Маски.

-Фелисити! — взревел мужской голос, заглушая остальные звуки помещения, пострадавшего от взрыва. — Ты цела? Парень в зелёном костюме отложил лук и резким движением руки стянул с лица капюшон, опускаясь на колени, и приподнимая неподвижное тело девушки, пытаясь привести её в сознание. Ещё несколько секунд Фелисити не подаёт никаких признаков жизни, а затем резко распахивает глаза и рот, закашливаясь и часто моргая. -Прежде, чем ты произнесёшь «поговорим позже», сразу скажу в свою защиту, что у меня не было выбора, — раздается еле слышное и хриплое «оправдание» айтишницы. — А ещё у меня в ушах звенит, так ведь и должно быть, да? Я ведь не сошла с ума? — заканчивает девушка, прикрывая глаза, ослабевая в руках парня. -Не отключайся, — торопливо произносит он, еле заметно улыбаясь уголками губ, подхватывает девушку на руки и направляется к выходу, бросая на пути своё избитое «поговорим позже». В наушнике Оливера слышится облегчённый смех и комментарий Дигга о том, что она безнадёжна. -Я направляюсь в больницу, — только и бросает в ответ Куин. -В роли Зеленой Стрелы? — Хмыкает Джон. -Знаю одного врача-фанатика, как-нибудь разберусь, — с самодовольной усмешкой отвечает Оливер. *** -Добрый вечер, — подлетает, казалось бы, всему миру известный Оливер Куин к дежурному врачу, не скрывая своего беспокойства. — Как мисс Смоук? К ней можно? -С ней всё будет хорошо, — отвечает доктор, — мисс Смоук очень сильная, она справится. У неё немногочисленные ожоги на руках, небольшое сотрясение и вывих плеча, несмотря на предыдущие травмы. Но скоро она будет в полном порядке. Слишком уверенно, но, как я уже сказал, мисс Смоук очень сильная… -Предыдущие? — непонимающе задаёт вопрос Оливер, совершенно сбитый с толку, выгибая правую бровь, перебивая врача. -Да, мы обнаружили синяки на предплечьях, запястьях и руках, а так же ссадины и порезы, не имеющие отношения ко взрыву. Самые значительные из них — синяки, найденные на шее. Девушку явно пытались задушить. -Как… это странно, — выдыхает Оливер, запинаясь и опуская взгляд, лихорадочно соображая, что всё это может значить. — К ней уже можно? -Да, мистер Куин, к ней можно. Сейчас у неё в палате её друг, кажется, ваш телохранитель, — с сомнением произносит врач, пожимая плечами. — Но в остальном можете быть спокойны. Дайте девушке немного покоя, и всё придёт в норму. Оливер, растерянно кивая, разворачивается и направляется к палате. -Голова болит? -Нет, Джон, — улыбается девушка, слегка щурясь. — Всё правда в порядке. Последние 10 минут ты устраиваешь мне допрос, что наводит на странные мысли. Лучше бы ты поехал домой к Лайле и к своей будущей малышке. За сегодня все мы порядком устали, так что не стоит тут задерживаться, тем более из-за меня. Да я и не думаю, что оставлять беременную жену на весь день одну — хорошая идея, — улыбается Фелисити и сцепляет свою ладонь с его. -Ладно, — смеётся Дигг, поднимаясь. — Я зайду завтра, хорошо? Поправляйся, — он наклоняется, целует девушку в лоб, на что та лишь расслабленно улыбается и прикрывает глаза, а затем выходит из палаты. -О, Оливер, — бросает Дигг, сталкиваясь с парнем, — с ней всё хорошо, — кивает он в сторону двери, из которой только что вышел, и спокойно улыбается, но, замечая напряженный взгляд друга, мрачнеет. — Что с тобой? -Ничего, — без колебаний произносит Куин, натягивая дежурную маску, — просто устал. Нужно будет кое с чем разобраться. -Оставь это на завтра, я уверен, дело подождёт, — указывает Дигг на дверь, многозначительно улыбаясь. — Иди к ней, я уверен, ей это сейчас нужно даже больше, чем тёплая постель. -Хорошо, до завтра, Джон, — Оливер сдавленно смеётся, хлопает друга по спине и входит в палату. -Ой, — только и произносит Фелисити. — Ты зол, очень зол, — кивает она и закусывает губу, как только Куин закрывает за собой дверь и замирает со скрещёнными руками, поджатыми губами и вздёрнутым подбородком, неотрывно глядя на неё. -Когда ты собиралась мне сказать? — Рычит Оливер, и девушка понимает, что определение «зол» сюда подходит меньше всего. -На вскидку, кто из вас сейчас в гневе: Оливер Куин или Зеленая Стрела? — Айтишница приподнимает брови, словно умоляя парня остановить свой допрос, всё равно зная, что этого не произойдёт. -Я жду ответа, Фелисити, — глуше рычит Оливер, подходя