***
Прайд уже был на ногах. Рафики спешил, как мог, а в его отсутствие справиться со страхом и волнением Киаре помогали опытные львицы. Никто не знал, но и им самим необходима была моральная поддержка. Остальные же ни свет, ни заря были выпровожены из пещеры и столпились у входа, напряженно перешептываясь. Они напомнили подвижный и любознательный затор на реке, такой же стихийный и непредсказуемый. Только львята-подростки носились за бабочками, не задумываясь ни о чем. Ветер трепал их шерстку, подгонял, а в нос било запахом свободы и игр — как же тут удержишься на одном месте? Киара не сразу поняла, что ее утренние боли не очень похожи на обычные. Только когда боль стала совсем невыносимой, она разбудила Кову и затухающим голосом попросила его позвать Рафики. Лев поднял на скале настоящую панику, с воплями носясь из стороны в сторону не лучше Зазу. Нала взяла ситуацию в свои лапы и с помощью подруг выпроводила всех из пещеры. Сонные члены прайда не сразу сообразили, в чем дело, но, поразмыслив, начали обеспокоено толковать друг с другом. В тот момент, когда Ньяза опустился около пещеры, все уже проснулись и приободрились. Голубая птица отыскала в толпе Симбу и Кову и, подтянувшись, направилась к ним. — Ваше Величество и Ваше Высочество, королевский мажордом прибыл, — Ньяза откланялся перед Симбой и Кову, стараясь не потерять остатки самообладания. — Я могу быть чем-нибудь полезен? Пытаясь казаться абсолютно спокойным, Симба натянуто улыбнулся: — Нет, Ньяза. Рафики прибудет с минуты на минуту, а большего нам и не нужно. Новый день медленно наступал на скалу, обещая быть таким же жарким, как и вчера. Уже показалось на небе дневное светило во всей своей красе, а Киара не выходила. Подошедший Рафики был с ней в пещере, и оба льва могли ему всецело довериться, но что-то мешало им обрести обычное спокойствие. Лапы Кову подкашивались даже в сидячем положении. Он не знал, куда девать себя и что посчитать, лишь бы прогнать назойливый голос из головы. Голос шептал самые страшные предположения, о которых Кову не хотел слышать. — Интересно, кто же все-таки родится? — вдруг произнес Симба, с фанатичным восторгом заглядывая в пещеру. В его красно-карих глазах плескалось безумие, похожее на страшный ураган саванны, и Кову оробел перед той мощью, что представлял собой Симба сейчас. — Рафики сказал, мальчик и девочка… — Рафики уже ошибся однажды, назвав меня девочкой, когда я был в утробе матери. Прайд робко хихикнул. Улыбки стали появляться на взволнованных мордах. Не улыбался только будущий отец, пребывавший в некотором подобии транса. Страхи разного характера одолевали его. Как чувствует себя Киара? Выживет ли она и ее детеныш? А будет ли он хорошим отцом, не имея собственного в качестве хорошего примера? В мир реальности его вывел голос Малки, который сел рядом с Симбой: — Вовремя мы пришли, нечего сказать! Вот так удача, правда, Тама? Не каждый день удастся соприсутствовать при рождении наследника! — Возможно, даже нескольких наследников! — со всей активностью отозвался Симба, уже не сдерживая импульсивные порывы. Внутри него ярко горел огонь предвкушения. Вот-вот он увидит своих внуков, о которых он мечтал с тех пор, как Кову и Киара поженились. Даже рождению собственных детей он радовался меньше, за что король украдкой стыдил себя. Время шло. Никто не знал, что происходило в этот момент с Киарой и будущим наследником. Кову потерял счет времени. Волновались львицы. Их время охотиться уже давно прошло, но даже суровым и сильным охотницам не терпелось увидеть наследника. В кучку собрались и львята прайда — трое львят бывших отщепенцев и трое