Истории

       Борис Тарасов уже несколько часов сидел возле больничной койки. Не спал. Боролся с Морфеем из последних сил - эта схватка одновременно и легче, и тяжелее всех остальных. Ему было страшно. Казалось, что если он закроет глаза, то что-нибудь обязательно случится. Хотя вряд ли что-то было ужасней чем то, что уже произошло: на его глазах в миниатюрную коллегу было отправлено минимум четыре пули, а он не успел этого предотвратить.        Дробь автомата до сих пор раздавалась в голове зловещим ритмом. Тело девушки извивалось от вонзающихся в него свинцовых шариков, и настоящее чудо, что большинство из них угодило в бронежилет. Лишь одна так неудачно пронзила артерию на шее.        Олеся Уманова вернулась в их подразделение совсем недавно. Особым приказом её перевели из группы специального назначения «Смерч» в спецподразделение «Нерпы». Она радовалась этому, как ребёнок! Здесь, как она говорила, собраны все дорогие ей люди. Любимая Рита, которая ласково называет подчиненную «доча», строгий, но заботливый Батя, обаятельный разгильдяй Кот по имени Вася, и, конечно, борец за её перевоспитание Борис, или по-другому - Бизон. Они всегда были больше чем просто сослуживцы, стали для неё настоящей семьей, той, на которую можно положиться. И доселе не совсем понятное слово «семья» наполнилось конкретным смыслом. Будучи воспитанницей детского дома Уманова всегда мечтала, чтобы рядом с ней были те люди, которые бы дорожили ей, и которыми дорожила бы она, и такие люди появились - Рита, Батя, Вася и Борис. Вот только сейчас она была не в состоянии почувствовать, как остро в их сердцах отдаётся боль от пойманных ею пуль.        Тяжелое ранение. Большая потеря крови. Эти слова спецназовцы уже привыкли слышать от врачей, однако в эту ночь они звучали особенно пугающе. Все видели бледное лицо Олеси, синие губы, скрытые прозрачной кислородной маской, её тихий стон, слетевший ненароком. Она всегда пыталась казаться сильной и бесстрашной, но, похоже, не в этот раз… Хотя... о какой слабости может идти речь, когда она прекрасно знала, что бандит вооружён, и, тем не менее, обнаружив пустой магазин своего автомата, решила попробовать уговорить его на рукопашку. Наверное, контр-адмирал остановил бы её только одним непоколебимым «нет», но он не успел этого сделать. Она, как всегда, не удосужилась сообщить ему о своих намерениях, командование узнала о произошедшем только от находящегося неподалёку от неё Бизона. Выстрел на тот момент уже был произведён.        Сейчас, скрестив руки на груди и пристально смотря на по-прежнему бледное лицо Умановой, Борис корил себя последними словами за то, что вновь отпустил её одну. Надо было направить с ней Опера или Кота, но мысль о том, что они не в детском саду, и она сама в состоянии контролировать свои движения и поступки, заставила Тарасова отбросить эту идею. Теперь-то он понимает, что зря! Это же Уманова! С ней вечно нужна страховка! Однако сколько раз он грозился выгнать её группы за неосторожную самодеятельность, столько же принимал её обратно под честное слово. И первым же обрадовался, когда увидел её ангельское личико среди других «Нерп». Дурак одним словом!        Неожиданно открывшаяся дверь палаты заставила Бориса отвлечься от своих мыслей и обратить весь свой взор на визитёра. - Бизон? – почти сразу же услышал он голос Агаты. – Ты что здесь делаешь? - Наверное, то же, что и ты, - грустно усмехнулся он и вновь повернулся к Умановой. - Я только что разговаривала с медсестрой, и она мне сказала, что у Олеси никого нет…        Однако девушке не пришлось продолжать свою мысль, ибо только сейчас общая картинка сложилась перед глазами: на стуле, возле койки, сидит Тарасов, чья одежда не скрыта белым халатом, да и в палате, что находится на втором этаже, есть окно. - Всё ясно с вами, капитан третьего ранга! – улыбнулась девушка. – Не пробовали посещать больных через дверь? - Слушай, иди домой, а? – устало предложил Бизон. – У меня нет желания сейчас тебе что-либо объяснять. - Как она? – ловко перевела тему Агата. - Без изменений. - Я ей апельсины принесла, чтобы как она... - Она без сознания! - грубо перебил её мужчина. - Какие к черту апельсины? - Когда Олеся придёт в себя, ей нужны будут витамины, - настаивала на своём коллега. - Я вам не мешаю? - неожиданно раздался тихий голос Умы.        