Противостояние Пламени и Льда

Эрза и Нацу достаточно быстро поняли, куда именно пролегает их дальнейший маршрут. Фернандес точно знала, где она сможет сейчас найти ответы на вопросы, что роем гудели у нее в голове, не давая покоя, посему молча, точно робот, прошла мимо все еще осматривающего здание гильдии Нацу, и вышла на улицу, не обращая внимания на зовущего ее Драгнила. Хоть сознание волшебницы сейчас и было полностью затуманено, она точно помнила весь маршрут до нужного места. Казалось, что ноги сами ведут ее: сейчас ей нужно пройти несколько сотен метров прямо, затем повернуть на развилке налево, потом вновь прямо, а затем, выйдя к лесу, пойти направо по тоненькой тропинке в зеленую чащу, где, глубоко спрятавшись среди деревьев, находилось ее семейное гнездышко. Семейное гнездышко, которое помнит абсолютно все. Стол на кухне все еще помнит тот романтический ужин, за которым Джерар сделал Эрзе предложение, после чего началась их общая история. Скрипучие старые полы в гостиной, которые красноволосая так хотела поменять, никогда не смогут забыть первые шаги Рейки, которые он сделал, глядя на распростертые объятия своего отца, так упорно отказывавшегося перестилать напольное покрытие, точно боясь, что вместе с полом пропадет и такое дорогое сердцу воспоминание. Посуда на кухне не сможет стереть из своей памяти, как Розмари впервые взяла ложку в свою маленькую ручку и начала есть самостоятельно. И только висящая в спальне картина, на которой были изображены все члены семьи Фернандесов, что так заботливо была убрана в самую дорогую и надежную рамку, помнит, как Джерар каждый вечер перед сном целовал свою жену в щечку, желая ей доброй ночи и изо дня в день напоминая о своих чувствах. А говорила ли она сама ему о своей любви хотя бы раз? Эрза так упорно продолжала прокручивать в голове всю их с Джераром семейную жизнь, но так и не смогла наткнуться на момент, как произнесла бы эти три заветных слова. Она всегда выражала свои чувства по-другому: горячим и самым крепким кофе, что только можно было найти в Фиоре, который она заботливо оставляла мужу по утрам на кухне, любимым блюдом Джерара, которое она готовила каждую неделю, всегда убранным домом и постиранной одеждой. Раньше ей казалось, что этого достаточно, чтобы выразить свою любовь, но теперь ей что-то подсказывало, что она глубоко заблуждалась. И что она не успевает. Она не успевает добраться до дома раньше врагов, что так нагло заявились к ним в гильдию и разгромили ее, не успевает найти Рейки прежде, чем он снова потеряет рассудок — никто не был до конца уверен, что его альтер-эго окончательно исчезло и не явит себя миру обратно при серьезной опасности, не успевает сказать Джерару о том, как сильно любила и любит его все эти годы. Эрза ускорила шаг, переходя на бег, сильнее сжимая ладони в кулаки. Если кто-то ранит ее мужа, она не пощадит никого, кто к этому хоть как-то причастен. Если с макушки ее внука слетит хоть один волосок, она и мокрого места не оставит от обидчика. Если кому-то в голову придет хотя бы мысль тронуть Рейки и Розмари — она сотрет каждого в порошок. Такова была Эрза Фернандес в роли жены и матери. И наконец вдалеке начинают вырисовываться очертания дома Фернандесов, наверное, самого родного и дорогого сердцу Эрзы места. Глаза застилает пелена слез, когда в голове сами собой вспыхивают самые счастливые моменты из их с Джераром семейной жизни, которые никак не вяжутся с тем, что она видит прямо сейчас в нескольких метрах перед собой. Все не так: этот дом — холодный и серый, от него уже не веет прежним теплом, он уже не играет яркими красками на солнце. Да и вместо солнца только одни тяжелые тучи. — Эрза, мать твою, подожди меня хоть немного! — возмущенно крикнул вслед подруге Нацу, еле поспевая за ней. И откуда в ней столько сил? Да черт с ним, главное — догнать ее, чтобы сразу прийти на помощь, если враги находятся все еще поблизости. Но он не успевает. Точно также, как и Эрза. Женщина сразу поняла, что она опоздала. И это не тот