Ответственная

Санкт-Петербург — Великий Новгород.

— Спасибо всем, кто сегодня пришёл, вы сделали этот день, хмпх, немного лучше, — Мирон невольно усмехнулся, глядя в толпу. Многие засмеялись, некоторые одобрительно загудели. Море рук и голов медленно передвигалось из стороны в сторону, как бы красуясь своей масштабностью. — Вначале мне хотелось бы… Короче, поднимите сейчас руки те, кто послушал альбом, — артист начал вглядываться в редкие поднятые руки, как вдруг свет начал гаснуть. — Ей, попрошу вас, мне же интересно! — воскликнул Мирон куда-то вверх, в сторону прожекторов. — Световики такие сразу сделали темноту в зале: «нет таких, нет таких!». Ага, я понял. Поднимите теперь руки те, кому альбом не понравился, — снова напряжённый взгляд в зал: разглядеть лица даже не представлялось возможным, увидеть бы руки! — Так, я вижу, есть такие. Ну ладно. После будут и старые песни, и относительно новые тоже. Конечно, вначале мне бы хотелось высказать несколько благодарностей людям, без которых… Люди в зале внимательно слушали Фёдорова, шестнадцать тысяч глаз следили за его маленькой фигуркой, быстро перемещающейся по сцене: все присутствующие впервые были на концерте с такой высокой численностью человек, и никто не знал, как себя вести и чего ожидать. — … и, конечно же, моего нового менеджера Женю, которая меня поддерживала и принимала прямое участие в записи альбома: её голос вы можете слышать на скитах. Без неё тоже не состоялась бы сегодня презентация. Женю вы сейчас видеть не можете, она… незрима, хах… находится за сценой, но если увидите, знайте — она теперь в нашей команде и она крутая. Спасибо!

***

— В смысле «мы едем без Ильи»? — утрировано-несчастным голосом переспросила Женя: она перевела взгляд на Мамая и сложила брови домиком. — Почему я не узнала об этом раньше? Вся честная компания собралась у «броника» Руслана, только Евстигнеев стоял поодаль ото всех и курил, сонно щуря глаза: раннее утро давало о себе знать. Да, девушка сразу заметила, что Илья появился без чемоданов и сумок, но это могло означать, что он просто раньше всех закинул багаж в машину! Никак не то, что он не ехал в тур! — Не, он подвалит ближе к Ярославлю и будет колесить вместе с нами, надеемся, — выразительно добавил Мирон, исподлобья смотря на друга. Фёдоров стоял у машины и время от времени переступал с ноги на ногу: чёрные скинни-джинсы и ветровка не спасали от утренней зябкости и прохлады. Хотелось подойти к Ване, вытянуть пачку сигарет из правого кармана куртки и закурить, но мужчина знал, что ничем хорошим это не закончится. — А почему ты не едешь? — наивно спросила Женя у Мамая: ей было в тягость внезапное расставание с бородачом, тем более что она рассчитывала на его помощь и поддержку в совершенно новом для неё формате работы. Он стоял рядом в красной толстовке и коричневых штанах, добродушно улыбался; пришёл проводить ребят в тур, пожелать удачи. — У меня в Москве ещё есть кое-какие дела, к тому же отсюда работать удобнее. Удобнее, когда ноутбук на столе, а не на коленке. Из фургона донеслось фырканье Дарио: в каких условиях ему приходилось работать, Жене ещё предстояло выяснить во время поездки. — Ну, блин… Тогда до встречи? — в голосе девушки звучали раздосадованные нотки печали. — Дава-а-ай! — Мамай радушно обнял девушку и из-за её спины в шутку пригрозил остальным членам команды: — Не обижайте её тут! Чтобы жива была к моему приезду. — Это уж как получится, — усмехнулся Фёдоров, крепко пожимая Илье руку. Из магазина рядом вышел Руслан: мужчина был в своей привычной синей водительской кепке. Он вперевалочку пошел к машине, зажимая подмышкой пакет с продуктами. — Всё готово, можем отправляться. Илья пожал руку Евстигнееву, залез в машину, чтобы обняться с Дарио и попрощаться с Русланом, но в последний момент, к разочарованию Жени, всё-таки вылез из автомобиля. Девушка с обречённой грустью провожала удаляющегося из вида Илью, практически припав носом к стеклу. Через минуту она решила сесть и занять место, но когда обернулась, обнаружила, что Ваня, Дарио и Мирон сидели на одном ряду и выжидательно смотрели на неё. Снова создалось впечатление, будто она на суду. Щёки медленно начали краснеть. — Прежде чем отправиться в поездку, хотелось бы обговорить некоторые правила, — Ваня подозрительно сощурился, будто Женя уже хотела что-то нарушить. Девушка посмотрела на проплывающие мимо московские дома и подумала, что