Персики и гранат

Я перегнулась через подоконник и, хлопая оконной рамой, выпрыгнула на улицу. Ночной воздух подействовал на мозг, как холодная вода на раскаленный камень. Перекинув рюкзак, который в послеурочное время превращается в сборник всех необходимых вещей, я побежала по улице. Прохладный ветер сдувал волосы в сторону, а мое сердцебиение ускорялось с каждым шагом. Вокруг было уже темно, и улицу освещали лишь свет фонарей и фары мчащих машин. В какой-то момент среди двух пачек чипсов, блокнота, шариковой ручки, липовых прав на вождение мотоцикла, гриффиндорского значка и пустой бутылки с водой послышалась трель любимой песни. Встрепенувшись, но не сбавляя темпа, я выудила из кармана мобильник, сдвинула зеленый вкладыш и прислонила его к уху. — Милс, что может быть хуже рекламы на самом интересном месте в «Звёздных войнах»? — в вопросе я узнала голос Стайлза, потому что не успела посмотреть на надпись во входящем. — Может быть, то, что мама взяла билеты на самолет? — свернув по косой дорожке, ответила я. — Завтра я улетаю, Стайлз! А завтра полнолуние! Даже не знаю, была ли подобная эпичненькая ситуация в каком-нибудь фильме. Получилась бы миленькая аннотация: «Оборотень-подросток, к бушующим гормонам которого добавились еще сверхъестественная сила и неумение контролировать себя, будет заперт в железной коробке на высоте нескольких тысяч километров. Делайте ставки, сколько пассажиров выживут». Я бы поставила на ноль. — Трын-дец, — по слогам констатировал друг, и я буквально спинным мозгом почувствовала, как он поджал губы и хлопнул руками по столу. — Нам надо что-то придумать. И знаешь, идея с парнем уже не кажется мне такой бредовой. — Да, Стайлз, попросить почти серийного убийцу о таком маленьком одолжении — именно то, ради чего стоило возвращаться в Бейкон Хиллс, — ответила я, набегу оглядываясь по сторонам. Я уже преодолела несколько кварталов. Если я выпутаюсь из этой чертовой передряги, то точно сниму фильм с подобным сюжетом. А, может, и сериал, если снятие кромсания людей покажется мне интересным. — Можно попросить Джексона, — проговорил парень в трубку, которую я придерживала одной рукой. От вечерней прохлады почти ничего не осталось, потому что мои щеки горели от быстрого бега. Кажется, я никогда столько не пробегала. Свет от фонаря резко мигнул. Я затормозила у аккуратной каменистой дорожки и начала нервно покусывать мизинец левой руки. Передо мной был обычный коричневый дом, коих в этом районе очень много. Номер его немного выцвел, но я точно помнила эту табличку. На тропинке валялся брошенный велосипед. — Да, Уиттмор — офигенный для меня вариант, — отозвалась я, пытаясь восстановить дыхание. — Не знаешь, он берет оплату почасно или за сутки? Я перемялась с ноги на ногу и ступила на крыльцо коричневого дома. У стен росли пышные зеленые кусты, а в окнах горел свет. — Не знаю, но я бы мог узнать, — быстро протараторил Стилински. — Кстати, Милс, ты вообще где? Ну, просто ты так дышишь в трубку, что я просто не мог не спросить. — Стайлз, я за восемь минут пробежала всю Траст-авеню до дома Айзека! — воскликнула я и завела руку, чтобы постучать. — Я должна ему сказать о переезде. Только я хотела опустить руку на поверхность двери, как в доме послышался грохот и звон битого стекла. Прислушавшись, я четко уловила слова, которые произнес мужской голос, но друг перебил высказывание накорню. — Я позвоню Скотту… А если понадобится, то и Джексону! — Ладно, — почти не слушая, ответила я, спрыгивая с крыльца за кусты. — Отбой. Перезвоню позже. Если бы я подпрыгнула, то мне открылся бы весь вид на комнату, и стало бы видно обладателей голосов. Только я собралась, чтобы прыгнуть выше, как входная дверь с грохотом распахнулась, и по ступенькам сбежала знакомая фигура близнеца. Не заметив меня, Айзек схватил велик и в мгновение погнал вдоль по улице. — Айзек! — на крыльце показался мужчина, он взглядом провожал брата, мчащего, что есть мочи. Спустившись на дорожку, он заметил меня у самого дома и сквозь стёкла очков вгляделся в