Что неподвластно королям

      Карета принцессы неторопливо двигалась по проселочной дороге от принадлежавшего ей поместья Пеше к соседним владениям Луизенбарн. Утомительное путешествие для Неллиель четвертый час подряд скрашивала книга, прихваченная из библиотеки. Приключенческий роман оказался не плохим и не хорошим. Как раз самое то для того, чтобы почитать в дороге и, не дочитав отложить, и больше никогда не возвращаться к нему.       — Госпожа, деревня уже показалась.       Описание довольно скучного книжного пейзажа было прервано рассудительно-спокойным голосом. Принцесса закрыла книгу, не удосужившись заложить страницу, и взглянула на свою спутницу, облаченную в строгое, традиционное для родной страны ципао с жестким воротником-стойкой.       — Скоро мы прибудем в поместье Луизенбарн, — вновь сообщила девушка. Убрав от лица прямые, длинные пряди волос цвета темного, горького шоколада, она аккуратно выглянула наружу, отодвигая шторку кареты. — Вы так и не смогли уехать, не повидавшись с сестрами, госпожа?       — Ты хорошо меня знаешь, Сун.       Шатенка внимательно взглянула на принцессу, ее брови немного сдвинулись к переносице. После секунды промедления в ее светло-серых глазах отразилась печаль.       — Ваше Высочество, мне не позволено так говорить, но… Но… Вы все же желаете избавиться от меня? Желаете оставить свою верную Сун?       Неллиель не желала сейчас обсуждать свое решение, но оставлять вопросы без ответов также не хотела. Поэтому подалась вперед, осторожно прикоснувшись к подбородку служанки, и заставила ее взглянуть на себя.       — Я хочу, чтобы ты устроила свою судьбу.       Девушка поджала губы, словила руками ладонь принцессы и прижала к своей щеке.       — Но моя жизнь навсегда лишь Ваша, госпожа!       Принцесса тепло улыбнулась, с нежностью вглядываясь в красивые, опечаленные глаза девушки. Неллиель знала, что Сун последует за ней в пекло ада, встанет на защиту против целого света. Ее преданность нельзя было измерить всем золотом королевства. Ее невозможно будет заменить и целой толпой других слуг. Именно поэтому принцесса хотела для нее другой судьбы и в своем желании была непоколебима.       — Эти слова от тебя должен услышать Цан. А я сдержу свое слово и дарую свободу вам обоим.       Сун зажмурилась, чтобы не проронить ни слезинки. Сползла с сиденья кареты к ногам Неллиель и обняла их, уткнувшись в колени принцессы.       — Мы всего лишь Ваши рабы, госпожа. Позвольте мне быть рядом. Я не хочу Вас оставлять.       — Моя глупая, моя маленькая Сун, — мягко произнесла Неллиель, утешающе погладив ее по голове. — Я хочу, чтобы вы с Цан запомнили меня доброй госпожой.       Шатенка упрямо покачала головой, горько вопрошая:       — Кто же будет защищать Вас? Кто же станет Вас сопровождать?       Принцесса не знала ответов на эти вопросы. Собственное будущее виделось ей очень туманно. С недавних пор в нем больше не было никакой определённости.       — Достаточно, Сун. Не огорчай меня, поднимись с колен, — ответила принцесса, прибавляя в голос немного строгости. — Мы расстаемся не завтра, ты все еще очень нужна мне.       Девушка бросила быстрый взгляд на госпожу и заняла прежнее место напротив.       Тем временем карета сбавила ход, повернув на более узкую и неровную дорогу, что шла мимо деревни при поместье Луизенбарн. А затем и вовсе остановилась.       — С дороги! С дороги! — громогласно закричал возница, рассекая хлыстом воздух. — Эй, вы, шевелитесь, бездельники! Дорогу Ее Высочеству!       Послышались звуки колокольчика и протяжное недовольное мычание. Хлыст кучера заработал активней, к нему присоединились еще несколько. Через несколько минут карета дернулась, скрипнув рессорами, продолжая путь.       — Простите, Ваше Высочество! Простите за нерасторопность! Долгих лет жизни нашей прекрасной принцессе, герцогине Трес! — в один голос прогорланили пастухи, расправившись с неуклюжим, разморённым под солнцем и сытым стадом, преграждавшим путь экипажу.       Ветер шевельнул занавеску, распахивая настежь окно кареты. Неллиель увидела на обочине дороги старика с выбеленными седыми локонами, склонившегося ниц. И коленопреклонного светловолосого юношу, который не последовал примеру старшего товарища, а с нескрываемым интересом и восхищением встретил ее взгляд. Принцесса мимолетно улыбнулась незнакомому мальчишке.       Люди, что ее окружали здесь, вся атмосфера неторопливой, простой и бесхитростной деревни умиротворяла сердце Неллиель, дарила покой и отдохновение. И она все чаще позволяла себе окунаться в недостойные мысли для человека ее происхождения. Вот бы такая беззаботная жизнь продолжалась всегда. Вот бы ей никогда не пришлось покидать любимое поместье. Вот бы спрятаться, раствориться в родных и до боли знакомых просторах и больше никогда не видеть лживые и лицемерные лица столичных придворных. Когда подобные размышления заполняли ее до краев, она закрывала глаза, глубоко вдыхала и прогоняла их прочь. В ее сердце не должно быть места ни для трусости, ни для слабости.       Вскоре на горизонте вырисовалось поместье Луизенбарн. При приближении оно становилось все внушительней и величественней. По убранству, площади и количеству слуг поместье сравнивалось с владениями Неллиель. Еще бы, ведь принадлежало оно лорду Бараггану младшему брату-близнецу прежнего почившего короля. Но по определенным причинам отстраненному от государственных дел и не имеющему веса при королевском дворе.       Как только карета остановилась, Сун быстро оставила свое место и помогла госпоже сойти на подъездную дорожку. От главного входа господского дома навстречу высокопоставленной гостье уже шла невысокая, миниатюрная девушка с черными волосами чуть ниже плеч, облаченная в скромное домашнее платье светло-лилового оттенка. Чужому, непосвященному человеку никогда бы и в голову не пришло, что эта кроткая брюнетка — высокородная дама и двоюродная сестра нынешнего короля Яссори.       — Ваше Высочество, — с неизменной мягкой почтительностью проговорила она, склонившись перед Неллиель. — Рада Вашему приезду.       Принцесса устала бороться с раздражающей вежливостью своей сестры и самой близкой подруги, поэтому без лишних слов взяла ее за руки и улыбнулась.       — Ты в добром здравии, моя милая Хисана. Я так счастлива вновь повидаться с тобой. Уже успела соскучиться по тебе и твоему волшебному чаю.       — Прошу, проходите, — девушка застенчиво улыбнулась и сделала приглашающий жест по направлению к дому. — Я сейчас же распоряжусь на этот счет, леди Неллиель.       — Что же дядя? Не выйдет меня встретить? — взглянув на сестру, уточнила принцесса. — Он здесь?       Со времени смерти хозяйки этого славного поместья леди Сенджумару, редкие столкновения с лордом Барагганом раз от раза становились все неприятней и напряженнее.       — Батюшке нездоровится, — тихо промолвила сестра, потупив взор.       Нэллиэль кивнула, поскольку не имела никакого желания встречаться с ним. Заострять внимание на этом она также не желала, хоть и знала что означает это безобидное «нездоровится».       — А Рукия? Чем занята моя милая зайка? Я привезла ей обещанный подарок, — молодая женщина кивнула в сторону Сун, держащую в руках объемную коробку.       — Право, Вы слишком добры к нам, Ваше Высочество, — ответила Хисана. — Поверьте, эта непоседа не заставит себя ждать.       И правда, на пороге дома показалась девочка. Внешне — точная копия старшей Луизенбарн, внутренне — полная противоположность. Рукия не терпела строгой манерности, была неисправимо любопытна и всегда свободно выражала все, что лежало у нее на сердце. Дитя поместья, вольного ветра и необъятных просторов. Ей не довелось жить в столице, не пришлось хлебнуть мерзости придворной жизни, чему Неллиель была несказанно рада.       — Сестричка Нэлли! — по двору разнесся звонкий и громкий вопль. Через считанные секунды Рукия, не стесняясь выражать эмоции, повисла на шее гостьи. — Тебя не было у нас почти месяц! Ты забыла про нас?       — Рукия, у ее высочества достаточно других дел, — попыталась пристыдить меньшую сестру Хисана. — Простите ее, Ваше Высочество.       — Пустое, как я могла забыть о вас? — простодушно ответила принцесса, приглаживая торчащие во все стороны почти по-мальчишески короткие черные пряди. — А знаешь, что я привезла тебе? Помнишь, что я обещала?       — Кролика Чаппи?! — девчачьи глаза загорелись надеждой.       Сун преподнесла младшей Луизенбарн коробку, приоткрывая крышку. Утопая в мягком наполнителе, на ребенка смотрел белоснежный милый плюшевый кролик с длинными ушами и черными глазками-пуговицами.       — Чаппи, — завороженно выдохнула Рукия, дрожащими от волнения ручонками потянувшись к заветной игрушке. Неллиель показалось, что еще чуть-чуть и сестра заплачет от счастья. — Это… Это и правда мне?       — Конечно, тебе, Рукия. Теперь он твой.       — Я… Я буду его беречь, — пролепетала девочка и вновь повисла на шее у Неллиель. — Спасибо, сестричка!       — Там еще и одежда для него припрятана, — ответила принцесса. — Ну, все, теперь рассматривай и любуйся на своего Чаппи. Сун тебе поможет и поиграет с тобой немного. А мне с Хисаной нужно поговорить, договорились?       — Да, — без возражений согласилась девочка.       Обняв одной рукой коробку с игрушкой, а другой взяв за руку Сун, Рукия поспешила обратно в поместье.       Хисана засмеялась, с гордостью и любовью глядя на младшую сестру.       — Вы слишком балуете ее, Ваше Высочество. Но она от этого так счастлива.       — Ах, вот бы Лилинет так же радовалась игрушкам, — с усмешкой заметила принцесса, вспоминая недавние заявления. — Но у нее на уме только война и замужество. Разве я растила ее такой? Или это плохое наследство?       — Замужество? — не скрывая любопытства переспросила Хисана. — Все так же боготворит герцога?       Неллиель кивнула, тень беспокойства омрачила ее лицо.       — Всего лишь детская влюбленность, Ваше Высочество. Это пройдет.       — Да, я знаю, — легкая улыбка коснулась губ принцессы. — Всего лишь…       — Может, вас беспокоит, что это именно он? — предположила Луизенбарн, взглянув на старшую сестру. Девушка знала, что прошлое принцессы самым неприятным образом было связано с прошлым герцога Файфа. Всей правды о том происшествии она не знала, да и никто не знал. Но то, что знали все, было вполне достаточно для взаимной ненависти. — Простите, если много болтаю…       — Ничего, милая Хисана. Меня не страшат привязанности Лилинет. Лишь беспокоит скорое возвращение в столицу.       — Возвращение? — неподдельно удивилась и опечалилась брюнетка. — Вы… Вы покидаете свое поместье? Значит, война?..       — Да, — кивнула принцесса. — Война окончена. Старк подписывает мирное соглашение и к концу сентября возвращается в столицу. Я приехала, чтобы лично сообщить тебе эту новость. Хотела, чтобы ты знала одной из первых.       К девушкам подошел дворецкий поместья, склонился в глубоком поклоне и чинно произнес:       — Ваше высочество, доброго здравия! Леди Хисана, чай подан в ваш кабинет.       — Ах, и правда! Что же это я до сих пор держу вас на пороге, ваше высочество, — раздосадованно воскликнула Хисана. — Проходите и расскажите мне все, что посчитаете нужным.       