Проклятый чародей

В заведении под названием «Весёлая флейта», расположенном в небольшом городке Оглакс на самом краю северных границ, редко обходились без приключений. И этот вечер не стал исключением. С некоторым равнодушием и лёгкой грустью Луан смотрел на двух посетителей, которые были явно не трезвы и не могли поделить места. Оба хотели сидеть ближе к выходу, где веяло приятной прохладой, но никто не желал уступать. В небольшом зале с низкими потолками было очень жарко, однако никто не хотел уходить. Уважаемый господин Атвин, хозяин таверны, был суровым человеком с Севера. Высокий, широкоплечий старик с густой седеющей бородой до груди. Его серо-зелёные глаза смотрели хмуро из-под густых бровей, а морщинистое лицо напоминало дорогу с впадинами и ухабами. Господин Атвин не выносил беспорядка. Носил простую, но удобную одежду: длинную серую тунику свободного кроя, подпоясанную ремнём с тяжёлой квадратной пряжкой. Поверх туники он накидывал шерстяную накидку без рукавов с глубоким капюшоном. Штаны заправлял в удобные старые сапоги, всегда были начищеные и ухоженные. Он не был знатоком в управлении таверной. Много лет назад он приехал сюда, в эту отдалённую местность, из Угларда со своей семьёй, спасаясь от суеты и беспокойной жизни. Он был воином, но ожидание скорого пополнения в семье положило конец его военной карьере. На оставшиеся деньги он построил небольшой дом в самом центре небольшого городка, который находился у подножия гор Драконьи зубы. Сначала он открыл кузницу, а затем, когда старые раны стали беспокоить его сильнее, решил открыть таверну. Тем более, как выяснилось, в Оглаксе ее не было и в помине. Он хотел бы построить небольшой постоялый двор для путешественников, но из-за сложностей, с которыми приходилось сталкиваться в то время, торговые караваны и путники стали редкостью в этих краях. Поэтому он ограничился тем, что достроил второй этаж и разместил там несколько комнат. На всякий случай. Управлять таверной ему помогала Лучи — его жена, которая была не только экономкой и кухаркой, но и верной помощницей. Кроме того, ему помогали двоюродные племянники — Абель и Флави, а также родная дочь Фулви. В таверне работали наёмные работники, без которых было не обойтись. Однако они менялись так часто, что хозяин не успевал запоминать их имена. В этом захолустье немногие задерживались надолго, а из местных жителей в основном оставались только те, кто работал на Алых рудниках вместе с семьями. Также в таверне находился небольшой гарнизон из двадцати человек, а иногда заходил дряхлый чародей неопределённого возраста. И он, забытый всеми, Луан. Раз в полгода приезжали смотрители рудников. Они забирали всё, что находили рудокопы, а взамен привозили провизию и очень скромное жалованье для немногочисленного гарнизона. Атвин не испытывал тёплых чувств к приезжим с запада, кем бы они ни были: торговцами, музыкантами, обнищавшими аристократами, чародеями или смотрителями рудников. Он не делал различий между ними и постоянно создавал им проблемы. Мог случайно пролить на них напиток, забыть принести его или дать им не те ключи от комнат наверху, заставляя их бесполезно бегать туда-сюда. Ему просто не нравились эти люди, и он никогда не объяснял, чем вызвано такое отношение. — Заносчивые выскочки! — говорил он, каждый раз при упоминании о них сплёвывая невидимую слюну. И добавлял: — Все, кроме тебя, малыш Лу! Мелкая ты заноза! И хлопал его по плечу с такой силой, что юноша едва не падал вперёд. Атвин часто подшучивал над выходцами с запада и юга, называя их слабаками. И молодой человек, будучи родом из тех краёв, частенько испытывал раздражение, случая подшучивания старого северянина. Однако со временем он настолько привык, что стал заканчивать предложения за хозяином. Будучи ребёнком, Луан часто сталкивался с трудностям, когда оказывался рядом с заведением. Люди не стеснялись рассматривать его как циркового