мое лицо. Я сжала челюсти и выдохнула. Внешне отец изменился лишь тем, что волосы поредели у него на голове, но новость о том, как он издевался над своим сыном, перевернула всё моё представление об этом кретине. Мужчина посмотрел на темную улицу, освещаемую лишь светом нескольких фонарей, по которой угнал близнец, и быстро направился к машине. Он распахнул дверь и громко спросил: — Ну, ты едешь? Я сдвинулась с места, слыша яростное сердцебиение отца, отдававшееся набатом у меня в голове. — Да, — твердо выплюнула я, залетая на переднее сидение. Дверь за ним захлопнулась, и мы помчались за сбежавшим Айзеком. Ни я, ни отец, кажется, не находили, что сказать, а, значит, в машине царила тишина. Но я бы всё отадала, чтобы её услышать, потому что в моей голове творился настоящий хаос из звуков. Шины терлись об асфальт, сердце билось о грудь, какой-то парень с автозаправки просил чаевые… Несмотря на то, что Дерек научил меня контролировать чужие эмоции и фильтровать их, перед полнолунием все рецепторы обострялись, натягиваясь, как струны, и звучали громче обычного. А резкий запах, мучавший меня тогда на тренировке по лакроссу и в любое время в школе, совсем въедался в нос. Из сгущавшихся весь день туч хлынул дождь, зарядив мощными зарядами по лобовому стеклу. Мы быстро пролетели парковку, Дисней-уорлд и несколько забегаловок, пока отец не завернул на не самую спокойную улицу. Едва он заглушил мотор, я выскочила из машины, попав под настойчивые струи ливня. — Айзек! — крикнул отец, вылезая следом за мной. — Айзек, хватит! Идем домой! Мимо двух домов было небольшое расстояние, упиравшееся в тупик с большими мусорными контейнерами, но от этого места шло две дороги в разные стороны. В паре метрах от нас валялся велик моего близнеца. Сорвавшись с места, я быстро прошла сквозь легкую царившую здесь дымку прямо по неровному асфальту. Дождь смывал все запахи, давая Айзеку неплохие пути для отступления и хорошие шансы для побега, но я слышала удары его сердца, которые помогали понять, что он не ушел далеко. Свернув налево, я быстро шла вдоль кирпичной стены дома. Странный белый пар кружил в воздухе и не прибивался к земле каплями дождя. Моя лиловая футболка со смеющимся смайлом, джинсы и малиновая джинсовка, рукава которой я до сих пор пыталась натянуть на пальцы, полностью промокли, и теперь мне было зябко. Не говоря уже о том, что я до чертиков боялась идти дальше. Странно быть неуклюжим оборотнем, пугающимся собственной тени. Но, сглотнув, я всё быстрее ступала дальше, несколько раз свернув то вправо, то влево. Громкие удары перепуганного сердца брата мешались с моими собственными и удалялись всё дальше и дальше. Я обогнула парочку бездомных и вывернула из другого тупика на главную трассу. Несколько машин промчались мимо, оглушая меня. Через эту призму звуков, пыли и выхлопных газов я едва улавливала чужое сердцебиение, но теперь оно могло принадлежать, кому угодно. Покосившись в сторону, откуда я вышла, я с досадой пнула стену дома, отметив, что ушла совсем не в том направлении. Дождь понемногу унимался, а я вяло пошла ближе к дороге, вытягивая руку с целью поймать такси. Может, отцу всё же удалось поймать близнеца? Тогда мне уже плохо от того, что его за это ждет. Если бы я тогда знала, что произойдет, то ни за что бы отсюда не ушла. Но я не знала. Добравшись домой, я влезла через окно к себе в комнату. Пожалуй, пока это единственный плюс жизни в теле оборотня. Задернув светло-зеленую занавеску, из-за которой всё равно просвечивала круглая луна, я легла на кровать. Возможно, это моя последняя ночь на этом месте, а завтра мне придется в это время сидеть в аэропорту Бейкон Хиллс. Хотя Джексон всё равно остается в запасном варианте Стайлза, а теперь уже и в моем. Ночь медленной дымкой покрыла город, давая мне заснуть беспокойным сном до самого подъема будильником, который отрезвил мою головушку, наполненную страхом и паникой даже во время того, пока я сплю. Сегодня луна вновь станет полной, и я, как чертова сумасшедшая с аллергией на людей, превращусь