Иногда гиены пахнут как львы...

      Уж сколько ухажёров отшила голубоглазая воительница! От этого ещё больше удивительно, почему юнца Чезу не постигла такая участь.       Он был ощутимо младше её; тёмная грива едва закрывала горло, как у Кову, когда они с Киарой только поженились. Он не очень-то хорошо справлялся с ролью наместника, предпочитая спать или охотиться, и управление взяла на себя инициативная Витани. Однако он был весьма изобретателен, хотя молодая жена дразнила его тупицей; догадался, где передвинуть пару брёвен, чтобы река Прайдленда потекла в пересохшее русло Аутленда. А в остальном Чеза был обычным самцом: не очень чистоплотным, любящим поспать и, как весь молодняк его возраста, особо любящим львиц. Именно поэтому Витани спустя совсем недолгое время шла к Рафики.       В этом не было особой необходимости — Витани сама чувствовала, что месяца через три станет обладателем ещё одной проблемы, а может, и нескольких, но новость о лишении Кову и Киары престола быстро разлетелась по Землям Прайда. Витани шла с очевидным, пусть и не для самой себя, намерением — разобраться. Или, в чем она совсем не хотела себе признаваться, скорее пообщаться с братом.       Было сухо. Трава совсем выцвела, и даже акации почти не давали тени. Солнце, так любящее богатый Прайдленд, на этот раз за что-то его наказывало — Витани совсем взмокла, пока шла к баобабу. Один он оставался зелёным, единственным источником тени. Если верить легендам, он вырос по заказу духов. Тяжёлое детство Витани научило её не верить сказкам, но рядом с деревом даже ей становилось не по себе. Она списывала это на странные травы, которые хранил на нём Рафики.       Под деревом лежал лев, и Витани сразу узнала в нём брата. В голубых глазах промелькнул игривый огонёк. Львица вжалась в сухую траву и приготовилась к прыжку.       — Я слышу тебя, Витани. Удивительно, как с такими навыками охоты ты ещё не померла от голода.       Черногривый встал, повернувшись к ней смеющейся мордой. Витани бросилась на него, и пару минут они мутузили друг друга в траве, после чего лев оказался на лопатках.       — Зато я сражаюсь лучше тебя, котёнок.       Кову состроил обиженную гримасу и стряхнул сестру. Они опять ушли под тень дерева и легли.       — Говорят, Симба лишил вас престола? — нарушила тишину Витани. Кову угрюмо кивнул.       — Вот ведь идиот старый! — фыркнула львица. — Сегодня назначил, завтра выгнал — король, называется. Каждый день границу пересекают одиночки, и ничего, все живы. Вот если бы вы пропустили другую львицу, он бы и слова не сказал. Да он просто…       Кову посмотрел на неё долго и серьёзно.       — Хватит, Витани, — он махнул хвостом и отвернулся. — Перегибаешь палку.       Витани опустила голову и стала разглядывать свои лапы. Удивительно, как можем мы концентрироваться на вещах, обычно не вызывающих у нас интереса. Львица рассматривала мелкие камушки в земле, впервые замечая, что они существуют. Кову крутил пальцем травинку, но совсем не видел её. Принц смотрел будто бы сквозь скалу, и взгляд его отскакивал от скалы в себя. Кову смотрел глубоко в себя.       — Ты к Рафики пришёл? — спросила Витани. Лев очнулся и помотал головой.       — Мы с ним не в очень хороших отношениях теперь, — он ковырнул когтями землю. — Я здесь будто остался один. Знаешь, когда я говорил с Матуко, я будто вернулся в детство.       Витани кивнула. Она хорошо помнила тётю — неразговорчивую, неприветливую, но не такую фанатичную, как её сестра. Иногда львица думала, что тётя любила их больше матери, если мать вообще была способна на любовь…       — А как же Киара?       Кову добродушно усмехнулся и посмотрел на скалу.       — Она теперь больше с малышами. На меня у неё нет времени.       На мордочке Витани появилась хитрая улыбка.       — Ревнуешь, да?       — Вот ещё!       Кову игриво толкнул её лапой. Витани лениво повалилась на бок и зевнула, вызывая удивление темногривого.       — Мне рассказывали, что первое время львы ревнуют к детёнышам. Надеюсь, Чеза не придушит из-за этого наших детей.       — Если они вообще будут, — хмыкнул Кову. — Ты же говорила, что не хочешь лишних проблем?       — Да, только теперь уже поздно жалеть.       Зрачки Кову расширились.       — Ты серьёзно? Ты так не шути, а…       Витани рассмеялась. Кову напрыгнул на неё, совсем забыв, что ей нельзя, и они покатились по земле, шутливо обмениваясь тумаками.       — Отпусти меня, ненормальный лев! — орала Витани. — Если б я знала, что всё этим кончится!       Кусты недалеко от них пошевелились. Кову вскочил, приняв боевую стойку. Лев пригнул голову к земле, стараясь чутко ловить запахи. «Опять Симба следит за мной? — от напряжения он даже закрыл глаза. — Нет, не Симба».       — Рафики!.. — тихо выдохнул лев, заметив полуоблезший кончик хвоста обезьяны. — Что он делает?

***

      — Смотри. Муравей несёт травинку в свой дом. Маленькая птичка склюёт муравья. А маленькую птичку склюёт большая, но рано или поздно и большую проглотит земля. А стервятники будут лакомиться её останками, пока сами не станут добычей земли. Всё это — Круг Жизни, который поддерживает король. А моя задача — подерживать короля.       Муравей, с которого и началась вся история, поспешно скрылся в траве. Лев-подросток нахмурился. Он давно уже не слушал собеседника, контакт с которым был скорее монологом. Он думал о чём-то своём, тяжёлом, хотя пару минут назад улыбался всему, что видел, и Рафики это заметил.       — Эй! Ты вообще слушаешь меня?       — А… Да, слушаю.       «Зачем он мне вообще всё это рассказывает? — думал молодой лев. — Вылечил бы и отпустил. Странный какой-то».       За пещерой послышалось шуршание травы. Рафики прислушался.       — Быстрее! — прошептал он. Обезьяна дёрнулась — Ваади ещё не привык к его дерганным движениям — и затолкала подростка за камень в пещере.       — Сиди тихо и не высовывайся!       Когда Кову и Витани подошли ближе, Рафики что-то увлечённо творил у стены. Мандрил перебирал в руках половинки тыкв, переливал из одной в другую пахучее содержимое. Только что расколотая вторая тыква, с соком которой он творил известные только ему действия, лежала рядом. Учуяв сладковатый липкий запах уже не свежего овоща, Витани поморщилась.       — Здравствуй, Рафики, — произнёс Кову. — Что ты тут делаешь?       «Умно, — подумал Ваади. — Из-за этой вони они меня не унюхают».       — Шаманские дела, — ответила обезьяна. — А что делаете тут вы?       Кову потупился. Стыд от слежки за шаманом наполнял его, и чем больше его становилось, тем больше лев опускал голову к земле, тем больше нос его был ближе к холодному камню…       Ситуацию взяла в свои лапы Витани.       — Мы пришли к тебе. Вернее, я пришла. А Кову просто попался мне под лапы.       Рафики наносил сок тыквы на скалу весьма небрежно, махал руками и брызгал во все стороны. Капелька сока попала на морду Витани, и она отскочила. А мандрил будто бы не видел ее вопросительного взгляда, который медленно становился раздраженным.       — Эй, ты с нами не разговариваешь, что ли?       — Ты можешь и подождать, — отрезал Рафики. — Не видишь, что я занят?       Витани нахмурилась.       — Честно говоря, я вижу, что ты без всякой причины пачкаешь скалу.       Кову закатил глаза. Привычки старой обезьяны начинали надоедать ему. Он вспомнил рассказы Симбы о том, как Рафики ударил его палкой по голове при первой встрече, и усмехнулся. «Каким же он будет через пару лет?» — подумал лев.       