артиста, а некоторые смелые даже пытались задирать его, особенно мальчишки. Внешне он был похож на местных жителей, у многих из которых были светлые волосы и глаза. Если бы он не заговорил, то мог бы сойти за одного из них. Однако его внешнее поведение, необычное для работников рубинового рудника, привлекали внимание. Нельзя сказать, что они никогда раньше не видели высокородного аристократа. Смотрители, которые были приезжими, часто привозили с собой любопытных чиновников, желавших получить часть добычи. Но никто не знал, кто он такой, или делал вид, что не знает. Однако из-за быстро распространяющихся новостей, очевидно, все догадывались. Поначалу его боялись. В окружении многочисленной стражи и нескольких слуг, он не принимал никого. Ни старосту городка, ни местного жреца — никого. Со временем поток денег на его содержание иссяк, и поставки прямиком из столицы прекратились. Сопровождающие, один за другим, ушли. Пока, наконец, он не остался один. Кажется, это случилось, когда ему было девять или одиннадцать лет? Он уже не помнил. Через пару недель, когда у него закончились все припасы, он, подгоняемый голодом, был вынужден покинуть старый, ветхий дом, который одиноко стоял на опушке хвойного леса, словно молчаливый страж. Воспоминания о детстве невольно вызвали кривую ухмылку на лице. Весело же ему тогда пришлось. — Как дурачок лыбишься. Позади него раздался недовольный голос Фулви. Стоя возле барной стойки со стороны двери, ведущей на кухню, юноша облокотился о видавшей виды деревянную столешницу и приподнял одну бровь: — Неужели наша булочка умеет грозно раздувать щечки? Он получил ощутимый подзатыльник от этой самой булочки и услышал, как звучно хохотнула Лучи на кухне, увидев через маленькое квадратное окошко в двери как мотнулась его голова. Фулви была невысокого росточка, её рыжая кудрявая макушка, как и у её мамы, едва доставала ему до подбородка. Маленькая, коренастая, бойкая барышня за словом в карман не лезла. А если её вспыльчивой натуре что-то сильно не нравилось могла и затрещину дать и ласково, на свой манер, но ощутимо погладить по затылку. Как сейчас. Она терпеть не могла, когда её называли булочкой. — Если будешь бездельничать, эта булочка тебе все косточки пересчитает! — Девушка угрожающе выпучила серые глаза, сдвинула рыжие брови и добавила: — Иди прими товары! Старик Эд приехал. Кажется, он привёз с собой кого-то, кто может быть тебе интересен. Может быть интересен - означало то, что это был чародей. Все, кто был рождён по линии Первого Императора имели особую защиту против чар. А в его случае, он мог определить проклятый перед ним чародей или нет, не прибегая при этом к каким-то манипуляциям с энергией или кровью, как того требовалось для множества чар. По правде говоря, такой себе талант, ведь толку от него считай никакого. Особенно тут, на отшибе империи, когда самый ближайший практикующий чародей – обычный дряхлый старик, и тот появляется раз в несколько месяцев. Подуй в его сторону и он упадёт. Ещё в детстве, когда с ним занимались мастера боя, учителя и просто окружающие во дворце люди, он видел, как от них исходили различные свечения. Это было похоже, как если бы кто-то оставлял тут же исчезающие, едва уловимые частички светящейся пыли при каждом движении. От взмаха руки, наклона головы – словом, любое движение оставляло в воздухе после себя свечение. У практикующих чародеев это свечение отличалось, они были будто ходячие огни среди сотен угасающих свечей. Фулви скорее всего спутала простого заблудившегося путника с чародеем, ведь желающих заниматься чарами полно, а истинно владеющих мало. Однако каждый, кто хочет казаться знающим, считает своим долгом воспользоваться этой возможностью и получить соответствующие привилегии.. А с грамотно подобранными зачарованными предметами это сделать проще простого. Вспоминая, в какой момент жизни он впервые увидел проклятого