Кабинет Хисаны был небольшим, но уютным. Запахи, убранство, движение солнечных лучей по книжным полкам и мебели, неторопливость долгой беседы за чашкой чая — все это навевало на Неллиель многочисленные добрые воспоминания. Того времени, когда хозяйкой поместья являлась строгая, но справедливая графиня Шутара. Поэтому после оживленного обсуждения последних новостей, касающихся войны с Анлией, молодые женщины с удовольствием окунулись в события давно минувшего прошлого.       — Тетя Сенджумару усаживала нас здесь, у окна, помнишь? — с налетом грусти проговорила принцесса, выглядывая наружу из окна второго этажа и рассматривая парк на внутреннем дворе поместья. — Она учила нас читать и писать, заставляла изучать географию и естественные науки.       — Заставляла допоздна переписывать огромные древние тексты, — добавила Хисана. — И переводить их. Помните, как мы не любили все это?       Неллиель слишком хорошо помнила. Благодаря урокам и участию мудрой и образованной тети Сенджумару принцесса, оставленная на произвол судьбы собственной бессердечной матерью, смогла освоить приличный багаж знаний: от грамоты и счета до искусства ведения боя. Это было подобающее образование не просто для принцессы, но и для потенциального короля или, по меньшей мере, королевского советника. Тетя Сенджумару позволила Неллиель обрести желание развиваться и более того — желание жить дальше.       Почившая королева Яссори, первая принцесса Чайяны Йоши, чужестранка, поначалу не имеющая в принявшем ее государстве ни власти, ни влияния, всю свою жизнь стремилась к власти. Полностью воплотить свои амбиции в жизнь она могла лишь через детей. Без сомнения, первенец, наследный принц Старк стал для нее лучом надежды на долгое безоблачное правление страной. Появившаяся на свет принцесса прекрасно подходила на роль разменной монеты, красоту и обворожительность которой в будущем можно использовать для укрепления связей с другими государствами.       Пока Неллиель соответствовала отведенной для нее роли, ею занимались. С малолетства в основном ее учили танцевать, петь, играть на всевозможных музыкальных инструментах, ухаживать за собой и привлекать мужское внимание. Но, к огорчению матери, принцесса была непоседливым и любопытным ребенком. Любила общество обожаемого брата Старка и его друга Нноиторы. Любила проказы, сколько бы ее за них не ругали. И вот однажды детская шалость стала фатальной ошибкой, навсегда изменив жизнь маленькой девятилетней принцессы Нелли…       — Ваше Высочество, что произошло? — из неприятных воспоминаний в действительность принцессу вернул ясный голос сестры. — Вы вдруг замолчали…       — Я подумала, милая Хисана, как жаль, что Рукия почти не помнит леди Сенджумару. Как жаль, что тетя ушла от нас так рано, — ответила Неллиель, легко утаив от подруги действительно горестные размышления.       — Не печальтесь, принцесса. На все воля проведения. Я верю, что матушка попала в лучший мир.       Девушка согласно кивнула словам подруги и перевела взгляд на внезапно отворившуюся дверь в кабинет. На пороге стоял невысокий, но внушительный и крепко сложенный пожилой мужчина с полностью седой шевелюрой. Он занял собой весь дверной проем. На мгновение Неллиель показалась, что перед ней возник покойный отец — Аарониро Арруруэри — правитель Яссори, что держал государство в беспрекословном подчинении и уважении более двадцати лет. Но наваждение быстро растворилось. Отец даже в худшем расположении духа никогда не смотрел на Неллиель так презрительно, как сейчас это делал лорд Барагган.       — Вот так сюрприз! Как же, как же, мне доложили, что у нас гости… — мужчина ввалился в кабинет и вмиг занял собой все пространство. — У нас высокие гости.       — Батюшка, перед вами Ее Высочество, — напомнила Хисана, краснея за грубость отца, едва держащегося на ногах. — Прошу, не будьте так неучтивы!       — Цыц, девка! — крикнул тот, опираясь на стол, чтобы не потерять равновесие, и ударяя по нему кулаком. — Не смей мне указывать, ясно?       