Истории

- Ну, что, Олеська! – раздался подозрительно сладкий голос Кота с переднего сидения. – Ты следующая! - Чего? – не поняла девушка, отвлекаясь от своего телефона. - Того! Ты – единственная в нашей группе, кто пока не рожала! – ухмыльнулся приятель. - И что? – пожала плечами она. – Ты тоже до сих пор ни разу не отец! - Так может, вам объединить усилия? – расхохотался Бизон, притормаживая на очередном светофоре.        Стоящая впереди машина с молодыми родителями и Опером помигала задними фарами. Тарасов ответил дальним светом. Так, в случае пробки, можно и пообщаться – морзянка и в жизни пригодиться тем, кто знает её «язык»! - Да идите вы! – слегка ударила обоих мужчин по плечу Олеся. – Между прочим, я тут самая молодая, так что у меня времени родить ребёнка больше! А вот вам уже реально пора поискать кандидатку на будущую мать! - Да нам с Бизоном только свисни, десятки набегут! – фыркнул Кот, не оценив юмора. – Борь, что молчишь? - Думаю. - О чём? - О том, что тебе, Олеська, и вправду надо уже личную жизнь устраивать, а не бегать из одной спецгруппы в другую, - нахмурился Тарасов. - Ну, спасибо! – откинулась на спинку сидения Ума. – А может, я пока не хочу? Может, я ещё не готова! - Ты при Багире только не смей такое сказать! – строго предупредил Борис. – Вам природой заложена способность рожать детей, а вы!.. - Так, давайте-ка закроем эту тему! – вмешался в перепалку притихший Ионов. Парень уже успел пожалеть, что завёл этот разговор. - Нет, пусть Бизон продолжает! – вспылила девушка. – Что мы там?        Сзади раздался настойчивый сигнал клаксона. Оказывается, на светофоре уже загорелся зелёный цвет, но за этой неприятной беседой Борис совершенно этого не заметил. Нажав на педаль газа, мужчина поморщился. - Бизон, что молчишь! – настаивала на продолжении разговора Ума. – Сказать нечего? - Есть, - буркнул он. – Да только ты всё равно не поймёшь…        Недовольная таким поворотом Олеся, хотела что-то сказать, но в последний момент резко передумала. В конце-то концов, портить настроение ни Тарасову, ни себе не очень-то хотелось в столь радостный день. Сармат и Таня им вряд ли простят унылые лица в день долгожданной выписки!        Скупые разговоры за столом, пара коротеньких диалогов, один из которых случился после звонка Даны, колкие взгляды Бориса в сторону Олеси – возможно, никто из присутствующих не заметил такое отношение между двумя сослуживцами, однако девушке на протяжении всего праздничного застолья было неуютно. Спасали атмосферу Кот с Опером – они и шутили, и наперебой что-то рассказывали. Особенно было не унять Никитина! Как отец со стажем он давал советы молодому папаше Сармату, а счастливую Танюшку и вовсе пообещал познакомить со своей Катей – авось, поможет советами новоиспеченной мамочке. - Олесь, пойдём, поможешь мне? – вдруг обратилась Хованцева к ковырявшейся в салате Уме. - Да, конечно…        Небольшая детская в светло-оранжевых оттенках была достаточно светлой, и обставлена была исключительно той мебелью, которая облегчила бы хлопоты молодой мамы. Посреди комнаты стояла маленькая люлька, в которой сейчас, любопытно озираясь по сторонам, лежал малыш. Его светлые глазки были широко распахнуты, и совершенно было не похоже, что кроху вот-вот сморит сон. Даже крутящаяся под музыку погремушка, что висела прямо над ним, никак не привлекала его внимание. - Мне даже не верится, - прошептала Таня, склонившись над сыном. – Вроде совсем недавно с Ильёй разводиться собирались, а уже родители… - Ты поэтому так отреагировала на звонок Даны? – догадалась Олеся, улыбнувшись мальчугану. - Да… не очень приятно, - призналась девушка. – Хотя я, наверное, себя накручиваю… - У Даны и Сармата только служебные отношения! - Я стала слишком ревнивой, - поджала губы Хованцева. – Никогда раньше такого не было, а как в «Нерпы» его перевели, так почему-то не могу отделаться от ненужных мыслей. - Думай лучше о том, как изменится ваша жизнь с появлением этого малыша! Сколько приятных