Решение Майкла

—Таким образом, ты прибыл в мой дом, чтобы о чем-то поговорить. О чем именно, Майкл? — Это все Аманда. Она…она… Лестер, я даже не знаю, зачем я сюда пришел, — я сидел на его постели с такими же клетчатыми простынями как и в прошлый раз. Я подумывал, стирает ли он их или у него целый комплект таких, а может, они всегда такие свежие и хрустящие. —Так чего ты тратишь мое время? Мне надо кое-чем заняться на бирже, — он подкатил на инвалидном кресле к одному из трех экранов, которые были подключены к компьютеру. Все они работали. Первый, слева, был обозначен буквой «А» и показывал какие-то зеленые и красные полосы. На втором были показана диаграмма с надписью BAWSAQ. На третьем было что-написано, но я не успел прочитать. — Я не трачу твое время. Все стало действительно серьезным в моем доме. Я понятия не имел, как это можно было изложить поумнее. Черт, не так, чтобы было ясно, что я беспокоюсь. —Что? Ты имеешь в виду, что ты больше ни живешь в своем доме? — он сказал, не отрывая взгляда от фондовой биржи. —Черт возьми, как ты узнал? Вопрос вылетел изо рта не с яростью, а наоборот, со смехом. Правда. Я не злился по этому поводу. Целый город разруливал дерьмо, пока люди, вовлеченные в него, даже не знали, что происходит. —Я знаю все, Майкл. Это был неопровержимый факт. —Ну, а сейчас ты собираешься узнать у меня, что делать? —Если ты уж знаешь все, магию там или смысл жизни, — насмешка просочилась в мой голос и захватила речь, — то что я, мать твою, должен делать с изменяющей женой, с моей дочерью, которая может оказаться биологически и не моей вовсе, и сыном, который напивается чуть ли не до смерти, несмотря ни на что? Что я должен делать, мудрец? — Ну, когда ты так излагаешь факты, это дерьмо становится сложно распутать. Он не обратил внимания, скорее всего, даже полностью проигнорировал мой сарказм. Он все еще не отвернулся от этого чертового компьютера. Это немного меня раздражало, но я решил не обращать внимания. —Сначала, что я должен делать с Джимми? —Он может ходить на встречи алкоголиков, Майкл, — его ответ был слишком быстр, слишком. По крайней мере, он развернул свое кресло ко мне. Он заговорил опять, посмеиваясь: — Возможно, тебе бы тоже не помешало пойти с ним. — Твою мать, — ответил я, безуспешно пытаясь подавить смешок. —Ну, я почти уверен, что у тебе было все необходимое и ты уже провел генетический тест. —Здесь ты абсолютно прав. —По поводу Аманды я даже не знаю, что сказать…ох… ты любишь ее? Я думаю… это первый вопрос, — он запинался, это было необычно. Это, видимо, была та единственная область, в которой Лестер Крест не был экспертом. —Франклин уже спрашивал меня об этом. — Ну тогда…ох… придумал. Одна из причин, из-за которых ты подумываешь о разводе, это измена. —Не успокоил, мужик. —Черт, просто послушай, — он отвечал так всегда, когда кто-то прерывал его порядок мыслей, — составь отдельный список всех людей, с которыми изменял ты и список тех, с кем Аманда. — И как это должно мне помочь? Серьезно, как? — Я знаю, ты приверженец фактов, — сказал он, вставая и дотягиваясь до полки рядом с компьютером и хватая несколько листов, пять или шесть, с линованной желтой бумагой, и карандаш, — я решил, что если ты все изложишь на бумаге, ты сможешь понять, чего ты хочешь. Сначала я хочу, чтобы начертил таблицу. Слева честно напиши всех, с кем ты изменял. Справа с— кем изменяла Аманда, из тех, кого ты знаешь. —Ясно, — я начал писать. Это заняло несколько минут, но я опять чувствовал себя гребаным школьником. Я был способным учеником, а Лестер—внимательным учителем. —Ладно, — сказал