поездка уже началась и что правила надо было обговаривать на стоянке, но ничего не сказала. Мирон, уловивший её взгляд, подумал о том же самом, но тоже промолчал, только повернул голову в сторону Вани, призывая таким образом слушать его. — В машине не рыгать, не пукать, не сморкаться и не храпеть, — Евстигнеев перечислял это таким тоном, будто всем этим Женя занималась прямо сейчас одновременно. — Дезодорантом — пользоваться! — И ещё: мы редко ставим русскую музыку, да и музыку вообще: во время поездки каждый занимается своими делами, и не общаться по несколько часов — нормально, — спокойно добавил Фёдоров, желая разбавить нормальной речью сказанное ранее Ваней. Девушка кивнула, придерживаясь рукой за стену, чтобы не упасть на поворотах. — Спальных мест всего пять, поэтому мы не знаем, где ты будешь спать, когда к нам присоединятся Илюха с Эриком, — гнул свою линию Ваня. Женя переступила с ноги на ногу, поправила лямку рюкзака на плече: в данный момент бы на сидячее место попасть, не то что на лежачее… Евстигнеев пристально смотрел на девушку, щуря глаза и силясь придумать вспомнить ещё какие-нибудь правила. Дарио толкнул Мирона плечом и тот смилостивился: — Пока всё, садись, а то свалишься. Остальные узнаешь по дороге. Женя кивнула и, протиснувшись между мужчинами, прошла на третий ряд к месту у окошка. Хотелось сесть на последний ряд и уснуть: девушка легла только под утро, потому что слишком нервничала, всё перечитывала вспомогательное письмо от Ильи: все отели и концертные площадки на этот тур организовывал он, но в следующий раз это будет уже её задача. Её задача — мерч, журналисты, авторские права и всё такое, что ей предстояло узнать по дороге. Все адреса и названия мужчина ей тоже скинул в виде прикреплённого документа. Пока Женя стояла и слушала правила, её укачало: сев на своё место, она включила музыку, но ничего из ранее интересовавшего её слушать не хотелось, поэтому девушка попыталась уснуть, прислонив голову к прохладному, вибрирующему от двигателя стеклу. Она не знала, полагается ли менеджеру спать в дороге (вдруг ей надо опрашивать артистов на предмет чего-нибудь; уточнять важные детали, составлять списки и обзванивать клубы?), но девушка уснула. Проснулась она только спустя пару часов, когда команда решила сделать остановку у заправки. — Хей, бро-у, проснись… — будил девушку Дарио. — Тебе надо что-нибудь? Мирон пошёл за водой, кофе и хлебом. Муродшоева открыла глаза, пару раз моргнула. Никто раньше не называл её «броу», да и «бро» тоже. Приятно. Опасаясь, что Фёдоров скоро вернётся и они двинутся дальше в путь, Женя улыбнулась португальцу, выдернула молчащие наушники из ушей, кинула в рюкзак и пошла на выход, закинув его на спину, но по пути передумала (зачем он ей с собой?) и оставила его на полу у первого ряда броника. Тут-то и настиг её первый опыт путешественницы: девушка узнала, что заправские туалеты — зло. Всё мокрое, грязное и вонючее, и туалетной бумаги, естественно, нет. Зато, конечно, бесплатно. Женя вышла на парковку вполне довольная, размахивая мокрыми ладошками вперёд-назад: ни бумажными полотенцами, ни сушилкой туалет оснащён не был. Тут она увидела ну-твою-ж-мать-Евстигнеева, который сидел на полу у открытой дверцы машины, свесив ноги на асфальт и ну-твою-ж-дивизию вынимал из её рюкзака наушники, держа их указательным и большим пальцем, как какую-то гадость. Второй рукой он держал сигарету у рта. Поджав губы и сведя брови, девушка решительно направилась к мужчине, собираясь сделать ему замечание по поводу неприкосновенности личного имущества, как вдруг он разбил весь её настрой одной презрительно брошенной фразой: — У тебя тут… музыка играет, — он нажал на круглую кнопку айфона: на весь экран высветилось изображение неизвестной девушке смазливой певицы. — Эммм, «Нюша», песня «Выше». Отличный, конечно, выбор, но я предпочитаю «Arctic Monkeys». Девушка вспыхнула: она первый раз слышала про эту песню и понятия не имела, откуда у неё в телефоне эта композиция. Меж тем из наушников (громкость была на максимум) доносилось «Ты спрятал, ты похитил, сердце моё уже навсегда-а, я буду к тебе ближе, я научусь лета-ать!»  — Надо было отбирать менеджера по музыкальному вкусу, — хмыкнул Ваня и презрительно скинул телефон с наушниками обратно в рюкзак. — Мирон-то хоть знает? — Я… это не… — Женя понимала, что это провал. Евстигнеев это так не оставит, а ссориться с ним она не имеет права. Теперь у него появился новый, более серьёзный повод для шуток. — Если ты ему не ответишь, — раздался за её спиной негромкий спасительный голос, — он тебе на шею сядет. Мирон вышел из магазина с минуту назад: облокотившись на витрину и держа в руке подставку с пятью стаканчиками кофе, он молча наблюдал за разворачивающейся сценой. Мужчина с лёгкой улыбкой смотрел на растерявшуюся от его слов Женю, а в его глазах плясали весёлые искорки. Женя поняла, что ей дали разрешение, чтобы дать отпор. И уж она им воспользуется! Под довольный смешок Мирона девушка набрала в грудь побольше воздуха и уверенным лагом направилась в сторону Евстигнеева. — Во-первых, не учили ли тебя, что брать чужие вещи — нехорошо? — с этими словами Женя сдёрнула рюкзак с пола машины. Порывшись в нём, она вытащила телефон за наушники, выключила песню. — Во-вторых, я это не слушаю, это было изначально скачано в itunes, видишь? А в третьих, не вижу причин, по которым я должна оправдываться перед тобой за свои музыкальные вкусы! Мне не было бы стыдно признать, что я слушаю… — девушка быстро глянула на экран с песней, — Нюшу! Ясно? После этой гневной тирады Женя уставилась на Ваню, втайне довольная собой. Но Евстигнеев предпочёл отшутиться — он прислонил ладонь к правой стороне груди и заявил: — Зря выключила, это же моя любимая песня! — и прикрыл глаза, будто кот, объевшийся сметаны. — «Йа научуусь литаааать!» — издевательским голосом спародировал он, но тут же перестал кривляться, когда Женя отвесила ему лёгкий подзатыльник (невесомый, задевший только верхушку волос). Девушка залезла в машину, прошла в самый конец и улеглась на одну из подвешенных коек внизу. Вслед за ней к машине пошёл Мирон. По пути они с Ваней переглянулись: Фёдоров приподнял брови и выразительно посмотрел на друга взглядом «да, не абы кого взяли в команду», а Евстигнеев усмехнулся, после чего сделал лицо «not bad» и кивнул. Оба залезли в машину и первым делом нашли взглядами Муродшоеву: она лежала и, закрыв глаза, самым внимательным образом слушала песню Нюши, изо всех сил пытаясь не морщиться и не корчить недовольные гримасы. Женя задремала под песню, поставленную на повтор. Она безвольно покачивалась в такт движению машины, приоткрыв рот и выставив левую руку в проход. Внезапно её несильно толкнули в плечо, потрясли. Перед приоткрытыми глазами возник Евстигнеев: он улыбался и повторял что-то, явно торопя девушку. Он правда думает, что она попадётся на его уловки опять? Непонятно, почему остальные разрешают ему третировать, будить её? Выдернув наушники из Жениных ушей, Ваня помог ей подняться, повторяя «Пойдём, пойдём, быстрее!». Машина была в движении, поэтому Женя не могла представить, что такого мужчина мог ей показать примечательного, но всё-таки последовала за ним. — Смотри! — он ткнул пальцем в стекло, указывая на небо. Несколько раз моргнув, девушка увидела белое пятно. Присмотревшись, Женя распахнула глаза и негромко взвизгнула, припав к стеклу: — Это аист! Это аист! Ребята, ребята, это аист! Ваня! — она не могла видеть реакцию остальных обитателей машины, потому что не могла отвести взгляд от птицы, быстро исчезающей из вида. Когда аист остался далеко позади машины, девушка наконец обернулась: после сна её волосы были растрёпаны и торчали в разные стороны, а большие глаза сияли. Мирону, хоть он и широко улыбался, стало немного жаль девушку: вот что значит не бывать нигде, кроме родного города и Петербурга. Простой аист становится целым событием, в то время как репер уже не придавал этим часто встречающимся на пути птицам никакого значения. Для Жени, казалось, все прежние обиды на Евстигнеева были забыты — она с улыбкой тронула артиста за плечо: — Спасибо, что позвал, и извини, что сначала не поверила тебе! Ваня неловко поморщился: сейчас не самое время говорить о том, что это была идея Мирона, и что это он предложил другу позвать Женю: авось и помирятся! Дальнозоркости Фёдорова можно было только позавидовать: всё так и произошло. Слишком перевозбудившись за короткий срок, Женя уже больше не могла спать: широко распахнув глаза, она сидела у окна рядом с Дарио и пыталась высмотреть аистов среди мелькавших мимо деревьев и столбов. Несмотря на то, что сидя у себя в квартире, девушка представляла, как будет слушать музыку и смотреть в окно, слушать по-прежнему ничего не хотелось, и это было немного досадно, но, впрочем, не портило хорошего настроения.