Легкий ветерок подул в сторону Кову, и он почувствовал что-то странное. Тем временем Рафики наконец-то оторвался от скалы и подошел к Витани.       — Дай-ка угадаю. Тебя в Аутленде снова беспокоят блохи?       Витани тихо рыкнула. «Лучше б тебя они беспокоили…»       Обезьяна хрипло засмеялась над своей шуткой. Шаман совсем не заметил, что Кову наклонил голову к земле и тихо пошел к пещере.       — Я знаю, что тебя тревожит. Ты ждешь детенышей.       Витани кивнула. Рафики присмотрелся к ней и обошел ее кругом.       — Выглядишь ты здоровой, и сама знаешь, что беременна. Так зачем же ты пришла?       Витани мотнула головой и ехидно улыбнулась.       — Я подумала, вдруг тебя интересует не только королевская семья.       Рафики не успел ей ответить. Их прервал тихий звук, который издал Кову — не то удивление, не то страх. Витани развернулась. Брат стоял перед небольшой пещерой, из которой выходил лев-подросток. Витани выпустила когти. Она уже не обращала внимание на Рафики, в глазах которого можно было заметить большое беспокойство.       Первым заговорил незнакомец. Он улыбнулся странно, нелепо, виновато, но в то же время совершенно без страха.       — Прости, Рафики. Я решил показаться раньше, чем он меня обнаружит.       Витани с удивлением перевела взгляд на Рафики. Он выглядел подавленно и недовольно смотрел на молодого льва, который, в свою очередь, Рафики будто бы не замечал.       — Меня зовут Ваади. А ты, должно быть, тот самый принц Кову, верно?       Тут уже Кову обратил свой взгляд на обезьяну.       — Так, значит. Секреты от короля, шаман?       Вопрос молодого льва он оставил без ответа. Витани даже показалось, что Кову радуется неловкости ситуации, в которую попала обезьяна. Видимо, Кову всерьез говорил про не очень хорошие отношения c Рафики.       — Тебе не понять, — фыркнул в свою очередь Рафики, скрестив лапы на груди. — Это мои дела, и никто не просил вас в них лезть.       — Сокрытие чужака — это уже не только твои дела.       Лев-подросток хмурился. Витани видела, что он и сам растерян, и втянула когти. Она не чувствовала от него угрозы. Он был ранен и ещё мал, но было в нем что-то ещё, что-то, что не позволяло Витани, склонной к осторожности, думать о нём плохо. Что-то в нем внушало доверие.       Заметив, что ситуация накаляется, Ваади первый выступил вперёд.       — Я считаю, что этот лев прав, Рафики. Я не знаю, зачем ты меня скрываешь, но я сам больше этого не хочу.       Кову хмыкнул, но поверил подростку. Не зная этого, он и Витани чувствовали одно и то же. Вокруг Ваади будто бы распространялся какой-то дух спокойствия, и Кову даже перестал на время испытывать злорадную агрессию к Рафики. Сам Рафики тоже изменился в лице. Он по-стариковски вздохнул и положил лапу на здоровое плечо Ваади.       — Я собирался представить его Симбе, но хотел сделать это, когда буду совсем уверен, — обратился он к Кову.       «Уверен в чем?» — пронеслось в голове у Ваади.       — У этого львенка особый дар. Кичеа нашла его на границе раненым и привела ко мне. Я сразу узнал это в его глазах. Он — один из немногих существ, через которых духи связываются с нами, живыми.       Рафики говорил тихо и серьезно, но его слова будто бы проносились мимо сознания Ваади. Все это звучало слишком ново и бредово для подростка. Он не знал, что и думать.       Зато Кову все понял.       — Ты хочешь сказать, что какой-то незнакомый подросток — наш будущий шаман? Лев?       — Я собираюсь обучать его, — ответил Рафики тихо, поглядывая на реакцию Ваади. — Я уже стар, и за это время так и не нашел себе преемника. Ваади — словно дар свыше. Но это ему решать, захочет ли он остаться.       