к кровати и впиваясь пальцами в металлический ободок. — Я жду объяснений. Девушка набирает в грудь воздуха, закрывает глаза и откидывает голову на подушку. -Оливер, — голос уже не такой беззаботный, каким он мог показаться мгновение назад, — этот взрыв… У меня правда не было выбора. От привычной болтовни не осталось и следа: девушка, вечно тараторящая и говорящая обрывками предложений, сейчас с трудом подбирает слова. Он видит, как трудно ей всё это снова ворошить в голове, видит, как трудно ей говорить об этом, но он не остановится, пока не поймёт причины. Он никогда не останавливается. -Откуда у тебя синяки? — Только и произносит парень, на что она резко распахивает глаза, обращая испуганный взгляд на Куина. -Это… Это очень долгая история, — опуская глаза, произносит Фелисити. -Я никуда не тороплюсь, — бросает Оливер, и садится в кресло, стоящее рядом с кроватью. На минуту в палате возникает тишина, которая на них обоих действует по-разному: она впервые съедает Оливера изнутри и впервые расслабляет Фелисити, словно карты меняют свои позиции, делая исключение на этот вечер. -Я не хочу говорить об этом, — твердо произносит девушка глядя на свои ладони, перевязанные бинтами. И Оливера будто током бьет: у неё впервые возникают секреты, которыми она не готова поделиться с ним. -Я знаю, что ты сейчас скажешь, но нет, Оливер. Я не могу и не хочу говорить об этом, ты всё равно меня не поймёшь. И впервые за этот вечер на лице девушки отражаются её истинные чувства и эмоции: измученный вид искажает лицо, подчёркивая синяки под глазами. Фелисити возводит глаза к потолку, за которыми, кажется, ничего нет, кроме пустоты. -Я всегда пойму тебя, Фелисити, — раздаётся мужской голос, приобретающий совершенно незнакомые для него нотки — трепетные, заботливые, любящие. Они снова замолкают, словно бы они — два незнакомца, вынужденных находиться в одном помещении против своей воли. -Взрыв, выдернувший тебя с задания и приложивший меня об стену, — это взрыв, который устроила я сама, — голос Фелисити снова нарушает тишину, раздаваясь, словно эхом из ниоткуда. Она говорит спокойно, выдержано, даже как-то последовательно, но откуда-то изнутри всё равно пробиваются нотки хрипотцы и страха, несмотря на все её усилия подавить их. — Прошла ровно неделя после того, как ты спас меня от рук Графа и вертиго. Ровно неделя, которая завершилась взрывом аппаратуры в Куин Консолидэйтэд и посещением больницы. И объяснить всё парой слов будет невозможно. Девушка замолкает, снова возводя невидящие глаза к потолку, снова о чём-то думая. Оливер, как никогда, внимательно разглядывает её лицо, пугаясь столь резким переменам, произошедшим в этой хрупкой девушке за столь короткое время. Его не перестает съедать мысль о том, что, когда ей так необходима была его помощь, его не было рядом, ведь он просто ничего, черт бы побрал, не знал. -Ты не замечал, что всю эту неделю я носила кофты с длинными рукавами, воротниками и шарфами? — На её лице отражается вымученная улыбка, словно перекошенная болью гримаса. — Но, раз ты хочешь услышать всё с самого начала, давай оттуда и начнём, — девушка закрывает глаза, выдыхает и вдыхает, собираясь с силами, и затем продолжает. — Николас Шотт. Я подсовывала тебе его дело, но ты так и не понял, что я именно подсовывала его. «У него есть потенциал к совершению преступлений, ведь его прошлое основано на мафиозном родстве», — пародирует себя Фелисити и криво улыбается. — И сама знаю, наивно, но ты впервые не понял намёка. Кстати, — почти ничего не значаще бросает девушка, — мой бывший. Брови Оливера ползут вверх. Мало того, что во всём случившемся виноват он сам, потому что не понимал и не видел ни намёков, ни выражения глаз, ни изменений — ничего. Если бы он не зациклился на деле Лорел, может, всё бы и было иначе. Но теперь, когда он слышит слова «мой бывший», понимает как сильно Фелисити нуждалась в нём, а его не было рядом. -Я знаю, о чём ты сейчас думаешь, — снова говорит она. — Не вини себя в том, чего не совершал и к чему не имел причастия. Если и есть здесь чья-то вина, то только не твоя, — еле заметно улыбается девушка, глотая слёзы, подступающие к горлу. -Нет, здесь только моя вина, — отзывается парень, заставляя взглянуть Фелисити ему в глаза. — Если бы я был внимательнее, если