Все можно изменить.

На Дом мучительно медленно опускается ночь. Нет, не Самая Длинная, даже не Ночь Сказок. В такую ночь, как эта, обычно много пьют, чтобы она поскорее прошла. Чтобы тянущееся, как жвачка, время сделать не тоскливым, а веселым, в Четвертой обычно пьют заботливо спрятанное в запасах, много курят и смеются над всякой ерундой. Все. Даже без исключений в виде Слепого или Черного. Они, на удивление всей стае, начинают разговаривать, как нормальные люди. Раз в году, конечно, но это того стоит. В Четвертой не горит ничего, кроме тусклого ночника Македонского. Для пущей атмосферы он накидывает сверху первую попавшую под руки тряпку и садится рядом с Ясенем. В такую ночь забывают все обиды. Мак лишь опасливо поглядывает на сидящего слева от девушки Волка, но молчит, не стараясь отодвинуться как можно дальше. Это крайне удивительно. Больше шокирует только порядком набравшийся и на редкость веселый Слепой. Они со Сфинксом сидят возле изголовья кровати, ровно напротив Ясеня с Волком, общая кровать недовольно поскрипывает от веса почти всей стаи. В общей сложности на кровати теснится семь человек. Помимо сидящих в начале и конце кровати выше упомянутых: Ясеня, Волка, Македонского, Вожака и почти-Вожака, на ней еще развалился не занимающий много места, но очень пьяный и очень шумный Табаки и улыбающийся Лорд. Не ночь, а целый нонсенс. Горбач с Лэри сидят рядом, головами и спинами подпирая ножки кровати, а на другой стороне в таком же положении сидит Черный. На коленях Горбача уютно свернулся урчащий и единственно трезвый Толстый. На общей дымит, как последний паровоз, Лорд и нервно хихикает над летающими шутками. В такую ночь смеются над всем. Даже над тем, над чем нельзя. Табаки нежно обнимается с пустой бутылкой, головой лежа на коленях Принца Эльфов, почти незаметный из-за парящего вокруг дыма. Ясень доверительно кладет голову на плечо Волку, распивая с ним одну, почти новую, бутылку вина. Македонский пьет любимый «Хвойный», а Слепой, опираясь на плечо Сфинкса отхлебывает из бутылки чего-то, позаимствованного то ли у Псов, то ли вовсе у Фазанов, периодически поднося эту же бутылку ровно к губам Сфинкса. Ясень не видит, что пьют сидящие на полу, но точно уверена, что из трезвых в этой комнате — только Толстый. Но она не гарантирует. Сначала пьют молча. Однако буквально через час всем внезапно становится весело. Одновременно, как по команде. И стая начинает соревноваться, кто кого. — Здесь где-то была зажигалка, я точно помню, — тихо говорит Слепой, так же бесцветно как и обычно, рукой проводя по одеялу вокруг себя, — куда вы ее дели? — А ты присмотрись получше, — язвительно хихикает сидящий рядом Сфинкс и кивает смотрящему на это Лорду, мол, отдай ему свою, умрет ведь вожаче без курева. Рядом с рукой Слепого беззвучно падает вожделенный предмет, пальцы, словно живые, мигом ее настигают. — Спасибо, — кивает он, — а ты, Сфинкс, — на мгновение Бледный замолкает, будто задумавшись, — подай мне руку. Я встану. — Отстань от меня, — фыркает бывший Кузнечик, — пусть тебе Габи руки подает. И не только руки. — Упаси Боже, — вскидывается Черный так громко, что Ясень, привыкшая к тишине, изумленно распахивает глаза, — второго такого пришествия я не переживу. — И я, — соглашается Сфинкс, отпивая из поданной бутылки. Волк двигает плечом, как бы прося девушку поднять голову. Она нехотя отрывается, не открывая глаз, потому что их все равно привычно застелет черной пеленой. Парень неуклюже встает, разминая затекшие ноги. Он пропадает из виду минут на пять, а возвращается, чуть пошатываясь и подозрительно оглядывая стаю. — Кто последний брал мою гитару? — приподняв бровь, тихо вопрошает он, глядя, впрочем, лишь на Слепца. Тот взгляд явно чувствует. — Если я тебя не вижу, — пьяно огрызается вожак, — то и ты меня не видишь. На всю стаю тут же нападает смех, больно похожий на нездоровый. Даже с Волка спадает пафосный вид, и он сквозь смех вопрошает: «Так где моя гитара-то?». — Не имею понятия. Я клал туда же, откуда взял, — лжет Слепой, а после указывает бутылкой точно в сторону девушки, которая на время отсутствия Волка прилегла уже на Македонского, чем вызвала недовольный взгляд первого, — вон Ясень ходячая. Пусть ищет. — Я вообще-то тоже еще не Табаки, — закатывает глаза Волк, — но гитару не нашел. — Значит, ты уже немного я, — философски откликается Бледный, перебитый шумом пьяного Шакала. — Я все равно быстрее тебя! — вопит он, заставляя Лорда недовольно закашляться. Ясень обреченно поднимается, по пути отобрав у Волка бутылку с виной и показав тому язык, на не очень крепких ногах, шествует в сторону окна. Тот недовольно цокает и вновь садится на свое место. Как только девушка доходит до окна, оттуда раздается громкий звон, ее ругань и чертыханье. Обратно она приходит с крайне обиженным видом, насильно сбагривает Волку гитару и порядком опустевшую и мокрую бутылку. Встретившись с его вопросительно-укорительным взглядом, Ясень пожимает плечами: «Сам в следующий раз ищи, я тоже ходить не умею». Ближе к середине ночи атмосфера переходит на новый уровень. На кровати вальяжно раскинулся Лорд, недовольный своими закончившимися сигаретами. Ясень отдает ему свою пачку, за это получив разрешение полежать на руках Лорда и очередной тяжелый взгляд Волка. В ответ лишь передергивает плечами, мол, официально не встречаемся, ничего не знаю. Парень садится рядом, буквально за руку оттаскивая Ясень к себе на колено. Та не особо против, потому что уже слишком пьяна и засыпает. В спальню беззвучно проскальзывает сонная Рыжая, ложится к Лорду и тут же проваливается в сон. Горбач тоже спит, облокотившись на кровать. Слепой допивает третью бутылку своего поила, а Сфинкс тихо наблюдает за происходящим. Зрелище, конечно, феерично. По спальне носится внезапно обретший второе дыхание и грохочущий тяжелыми сапогами Лэри. Ему почему-то непременно захотелось доказать всем, что он такого же роста, как и Черный, а потому второй поднят, стоит с недовольным видом рядом с бегающим Логом и допивает что-то мутное. По размеру Лэри явно ему уступает, однако на тяжелых и высоких ботинках кажется гораздо выше своего настоящего роста. Это дает Лэри огромную надежду и шанс потешить самооценку. До тех пор, пока Лорд, уставший от постоянного грохота, советует ему снять каблуки. Лог обиженно замолкает и уходит на свою кровать, картинно отвернувшись. Через пару минут оттуда начинает доноситься храп. Счастливый от своего освобождения Черный тоже возвращается в свой угол и затихает. Ясень давно успела заснуть на коленях Волка, который как бы невзначай иногда касается ее волос. Напротив него тихо беседуют Сфинкс и Слепой. За окном занимается рассвет.