Неллиель смерила дядю не менее презрительным взглядом и ожидала чем окончится этот концерт.       — Ну, что замолчали? — усмехнулся Барагган, обводя девушек мутным взглядом. — Меня здесь обсуждали, да? Меня? Своего родного отца и дядю! Вот же неблагодарные девки!       — Батюшка, вам нужно отдохнуть, — предприняла еще одну попытку урезонить своего родителя Хисана и приблизилась к нему. — Позвольте, я провожу вас в комнату.       — А ну, не прикасайся ко мне! — страшным голосом проревел мужчина, замахиваясь на свою дочь и изображая на лице брезгливость. — Не прикасайся ко мне! Не видишь, что я пришел выразить почтение ее ущербному высочеству?       Лорд Барагган вперил ненавистный взгляд в племянницу и попытался изобразить издевательский поклон. Хисана бросила извиняющийся, беспомощный взгляд на Неллиель, но больше перечить отцу не решилась. Да принцесса и не позволила. Она решительно потянула сестру на себя и встала теперь между нею и дядей. Ей уже давно были безразличны и самые изощренные оскорбления.       — Довольно, герцог Луизенбарн. Ваше поведение не оправдывает даже то, что вы пьяны и едва стоите на ногах. Пойдите прочь.       — Прочь? — побагровел мужчина и угрожающе, по-медвежьи шагнул в сторону принцессы. — И что ты сделаешь? Что?       Неллиель с полным осознание своей власти тоже сделала шаг в его сторону.       — Я просто перестану выплачивать ваши долги, дорогой дядя, — ледяным тоном отчеканила принцесса, уничижительно взирая на этого морально разложившегося человека. — И чтобы не пойти по миру после, дядя, сейчас пойдите прочь с моих глаз. Впредь, как и прежде, не забывайтесь. Ведите себя хорошо по отношению к дочерям.       Старый герцог побледнел, прожигая племянницу злобным взглядом. Это все, что ему оставалось. Он прекрасно понимал всю унизительность и зависимость своего положения. Стоило Неллиель прекратить выплачивать деньги по его многочисленным карточным долгам, и он опустится на самое дно. Барагган знал, что без денег племянницы, которая по доброте душевной оберегала двоюродных сестер — Хисану и Рукию, он быстро пропадет.       Развернувшись, герцог нетвердым шагом последовал к выходу из кабинета.       — Это я… Я должен быть королём! — зло бормотал он на ходу. — Все… Все это… Должно быть моим! Принадлежать мне… Все… не их… моё!       Неллиель провожала дядю взглядом, пока тот не скрылся за дверью. Затем серьезно спросила:       — Послушай, милая, он точно вам не докучает?       — Нет, прошу, прости его, Неллиель! Прости его, сестра! — испуганно и взволнованно возразила Хисана и даже на минуту отбросила свою безупречную манерность. — Прошу покорно, простите его, Ваше Высочество! Батюшка не ведает, что творит и говорит, когда пьян.       Уничтоженная стыдом и виной брюнетка едва не встала на колени перед Неллиель.       — Что за глупость, Хисана. Ты сестра короля, ты моя дорогая сестра. Это не твоя вина и ничто — слышишь? — ничто не должно заставлять тебя падать ниц, — принцесса удержала подругу от постыдного и раболепного поведения. — Запомни это ради меня.       Брюнетка закрыла пылающее лицо рукой, рвано вздохнула и по ее щеке скатилась слеза. Неллиель обняла девушку, прижала к своей груди.       — Никогда не извиняйся передо мной, моя дорогая. Бог простит, если я не смогу. И вот опять я настоятельно предлагаю тебе и Рукии отбыть вместе со мной в столицу или переселиться в поместье Пеше.       Хисана покачала головой, отвечая дрожащим голосом:       — Если я уеду, то отец… Отец совсем погибнет. Я не могу. Не могу его покинуть, я обещала покойной матушке. К тому же я люблю его. Люблю.       