бы я только видел, то… -То может быть я была бы уже мертва, — перебивает Фелисити, поднося перебинтованные ладони к его, слегка морщась от боли. — Никто не знает, как сложилась бы ситуация, будь ты внимательнее, а я смелее, Оливер. -Но почему ты не сказала ничего прямо? — Его губы слегка приоткрыты, лицо напряженно, а глаза убийственно темны. -На мне был жучок, — только и говорит девушка, отстраняясь и снова морщась от боли. — Я не могла, — она снова отводит глаза, поджимает губы и сглатывает ком истерики, подступающий к горлу. — Под прицелом были все, кого ты любишь, Оливер. У меня не было на это права — права признать свои страхи ценой жизни твоих любимых. Оливер чувствует, что грудь сдавливает тисками, не позволяя вдохнуть или выдохнуть. Он смотрит на эту хрупкую девушку, в которой скрывается столько храбрости и смелости, сколько нет, наверное, ни у кого. Он не понимает, как мог быть так слеп. -Но я дорожу и тобой, Фелисити, — сдавленно произносит парень, глядя в глаза девушки, которая снова почему-то вымученно улыбается и отводит глаза. -Но не так, как Лорел, Оливер, — тихо произносит девушка. — Мы оба это знаем, мы бы не простили этого друг другу. -Фелисити, — практически не слышно и по слогам произносит парень, раздавлено глядя на айтишницу, — но… -Я бы не простила себе, если бы она погибла, Оливер, и не смогла бы жить с этим дальше. Или Тиа, или Сара, или черт знает, кто ещё. Ты опять берешь на себя слишком много. В палате снова воцаряется тишина, нарушаемая лишь громким ходом часов. -Тогда зачем ты устроила взрыв? — Его губы снова приоткрыты, а в глазах стоят слёзы — он не может отделаться от мысли, что будь он внимательнее, всё могло быть иначе: что она, Фелисити, могла не пострадать. Он выглядит раздавленным, потерянным и обречённым, вступая в мысленный диалог со своим вторым я. -Ник начал копать под тебя, а этого я уже никак не могла позволить, — снова тот же искаженный смех, снова тот же стеклянный взгляд. — Мне пришлось взорвать жучок, обезвредив его, а вместе с тем некоторые сервера, через которые он пытался вломиться в мою систему, но он понимал, что я могу это сделать, а, вернее, знал. Вот и оставил ловушку, заставившую технику покончить с собой, пытаясь убрать меня с дороги. -Ты поступила очень храбро, Фелисити, — произносит Оливер, глядя на её ладони, всё ещё пытаясь заново научиться дышать. -Я поступила не храбрее своего героя, — улыбается она, и он понимает, что это она говорит искренне и по-настоящему, возвращая взгляд к парню. -Но я всё ещё не понимаю, откуда на тебе… -Синяки, — заканчивает айтишница фразу за него. — Скажем так, Ник не всегда прибегал к методу ведения переговоров, и он всё ещё не простил мне нашего разрыва. Оказывается, в этом мире всё-таки есть человек, который меня любит, ну, правда какой-то нездоровой любовью, — она снова поджимает губы и усмехается. -Чёрт, Фелисити! — рычит Оливер, награждая девушку взглядом «найду — убью». — Так нельзя! И что за бред? Ты и правда не одна в этом городе: у тебя есть я и Джон. И ты не можешь каждый раз страдать из-за кого-то, даже ценой жизни кого-то другого! — Внутри него поднималась огромная волна, готовая в любой момент стереть всё с лица земли. Он смотрел на неё и не понимал, почему она улыбается, подавляя слёзы, которые разрывают её на части. -Я поступаю не хуже тебя, — только и ответила девушка. — Буквально так же, как и ты. Не смей меня осуждать. Оливера будто второй раз молнией пронзило за этот вечер от сказанных Фелисити слов. Он смотрел на неё и не знал, что сказать, ведь в голове была пустота. Он растерялся окончательно, он был подавлен. А девушка улыбалась, лишь останавливая ком истерики, постоянно подступающий к горлу. -Фелисити, — хрипло произнес Оливер, — я… Но в этот момент дверь палаты открылась и в помещение зашёл дежурный врач. -Простите, мистер Куин, но мисс Смоук необходимо отдыхать. -Я зайду завтра, — бросает Оливер, легонько касаясь перебинтованной ладони и выходит, уже не глядя на девушку. -Всё в порядке? — Задаёт вопрос доктор, скорее, желая оповестить о своём уходе, чем действительно поинтересоваться, всё ли в порядке. -Завтра будет новый день, завтра нужно будет снова жить, — тихо говорит Фелисити, обращаясь, скорее, к себе, закрывая глаза и откидываясь на подушку.