моментов впереди! – улыбнулась Олеся. – Да и посмотри, как Илья светится от счастья. Он любит и тебя, и сына! - Хочешь подержать? – неожиданно предложила Татьяна, переведя взгляд на Уму. Девушка неуверенно пожала плечами. – В роддоме, сколько бы Ванюшка не лежал возле меня, и сколько бы я ему не пела, а всё равно заснёт он только после того, как я его на руках покачаю…        Достав ребёнка из люльки, молодая мать показала испуганной Олесе, как нужно держать новорождённого, и передала сына ей. Девушка сначала вздрогнула, когда ощутила мальчика в своих руках. Он был такой маленький, такой крохотный и, кажется, слишком хрупким, что Уманова твердила про себя, как мантру, лишь одно: «Главное, не уронить!». С пистолетом или ножом обращаться было куда легче, чем с малышом! - Ну как? – улыбнулась Таня, глядя на сосредоточенную Олесю. - Непривычно… – подобрала наиболее приличное слово она. - Ничего. Первый раз всегда страшно, зато потом, как по маслу! Со своими легче уже будет… - Вы сговорились, - шёпотом констатировала Уманова, но громче добавила: - Да, легче… - Покачай его, пожалуйста, а я на пять минут отлучусь, - извиняясь, улыбнулась Татьяна и вышла из комнаты.        Олесе тут же захотелось побежать за ней. Растерянно смотря то на мальчика, то на дверь, Ума спешно соображала, что обычно в таких случаях делают.        «Качают, - раздался внутренний голос. – А как?». - Ладно, куклу же в детстве я тоже спать укладывала, - подмигнула девушка ребёнку.        Медленно ступая по комнате, Ума аккуратно покачивала малышка и что-то даже напевала. Вокальные способности у неё были не очень, поэтому дабы не пугать мальчишку, она даже не пела, а, скорее, тихо рассказывала песенку.        Замерев у окна, Олеся не сразу обратила внимание, что в детской находится уже не одна. Оказывается, тихо прикрыв за собой дверь, за её спиной стоял Тарасов и заворожено наблюдал за ней. Его коллега сегодня выглядела крайне непривычно: строгая чёрная юбка, голубая рубашка, обувь на невысоком каблуке – признаться честно, подъезжая к роддому, он и не сразу узнал её со спины – думал, жена Опера пришла на выписку. - Напугал! – тихо шикнула Олеся, когда заметила Бориса. - Извини, - в тон ответил он. – Тебе идёт. - Что именно? – улыбаясь малышу, поинтересовалась Ума. - Ну… роль матери. - Во-первых, я – не мать, просто держу ребёнка, - более грубо произнесла она. – А во-вторых, не возвращайся к тому разговору. - Я на самом деле хотел за него извиниться, - потупился Тарасов. – Прости, что влез не в своё дело. - И ты извини... - кивнула девушка. – Я тоже не должна была вам с Котом грубить.        Подойдя к Умановой, Борис заглянул ей через плечо, и увидел засыпающего Ваньку. Мальчик из последних сил боролся со сном. - Боец, - тихо усмехнулся Тарасов. - Лучше не надо. Пусть другую профессию выберет, - улыбнулась Олеся. - А чем наша плоха? – удивился мужчина, посмотрев на девушку. - Боюсь, Тане сложно будет с двумя бойцами. Вечные волнения, переживания… - Это да…        Оба замолчали, любуясь ребёночком. Его глазки были закрыты, а лицо совершенно безмятежно. Счастливое время – спишь, ешь и вызываешь у всех умиление. Вот и во взрослой жизни было бы также! - Можно вопрос? – робко подала голос Ума. - Мы ведь не на службе, чего спрашиваешь? - Неужели тебе никогда не хотелось бросить эту полевую работу и уйти в штаб? Ты чаще бывал бы дома, у тебя была бы любимая семья, дети… Пока ты бегаешь за преступниками, такое ведь невозможно… - Пример Опера говорит об обратном! – не согласился Борис. - Ага, но по вечерам он вынужден любоваться дочерью исключительно на фотографиях. Их встречи ведь от отпуска до отпуска… - Мы знали, что нас ждёт, - опираясь на подоконник, произнёс Тарасов. – Каждый сделал свой выбор ещё до учебки. - И тебя всё устраивает? - Не совсем, но уже поздно, - признал Борис. – А вот у тебя ещё есть шанс всё изменить! Будешь вон, - махнул рукой в сторону, - как Свердлова в штабе сидеть и оттуда координировать работу