***

Великий Новгород был очень красив осенью: Жене постоянно хотелось выйти и пойти пешком по этим золотым, оранжевым и жёлтым листьям, пинать их ногами, швырять охапками в воздух, радоваться тёплой сухой погоде, широким улицам, солнцу… — В смысле не пойдём смотреть Новгородский Кремль? — переспросила девушка, когда Руслан припарковал машину у отеля. Вся честная компания вышла из броника, чуть покачиваясь: несколько часов сидения на месте дали о себе знать. — Сейчас нужно заселиться и поесть, через два с половиной часа едем на саундчек, — пояснил Мирон, доставая большую сумку из багажного отделения. Женя задумалась: ради чего она гуглила «достопримечательности Великого Новгорода»? Как же побывать в этом городе и не увидеть ансамбля Новгородского Кремля (который, между прочим, является объектом Всемирного наследия ЮНЕСКО)? — А вы были у памятника Тысячелетию России?.. — отстранённо спросила Женя, догоняя Дарио и Ваню, по пути поправляя лямку рюкзака. — Были, — коротко откликнулся Мирон за всех: артист уже стоял у рецепции. — Он находится на территории Кремля же. При взгляде на то, как артист всех регистрировал, Жене пришла в голову мысль, которая не посещала её ранее: у них всех будут раздельные номера, или один; разделятся ли они по гендерным признакам вообще? Номеров оказалось три: один для Мирона и Дарио, другой для Руслана и Вани, третий для Жени. Её номер оказался в самом конце коридора: не было возможности заселить рядом. — Одна спать не привыкай, — посоветовал ей португалец в лифте. — Спим как придётся, иногда по три человека на одной кровати. При этих словах Евстигнеев коварно заводил бровями вверх-вниз, но Женя только фыркнула в ответ: Ваня, конечно, придурок, но не настолько! — Через полчаса встречаемся у столовой, — объявил Мирон, перед тем как уйти в свой номер. Женя серьёзно кивнула, хотя понятия не имела, где столовая. Девушка открыла свой номер и первым делом прямо в верхней одежде повалилась на кровать: ноги болели, особенно ступни; всё тело ломило от долгого сидения, а футболка под курткой была неприятно мокрая у подмышек от пота. Скидывая одежду по пути, Муродшоева отправилась в душ; после него заметно полегчало. Взгляд девушки обрёл некоторую ясность, лицо посвежело, движения стали резче и даже чуточку активнее. Порывшись в чемодане, Женя нашла свежую одежду и косметичку. Удалилась со всем этим в ванную, вышла накрашенная и одетая; взяв карточку от номера, отправилась вниз искать столовую. Найти её не составило большого труда: многочисленные таблички с указателями сделали своё дело. Весь зал оказался пустым: только официантка стояла в дверях и наблюдала за одиноким худым мужчиной в чёрных скинни-джинсах и красной футболке, стоящим у кофемашины. — Мирон, — предупреждающе-приветственно произнесла Женя, подходя к артисту. — А, привет, — он обернулся на девушку, чуть приподняв брови. — Ты рано. Я тут пытаюсь добыть себе исконно-Эфиопский тонизирующий напиток, — при этих словах из кофемашины в кружку брызнул тёмный поток жидкости. Запахло горьким и крепким кофе. — Класс, — подытожила девушка. — В таком случае я пойду охотиться за мясом, — сказав это, Женя направилась к столу с варёными сосисками. — Хорошо. Встретимся в пещере у водопада! — кивок в сторону стульев у аквариума. — Ты меня узнаешь; я буду в бусах из клыков саблезубого тигра! Повернувшись обратно к кофемашине, Мирон улыбнулся: он вдруг понял, что рад видеть Женю раньше остальных. Когда пришли ребята, Мирон и Женя сидели друг напротив друга у окна, и Фёдоров увлечённо рассказывал о кофейном эксперименте Густава III. —…а про второго близнеца сведений не сохранилось, но, думаю, он прожил примерно столько же. Евстигнеев почесал нос и вслух заметил: — Давно я не слышал, чтобы он рассказывал о близнецах. Дарио услышал это, но ничего не ответил: португалец лишь широко улыбнулся и пошёл здороваться с трапезничающими.