чародея, Луан ободряюще улыбнулся встревоженной Флуви, и направился на задний двор таверны, попутно мечтая скорее рухнуть на кровать и забыться в блаженном отдыхе до самого утра. За день он наколол дров и перетащил их в сарай на заднем дворе таверны. Сделал несколько новых скамеек для таверны, починил лестницу и перила на ней. Кроме того, ему пришлось разнимать пьяные драки между выпившими трудягами. — Плащ накинь! – Велела девушка и пригрозила, – Я не буду тебя лечить, если заболеешь! — Будешь, булочка! – Луан улыбнулся, услышав, как Флуви прошипела: «Да чтоб тебя!» когда он увернулся от очередного подзатыльника, летящего ему вслед. Однажды в раннем детстве, поутру у Луана так сильно заболела голова, что даже лучшие лекари не могли помочь. Боль была настолько сильной, что, будь у него силы, он бы не выдержал и заплакал. От шума и суеты вокруг ему становилось только хуже. К вечеру того же дня во дворец привели человека, которого Луан никогда раньше не видел. Это был высокий мужчина в тёмных, почти чёрных одеждах, с длинными седыми волосами. На его шее висела золотая цепочка с огромным рубином размером с детский кулачок. Мужчина подошёл к Луану, склонился так близко, что все присутствующие в комнате занервничали, и долго смотрел на него своими глубоко посаженными серо-зелёными глазами. Затем он положил руку на голову Луана и прошептал что-то, касаясь рубина кончиками пальцев. В этот момент Луан увидел, как из глубины тела незнакомца вырываются языки мерцающей силы, похожие на жидкое пламя. Эти языки перекинулись на него, и он почувствовал, как его погружают в тёплую обволакивающую жижу. С тех пор боли прошли, а незнакомец стал приходить каждый день. Под пристальным наблюдением десятка стражей и придворных чародеев, которые оказались бесполезными, он обучал Луана, как пользоваться проснувшейся в нём силой. У проклятых источник силы был подобен бушующему пламени, готовому вырваться наружу, если его не сдерживать. Поэтому они часто, если не всегда, использовали драгоценные камни, чтобы сосредоточить неконтролируемый поток энергии. У тех, чьи предки не омрачили свою душу, свет был лёгким, мягким и неравномерным. Он словно растворялся в воздухе, как тонкий дым от потухшего костра. Луан схватил висевший у двери шерстяной плащ. Он распахнул дверь, и ледяной ветер сразу принял его в свои объятия, пронзая насквозь слои утепленной туники и штанов. Порывы ветра трепали соломенного цвета волосы до плеч в разные стороны, и юноша поспешил накинуть капюшон. Осень в этих краях была много холоднее, чем в столице, и поначалу он долго привыкал к новому для себя климату. Тёплых, солнечных дней, как ему поначалу казалось, здесь не бывает. Но местная погода иногда пребывала в хорошем расположении духа и радовала теплом местных жителей несколько месяцев в году. На заднем дворе его ждал Эд — сгорбленный старик с копной седых волос, торчащих из-под рваной шапки. Одежда его была испачкана дорожной грязью, а сам он выглядел измождённым. Старик успокаивал фыркающую и переступающую копытами гнедую лошадь, опасливо поглядывая на повозку, накрытую прохудившимся брезентом. — Как самочувствие, Эд? — Луан крепко пожал старику руку после чего погладил кобылу по холке, - Что-то она нервная сегодня. — Оно и не удивительно, — Эд кивком головы указал на повозку, — Посмотри, своим этим самым взглядом… Луан подошел ближе к краю повозки. Помимо продуктов там лежало что-то ещё. Какая-то груда тряпья на самом краю. Которая неожиданно издала еле слышный стон. Юноша тут же протянул руки и аккуратно откинул край плотной чёрной ткани, отметив про себя что она явно не из дешёвых. И, к своему удивлению и ужасу, обнаружил под ней мальчика, совсем ещё ребёнка, лет десяти-двенадцати, не больше. Он лежал, свернувшись калачиком на левом боку, окровавленными руками изо всех сил прижимая рану на животе. В тусклом, льющемся из окон таверны свете бледная, почти белая