Ваади огляделся. Обеспокоенное и ожидающее лицо Рафики, недоверчивые морды Кову и Витани — все смотрели на него, все ждали от него чего-то. Он и сам понимал, чего. Вся его жизнь до этого момента вдруг показалась серым неясным туманом. Нерадостное детство, смерть матери, недолгое бродяжничество… Всю жизнь он будто бы скитался в поисках чего-то, сам не понимая цели. Может быть, это и была его конечная цель?       — Не стоит сейчас давить на мальца, — вдруг высказалась Витани. — Он только об этом узнал, а вы уже от него решений хотите.       — Я и не давлю, — смутился Кову. — Но все-таки надо сказать Симбе.       Все происходящее двигалось для Ваади как в замедлении. Вот Кову и Витани прощаются с Рафики. Вот они уходят, и лев видит их слегка сгорбленные спины. Внутри него как будто что-то напрягалось, клокотало и рвалось наружу. Сердце билось сильнее, а лапы слабели. Еще чуть-чуть, и будет слишком поздно.       — Кову!       Черногривый лев обернулся.       — Скажите Симбе, что Рафики нашел нового шамана.       Давящее и напрягающее ощущение вырвалось наружу, и Ваади ощутил облегчение. Рядом с ним рассмеялся Рафики.

***

      На закате все львы собрались в круг на Скале Предков. Рафики представлял своего нового ученика. Ваади выглядел смущенно; он никогда не видел столько львов в одном месте. Лучи заходящего солнца мягко золотили его светлую шерсть, делая его очертания еще более таинственными.       На гриве Ваади лежал венок из белых цветов — это обозначало его как ученика шамана. Во время церемонии ему полагалось хранить молчание, как и в течение всего следующего дня, первого дня на новой должности. Рафики кружил вокруг него, тряся посохом и издавая странные звуки, но Ваади был слишком завален новыми впечатлениями, чтобы удивляться. Когда Рафики закончил, он повел нового ученика ко львам. Он должен был поклониться каждому, и каждый член прайда отвечал ему легким поклоном в ответ. Возле Кичеа он слегка задержался. Они обменялись взглядами, и Кичеа улыбнулась ему.       Когда солнце зашло за горизонт и на пропитанные жарой земли опустились долгожданные охлаждающие сумерки, обезьяна и его лев-ученик ушли к себе. Львы медленно уходили в пещеру. Кову же уходить не хотелось. Он сидел недалеко у входа и смотрел на трех своих детей, кучкой уснувших в углу пещеры. Рядом с ними спал Джаа, уже отмытый и слегка поправившийся сын Матуко.       — Прайдлендеры не меньше нас горазды придумывать всякий бред, — прохрипел голос рядом с Кову. Он вздрогнул. Рядом с ним села его тетя, чьи кровавые глаза зловеще светились в сумерках. Кову никогда не мог понять, что она на самом деле думает.       — Да уж, — протянул он. — Но этот бред хотя бы мирный.       — Хотелось бы верить.       Она поднялась и медленно пошла в пещеру. С той самой ночи, когда она не получила ни разрешения, ни отказа остаться, прошло три дня, но никто не выгонял Матуко. Симба и остальные прайдлендеры старались не замечать ее, да и она не нарывалась, держась в стороне и изредка общаясь с бывшими изгнанницами. Как Кову хотелось понять, что у нее на уме!       «Хотелось бы верить». Одно было точно — своему новому прайду она все еще не доверяла. А доверял ли Кову? Он опять перевел взгляд на своих детей. Рядом с ними уже лежала Киара, и они собрались в еще более тесную кучку около ее бока. Три невинные души, три новые истории, путь которых еще не написан и не может быть навязан глупыми сказками. Это Кову знал точно.       В этот день, возвращаясь в пещеру и ложась рядом со своими детьми, Кову был уверен, что сделает все, лишь бы защитить своих малышей от дурных предрассудков.