Маски.

-Какого чёрта ты тут делаешь? — хлопает дверь, а затем раздаются громкие шаги и шипящий голос Оливера Куина, как только он заходит в «логово Зелёной Стрелы», адресуя вопрос айтишнице, что-то задумчиво, но довольно целенаправленно и стремительно ищущей в базах данных, которые, в свою очередь, заняли собой все экраны и всё внимание девушки. Фелисити то ли нервно, то ли испуганно дёргается, оглядываясь на голос, но, замечая парня, расслабляется. Она мысленно отмечает, что научилась не только узнавать его по звуку шагов, но и понимать, в каком парень настроении по этому самому звуку. И, если она всё-таки не ошибается, несмотря на то, что ей бы очень хотелось сейчас ошибиться, настроение у Оливера Куина дерьмовое. Оливер бросает пиджак на стол рядом с Фелисити и буквально налетает на неё, словно коршун на жертву. -Что ты тут делаешь? -Ищу, — только и бросает она в ответ. — И да, доброе утро, между прочим, — фыркает девушка и снова углубляется в изучение информации на экране. -Я спрашиваю, какого черта ты тут делаешь, а не в больнице, Фелисити, — почти по слогам разъясняет он, акцентируя каждое слово. -Я же говорю, — уже более раздражительно отвечает девушка, не отвлекаясь от мониторов, — ищу. Что не ясного, Оливер? Она разворачивается на кресле встречаясь с разозлённым взглядом парня, хмурясь и представляя на мгновение, что так, наверное, должна выглядеть семейная сцена. Но спустя несколько секунд, отмахиваясь от наваждения, блондинка разворачивается обратно, снова абстрагируясь от всего и пытаясь сконцентрироваться на своей цели. -Фелисити, ты должна быть сейчас в больнице! — она не просто слышит, она чувствует, как последние ниточки его сдержанности лопаются, и он срывается на ней, хотя она не причастна к тому, что день у парня совершенно не выдался, не успев начаться. — Ты вообще не должна была приходить сюда сегодня! Девушка хватается ладонями за виски, и он замечает, что они покрыты ожогами, не упуская возможности сообщить ей об этом в, скажем так, не самом уместном тоне. Фелисити закрывает глаза, затыкая руками уши. Раз. Оливер наклоняется к её шее, пытаясь понять, куда делись синяки, и замечает, что девушка просто замазала их тональным кремом. Фелисити дышит, вернее, пытается. Два. Он думает, что может ей помочь, поэтому закатывает истерику, но снова ошибается, усугубляя ситуацию. Фелисити считает до трёх, надеясь, что её терпение, выработанное годами, не подведёт, но оно подводит. Три. -Хватит! — раздаётся совершенно другой, какой-то чужой, но, тем не менее, голос Фелисити. — Заткнись, Оливер! — она поднимается с кресла, вставая прямо перед ним, и твёрдо смотрит ему в глаза. — Хватит говорить мне, что делать и что мне не делать, ясно? То, что я работаю на тебя, так или иначе, не значит, что я должна слушать твои распоряжения по поводу моей личной жизни! Я должна делать то, что нужно мне, а не то, что упростило бы тебе жизнь. И я не обязана выслушивать твои истерики только из-за того, что ты сегодня встал не с той ноги, — выплевывает блондинка, давая себе несколько секунд, чтобы перевести дыхание. — И что мне делать в больнице? А, Оливер? Может расскажешь мне? Может быть ждать вечера, когда мой милый начальник заглянет ко мне в палату, чтобы обменяться со мной парой милых фраз? Как я себя чувствую, и почему я раньше не рассказала ему о том, что у меня не менее хреновая жизнь? Что-то типа этого, да? А всё остальное время мне что делать? Сходить с ума от того, что я заядлая неудачница, что вся моя жизнь снова летит ко всем чертям, и оставаться один на один со своими призраками? — она нервно сглатывает, а затем останавливается, и вовсе замолкая. Смотрит на него как-то не по-настоящему, как-то избито, словно загнанная в угол мышь. — Остановись, Оливер, — тихо произносит Фелисити. — Хватит нотаций и выяснений, ладно? Я устала. Мне нужно сделать одно дело, так просто дай мне с ним покончить. Девушка снова замолкает, снова закрывая глаза и снова проводя по ним ладонями, словно пытаясь стереть с себя всё, что с ней случилось — абсолютно всё, что снова вывернуло её жизнь наизнанку. Снова. А