кожа сильно контрастировала с яркой алой кровью, уже подсохшей на лице в области лба и со стороны правой щеки. Каким милостивым богам он покланялся, что ещё был жив с такими потерями? Чёрные волосы слиплись от крови и закрывали половину лица, из-под обкусанных губ торчали явно выдающиеся клыки. — Это же проклятый кровосос, да?.. — Это очевидно, старый ты дурень! Зачем ты притащил его сюда?! Луан машинально закрыл обзор подоспевшему Атвину, который гневно торопился подойти ближе. — Ну как же… Все-таки ребёнок… — Замялся Эд и посмотрел на Луана в поисках поддержки. — И что с того? Атвин зло тряхнул головой и упёр руки в бока. Смачно сплюнув, он выхватил кинжал из-за пояса и двинулся в сторону повозки с явным намерением добить мальчишку. — Атвин, подожди, — Луан выставил вперед руки в защитном жесте, — Постой! Посмотри на его одежду, это не простой кровосос… — Уйди прочь! Я убью это мерзкое отребье пока оно тут нас всех не сожрало! Луан встал в защитную стойку. Он не позволит убить раненого мальчишку, даже проклятого. — Тебе придётся меня подвинуть. — Это не проблема, сопляк, — Несмотря на свои слова, Атвин явно не торопился с исполнением угроз. Луан решил не мешкать. — Посмотри на его одежду. Тебе эти символы ничего не напоминают? Хозяин таверны, не опуская кинжала, внимательно осмотрел одежду ребёнка. В тусклом свете он заметил блеснувшую фибулу в форме месяца, которую рассекает длинный кинжал с маленьким сапфиром. Помимо этого, на черной одежде поблескивала дорогая серебряная вышивка с растительными мотивами на рукавах и по высокой горловине. На кисти сияло тонкое кольцо с маленьким рубином. Слой грязи так же не помешал разглядеть высокие, явно дорогие кожаные сапоги. — Увидел? — Атвин застыл в замешательстве, но юноша продолжал стоять между ним и ребёнком. – Это символ Братства Луны. Знаешь кто в нём состоит? Высшая знать проклятых! Убьём этого ребёнка и нам всем конец, точно и наверняка. В глазах Атвина отвращение и злость смешались с недоверием, а затем и страхом. Он понимал, что его импульсивное решение может убить всех, кто живет в Огласке. — Это у вас они тут Высшая знать! А там, откуда я родом, мы очищаем землю от таких как это отребье!.. Откуда они узнают, что это мы убили? – Хозяин указал кинжалом на мальчика, не теряя все же надежды прикончить того, — Посмотри на него, он уже почти мертв. — Именно поэтому пора заканчивать спорить и спасать его. Атвин ещё раз выругался себе под нос, схватившись за голову рукой. Наконец он убрал кинжал и, презрительно указав на ребёнка рукой, зло пробубнил: — Неси внутрь. Луан незамедлительно обошел повозку и склонился над мальчиком. — Потерпи ещё немного, - Юноша бережно поднял его на руки и понес в сторону заднего входа в таверну. — Если эта тварь начнет обращаться – клянусь Драконом, я его прикончу… Так и знай. Луан не стал рассказывать Атвину, что проклятые не могут обращаться в таком юном возрасте. Это возможно только после Церемонии, которую проводят либо после шестнадцати, либо после восемнадцати лет. Однако Атвину это было бы неинтересно. Он был северянином до мозга костей и безжалостно истреблял всех проклятых чародеев, которые встречались ему на пути. Как они определяли, что чародей был проклятым? Очень просто — они пускали ему кровь. Делали надрез на руке или щеке, а затем давали выпить свою кровь. Если рана затягивалась за несколько минут — чародея убивали на месте. Или же они смотрели на выступающие клыки. Если они их видели, то без лишних слов отправляли проклятого в Темницы Небытия. Этот способ не был самым верным, но северян не волновали такие мелочи, как жизнь одного человека по сравнению с жизнью сотен соотечественников. Атвин продолжал бубнить угрозы мальчику и проклинать старика Эда, которому всё же сказал отправиться на кухню, согреться с дороги и прийти в себя. Никто его повозку с продуктами не угонит, тут все свои. Незаметно обойдя