львят-прайдлендеров. Им не терпелось познакомиться с возможным новым другом, так как игры между собой им порядочно надоели. Киара испустила протяжный продолжительный рык и затихла. Кову бросился было к пещере, но Симба остановил его. — Еще рано, Кову. Рафики позовет нас. — Да когда же это случится! — в сердцах взвизгнул лев, потеряв контроль. — А если с ней что-нибудь случилось? — В любом случае, ты им там не нужен. Ты не сможешь помочь. Симба видел в глазах льва пылкую уверенность в том, что он-то всегда поможет, поддержит и даже остановит время и смерть ради Киары. Старый лев усмехнулся, вспомнив себя. Ох, как он волновался, когда подошел срок появиться на свет Киаре! А когда рождался его первенец… — Симба, Кову! — счастливый мандрил появился на выходе из пещеры. — Входите скорее! Кову замешкался. Задержался, вздрогнул, будто внутри него выскочила пружина, на негнущихся лапах подошел к пещере. Из темной зияющей дыры несло терпким запахом крови, и Кову пошатнулся опять. Вокруг золотой львицы кружились Нала, Симба и Рафики. Три, казалось бы, неживых комка шерсти лежали в ее лапах. Они были совсем не похожи на львов — слепые, беспомощные, пищащие, как мыши. Лев не мог поверить, что когда-то и он был таким же. — Заходи, Кову, — Киара измученно улыбнулась. — Они будут рады поприветствовать папочку. — Они?.. — лев растерянно запнулся и непонимающе взглянул на супругу. — Поздравляю, Кову! — ласково засмеялась Нала. — Теперь ты стал отцом троих детей! Пещера постепенно наполнялась львами. Друг за другом робко заходили львицы, счастливицы становились сразу за Киарой. То и дело слышались полные умиления и теплоты возгласы и поздравления. — Они такие милые, тетя Киара! — с придыханием воскликнула Кичеа, забыв все правила этикета и вчерашние обиды. Теперь, рядом с резко повзрослевшей Киарой, она казалась совсем девочкой. — А как вы их назовете? По мордочке Киары скользнула растерянность. Она разыскала взглядом в толпе растерявшегося супруга и подозвала его. Кову с трудом смог пройти сквозь заполонивших пещеру львов, пусть они и с почтением расступались перед ним. Оказавшись рядом с женой, принц смущенно опустил глаза, чувствуя себя центром внимания. — Кову хотел назвать их сразу после рождения. Как мы назовем эту светлую головку, милый? Лев выдавил из себя жалкое подобие улыбки и взглянул на своих детей. Они были такими маленькими и глупыми. Кову чувствовал, как предательское отвращение к этим комкам наполняет его. Он сгорал от стыда, не в силах посмотреть в глаза Киаре, а она ждала от него ответа. — А… это девочка или мальчик? Толпа робко хихикнула. — Девочка, милый. Тут львёнок подняла голову и широко зевнула. Что-то внутри Кову растаяло и вырвалось наружу в виде предательской слезинки. Ему казалось, что после пережитого он уже не сможет сказать и слова спокойно, но все-таки лев заставил себя ответить: — Мы назовем ее Сахарой. Вы только посмотрите на ее шерсть цвета песка. Нала и Симба одобрительно кивнули. Кову оживился и отыскал взглядом вторую головку со смешной маленькой челкой, как у Витани. — А эту, назовем Тамани, как ты и хотела. А вот эту… — Дорогой, это мальчик. Охотницы добродушно засмеялись, не в силах уже скрывать улыбку. Хихикнул над своей оплошностью и сам Кову. Новость о сыне еще больше воодушевила его. Зеленые глаза наполнились огнем. На крыльях фантазии он улетел в далекое воображаемое будущее, в котором он играет со своим сыном, естественно, похожим на него, в котором они болтают вместе, ходят на патрули и охоты. — Мы могли бы назвать его Имара, что значит «сильный», или Каву, что означает «бесстрашный», или… — А что, если Матео? — вдруг