не по собственной воле. А чувство, что это случится, еще ужаснее процесса, потому что во время его я ничего толком не помню. На самом деле Стайлз рассказал мне, что случилось в ту ночь. Я вырвалась из его джипа и кинулась в лес. Дереку пришлось сорваться за мной, а другу — за Дереком. Именно поэтому это было ужасно. Само чувство, что мне снова придется просить Хейла о помощи, вводило в ступор. Я и так всеми силами старалась сократить наше общение до минимума, несмотря на то, что в его обществе сейчас мне было намного комфортнее, чем в нашу первую встречу. И к тому же, сейчас я чувствовала намного большую силу по сравнению с первым разом. Мощь буквально распирала каждую мою клетку и билась в мозгу. Я встала с нерасправленной, но сбитой, кровати, направляясь в ванную. Липкий комок в горле продолжал стоять, пока я чистила зубы и спускалась на первый этаж. На кухне за столом сидела мама, она кинула на меня, а потом на часы красноречивый взгляд, ставя пустую кружку из-под кофе рядом с раковиной. — Что? — возмутилась я, приземляясь на своё место с чашкой зеленого чая. — Или мне уже в школу нельзя идти? Мама быстро поднялась со стула, поправила сумку на плече и двинулась к арке, ведущей в коридор. — Наоборот, — отозвалась она, когда была уже у выхода из дома. — Я думала, ты попрощаешься. Дверь хлопнула, а я, выругавшись, ударила кулаком о стол. Скудный завтрак не занял много времени, поэтому, когда барахление джипа Стилински послышалось на улице, я уже слетела по лестнице. Всю дорогу, длиною в несколько улиц, друг не переставая трещал о множестве запасных вариантов, вплоть до того, что я могу выкрасть билеты или поджечь наши с мамой паспорта, поэтому к тому моменту, когда мы подъезжали к школе, моя голова лопалась от перенапряжения, и я не упустила момент сменить тему, когда наткнулась взглядом на Скотта. — Хей, — я усердно замахала другу рукой, выпрыгивая из джипа. — Ты как, чудила? — Потрясно, — закивал МакКол. — Намного лучше, чем в те полнолуния. Понимаете, у меня нет никакого желания калечить и нападать. Я с удручением вздохнула, моего внутреннего волка тянуло на разрушения. — О, блеск! Думаю, ты определенно об этом вспомнишь на следующий день, — жестикулируя, напомнил Стайлз, пока наша троица двигалась к главному корпусу. — Но в этот раз у тебя будет что-то покрепче наручников? — сдался Скотт. — Да, что-то реально покрепче, но оно в раздевалке, — Стилински распахнул перед нами двери, и мы протиснулись в оживленную толпу учеников. Навязчевый запах снова пробрал меня до поджилок. — Поэтому я покажу тебе это перед физкультурой. — Договорились, но я чувствую себя отлично, — Скотт в доказательство этому расплылся в глупой улыбке, приподнимая руками обе лямки портфеля. — Везет, потому что мне только фиговей, — пожаловалась я, распахивая свой шкафчик, чтобы узнать расписание. Место рядом со мной пустовало — либо Айзек уже в классе своего предмета, либо даже не появлялся в школе. — Сейчас математика. Скотт страдальчески закатил глаза, а Стайлз положил свои руки нам обоим на плечи. — Ох уж это полнолуние, — произнес он по дороге к нужному кабинету. — С каждым разом оно начинает бесить меня ещё больше. — Как еще одни эти дни, — жалобно вставила я, заворачивая в нужную аудиторию. — Ну, вообще-то это я и имел в виду, только они есть еще и у меня, — Стилински кинул рюкзак на свою парту, а я приземлилась на свой стул, пока громкая трель звонка разливалась по классу. Математику я любила чуть больше, чем Скотт, но меньше, чем Стайлз. Здесь следовало принимать лишь сухие готовые факты, где не могло существовать даже права на ошибку. Единственным плюсом было то, что не надо учить тысячу исключений, как, например, в языках. Наверное, только поэтому и по тому, что мисс Аннет была не самым плохим учителем, я высидела полтора часа. В коридоре нашему Сверхъестественному Трио пришлось разделиться, потому что у друзей была тренировка по лакроссу, которую в школьное время зовут физкультурой, а у меня намечался урок Адской биологии. Вернее, урок