случай, когда можно просто извиниться — в этот раз ей нет прощения. В ушах болезненно зазвенело, сердце гулко забилось, с каждым ударом причиняя все больше боли ее ослабевшему телу, а ноги подкосились, заставив Фернандес рухнуть на колени прямо в ледяную лужу. Эрза не видела перед собой ничего, кроме пелены слез, застилающей глаза, и мертвого тела ее любимого мужчины. Ее мужа. Ее Джерара. Уже принявшая серый цвет кожа на его лице походила на те самые свинцовые тучи, нависающие над их головами, все тело было изуродовано глубокими ранами, обнажающими бордовое мясо и надрубленные кости. Те уроды, которые сделали все это с Джераром, не пощадили даже его лицо: у волшебника была выбита челюсть, на которой не осталось ни одного зуба, все его красивое мужественное лицо было изрублено длинными глубокими полосами, а глазные яблоки, которые было еле видно из-под фиолетовых опухших век, были залиты кровью. Эрзе стало еще больнее от одной только мысли, что ему даже не дали упокоиться с миром, а долго и извращенно мучили. За что? За что так жестоко обошлись с чуть ли не самым добрым человеком на всем белом свете? Джерар уже несколько десятилетий назад оставил свои темные дела и зажил тихой семейной жизнью, и, в отличие от Эрзы, перестал рваться на поле боя, желая дожить свою старость в любви и покое, растя внуков. Он мечтал лишь о том, чтобы искупить все свои грехи и умереть в кругу своей семьи от глубокой старости. Но не всем мечтам свойственно сбываться. А за разрушенные мечты надо мстить. Глотая слезы, Эрза, не в силах подняться, на коленях преодолела расстояние между ней и телом ее мужа, после чего, положив его израненную голову себе на ноги, принялась нежно поглаживать его по щеке, что-то нашептывая ему на ухо. Единственным ярким светом, что у нее осталось от Джерара, было ее обручальное кольцо, что окрашивало щеку Фернандеса золотистым цветом, придавая ему хоть немного живости, словно он совсем скоро проснется и улыбнется ей, как раньше. Может, так оно и есть? Может, пока она будет его помнить и носить это кольцо, он будет жив? Да, наверное, так и есть — Джерар не умрет, пока в живых еще есть те, кто любит его всем сердцем. А она однажды поклялась пронести эту любовь через многие годы, пока смерть не разлучит их. Но она разлучила слишком рано. Разлучила неожиданно, в тот самый момент, когда казалось, что жизнь налаживается, разлучила подлым ударом в спину. Она должна была лежать тут рядом с ним. Всю жизнь они были бок о бок, и Эрза, как маленькая девочка, верила в то, что они умрут в один день. Так и должно было быть, если бы она не послушалась Джерара и не уехала поддержать Рейки и Розмари на Великих Магических Играх в Крокус. Эта ошибка стоила ей жизни любимого человека, стоила ей вечной разлуки с ним. И почему ей только не хватило сил отказаться? Наверное, потому что она слаба. Но она должна стать сильнее, чтобы защитить их детей. Она должна собрать последние силы в кулак, чтобы принять то, что… Джерара больше нет. Он больше не встретит ее с улыбкой после задания, сидя на крыльце их дома, он больше не подогреет ей ужин, чтобы она не тратила силы после работы на бытовые дела, он больше не поправит ей одеяло, которое каждую ночь почему-то спадало на пол. Он больше не обнимет и не поцелует ее, не скажет, как сильно любит. А ведь еще утром она так надеялась, что впервые скажет ему о своих чувствах в ответ. — Я люблю тебя, Джерар, — прошептала на ухо мужчине Эрза, сглатывая слезы, что сдавливали ей горло, предательски мешая наконец произнести заветные три слова. — Прости, что не сказала тебе это раньше… — тихо добавила волшебница, дрожащими губами целуя его в лоб. — Покойся с миром, Джерар… В ушах стоит тихий, но такой теплый и родной смех Джерара, а на секунду волшебнице и вовсе показалось, что он ответил на ее признание взаимностью. На душе заскребли кошки, в груди заболело еще сильнее, а сдерживаться больше не было сил. Эрза разрыдалась в голос. Нацу, стоящий поодаль от подруги, не смог сдержать слез. Он прекрасно