La Trahison

— Да что со всеми не так? — требовательно спросила Рошелль, выходя с урока заклинаний с Джеммой на следующее утро. Мальсайбер был уже третьим слизеринцем за день, одарившем ее мрачным взглядом, и девушка все никак не могла понять, что же происходит. Она с ним даже ни разу не заговаривала! — А? — Принц вопросительно подняла бровь. — А, ты имеешь в виду эти взгляды? Ну, думаю, тебе стоит знать, что Беллатриса распускает кое-какие… не самые лестные слухи о тебе. Что-то о том, как ты предала весь факультет, или что-то такое. Не волнуйся. Любой в здравом уме знает, что слова Беллатрисы Блэк надо делить на десять. — Да не предавала я факультет! — раздраженно воскликнула Староста Слизерина. — И я устала от этих взглядов. Я рассказала Профессору Дамблдору о том, что я видела. Ну не думала же она, что я стану ради нее врать, правда? Можно подумать, она сильно облегчила мне жизнь за последние несколько лет. Джемма нахмурилась: — Да, но вот только теперь она усложнит ее еще больше. Беллатрисе нравится держать обиды — это ее любимое времяпрепровождение после наложения заклятий на первокурсников. Рошелль удрученно вздохнула: ей хватало забот и без настроенных против нее однокурсников. Что их, в любом случае, не устраивало? Верность никогда не была самой выдающейся чертой их факультета. Слизеринцы делают, что им надо, чтобы заполучить желаемое. Предательства и ножи в спину — частое того последствие. — Ау! — прошипела девушка, когда в нее с силой врезался верзила-семикурсник. Сумка и учебники слизеринки полетели на пол, а куски пергамента разлетелись во все стороны. Рошелль обернулась, чтобы одарить обидчика мрачным взглядом, но тот лишь с улыбкой скрылся из виду. — Чертов придурок. Джемма нахмурилась, глядя на месиво из чернил и бумаги, возникшее вокруг подруги: — Это быстро не убрать… Пожав плечами, Староста Слизерина наклонилась, чтобы поднять упавшие вещи. — Не заморачивайся, иди без меня. У меня сейчас все равно нет урока, не хочу, чтобы ты из-за меня опоздала. — Уверена? Рошелль кивнула, после чего однокурсница удалилась. Девушка принялась запихивать учебники обратно в сумку, когда в поле зрения вдруг оказалась рука, протягивающая ей листок пергамента. Подняв взгляд, слизеринка увидела Сириуса Блэка. — Уже выписали из больничного крыла? — поинтересовалась она, с благодарностью принимая пергамент. Блэк махнул палочкой, и разлетевшиеся во все стороны конспекты вернулись обратно. — Слышу разочарование в твоем тоне. — Его там нет, — улыбнулась Рошелль. — Мне просто интересно. Как твои друзья? Сириус пожал плечами, поднимая сломанную чернильницу. — Джеймс в порядке, Питера должны выписать сегодня днем: его потрепало хуже всех. Предполагаю, Шнивелус видел в нем легкую мишень. Нет шансов, что этого подонка исключат, да? Девушка вздохнула: — Судя по тому, что с утра я видела его на уроке, нет. Кто-то упомянул, что Дамблдор написал его родителям. Я, честно говоря, не знаю, как все решилось. Но сомневаюсь, что приняли какие-то серьезные меры. Люциус планирует за него вступиться. — Но он ему чуть ногу не оттяпал! — в шоке воскликнул гриффиндорец. — Понимаешь, оказывается, слизеринцы больше друг на друга не стучат. Мое уведомление потерялось где-то по дороге, иначе я, может, смогла бы избежать гнева Беллатрисы Блэк, — раздраженно пробормотала Рошелль, собирая последние вещи в сумку; девушка нахмурилась, глядя на стопку пергамента, залитую чернилами. Губы Блэка тронула легкая улыбка: — Так тот бугай в тебя специально врезался, получается? Это важные бумаги? Слизеринка кивнула, проводя палочкой над пергаментом и едва слышно бормоча несколько заклинаний. Бо́льшая часть чернил оказалась вытянута палочкой, но на страницах все еще красовались кляксы. Она все равно убрала их в сумку. — Я их всю ночь писала. Ты не мог бы совершить какую-нибудь глупость, чтобы Беллатриса забыла обо мне и вместо этого занялась планами по твоему убийству? — Прошу прощения? Я провел ночь в Больничном Крыле из-за нее. Ты представляешь, насколько там жуткие кровати? Жесткие, как доски — у меня спина все