тихо отозвалась королева-мать. Уловив на себе взгляды пятидесяти голов, она пояснила: — Когда он родился, несколько солнечных лучей коснулись его шерсти и позолотили её. Пусть его имя будет таким же мягким, как и дневной свет в то время, когда он родился. Львы и львицы притихли, а после раздумий одобрительно закивали. — Да здравствует принц Матео! — вдруг импульсивно выкрикнула Кичеа. Кову неодобрительно глянул на нее, и она сжалась под его взглядом. Неловкую паузу нарушила Нала: — Да здравствует принцесса Сахара! — И принцесса Тамани! — с одухотворенной улыбкой вставила Киара. — Да здравствуют принц и принцессы! — эхом отозвались все члены прайда, зарычав и закричав на разные голоса. Все, кроме двух львов.***
Чеза пробирался сквозь заросли кустов и акаций, лохматя гриву и царапая оголенные подушечки лап. Что-то подсказывало ему, куда он должен идти. Лапы упрямо несли его к водопою. Именно там он рассчитывал увидеть Витани и выяснить, почему она так незаметно ушла и не поздравила брата. За этим крылась какая-то тайна, которую Чеза хотел раскрыть, во что бы то ни стало. Голубоглазая львица притягивала его, занимала все мысли юного льва. Он отдался сердцу, и оно не подвело его: прямо у кромки воды лев увидел грациозную охотницу… плачущей. — Витани? Плечи львицы несколько раз вздрогнули, прежде чем замерли подобно камню. Чеза тихо опустился рядом с ней, стараясь не спугнуть, будто бы Витани была случайно опустившейся на плечо бабочкой. — Ты чего это тут? Я… Мы тебя потеряли. Она, все так же отвернувшись, смотрела в свое глупое отражение, показывающее совсем не то, что она хотела видеть. А видела она одинокую львицу со слишком резкими чертами морды, с глупой челкой, нисколько не женственными чертами и заплаканными глазами. — Я просто… вспомнила маму. Витани не хотела говорить истинную причину своих слез этому молодому льву, будто боясь его критики. Причина казалась глупой и постыдной даже ей самой. — Ты жалеешь, что ее нет рядом? — участливо спросил лев, наклонив голову. Слегка улыбнувшись, Витани покачала головой. — Вовсе нет. Наоборот, намного лучше, что ее уже нет. Она принесла слишком много бед в наши земли. Они оба замолчали, поняв, что тронули слишком щекотливую тему. Было слышно, как плещется в глубине вод водопоя речная живность. — Но… что случилось с твоей мамой? Витани и сама не заметила, как пересказала почти чужому льву всю историю своей жизни. Не заметила, как открыла ему семейные тайны, не заметила, как поведала ему жестокую правду из своего отнюдь не радужного детства. Она совсем упустила тот момент, когда вдруг оказалась обнятой лапой льва и когда ее отяжелевшая голова опустилась ему на плечо. Запоздавшее смущение кольнуло львицу слишком поздно, но кольнуло ощутимо. Она отпрянула, слегка вздрогнув, почти незаметно для мира, но заметно для них двоих. Чеза отпрянул тоже, сам не зная, почему. — Идем, — хрипло произнес он, кашлянув. — Твой брат будет очень рад познакомить тебя с твоими племянниками. — С племянниками? — переспросила Витани, недоуменно изогнув бровь. Лев хитро улыбнулся и толкнул ее в бок. — Сама увидишь. Идем! — Постой. Лев замер. Нотки испуга заиграли в нем, но охотница улыбнулась, и сын Малки вновь и который раз за день растаял. — Я уже второй день с тобой беседую практически по душам, а так и не знаю твоего имени. Как зовут тебя, чудо-психолог? — Чеза, — усмехнулся он. — Приятно познакомиться, — хихикнула львица, игриво подпрыгнув. С веселым смехом львенка она понеслась вперед, вновь свободная от тяготившего ее камня на сердце. А лев, не медля, побежал за ней. За их спинами степенно уходил еще один закат.