Что неподвластно королям

      Погожий день середины августа тянулся к вечеру. Солнце все еще припекало, но не так яростно, как в полдень. Листва деревьев ожила щебетанием птиц. От воды потянуло прохладой.       Открытая беседка на берегу небольшого озерца вздохнула с облегчением первым порывом теплого ветерка. Всколыхнулись воздушные, тканые серебряными нитями, шторы. Весело звякнули миниатюрные колокольчики, вплетенные в оберег над входом.       Постоянная гостья этого уединенного уголка сделала завершающий стежок в вышивке, нежно пригладила ладонью мрачноватый красно-золотой узор над которым трудилась, и отложила пяльцы. Размяла напряженные и уставшие плечи, шею, руки. С наслаждением облокотилась на обитые парчой перила беседки. Направив взгляд к озеру, она долго рассматривала в нем неровный, постоянно меняющийся узор солнечных бликов.       Каждый раз, когда девушка прекращала занимать руки и разум делом, её мысли, отпущенные на волю, блуждали в чужих, опасных краях. Дальше этого поместья, дальше родной страны. Сердце и помыслы ее следовали за дорогими людьми, отделенными от нее сотнями миль, десятками городов и кучей невысказанных переживаний и тревог.       Шум приближающихся шагов вовремя спугнул мрачные думы. По дорожке к беседке, хрустя опавшими веточками, вприпрыжку бежала светловолосая девочка в льняном платьице свободного покроя. Следом, прилично отставая от маленькой шалуньи, торопилась далеко немолодая няня.       — Сестрица! Сестрица Неллиель! — воскликнула девочка, как только увидела, что на нее обратили внимание и ласково улыбнулись. — Братец! Дорогой братец прислал письмо!       Сердце Неллиель екнуло, забилось и радостно, и тоскливо. Так сразу и не определить, чего хотелось больше — так же беззаботно и непосредственно перенять счастье младшей сестренки или же горько, безутешно разрыдаться. Но ни того ни другого девушка не могла себе позволить. Когда девочка вихрем ворвалась в беседку и повисла на шее сестры, то та спокойно, даже немного строго произнесла:       — Вот как. Спасибо, что спешила принести мне эту новость, Лилинет.       — Братец всех победил, правда? А теперь возвращается, да? Я так скучала, так устала ждать его! В следующий раз я обязательно поеду с ним! Сестрица, ты скажешь ему? Скажешь?       Девушка не разделяла ликования младшей сестры. Единственное, чего она желала всем сердцем, чтобы их государство никогда больше не ввязывалось в военные кампании. Чтобы их воинам не приходилось проливать кровь — ни свою, ни чужую.       — Я скажу, что сначала тебе нужно подрасти и получить хорошее образование, — произнесла молодая женщина, ласково приглаживая взъерошенные после бега волосы Лилинет, возвращая их в аккуратные хвостики. — А потом ты сама поймешь, что в войне нет ничего хорошего.       — Вот уж нет!.. Ты всегда говоришь так скучно, сестрица! Ведь наш братик настоящий герой! А еще герцог Файф, но немного меньше, чем братик. Совсем чуть-чуть, — прибавила девочка, смущаясь. На ее щеках вспыхнул румянец. — Когда я вырасту мне понадобится самый достойный человек. А поскольку братик — это братик, то моим мужем станет герцог Файф!       Неллиель улыбнулась торжественному заявлению Лили. В детских устах слова звучали так мило и невинно, что девушка не собиралась разбивать прекрасные мечты. Лишь немного поддразнила:       — Когда ты вырастешь герцог Файф станет стар для тебя, не думаешь? Для тебя найдутся новые герои.       — Но мне уже семь! — запротестовала девочка, своенравно топнув ножкой. — Мне никто больше не нужен!       — Хорошо, — легко согласилась Неллиель. — Если в пятнадцать ты будешь думать так же и герцог Файф примет твои чувства, то никто не посмеет перечить твоему желанию, Лилинет.       На ступени беседки с причитаниями и одышкой в грузном теле поднялась няня, которая растила и саму Неллиель в ее юные годы.       — Ах, Ваше Высочество, Ваше Высочество! Что я могу поделать с этим бесстыдным ребенком? Проказница только Вас слушает!       — Что случилось, Мари? — спросила Неллиель.       —  Загнала меня под старость лет! Простите, да и речь не обо мне вовсе. А если бы сама, не дай Господи, упала? Это же надо такую лестницу соорудили, черти! Крутая аж жуть! У меня каждый раз в глазах двоится и ноги подкашиваются, а наша шалунья скачет по ней как стрекоза!       — Не упала! Не упала! — Лилинет состроила рожицу и показала няне язык, крепче прижимаясь к груди старшей сестры. — Вот еще!       Неллиель усадила ребенка у себя на коленях и проговорила тоном строгого и нудного учителя.       — Во-первых, леди Лилинет, прекратите дерзить. Во-вторых, что за ужасные манеры? Что скажет Его королевское Величество, когда вернется и увидит нечто подобное?       Девочка глянула исподлобья, протянула тоненьким голоском:       — Извини, я больше не буду, сестрица…       — Больше не заставляй нянюшку бегать за собой. Тем более по лестнице. Это очень опасно, я уже много раз говорила.       Ответом стал пристыженный кивок светловолосой макушки.       — Не обижайся, милая, — Неллиель смягчила голос и коснулась губами лба сестры. — Больше всего на свете я не хочу, чтобы ты пострадала.       — Да, сестрица. Я знаю, прости.       Неллиель знала, что временами была очень строгим воспитателем. Иногда она несправедливо и чрезмерно ограничивала забавы Лилинет, но по-другому поступать не желала. Молодую женщину преследовал страх, что неудачная шалость может изменить и испортить полноценную жизнь любимой сестры. Как когда-то глупая проделка перечеркнула ее будущее и заставила перенести слишком много боли.       — Вот и хорошо, — подвела итог Неллиель и взглянула на няню. — А где же письмо от брата? Оно у тебя, Мари?       Женщина достала пакет из кармана подола и протянула хозяйке.       — Да, вот оно, Ваше Высочество. Мне нужно удалиться?       — Нет, останься. Присядь и отдохни.       Мари больше тридцати лет служила королевской семье и за это время стала ее неотъемлемой частью.       Неллиель бегло проверила и сорвала печать с пакета. Маленький, туго скрученный треугольник, адресованный лично ей, девушка отложила в сторону. Там Старк писал о войне, потерях, тяготах, печалях. Эти письма принцесса изучала в одиночестве. Второе послание девушка развернула и принялась читать вслух:       «Милые мои сестры, неугомонная Лили и дорогая Неллиель!       Спешу сообщить вам важные новости — между Анлией и Яссори подписано мирное соглашение, война окончена. Я жив и здоров. Надеюсь, что у вас тоже все хорошо. Вы не болеете и не переутомляетесь, проводите достаточно времени на свежем воздухе, хорошо питаетесь. Дорогая Нэлли, я переживаю о твоем здоровье. В прошлый раз ты писала, что простудилась. Хорошо ли ты себя чувствуешь теперь?       Как здоровье у моей маленькой непоседливой принцессы Лилинет? Надеюсь, она бодра и весела. Наказываю ей вести себя соответственно своему положению. Пусть не заставляет старшую сестру и остальных домочадцев переживать о себе.       Какая у вас погода? Надеюсь, что тепло и солнечно. В столице Анлии дождь идет вторые сутки. Дни здесь текут скучно, серо и уныло. И даже знаменитые сады в императорском дворце, которые известны на весь мир, не могут истребить во мне скуку и мою тоску по вам, драгоценные сестры.       Как только я решу оставшиеся вопросы, то без промедления дам приказ выдвигаться в обратный путь. По большей мере уже к исходу сентября я планирую быть в вашем распоряжении. Поэтому прошу вас о возвращении в столицу, чтобы встретить меня там, как победителя.       И немного о приятном. Напишите мне чего желаете в подарок из сердца Анлии. Привезу вам все, чего только ни захотите. В замен этого хочу увидеть ваши милые моему сердцу улыбки. Мечтаю переступить порог нашего дома и крепко обнять вас обеих.       Считаю дни до нашей встречи. С любовью, Старк»       Неллиель перечитала послание трижды, прежде чем Лилинет успокоилась и перестала с невыразимой жадностью ловить каждое слово.       Теперь девочка кружилась по беседке и напевала про скорое возвращение брата и столицу.       — Мари, гонец ждет ответа?       — Да, Ваше Высочество, — кивнула женщина, не скрывая радостной улыбки. — Мы определили его на кухню, пусть бедняга поест и отдохнет.       — Хорошо, спасибо, — одобрила принцесса. — С завтрашнего дня начнем подготовку к отъезду. А сейчас возвращаемся в поместье.       — Да, госпожа, — ответила женщина, — Как прикажете.       Девушка бережно сложила письма в сундучок с нитями и вышивками и поднялась со своего места. Втроем, вместе с сестрой и няней, они неторопливо направились прочь от беседки.       Лилинет крепко держалась за руку Неллиель, но от нетерпения постоянно забегала вперед на полшага, осыпая сестру вопросами по поводу желанных подарков. Мари почтительно шла следом за госпожами. Она с гордостью смотрела на своих девочек, которых уже давно считала дорогими дочерьми. Радовалась детской энергичности Лилинет; отмечала плавные движение леди Неллиель. Старшая из принцесс не шла вовсе, а несла над землей свою венценосную главу. Так, что не сразу становилось понятно, что в ее походке есть один досадный изъян — едва заметная хромота. ***       Второе письмо от брата Неллиель прочла гораздо позже, далеко за полночь, запершись в своей комнате.       «Любимая сестра,       На этот раз мое послание будет коротким. Гораздо короче, чем прежние. Слишком многое мне потребуется обсудить с тобой при личной встрече. Многое еще нужно обдумать.       Сейчас в часы нашего триумфа мое сердце в смятении, Нэлли. Кажется, что из этой военной кампании я выйду не только победителем, но и проигравшим.       Дело не в потерях, что нам пришлось пережить. Не в победах, доставшихся нам ценой многих жизней. А в том, что на нашей последней встрече император Ямамото признал свою неправоту в отношении нашего государства. В качестве извинений от себя лично и от всего императорского двора он пожалует мне одну или несколько своих дочерей.       В качестве извинений, понимаешь? Именно в этом качестве он — отдает! — мне своих принцесс. Этот вопрос уже решен. Мой отказ будет расценен как оскорбление. Неужели императора совершенно не интересует, что я буду делать с этими несчастными девушками, или какая судьба их будет ждать? Жена, любовница, служанка, пленница, — я должен сам решить, что мне подойдет больше.       Проблема лишь в том, что никакой из этих вариантов мне не нравится. Они вызывают во мне всяческие опасения.       Когда я поделился своими мыслями с Нноиторой, то он лишь снисходительно усмехнулся на мое возмущение и ответил, что мы на земле, где царят свои порядки. Имея целый гарем женщин и около сотни наследных принцев и принцесс, Ямамото может позволить себе потерять или отдать хоть половину из них. Государству это не повредит, даже пойдет на пользу.       С доводами моего дорогого герцога, как всегда не поспоришь, но принять подобный дар для меня противоестественно и противно. Я даже видеть не хочу тех несчастных, которых отправят мне в дар. Единственное, что я смогу для них сделать — это обеспечить достойной жизнью в собственной стране. Я надеюсь, что смогу. Но не без твоей помощи.       Понимаю, что все сказанное мной лишь жалкое оправдание. Я не смогу бросить их на произвол судьбы и это прибавит тебе волнений и проблем. Ты будешь зла на меня? Или примешь их под свою опеку, покорившись моей просьбе? Ей богу, лучше бы ты злилась. Лучше бы проявила свой характер. Лучше бы занималась собственной судьбой.       Нет, лучше бы я занимался твоей судьбой. Нашел достойного человека и увидел тебя счастливой рядом с ним. Поверь, все так и будет. Считай, что это моя королевская… Нет, братская клятва. Я клянусь тебе, моя драгоценная, любимая сестра, что после всех бед, что тебе пришлось пережить, ты будешь счастлива.       Всегда твой, Старк»       Неллиель отложила письмо. Вглядываясь в пламя свечей, вдыхая дурманящие запахи летнего сада, разбитого под окнами своих спален, девушка размышляла и горько улыбалась.       Счастье, да? Неллиель не нужны были такие клятвы от Старка. Он уже сделал все, что мог. В остальном...       Счастье — всего лишь слово.       Счастье — недостижимая мечта для кого-то вроде нее.       Счастье — призрачная дымка, которая никогда не достигнет израненного, уставшего от страданий и наглухо закрытого практически от всего мира сердца.