помнил, как зарождались отношения его друзей, какой счастливой была Эрза, когда Джерар сделал ей предложение, как все они дружно плакали на их свадьбе, как всей гильдией справляли дни рождения младших Фернандесов. Драгнил никогда не сможет вычеркнуть из своей памяти, как самолично ставил Джерару метку «Хвоста Феи», как сияли его оливковые добрые глаза, когда на его теле появился столь долгожданный знак. Еле-как переставляя ноги, Нацу подошел к телу его друга, после чего опустился с ним рядом, накрыв его ладонь своими. Слезы сами по себе стекали по щекам, а внутри зарождались такие злость и ненависть, что волшебник был готов вот-вот спалить к чертям весь город, лишь бы никогда больше не видеть этот опустевший дом и разгромленное здание их гильдии, словно если он разрушит это все, то и их боль бесследно пропадет, и все вернется на круги своя. Но так не будет — и смерть их близкого друга навсегда останется глубоким уродливым шрамом на сердцах всех волшебников «Фейри Тейла». — Покойся с миром, Джерар… — повторяет слова Эрзы Нацу, кладя ладони его товарища ему на грудь. Точно отдавая ему дань уважения, Драгнил склонил голову пред падшим другом, после чего плечи его задрожали, и эмоции взяли над драгонслеером верх, заставив разрыдаться, зарываясь лицом в ладони. Шок прошел, и он наконец понял, что произошло. Рейки сидел на ступеньках их дома, где обычно по вечерам отдыхал отец, наслаждаясь лесным воздухом и прохладой приближающейся ночи. Он уже не захлебывался в слезах, не кричал, а лишь молча плакал, глядя на тело отца и убивающуюся от горя мать. На душе стало так пусто, ведь в одночасье он потерял и родителя, и собственного ребенка. Что он скажет Юкиро? Что с ней будет, когда она узнает, что их сына больше нет? Она точно не сможет это пережить, ведь этот ребенок был таким любимым. Он не готов потерять еще и свою любимую женщину, которой с таким трудом далась беременность и роды. Рейки помнил, как не спал несколько дней, когда у Юкиро начались схватки, как он держал ее за руку, молясь феям, чтобы все прошло благополучно и для нее, и для малыша. И вот, в их доме появилось такое долгожданное счастье, которое у них так быстро отняли. Есть ли вообще смысл жить дальше? Дрожащей ладонью Эрза сжала такую холодную ладонь Джерара, после чего еле слышно раздался тихий звон металла. Она подняла залитые слезами глаза и посмотрела на переплетение их пальцев и увидела, что их обручальные кольца соприкоснулись, после чего по телу волшебницы разлилось какое-то очень знакомое ей тепло, словно через символ их брака Эрзе передалась вся та любовь, которую Фернандес носил в своем сердце. Отныне эти обручальные кольца станут их проводником между миром живых и мертвых. Но, честно говоря, Эрза предпочла бы отправиться в последний вместе с ним. Ведь поклялась, что будет рядом вечно. — Рейки, — Эрза почти никогда не называла сына по имени: куда больше ей нравились такие обращения, как «сынок», «сыночек», «Рейчик», посему Рейки вздрогнул, услышав посерьезневший стальной голос матери. Он оторвался от ступенек и подошел к ней и, приобняв за плечи, помог подняться. Вблизи он увидел, как в глазах красноволосой пылал огонь ярости, а ладони были сжаты в кулаки настолько сильно, что по всему предплечью вылезли вены. Его мать не отступится, пока не отомстит всем, кто причастен к случившемуся. Она ляжет костьми, но добьется своего — всем все вернется по заслугам. — Мы отомстим, — уверенно заявила Эрза. — Мы положим этому всему конец. И снова Рейки становится страшно и больно. Эта война только начинается, а они уже несут такие потери: половина гильдии исчезла, Сильвия похищена, его отец убит, а сын пропал без вести. Что будет дальше? — Настала наша очередь, — словно отзываясь на его мысли, произнес Нацу. Мужчина поднялся на ноги и уверенно взглянул на красноволосых, после чего его руки вспыхнули ярким огнем, а на лбу от злости выступила пульсирующая вена. — Эти ублюдки думали, что растопчут нас. Но они забыли, что тот, кто погас, будет ярче светить!