биологии с адским учителем. Возможно, если бы Харрис больше любил это дело, его уроки любили бы и ученики. Я разделилась со Стайлзом и Скоттом, направляясь в кабинет в южном корпусе здания. Приземлившись за свою парту посреди класса, я несколько раз набрала номер Айзека, но то и дело попадала на голосовую почту или нарывалась на автоответчик. Под дребезжание звонка в класс зашел Харрис, вцепившись пальцами в классный журнал. Он оглядел всех безнадежным взглядом и проследовал к доске, кинув документы на свой стол. Время урока в компании вялых учеников медленно потянулось. Я тихо скрипела карандашом, выводя ровные цепочки с названиями у себя в тетради, когда мой телефон испустил знакомую мне мелодию. — Отключить телефоны, — прогремел ледяной голос биолога, пока я быстрыми движениями копалась в кармане. В итоге, достав оттуда мобильник, я вздернула вверх левую руку, прочитав во входящем «Стайлз». — Мистер Харрис, можно выйти? — зажав динамик пальцем, спросила я, в надежде уставившись на учителя. — Специально для МакФлай: отключить телефоны, — даже не поворачиваясь к классу лицом, холодно ответил Харрис. Я, сжав челюсти, чтобы что-нибудь не ляпнуть, нажала сброс и кинула мобильник в открытый рюкзак. Напряжение засквозило в воздухе. Не прошло и минуты, как мелодия вновь разлетелась по классу, а на дисплее высветилось «Стайлз». — МакФлай, что именно из двух слов вам непонятно? — быстрее, чем я сдвинула красный вкладыш, последовало гневное высказывание биолога. — Я был лучшего мнения о вашем интеллекте, но, надеюсь, с третьего раза вам станет яснее. Отключите телефон. Я отбила нервную дробь по столу. Сердце билось в горле, а мел учителя продолжал скрипеть по доске. Телефон, лежащий уже на парте, взревел снова, и я, свалив вещи в сумку, схватила рюкзак, бегом направляясь к выходу. Мои пальцы дрожали в нетерпении, и мне слишком сильно хотелось вцепиться химику в шею. — МакФлай! — холодный возглас Харриса полетел мне в спину, когда я уже хлопнула дверью, оказавшись в коридоре. — Да, Стайлз! — чуть ли не зло крикнула я, отходя от кабинета. Длинный коридор полностью был пуст, давая мне простор, чтобы нервно вышагивать туда-сюда. Лишь с улицы долетали обрывки чьих-то фраз и разговоров. — Мила, здесь творится такое офигеть, что, кажется, ты никуда не полетишь, — взорвался динамик восклицающим тоном Стилински, по которому я не могла понять его настроение, но его голос заплетался от перевозбуждения. — Стайлз, ты пьян? — я приподняла бровь, высказывая единственное, что могло вертеться на языке в тот момент. — Нет! — уверенно громко крикнул друг. — Но я не знаю, под чем был твой брат, соглашаясь на укус Дерека! Я протянула, выдыхая, слишком длинное «Во-о-о-о-оу», прежде чем впасть в ступор, остановившись на месте. Перед моими глазами задребезжали пятна, скачущие перед веками. Злость, крепко сплетенная с обидой, полоснула по животу. Я вжала ногти в ладони, чувствуя, как самообладание покидает меня, уступая место чистейшему гневу. — Но это не самое худшее! — теперь я полностью разделяла резкие возгласы друга вперемешку с шумом от ветра в трубке. — Худшее то, что его могут запереть в камере на сутки во время полнолуния! Его только что арестовал мой отец. Я зажмурилась до того, пока перед глазами не заплясали звездочки. Так, мой брат, кажется, чертова сволочь, которая не сказала мне, что он чертов оборотень, которого должны запереть в камере. Такое нелегко принять. Колкая ярость разрезала меня на части, а сердце упёрлось в ребра. — Но за что его арестуют? — недоумевая, спросила я, снова начиная ходить вдоль коридора. Айзек всегда был школьным скромнягой, попавшим в полицейский участок, разве что, когда я сбила мусорный бак какой-то миссис. — Стайлз! — я отчетливо услышала осуждающий голос Скотта в мобильнике, и это заставило меня трепетать от ожидания. Секундное молчание, вероятно, во время которого друзья перекидывались жестами, не затянулось дольше, чем на пару мгновений, и Стилински, выдохнув, медленно ответил. — В общем, Мила, твой отец… он мёртв.