Решение Майкла

—Джеймс Таунли, сколько раз я должен повторять, что ты не должен напиваться до такого состояния? Я терпеть не мог, когда мой сын просил забрать его с очередной попойки среди ночи. —Тебе двадцать лет. Ты еще не достиг совершеннолетия, чтоб так бухать! К моему раздражению примешивался тот факт, что нам было не по пути. Дом, который я когда-то делил с Амандой, уже не был моим домом. Я оставался в отеле, который находился вообще на другой стороне Веспуччи Бич. Сейчас я открывал дверь машины для моего сына-алкоголика. —Ты, мать твою, не указывай мне, что, черт побери, я должен делать, —его речь была невнятной. — Сын, тебе действительно пора перестать так напиваться. Ты убьешь себя, если будешь продолжать в таком духе. Я был чертовски раздосадован, но ничуть не удивлен. Оба моих отпрыска разрушали мою надежду веками. — Я не твой сын, я Де Санта! Ты слышишь меня? ДЕ, мать их господни за ногу, Санта Клаус, сука! —Джимми, что твоя мама скажет по этому поводу? Ты не сможешь так буянить, когда я довезу тебя до дома. —Делай что хочешь, тебе ведь все равно, Майкл, —сказал он и его голос стал невероятно чистым, даже твердым. Казалось, что его мозг, фокусирующийся на алкоголе, переключился на разговор. — Что заставляет тебя так говорить, Джимми? Мне не все равно, что ты приходишь домой мертвецки пьяный. Не все равно, что ты потревожишь Аманду. Почему ты думаешь, что я не беспокоюсь по поводу Аманды? —Это же очевидно, что вы двое собираетесь развестись, черт возьми. Вместо легкой искаженности из-за алкоголя теперь в его голосе слышалась злоба. —С чего ты это решил? —То, что вы двое поссорились, просто смехотворно. Похоже, вы не собираетесь дальше оставаться женатыми. По крайней мере, не на друг друге. —Да ладно тебе, сын. Ты что, подслушивал что ли? Если то, о чем мы говорили, заставляет тебя… — Я пьян сейчас, но не идиот. Вы оба использовали слово «развод» в своих аргументах. Кстати, Майкл, на заметку: мне совсем не нужно было подслушивать. Вы двое орали так громко, что чертовы стены тряслись. Он сумел это выговорить, даже не заикаясь. —Мы никогда не ссорились на твоих глазах. По крайней мере, мы обещали, что не будем. —Все ваши аргументы были отчетливо слышны. Тебе всегда казалось очевидным то, что происходит вокруг тебя, да? Я имею в виду, как ты думаешь, почему у меня нет работы? Это все твоя вина, папа, твоя вина. Я просто хочу, чтобы ты подумал об этом. У нас в доме нет абсолютно ничего, —он закончил. В его словах ощущалась тяжесть от опьянения. —О чем ты говоришь, черт побери? Я был в ярости. Если бы он только знал, что означает «ничего». Я вырос в трейлере, холодильник которого всегда был пуст, за исключением пива. Это пьяный кусок дерьма понятия не имел о том, что такое «ничего» или даже как оно выглядит. — Мой компьютер 2012 года выпуска, а домашний кинотеатр устарел на два года. У меня нет машины, а моя приставка скоро вообще выйдет из употребления. — Так что, черт возьми, с тобой не так, парень? У тебя чертовски хорошая жизнь. А машины у тебя нет, потому что ты не получил проклятые права. —Нет, папа, моя жизнь — дерьмо. А если вы с мамой еще и разведетесь, то она станет еще дерьмовей. Это как дерьмошторм из дерьма. Ты понимаешь, что я имею в виду? — Не имею ни малейшего понятия. Я действительно не имел. Алкоголь полностью захватил его мозг. О чем он вообще говорил? — Единственная постоянная вещь в моей жизни— это вы двое. Даже когда мы переехали из Янктона, я знал, что ваши дерьмовые отношения с мамой останутся такими же. Мне нужно было оставить всех моих друзей позади и прибыть в странный город, за полторы тысячи миль от того места, где я жил. Мне нужно было привыкнуть к своему имени. Нужно было завести друзей. А это было очень сложно. —Я не знал, что наш брак так много для тебя значил. Я догадывался, что Джимми бы прорвало. Он всегда засовывал эмоции поглубже и всегда потом изливал свои чувства. В этом плане он был совсем как его старик. —Много значил. Это было то, что делало меня счастливым. Даже среди ночи когда вы двое орали так громко, как только могли, я мог с уверенностью сказать, что так будет всегда, пока вы живы. Злые и орущие друг на друга, но вместе. Ту часть мозга, которая сдерживала его истинные мысли, прорвало этим вечером. Он бы точно не рассказал мне ничего из такого, если бы был трезв. —Есть еще что-нибудь, что ты хочешь мне сказать? —спросил я в шутку. —Только то, что когда ты слышал, как я смотрел порно… —Джимми, мне совсем не нужно знать об этом. —Нет, нужно. Я включил лесбиянок на моем большом телеке и увеличил громкость, пока я смотрел гейпорно в наушниках на компе, — он странно улыбнулся. Я узнал эту улыбку. Эта была та самая, которую он натягивал на себя, когда шутил. —Что, мать твою? Серьезно, он всего лишь издевался. —Ага, раз уж мы решили быть честными и все такое, — заключил он перед тем, как заснуть. Я не был готов выслушивать что-либо из такого дерьма. В конце концов, он же шутил. Терпеть не могу вещи, которые слышу от людей. Сначала Тревор сказал, что Трейси, возможно, и вовсе не моя дочь. Теперь Джим подшучивал, намекая на то, что он, возможно, гей. Я имею в виду, что если бы он сказал, что он и вправду гей, меня бы это не заботило. Я работал с ними в прошлом и я знаю, что они так же хороши, как и обычные парни. Да, я помню, Пэки был неплохим работником. Но стыдно, что фамилия исчезнет. Что за безумный бред я вообще несу? Все прошлое уже умерло. Таунли умер в Северном Янктоне, как Тревор и говорил. Теперь мне надо расследовать пару вещей, и обе они связаны с детьми. Моя дочь может оказаться и не моей вовсе, а мой сын не таким, как остальные. —Ну нахер, это моя жизнь, —заключил я, подъезжая к дому по дорожке из гравия. —Давай же, —выдыхал я, выталкивая его из машины. Я знал, что он не будет возражать, поэтому открыл дверцу и взял его за футболку. Он сел, затем вылез из машины, умудрившись не упасть на землю. Я открыл входную дверь и повел его к лестнице. Странный звук, что-то между ворчанием и стоном боли— вот и все, что сказал мой сын. — Давай, вверх по лестнице, — сказал я, все еще придерживая его за футболку. На втором этаже я завел его в комнату и почувствовал необходимость срочно проверить его Интернет-историю. Я уложил его на кровать и вышел из комнаты. Сразу же увидел Аманду, стоящую у двери в спальню, которую мы когда-то делили. Мы смотрели друг другу в глаза долго, жестко и критично. Я молча спустился по лестнице и направился к моей машине. Близилась еще одна одинокая ночь в отеле.