По следам Виктора М. Гюго

      — Это, получается, не телепорт изобрели, а машину времени! — нервно усмехнулся Брюно.       — Ой, ну какая теперь разница? — поморщилась Элен. — Раз нас неведомым образом занесло в прошлое, надо искать решение, как вернуться в своё время. Иначе через месяц попадём в события очередной Французской революции. Июльской, в этот раз.       — Точно, — подхватил Патрик. — А еще через год выйдет в свет пресловутый "Собор Парижской Богоматери".       Семёрка переглянулась.       — А не навестить ли нам Виктора свет Мариевича? — высказал общую мысль вслух Даниэль. — В самой книге мы уже побывали, так почему бы не повидаться с самим Мастером?       — И заодно врезать ему хорошенько, если это безобразие его лап дело, — проворчал Брюно.       Услышав приближающийся цокот копыт, Семерка дружно обернулась: прямо на них летел лихой наездник на белом коне. От быстрой скачки мужчина даже привстал в седле, упираясь ногами в стремена и сжимая коленями бока скакуна. Люди, которые попадались на пути, отскакивали, словно горох от стены — лишь бы не угодить под копыта.       — Поберегись! С дороги! — крикнул он, и артисты поспешили последовать примеру парижан и отбежали в сторону, в последние секунды успев утащить с брусчатки всё ещё сидящую на ней Жюли и вездесущего щенка. — Вы что, сумасшедшие? — сидящий в седле голубоглазый блондин натянул уздечку, заставив коня, не оправившегося от лихого галопа, кружиться на месте.       — Ну вот, опять нас приняли за психов, — расстроилась Зенатти, а храбрый Трабл тут же облаял и коня, и всадника.       — А если бы я вас сбил, а? — сердился всадник, по мундиру и оружию на поясе которого можно было опознать военного. — И что за чудная одежда на вас? Циркачи, что ли?       — Да он издевается, — совсем приуныла малышка Жю.       Даниэль тем временем вышел чуть вперёд.       — Простите, мы просто заблудились, растерялись, вот и не увидели вас. Будем очень признательны вам за помощь, месье... — Лавуа выжидающе замолчал, надеясь, что незнакомец назовет свое имя.       — Колонель национальной гвардии, барон Клопени де Труйльфу! — гордо приосанившись, представился всадник, а у артистов разом отвисли челюсти.       — Побрейте меня налысо и назовите кротом! — присвистнул Люк, первым обретший способность говорить. — Клопени! Божечки-кошечки! — схватившись за голову, Мервиль отправился бодаться со стеной. — Колонель! Вот это поворот!       — Что-то не так? — нахмурился Клопени. — Мы разве знакомы?       — Нет, месье... эээ... ваша милость... — покачал головой Даниэль. — Но мы... эээ... наслышаны о вас!       — Правда? — просветлел барон, а потом, секунду подумав, спешился и оказался возле артистов. — Итак, с кем я имею честь быть знакомым?       Получив в ответ все семь имён и галантно поцеловав руки дамам, Клопени де Труйльфу взял своего коня под уздцы, чтобы тот ненароком не сбежал или, чего доброго, не был украден этими проклятыми цыганами. Когда барон поделился этой мыслью с новыми знакомыми, Жюли, не выдержав, прыснула в кулак.       — Простите, прекрасная Жюли, чем я вас рассмешил?       — Ой, нет, — махнула рукой Зенатти. — Это не вы, не обращайте внимания! — она отошла в сторонку, чтобы хорошенько просмеяться: уж больно забавно звучали слова про цыган из уст человека, которого она сама знала, как короля тем самых цыган и бродяг.       — Скажите, ваша милость, — вдруг спросил Патрик, — а вам, случайно, не знаком некий господин Виктор Гюго?        Клопени тут же подпрыгнул и выхватил свою саблю, наведя её на Патрика — барон был вспыльчив, словно пороховая бочка. Фьори отпрянул, чтобы случайно не сделаться на голову короче или не заиметь в своем теле пару лишних и совершенно ненужных дырок.       — Как?! — страшным голосом вскричал де Труйльфу. — Неужели вы имеете дружбу с этим недостойным человеком, с этим негодяем? Тогда я вас тоже вызову на дуэль!       — Оуоу, полегче, — Патрик примирительно поднял руки. — Мы не знакомы с ним и, тем более, не дружим. Но нам нужно с ним увидеться, этот писатель, возможно, поможет нам вернуться домой. Вы, как я понял, знаете его? Может, знаете, где он живет?       — Если бы я знал это, месье, этот человек давно бы получил по заслугам! — высокопарно произнёс Клопени.       — Что же он такого сделал вам? — полюбопытствовала Элен.       — Он нанёс мне ужасное оскорбление! Опозорил в глазах всего света! — барон нервно ходил из стороны в сторону и театрально заламывал руки. — Мы были приятелями, но теперь я и слышать о нём ничего не хочу! После той ссоры, когда он ударил меня по лицу, а потом трусливо сбежал, я ищу его уже год, чтобы отомстить и вернуть свою честь! Я вызову его на дуэль! А потом и вас! — конец сабли вновь упёрся в грудь Патрика, заставив того опасливо сглотнуть.       — Меня-то за что? — пискнул Фьори, но разошедшийся Клопени, казалось, не слышал вопроса, порываясь вызвать на дуэль половину Парижа.       — Ого. Не думал, что наш глубокоуважаемый литератор такой драчун, — хмыкнул себе под нос Гару, но так, что стоящие рядом друзья его отлично расслышали. — А из-за чего ссора произошла? — спросил он громче, адресуя вопрос уже самому воинственно настроенному Труйльфу.       — Конечно же, из-за дамы! Он узнал, что его подруга была моей любовницей!       Первым всхлипнул Брюно, а за ним со смеху покатились и остальные артисты. Не ржать в голос не было никакой возможности: очень уж анекдотичной была ситуация. Конь де Труйльфу всхрапнул и откликнулся на хохот семерых людей таким же ржанием. Сам барон, поняв, что над ним ржёт даже его лошадь, насупился, но саблю всё-таки убрал.       — О, он тебе ещё отомстит за это, причём в скором времени, — пробормотал Люк, представляя, какие молнии будет метать барон, когда предстанет на страницах нового романа оборванцем, королём бродяг и нищих, обитающим на самом дне Парижа — вот так благородный господин!       — Всё, ребята, кончай истерику, — велел Даниэль, сам едва успокоившись, а потом обратился к Труйльфу. — Так, значит, не знаете, где он живёт, да? Несмотря на то, что были приятелями?       — Я уже сказал вам, — недовольно буркнул барон.       — Хорошо-хорошо, — пошёл на попятную Даниэль, обаятельно улыбнувшись. — Но, быть может, вы поможете нам найти новую одежду? Видите ли, мы прибыли издалека, и в ваших местах нас всё время принимают за бродячих циркачей...       — Цирк уехал — клоуны остались, — прокомментировал Брюно.       — Но у себя на родине мы уважаемые люди, хотелось бы, чтобы и здесь нас принимали, как равных.       — Найти одежду не мудрено, здесь неподалёку есть модное ателье, а через два квартала продают шляпы, корсеты, перчатки и прочие необходимые приличным людям вещи, — Клопени, прищурившись, смотрел на Даниэля, особо не веря его словам и не причисляя его к приличным людям.       — Интересно, принимают ли там банковские карты? — хмыкнул Патрик.       — Боюсь, даже от евро и долларов пользы тут не будет никакой, — со всей серьёзностью ответил ему Даниэль, и Фьори только вздохнул, поняв, что весь его сарказм улетел в молоко.       — Спокойно, бледнолицые. Сейчас тетушка Жю всё организует, — решительно сказала Зенатти и пошла брать штурмом барона: — Ваша милость, я прошу вас о помощи! Мы оказались в ужасно неприятной ситуации, у нас нет денег даже на хлеб, что уж говорить об одежде... — Жюли состроила самую милую мордашку, на которую только была способна, и Клопени, падкий на женскую красоту, тут же растаял.       — Когда барона де Труйльфу просит о помощи столь прекрасная дама, я просто не могу остаться безучастным! Решено! Мой кошелёк к вашим услугам, прекрасная Жюли! — поклонившись, он снова поцеловал её руку. — И не только кошелёк, я весь, целиком и полностью, ваш покорный слуга отныне и навеки!       Зенатти довольно улыбнулась, решив пока не сообщать новоявленному рыцарю, что она уже давно замужем. Учитывая же тот факт, что на дворе стоял 1830 год, то даже прабабушка её супруга ещё на свет не появилась.       — Вперёд, друзья мои, я отведу вас в то ателье! — воскликнул Клопени и, предложив Жюли свою руку, решительно направился через площадь в одну из улочек, ведя за собой коня.       Артисты гуськом топали следом. Щенок Трабл весело бежал возле коня, норовя забраться ему под брюхо, но соображая, что под копыта лучше не попадать.       — Кстати, мне вдруг вспомнилось, что в Париже есть улица Виктора Гюго, — сказала вдруг Элен Патрику.        — Да, точно, есть, — кивнул тот. — Но что-то сомневаюсь, что она есть уже в это время. Кажется, улицу переименовали к концу жизни писателя. А тут ему ещё жить и жить. Нет, мы можем, конечно, подождать лет сорок, какие проблемы. Ты, кстати, не знаешь, как называлась улица до переименования?        Элен уныло покачала головой, сожалея, что её идея с треском провалилась.