он, усаживаясь обратно в кресло, —давай-ка услышим это. —Что касается меня, одна стриптизерша. — А что касается Аманды? — его голова склонилась влево, словно он сдерживал эмоции. —Аманда изменила с Фабиеном — ее тренером по йоге, которому я платил сто пятьдесят баксов в час, с учителем Джимми, с этим хиппи Иисусом Ваннаби на пирсе, с парнем по имени Клетус ид Блейн Каунти, с почтальоном, с доставщиком пиццы Джоком Крэйнли, с кабельщиком на горе Чилиад, с Эпсилонистом, с моим парикмахером, с татуировщиком, с другим Эпсилонистом. —Майкл, я понял, — он поднял глаза, —а сейчас напиши список всего, за что ты любишь Аманду. — Это все кажется мне глупым, — сказал я, начиная писать. — Вот что случается, когда ты приходишь ко мне. Ты ведь знаешь, что я понятия не имею, как разбираться в таких вещах. — Это ты не имеешь понятия?! Не имеешь понятия?! Я пришел сюда к мужику, у которого IQ около 200, если не больше, и ты не имеешь чертового понятия. Вот это и есть дерьмо. Черт, я имел в виду, что из всех людей Лестер должен быть более разумным, даже самым разумным из всего этого стада. —Нет, я не имею понятия, и вообще, это твоя проблема, и тебе не обязательно приходить ко мне и орать, что у тебя дерьмовая жизнь! Ты можешь принять решение, когда следует ограбить ювелирный или супербанки, и твоя жизнь проста: все, что тебе нужно сделать — это решить, хочешь ли ты развестись или хочешь все уладить. Знаешь что? Дай-ка я тебе расскажу кое-что. Когда у тебя болезнь, которая буквально пожирает твое тело изнутри, ты знаешь, что такое дерьмовая жизнь. Твоя не такая, Майкл Таунли! —Ну, черт возьми, похоже, никто не хочет мне помочь. — Мне до смерти надоела вся эта жалость. Перестань жалеть себя. Я не знаю, что произошло, но все это «что делать» должно прекратиться. Ты красивый белый миллиардер, которому за сорок. Слова о красоте были вообще не в какие ворота. Я не хотел, чтобы он продолжал и всячески подавлял желание ударить человека в инвалидной коляске. —И если ты разведешься, я смогу только проверить твой счет в банке, чтобы удостовериться, что там все еще есть пара миллионов для выплаты более-менее честных алиментов, учитывая ее… измены. Но ты ведь собираешься сказать мне, что не разведешься. Почему? — спросил Лестер. —Я написал это, пока ты еще не начал свою речь о том, какой я счастливчик. Казалось, что без всякого сознательного усилия мой голос стал спокойным. Я протянул ему (уже смятый) лист. То слово, которое я нацарапал красными чернилами, стало зеркальным отражением, когда он поднес лист к своему лицу. —Дети, — сказал он достаточно громким голосом, чтобы показать, что он не собирался сказать это вслух. —Дети? —его тон смягчился. —Да, дети. Я не знаю, как они это воспримут. Трейси, вероятно, никогда меня не простит, а Джимми будет напиваться, чтобы не чувствовать боли. —Эй, — сказал он мягким голосом, — ты должен им доверять. Они пережили полторы тысячи миль, чтобы попасть в Сан Андреас, а потом в самый худший город в стране — Лос- Сантос. —Наверное. Слушай, мне жаль, что я накричал на тебя. Мне мне кажется, что я опустился до живого и дышащего куска дерьма. Я впервые в жизни почувствовал себя в тюрьме, в чистилище на Земле. Словно я застрял между скалой и чем-то тверже. Я знаю, что пришел к тебе за советом, но у меня есть совет для тебя. — И какой же? — спросил он, поворачивая кресло обратно к бирже. —Никогда не влюбляйся. Никогда не женись, — сказал я. —Ну, это уже два, — заметил он. —И кое-что еще, — я только что вспомнил одну вещь. —Ага, — рассеянно ответил он, изучая фондовую биржу. —А как это ты взламываешь компьютеры?