нескольких припозднившихся посетителей вдоль затемненной стены, ведущей на второй этаж, Луан поспешил в свою комнату. Под хмурый взгляд Атвина, он аккуратно плечом толкнул дверь и внес внутрь хилое тельце. Бережно уложив ребёнка на простую, грубо сколоченную деревянную кровать он вновь услышал предостережение хозяина таверны: — Береги шею, Лу! Клыки его видел? Ещё немного - глотку тебе разорвёт! — Сейчас он не в состоянии это сделать. — Бестолковый Эд… — ворчал Атвин подходя ближе, — Вечно тащит ко мне всякое зверье… У меня тут лазарет что ли? Луан посмотрел на хозяина таверны: — Попросишь принести Флуви повязки и чистую воду? — Вот ещё! Я её к этой твари ни за что не подпущу! Сейчас принесу. Атвин поспешил скрыться. Когда за ним громко хлопнула дверь, Луан обернулся к мальчику, не глядя скинув с себя плащ на покосившуюся тумбочку. Он бы не хотел, чтобы старый северянин видел то, что он собирается сделать. Мальчишка был уже в полубессознательном состоянии. Его руки, сжимающие рану, ослабли. Невооруженным взглядом было понятно, что её нанесли мечом и, судя по ровным краям одежды, очень хорошо заточенным. Луан присел на кровать рядом с ребёнком и бережно убрал волосы с его бледного лица, покрытого испариной. Затем он достал свой кинжал, закатал длинный рукав белой рубахи и провёл лезвием по ладони. Несмотря на жгучую боль, Луан поднёс руку с сочащейся горячей кровью к полуоткрытому рту мальчика. Первые капли крови коснулись губ ребёнка. Луан с волнением наблюдал за бледным лицом. Когда юноша уже почти потерял надежду на то, что это поможет, мальчик медленно облизнул губы и жадно сглотнул алую жидкость. Луан вздохнул с облегчением и крепче сжал кулак. Рана пульсировала, но по сравнению с той болью, которую, должно быть, испытывал мальчик, это было не важно. Что же с ним произошло? Неужели встретил северян по дороге? Кажется, он знатного происхождения. Кто-то был с ним? Куда он направлялся? На север? Или, наоборот, бежал с севера, спасаясь от преследований? Внезапно мальчик распахнул глаза. Небесно-голубые. Луана словно оцепенел. Он не мог оторвать взгляда от этих глаз. Ему казалось, что он уже видел их раньше, вместе с тонкими чертами лица, изящно изогнутыми бровями и чуть вздёрнутым кончиком носа. Однако он не мог вспомнить, где именно это было. Мальчик начал осознавать, что происходит. Он посмотрел на окровавленную руку Луана и юноша впервые в жизни увидел то, о чём читал в книгах и свитках, которые иногда привозил ему старый чародей, останавливавшийся время от времени в Оглаксе во время своих бесконечных путешествий на дальний север. Когда проклятого охватывает жажда, он словно перестаёт быть человеком. Его глаза, которые раньше были обычными, начинают светиться алым, словно огоньки во тьме. Луан, глядя на ребёнка, ощутил, как внутри него нарастает страх. Ребёнок не излучал свет, а словно поглощал его, впитывая энергию с каждым глотком крови. Ещё мгновение, и мальчик, словно не чувствуя боли от ран, вцепился холодными пальцами в руку Луана. С неожиданной силой он раскрыл ладонь и вонзил в неё клыки, крепко присосавшись. Боль была настолько сильной, что юноша с трудом сдерживался, чтобы не издать ни звука. Однако приглушённый стон всё же вырвался наружу. — Какого проклятого здесь творится?! Лу, ты совсем рехнулся? Атвин, держа в руках глубокий металлический тазик с водой и повязки, стоял на пороге, на его лице были написаны гнев и удивление. Увидев то, что предстало перед его глазами, он бросил всё, что держал, тазик с звоном упал на пол схватился за рукоятку кинжала и, издав разъяренный рык с грозным видом двинулся к ним. — Стой! – Луан выставил в его сторону свободную руку, — Стой! Не надо! — Коготь Дракона! Ты в своём уме? — Да, я в своём уме, — Уверенно произнёс юноша. Однако, почувствовав, как ребёнок крепче прижался к ране, он инстинктивно отдёрнул руку. — Эй, парень, осторожнее! Мальчик оставался