И какой только «умник» сказал Бизону, что она без сознания? Однако стоит признать, сил, чтобы открыть глаза, не было. По всему телу разлилась отвратительная слабость, не дававшая даже губами толком пошевелить, не говоря уже о большем.        Позабыв о присутствии в палате третьего, Борис моментально поднялся на ноги и, оперевшись рукой на спинку кровати, посмотрел на Уму. В мерцающем синем свете от приборов её лицо было слишком бледным. - Леська, ты как? - Живая...        Тихий голос, похожий на шелест листы на ветру. Девушка громко сглотнула и немного приоткрыла губы. - Пить хочу, - попросила она.        Взяв с прикроватной тумбочки принесённую с собой бутылку, Тарасов осторожно приподнял Олесе голову и дал ей возможность сделать хотя бы пару глотков. - Сейчас врача позову, - поспешил он, однако был остановлен упрямой пациенткой: - Не надо, - с трудом открыла она глаза. – Я в порядке, просто слабость. - Выздоравливай, Ума, - раздался со стороны голос Агаты, о присутствии которой оба уже успели позабыть, а после дверь палаты стремительно закрылась. - Я помешала? – через силу изогнула губы в подобии улыбки Олеся. - Коль шутишь, значит, жить будешь! – хохотнул Борис, и тут же стал серьёзным: - Если бы ты только знала, как ты вовремя…        Он опустился на стул и слегка, боясь причинить девушке боль, обхватил её ладошку. - Я испугался, - признался Тарасов. – Почему ты опять полезла на бандита? Ну нет больше патронов, так сиди и не высовывайся, а ты… Хоть бы с Батей связалась, или с Ритой, или со мной! Нет же, самостоятельная…        Мужчина говорил полушёпотом, и его речь сейчас больше походила не на нравоучения, а на какие-то размышления вслух. Он не ждал оправданий и, тем более, ему уже был не важен ответ на заданный вопрос – главное, что жива осталась, и даже улыбаться может. - Прости, - всё, что ответила она.        Борис покачал головой, сердцем чувствуя, что подобное он услышит ещё не раз. Вместо долгих речей, он приподнял её руку, благо она не была «скована» капельницей, и почти невесомо прикоснулся губами к нежным подушечкам пальцев. Кажется, это прикосновение было больше чем просто необходимо двум сослуживцам. Оно было для них куда значимей, чем оба пытались показать. - Ладно, пойду я… - прошептал Борис, нехотя отпуская девушку. - Останься, - тихо опросила она. - Врач увидит, что рядом с тобой посторонние, и ругаться будет, - словно ребёнку объяснял Тарасов. - Ты боишься врача? - Я никого не боюсь, - уверенно с улыбкой сказал он. – Тем более, врача. - Тогда побудь со мной. - А если врач спросит, что я здесь делаю? – прищурился Борис.        Уманова замолчала. С трудом перевела взгляд на окно, затем переместила его на мужчину. - Скажем, что соскучился! - сам же ответил на свой вопрос он. - Ага, жених, - едва заметно улыбнулась Олеся. - Почему «жених»? – поинтересовался Тарасов, возвращаясь к девушке. - Потому что посторонних сюда не пускают… - Кем же Агата тогда представилась?.. – задумался Борис. - Какая разница? Она уже ушла. - А я здесь… - Здесь... - слабо кивнула Ума. – Дай руку.        Мужчина выполнил просьбу и вновь сжал её ладошку в своей. - Спи, а я рядом побуду, - пообещал он. - Я утром проверю, - улыбнулась Олеся. - Эх, Уманова... - вздохнул Борис – Куда ж я от тебя денусь? - Действительно, - согласилась она. – Что-то мне подсказывает, что уже никуда…