утро болит. Рошелль закатила глаза: — Звучит жутко. — А все-таки, я еще никогда не делал ничего настолько глупого, чтобы меня возненавидел весь мой факультет. — Извини? — девушка одарила его мрачным взглядом. — Это «настолько глупое что-то» спасло твою задницу, или отсиживал бы ты сейчас наказания вместе с Беллатрисой! — Ладно-ладно, я пошутил! Не воспринимай все так чертовски серьезно! В поле зрения вдруг мелькнули знакомые платиновые волосы, и Рошелль вгляделась в полный людей коридор у Сириуса за плечом, пытаясь понять, кто это был. Не мог же Люциус так быстро вернуться из больничного крыла? Мадам Помфри сказала, ему понадобится еще как минимум два или три дня. Макушка исчезла, и тут слизеринка увидела ее обладателя, пока группа учеников снова не скрыла его из виду. Это был не Люциус. — Тебе нужно уходить, — девушка перевела настойчивый взгляд на Блэка; парень озадаченно нахмурился. — Что? — Уйди! Сейчас же, Блэк! — Ты ведь не злишься, правда? — в голосе гриффиндорца слышалось удивление. — Черт возьми, Рошелль, это была просто шутка… Обернувшись, Рошелль увидела, что Абрахас Малфой вышел из толпы. Мужчина двигался в их направлении, но девушка не могла сказать, заметил ли он ее. Она многозначительно посмотрела на Сириуса: — Послушай меня, — Староста Слизерина понизила голос. — Не в этом дело. Просто, пожалуйста, иди в том направлении, куда смотришь, и не оборачивайся, хорошо? Я объясню позже, просто иди. Все еще выражая крайнее удивление, Сириус все-таки последовал ее инструкциям, уходя вглубь коридора и не оборачиваясь. Девушка поспешила сесть на первую оказавшуюся рядом скамейку и вытащить лист пергамента, притворяясь полностью поглощенной в изучение его содержимого. — Рошелль! Рошелль подняла взгляд, изображая удивление при виде дяди. Последний был высоким, довольно-таки устрашающим человеком с выдающимися малфоевскими волосами и постоянно хмурым выражением лица. Слизеринка улыбнулась, всем сердцем надеясь, что отец Люциуса не увидел Сириуса. — Дядя Абрахас! Вы уже были в больничном крыле? Мадам Помфри сказала, что Люциусу гораздо лучше. Малфой старший кивнул без малейшего намека на улыбку: — Да, я навестил его. Я также побеседовал с вашим директором по поводу того, чтобы этому Снейпу не было назначено серьезного наказания. Люциус говорит, что это очень способный молодой человек с большим потенциалом. Девушка нахмурилась. Потенциалом? Для чего именно: вступления в ряды Пожирателей Смерти? Она оставила отзыв без конкретного ответа: — Вот как. Абрахас Малфой кивнул. — Что же, мне пора идти, в Министерстве полно срочных дел. Твой отец передает наилучшие пожелания, он сейчас во Франции. — Понятно. Спасибо. Отец Люциуса ответил еще одним вежливым кивком, прежде чем развернуться и зашагать прочь. Рошелль это не удивило: ее дядя был человеком немногословным и несклонным к пустой болтовне. Слизеринка выдохнула, внезапно осознав, что забыла дышать последние несколько мгновений, и дождалась, пока его фигура скроется из виду, перед тем как закинуть сумку на плечо и направиться в противоположном направлении. Сириус ждал ее в конце коридора, как ни в чем не бывало облокотившись на стену. Он выпрямился, увидев Рошелль, и брови его поднялись: — Это что, отец Малфоя? Выглядит так, будто ему кол в задницу засунули. Слизеринка улыбнулась: — Да, это дядя Абрахас. И у него всегда такой вид. — Пришел проверить, как тут его сынок, да? Рошелль кивнула. — Да, прости, что прогнала тебя, просто, он наверняка знает о той проблеме, и… — Ты не хочешь в Шармбатон, — перебил ее Блэк. — Все понятно, не извиняйся. Но я видел его только один раз до этого, и я был гораздо младше. Не думаю, что он помнит меня в лицо. — Это радует. Девушка снова кивнула, и несколько мгновений в коридоре висела тишина. Староста Слизерина вдруг почувствовала себя неловко, не зная, что сказать. — Эм, ладно, мне пора идти, — наконец произнесла она. — Увидимся на Зельеварении, значит. — Конечно. Полагаю, ты сегодня ночью не дежуришь? — Дежурю. А что? На лице гриффиндорца появилась усмешка: — Может, я заскочу на минутку.