группы. Чем плоха такая работа? Напиши рапорт, думаю, Батя подпишет его без проблем, а Багира так вообще обрадуется. - Так я тоже уже сделала свой выбор, - тихо ответила Ума, боясь этими словами разозлить командира. – И тоже до учебки. - Ты не поняла… - развернулся к ней мужчина, говоря в пол тона. – Бегать в полях должны мужчины, стрелять, драться, а на вас, женщинах – забота о доме, семье, какой-то более-менее спокойный труд. Это ещё издревле пошло! - А Дана? - С ней сложнее. У неё есть сын – курсант уже, и это её сознательный выбор. - Борь, я не знаю, к чему ты ведёшь, но из группы я никуда не уйду, - настойчиво произнесла Олеся. – Я не готова пока к роли жены, и, тем более, матери. Возможно, лет через десять я об этом пожалею, но... Я в детдоме выросла, и, знаешь, - сделала паузу, подбирая слова, - я вообще не уверена, что когда-нибудь созрею до этого всего… Мне сложно, и я элементарно боюсь. - Рядом с тобой будет муж, который поддержит, поможет, - грустно улыбнулся Борис. - Муж – это, конечно, здорово, но тут другое… Извини, не хочу об этом говорить. - Умка, - неожиданно нежно обратился к ней Тарасов, - я уверен, что ты будешь прекрасной матерью… И не говори больше никогда: «Не хочу». Поверь, есть люди, которые отдали бы за рождение малыша всё, но… в общем, не говори.        Обсуждать эту тему оказалось невыносимо сложно. Мужчина отвернулся к окну, из которого открывался вид на двор. Там в самый разгар лета, освобождённая от домашних заданий, детвора носилась по детской площадке, играя в какую-то свою игру. Их крики разносились по всей прилегающей к дому территории и, наверняка, влетали в каждую открытую форточку. Неожиданно ощутив ладонь на своем плече, Борис повернул голову и непонимающим взглядом посмотрел на стоявшую рядом девушку. Чуть опустив голову, она, кажется, пыталась понять мотивы своих же действий.        Знал бы Тарасов, как его предположения близки к истине. Умановой ведь действительно стало ужасно неловко после последних слов Бориса. И даже где-то на периферии появилась мысль, что в числе тех людей, есть и он. Сколько раз во время спецопераций Олеся наблюдала его трепетное отношение к детям – это не было обусловлено работой, хотя куда же без неё, куда больше им двигала внутренняя установка «Лучше погибну я, чем ребёнок». Все свои отцовские инстинкты он был вынужден реализовывать или на племяннике, или на чужих детях – суровые издержки службы. Наверное, именно поэтому сей тема вызвала у него такую реакцию.        «И улыбка у него была сегодня не такая, как у Опера… Немного грустная и завидная», - вдруг пришло на ум Олесе. - Встретишь ты ещё свою женщину, и вот увидишь, родит она тебе девочку или мальчика, а может и обоих! – совершенно искренне произнесла Уманова.        Борис заливисто засмеялся, однако, вспомнив о спящем Ваньке, быстро умолк и покосился в сторону люльки. - Леська, какая же ты ещё!.. - улыбчиво говорил он и, так и не сумев подобрать удачное завершение предложения, просто привлёк девушку к себе. Она уткнулась носом ему в грудь и едва заметно улыбнулась. Стало так уютно и нежно, что Олеся даже прикрыла глаза от наслаждения моментом.        Приоткрывшая дверь Татьяна, уже хотела уже войти в детскую и спросить у Олеси, как тут дела, резко остановилась. Улыбнувшись, глядя на стоящую у окна пару, она бросила взгляд на посапывающего ребёнка и бесшумно прикрыла за собой дверь с той стороны. - Как же я по тебе скучал, - наконец-то прошептал едва слышно Борис.       Эти слова стоило сказать намного раньше, но постоянно что-то или кто-то не давали ему это сделать. - И я по тебе соскучилась, - тихо вторила Ума. – Мне тебя не хватало… - Прям меня? – не поверил он ей, но всё-таки не смог сдержать улыбку. - Прям тебя. - А Кота? - А по котам не скучают, они же сами приходят, - хихикнула Олеся. – Не то, что бизоны… они гордые. - Но верные... Как и мишки! - Откуда знаешь? - Просто знаю.        И на губах обоих появилась тёплая улыбка. Разве о животных шла речь?