Каждый раз принцесса предлагала ей лучшую жизнь. Но та каждый раз отвергала предложения. Сердцем, всем своим существом Неллиель понимала Хисану. И страдала от того, что в этом деле ничем не могла ей помочь. Не могла внушить черствому, злому человеку немного любви, а любящему — чуть больше гордости. Повелевать чувствами людей было не в её власти. Не во власти человека, даже обличенного короной и всевозможными привилегиями.       Склонившись к плачущей девушке, Неллиель поцеловала её в висок, как в минуты утешения целовала маленькую Лилинет. Все сестры — родная и двоюродные — были для нее несмышлеными и нуждающимися в защите перед лицом злого и недружелюбного мира. Во время, когда Лили и Рукии еще не было в планах, а Хисана едва ли что-то осознавала, Неллиель уже успела хлебнуть горя сполна и повзрослеть раньше времени. Теперь же она ощущала на себе ответственность за их общее благополучие.       — Прости, что я не могу сделать для тебя большего.       Хисана подняла лицо и улыбнулась сквозь слезы.       — Но ты делаешь, дорогая Нелли. Даже не представляешь как много это для меня значит. Если бы не ты, то я сама погибла уже очень, очень давно.       — Пустое, дорогая сестра, — отмахнулась Неллиель. — Прекращай лить слезы и успокаивайся.       — Они сами, не могу унять, — расстроенно посетовала Хисана. — Когда же теперь мы увидимся? Когда сможем поговорить?       Непростительно часто в последнее время Неллиель не могла определенно и честно ответить на вопросы дорогих для себя людей.       — Даже не успеешь соскучится, — легко соврала принцесса, ненавидя себя в этот момент. — Просто пиши мне почаще и приезжай погостить в столицу.       Хисана утерла слезы и согласно кивнула:       — Обязательно. На этот раз я обязательно приеду.       Неллиель ободряюще улыбнулась сестре и попросила:       — Поводишь меня? Хочу еще немного поболтать с тобой и увидеть зайку Ру.       — Конечно, дорогая. В добрый путь. В добрый путь.       Молодые женщины прошлись до комнат Рукии. Там застали умиротворенную картину спящей сестры в обнимку с новой игрушкой и охраняющей ее сон серьезной Сун.       — Обычно она крепко спит, Ваше Высочество, — заметила Хисана, возвращаясь к почтительному обращению и тону. — Но не простит, если Вы уедете не попрощавшись.       Неллиель подошла к кровати сестры и мягко потеребила ее.       — Сестричка Нелли! — сонно пробормотала Рукия, улыбнувшись.       — Привет, зайка, я уже уезжаю. Проводишь меня?       — Уезжаешь? — разочаровано переспросила девочка, подскакивая на постели. — Уже?       — Прости, больше не могу задерживаться.       Не в силах расстаться с дорогой гостей, сестры Луизенбарн предложили Неллиель прогуляться от господского дома до поворота к деревне. Принцесса согласилась. За какой-то незначительной болтовней время и дорога пролетели незаметно.       Затягивать с неизбежным расставанием больше не было смысла.       — Передавайте наши наилучшие пожелания и поздравления Его Величеству, королю Старку, — ласковым напутствием прозвучали слова Хисаны. — И будьте сильной, Ваше Высочество.       — Буду, — со спокойной уверенностью ответила принцесса, кивнув.       — Сестричка, приезжай поскорее снова, — попросила Рукия. — И оставайся у нас подольше!       Принцесса крепко обняла младшую сестру, пригладив ее непослушные локоны на прощание.       — Обязательно, зайка.       Приняв помощь Сун принцесса села в карету. Возница щелкнул кнутом, и понятливые, изрядно отдохнувшие лошади быстро сдвинулись с места.       Простившись с сестрами, Неллиель больше не оборачивалась. Молодая женщина знала, что Хисана будет провожать ее взглядом, пока экипаж не скроется из виду. В мыслях принцессы раздавался ее участливый голос: «В добрый путь. В добрый путь. В добрый путь».       Теперь, убедившись в сохранности не менее важной части своей семьи, герцогиня Трес была готова к изматывающим встречам со своими подданными.