***

Женя пошла вниз по ступенькам, ускоряя темп, чтобы подбодрить себя и настроить на маленькое одинокое приключение. Поправив лямки у рюкзака, девушка достала из кармана телефон с обмотанными вокруг наушниками и начала разматывать по пути. Столько нужно было понять, осмыслить, вспомнить — и первый концерт знаменитого Оксимирона в её жизни, и гигантскую толпу на входе, сквозь которую ей один раз пришлось пробиваться на выход. Бумаги, которые она пересмотрела и те часы, которые она провела за сценой и в гримёрке. Девушке нестерпимо хотелось гулять, и она твёрдо решила увидеть красоты Великого Новгорода: когда ещё выпадет такой шанс? И вдруг в холле Муродшоева неожиданно наткнулась на Мирона. Артист сидел на одном из бардовых диванчиков, расставив ноги в разные стороны, одной рукой подперев подбородок, а другой держа планшет. Женя замерла, чем привлекла его внимание: Мирон поднял взгляд на девушку, и, распознав её, улыбнулся: — Тут wi-fi лучше ловит, — пояснил он своё местонахождение, опустив мобильник. — Всё-таки решила пойти? Жене стало неловко, будто она сбегает: никого ведь не предупредила! Зачем-то оглядевшись вокруг, она кивнула: — Да, решила всё же посмотреть Кремль, раз есть силы. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза в тишине, потом Мирон выпрямился и свёл ноги, после чего потянулся и спросил: — Примешь ещё одного человека в свой поход? Женя не смогла скрыть изумлённого взгляда и расширившихся глаз, но нашла в себе силы и кивнула: — Конечно, пошли. Она слегка одеревенелой походкой направилась к выходу; по дороге девушке в голову пришла странная мысль: не караулил ли её в холле Мирон? Проверял: пойдёт ли? Подумав об этом, Женя обернулась на мужчину и удивилась ещё сильнее: Мирон шёл за ней, убирая планшет в рюкзак! — Решил захватить всё необходимое в долгое путешествие от номера до рецепции? — как бы невзначай спросила Женя, пытаясь скрыть волнение в голосе. Мирон усмехнулся, но ничего не ответил: придержал девушке дверь и пропустил её вперёд, затем сам вышел на улицу. Их лица опалил прохладный ветер. — Не передумала идти? — поёжился от дуновения Фёдоров. — Ещё чего! — фыркнула Женя. Её внимание захватили красивые, широкие улицы и жёлтые фонари, борющиеся с темнотой вечера. Гуляли они вдвоём удивительно долго. Жене всё время казалось, что Мирону надоест, что он предложит вернуться или хотя бы посидеть-отдохнуть, но мужчина молчал. Возможно, они проверяли друг друга на выносливость. Вечер был удивительно красивый и свежий, жаль только, что Муродшоевой не хватило смелости попросить мужчину сфотографировать её на набережной: застеснялась. — У тебя никогда не было желания вернуться в тот или иной город… — Было, конечно. Я возвращался, и не раз, жил там по месяцу. —…и остаться там навсегда? — девушка взглянула на Мирона, легко ступила на поребрик и пошла по нему, балансируя руками по воздуху. Артист долго не отвечал, просто шёл рядом, время от времени с хрустом пиная камушки, попадающиеся на асфальте. Жене не понравилось это молчание, ей в голову пришла мысль о том, что она, должно быть, задала очень личный вопрос, ответ на который она знать не имела права. Пока не имела. — Не знаю, — спустя какое-то время подал голос Фёдоров. — Мне, наверное, в Риме хотелось бы жить. Или в Лондоне, но в районе получше, не там, где я жил, — в тишине его голос звучал отчётливо и надолго врезался Жене в память. — Понятно, — ни в Риме, ни в Лондоне Муродшоева не была. Она ждала, что он задаст ей тот же вопрос, но Мирон ничего не спросил. Через пару улиц они вышли на площадь, и мужчина предложил зайти в какой-то бар, где ему устроят «дружескую скидку», но девушке не хотелось в бар и они пошли по направлению к их отелю. Несмотря на то, что ушли они далеко, такси заказать никто не предложил. Они обсуждали много чего: сорта деревьев, которые сажают в городах, электромобили, сумасшедших фанатов, старинные поезда… Но больше всего Жене запомнился их диалог про города. Лондон и Рим, Рим и Лондон.