затем она делает размеренный вдох и выдох, разворачивается и снова садится в кресло, снова погружаясь в мир информации, цифр и таблиц, снова пытаясь хотя бы на время сбежать от всего остального. Снова. Оливер лишь потерянно следит за каждым её движением, не зная, что самому делать дальше, не зная, что вообще делать дальше. И ему на мгновение приходит на ум совершенно безумная идея: посчитать вслух до трёх. Он вспоминает, как Фелисити иногда так делала, когда так сильно погружалась в себя, что не замечала ничего вокруг, начиная рассуждать вслух. И, зачастую, когда она пыталась найти решение чего бы то ни было, она считала. До трёх. А вдруг сработает? -Один, — тихо произносит Оливер, различая собственную хрипоту, проступающую в голосе. Фелисити задерживает дыхание, прислушиваясь к голосу парня. — Два, — немногим громче продолжает он, зажмуриваясь и сводя ладони в кулаки. Девушка разворачивается к нему лицом и хмурится, пытаясь понять, что у него на уме. — Три, — выдыхает Оливер и прислушивается, но ничего, казалось бы, не изменилось и вовсе не собиралось меняться. -Что ты делаешь, Оливер? — устало и как-то даже нервно спрашивает Фелисити, еле заметно и искажённо усмехаясь. -Ищу, — бросает он, открывая глаза и встречаясь с девушкой взглядами. — Решение, — добавляет он и сглатывает подступающий к горлу ком злости: почему не получилось? -Это не работает, — говорит раздавлено Фелисити. — Это вообще никогда не работает, Оливер. Куин хватается за переносицу, потирая глаза, опускает руки, подходит к одному из столов, на котором лежат его стрелы, выложенные ровным рядом, дожидаясь своего часа, и одним резким движением всё сбрасывает на пол, заполняя помещением каким-то рыком, полным разочарования. Он сгибается пополам, со всей силы ударяя кулаками по столу, опуская голову и вновь закрывая глаза. Фелисити молчит, лишь поджимая перед собой колени и обнимая их руками, отводит взгляд куда-то в пустоту и думает. Думает о тишине. -Давай найдём этого ублюдка, — глухо рычит парень, не двигаясь, продолжая смотреть в своё никуда. Фелисити хмыкает, переводя взгляд на эту сломленную фигуру. -Ты не обязан мне ничем, Оливер. -Я проходил через это, Фелисити, — произносит он уже более спокойно, беря себя в руки, поднимаясь и подходя к девушке, сжавшейся в комок в кресле, устраиваясь перед ней на корточках и беря её ладони в свои. -Знаю, на острове, — бросает Фелисити, слегка морщась от боли из-за обоженных ладоней. — Только мы оба, Оливер, отбываем пожизненное наказание на островах. Наши береговые ориентиры кажутся вселяющими надежду, а скалы сточенными и гладкими от времени, но на самом деле… -На самом деле всё иначе, — заканчивает за девушку предложение парень, удивляясь самому себе. — Они представляют собой крепости с заточенными краями и острыми скалами. Она кивает, вглядываясь в глаза парня, видя в них своё отражение. -Ты права, — говорит Оливер, вставая на ноги, и подходя к стеллажу, где покоится его лук, устремляя на него взгляд. — Я тебе ничем не обязан, не беря в учёт, что ты сотни раз спасала мне жизнь. Но мы найдём этого урода, Фелисити. Клянусь. Вот он, этот взгляд, полный уверенности, что он сделает то, что пообещал. Твёрдый, прямой, непоколебимый. Оливер отходит от стеллажа и возвращается к Фелисити. -Иди сюда, — говорит он, протягивая ей руку, наблюдая за тем, как девушка колеблется несколько мгновений, но затем вкладывает в его ладонь свою и поднимается на ноги, не зная, чего ожидать. Он обнимает её хрупкую фигуру, прижимая к себе и повторяя, что они найдут его, что он обещает ей и что она в безопасности. Она интересуется, распространяется ли безопасность, о которой он ей толкует, за пределы его объятий, на что он лишь смеётся. -Ты будешь в порядке, — уверенно и тихо произносит Оливер, не разжимая объятий, на что Фелисити лишь скептически фыркает: когда-нибудь. -Значит, будем чаще обниматься, — чуть отстраняясь, чтобы посмотреть девушке в глаза, говорит он. -В моей голове это вовсе звучит двусмысленно, — смеётся Фелисити, — но я даже не против, — улыбается она, утыкаясь лбом в грудь Оливера.