***

В тот вечер Рошелль в одиночестве сидела за ужином, глядя на кучу разложенных вокруг нее листов пергамента и пытаясь в то же время и поесть. Самира Фрей, семикурсница из Хаффлпаффа и Староста школы, во всю пользовалась преимуществами своей позиции, передавая всю работу другим. В конечном итоге слизеринке обычно доставалось большинство ее работы, по большей части из-за того, что девушка с трудом могла сказать «нет». В данный момент она приводила в порядок расписание ночных дежурств за последние четыре месяца: монотонное и скучное занятие, которое Рошелль могла бы закончить прошлой ночью, если бы тот слизеринец не врезался в нее и не разлил чернила. Девушка вздохнула, царапая пером пергамент. Большинство Старост следовали расписанию, которое им выдали, но некоторые иногда не могли прийти на дежурство и менялись с кем-то другим. Самира была среди таких, так же как и Римус Люпин. Впрочем, он, казалось, менялся с кем-то каждый месяц. Рошелль нахмурилась, замечая появление некой системы. Римус Люпин поменялся дежурствами с одним из Старост Рейвенкло пятнадцатого сентября. Затем он полностью следовал расписанию до четырнадцатого октября. Тогда он попросил ее подежурить вместо себя, потому что плохо себя чувствовал. Слизеринка помнила, что выглядел парень тогда довольно бледным, и она тут же согласилась. В ноябре не было никаких отклонений, потому что в первые две недели у Римуса не было назначено дежурств. Но вот опять, тринадцатого декабря кто-то вышел на дежурство вместо Старосты Гриффиндора. Совпадение казалось слишком уж странным, но Рошелль в голову не приходило никакого объяснения. Почему он не мог выйти на дежурство каждые двадцать девять дней? С другого конца стола послышался громкий хлопок, и девушка подпрыгнула от неожиданности. Она положила бутерброд, который держала, на тарелку, и обернулась, чтобы посмотреть на происходящее. — Черт побери! Моя кожа, что не так с моей кожей?! — раздавались громкие вопли. Рошелль вдруг поняла, что источником их был Руквуд — верзила-семикурсник, врезавшийся в нее этим утром. Он во все глаза глядел на свои руки, которые постепенно принимали изумрудный оттенок. Несмотря на его отчаянные попытки стереть окраску, цвет только распространялся еще больше по рукам Руквуда. Стали заметны и тонкие полоски серебряного. Большинство учеников из других факультетов смеялись, и Рошелль не смогла не присоединиться. Казалось, кто-то решил раскрасить Руквуда в цвета его факультета. Слизеринец в ужасе скакал на месте, пока зелень ползла к его шее. — Остановите это! Остановите, черт возьми! Кто это делает?! У девушки появились кое-какие подозрения, и она обернулась к столу Гриффиндора, чтобы убедиться в своей правоте. Пока все ученики хохотали, только Джеймс Поттер и Сириус Блэк пытались скрыть улыбки. Она наблюдала за ними, пока не встретилась взглядом с Сириусом. Парень заговорчески усмехнулся и прижал палец к губам. Рошелль закатила глаза, но не смогла сдержать смешок. Пожалуй, Сириус Блэк способен быть милым.