совершенно спокойным. Его небесно-голубые глаза блеснули, а алое свечение исчезло, как будто всё это лишь привиделось. Окровавленная одежда, слипшиеся от крови волосы, потрепанный внешний вид, но при этом безэмоциональное выражение лица и спокойный тон создавали жуткое ощущение нереальности происходящего. Видимо, отразившееся сомнение на хмуром лице юноши заставило мальчика с нежеланием, причмокнув, остановиться от жуткого процесса восстановления. — Прошу прощения, — Произнес ребёнок совершенно спокойным голосом, — Я не смог удержаться… — Ах ты, отродье тьмы! Луан вскочил на ноги, становясь между хозяином таверны и ребёнком. — Лу, — Северянин хмуро, глядя глаза в глаза юноше, продолжил, — Эта мерзость может за несколько минут искромсать и сожрать всех, кто находится в моем доме. Я уже пожалел, что позволил тебе его спасти. Лучше бы старик Эд оставил его умирать на дороге. Луан хорошо понимал беспокойство Атвина. Из родных у него остались только жена, дочь и племянники. Его отец, мать и несколько братьев и сестёр погибли от рук проклятых. Неудивительно, что он так дорожил своими близкими и той жизнью, которую только начал строить в этих краях. Неожиданно мальчишка заговорил совершенно спокойно: — На самом деле, старик прав. Луан видел, как яростно закипает Атвин и поспешил прервать ребёнка: — Что ты имеешь ввиду? — За мной обязательно придут. И это будут не родственники, как вы, возможно, подумали. У меня уже давно нет в живых близких. С этими словами мальчик спокойно поднялся на ноги и, как бы между прочим, осмотрел свою одежду. Особенно его интересовала рана, которая уже затянулась. Он также проверил свои волосы, пытаясь причесать их пальцами. Затем мальчик осмотрел пояс, поправил фибулу и внимательно изучил сапоги. На его лице отразилось отвращение. — Кто придёт? Ребёнок оторвал взгляд от сапог и посмотрел на Луана, как на чудака. Он ответил так, словно это было совершенно очевидно: — Наёмники. Или фанатики. Кто быстрее доберется. Юноша слышал, как тяжело выдохнул Атвин, пробубнив проклятие в густую бороду и уточнил: — Наёмники? Фанатики? Мальчик тем временем подошёл к окну и выглянул в темнеющую ночь за ним. — Всё верно. Наёмники. Они почему-то решили, что я знаю где находится отпрыск императора. Про фанатиков стоит объяснять? Мальчик осторожно выглянул из-за спины юноши, как бы намекая, кого он имеет в виду, говоря о фанатиках. После чего ребёнок серьёзным взглядом окинул опешившего Луана. — Что за нелепица, — Пробубнил северянин, поглядывая на юношу, и явно кривя душой, — Мы в самой заднице Империи, какой отпрыск тут может быть… — Именно поэтому я и бежал сюда. В самую задницу Империи. Думал, что смогу спрятаться. Это было неожиданно и странно. Луан подсознательно почувствовал, что это касается его, и внимательно посмотрел на мальчика, который стоял у окна, не проявляя никаких признаков беспокойства. Кто он такой? Не слишком ли он невозмутим, учитывая все обстоятельства? — Проваливай отсюда подобру-поздорову. — Вновь начал Атвин. Он не был готов столкнуться с наёмниками или фанатиками и уж тем более не хотел подвергать опасности свою жизнь и жизнь своих близких, защищая от них ребёнка. — С превеликим удовольствием. К сожалению, не знаю в какую сторону двигаться, не видно ни зги. Мальчик посмотрел в маленькое окно, а затем снова перевёл взгляд на хозяина таверны. Луан понимал, как тяжело Атвину сохранять спокойствие в этот момент. По выражению лица мальчика было видно, что он намеренно провоцирует конфликт. Он чувствовал поддержку своего защитника, к мнению которого старый северянин прислушивался. — Сколько тебе лет, парень? — Наконец не выдержал Луан. Он осторожно поднял раненую руку, стараясь не испачкать одежду. Мальчик на мгновение задумался, посмотрел на него с недоумением, а затем, слегка нахмурив брови, отвел взгляд в сторону. — Хм… Двенадцать..? — Неуверенность в его голосе не внушала доверия.