Персики и гранат

Ночной воздух прорезали яркие лучи от ламп, освещавшие поле для лакросса, куда я направлялась. Легкий ветер поднимал мои выпавшие из конского хвоста пряди, а приятная темнота за пределами света давала глазам необходимый отдых. Первую игру сезона Бейкон Хиллс выиграл, по словам Стилински, благодаря Скотту, именно поэтому сейчас тренер не мог дать нашей команде расползтись по швам и проиграть все последующие игры, вышибая из игроков весь дух на каждой тренировке, на которую меня звал Айзек. И уже игроки и те, кто никогда не терял надежду попасть в команду, как мой близнец и Стайлз, уже стояли посреди площадки и делали махи руками. Вторая тренировка в новом семестре началась. Обещая брату прийти вовремя, мне пришлось остаться в школе после последнего урока физкультуры, и сейчас я в сине-серых спортивных штанах на резинке чуть ниже колена, белой футболке с изображением Даров Смерти и кедах из голубой джинсы шла к трибунам, чтобы понаблюдать очередную безнадежную попытку Айзека попасть в основной состав и морально поддержать его. Я, закинув рюкзак на плечо, добралась до второй снизу скамейки и плюхнулась на сидение. Здесь было еще несколько девушек, которые сидели выше, но лишь одну из трех я знала. Стефани Голдстейн — граница между элитой старшей школы и серой мышкой, постоянно носит цветастые худи и безнадёжно влюблена в идиота Уиттмора. Из-за последнего пункта мне ее особенно жаль. Сейчас она с обожанием наблюдала за сокапитаном, пока он нехотя — или у него всегда такое лицо — разминал пальцы. Я нашла в толпе, так называемых «пробников», брата. Без шлема я могла видеть его напряжённую челюсть и нацеленный в одну точку взгляд. На какую-то секунду он посмотрел на трибуны, найдя меня, и я помахала ему рукой. Прошлая тренировка прошла за тем, что мой близнец вспарывал носом землю и изучал подошвы бутс других игроков, падая на ровном месте и самом ответственном моменте. И каждое это падение я переживала, как он, чувствуя эту угнетенность всеми своими рецепторами. Несмотря на мои абсурдные доводы уговорить его не играть и не убиваться по поводу лузерного статуса среди игроков, Айзек видел себя в первой линии с тех пор, как Стайлз выучил все оттенки волос Лидии Мартин. Но желание Лейхи опровергалось с каждым годом, заставляя тренироваться всё усерднее и терпеть провал. Хотя на скамейке запасных он смотрится довольно-таки горячо. Несколькими словами, пока я убивалась по поводу своего веса, как всё подростки, Айзек убивался по тому, что клюшка для лакросса покрывается пылью в его кабинке от ненужности в игре. Знай я тогда, какой эпичный трындец в виде сверхъестественной фигни настигнет меня, меньше бы страдала по поводу того, что мои волосы недостаточно длинные, чтобы не чувствовать себя гадким утёнком. Из-за последних событий я поняла одну важную истину: как бы тебе не было плохо, кому-то обязательно хуже. За моими воспоминаниями о невеселом начале старшей школы все начали наворачивать по полю круги, взрывая землю носками кроссовок. Это была самая скучная часть тренировки, но лицо человека, оказавшегося под скунсом, всегда на удивление четко передавало состояние Стилински к концу интенсивного бега. Я устроила руки у себя на коленях и полностью обратилась к тренировочной игре. Парни натянули шлемы и выстроились в линию по распоряжению Финстока. Игроки с номерами тринадцать и двадцать заняли место защитников, а Дэнни встал у ворот. Через прутья на лице было сложно разглядеть первого нападающего, но, судя по обманным движениям, маневрам и номеру тридцать семь, это был Джексон. Он несколько раз подкинул мяч в сачке и, замахнувшись правой рукой, забил его в ворота. — Да! Отлично, — громко похвалил Уиттмора тренер, садясь на первую скамейку. Потом номер двенадцать также обвел защиту и кинул мяч в ворота, где его вовремя перехватил Дэнни. Найдя взглядом Стайлза — его номер известный мне двадцать четыре — я убедилась, что он перестает жевать перчатку и готовится нападать следующим. Стилински посмотрел на мяч, быстро побежал на игрока номер двадцать, и тот одним толчком выбил друга из колеи. Стайлз примостился щекой к шлему, чувствуя запах земли в паре сантиметрах от лица. — Так, Стилински! — гневно воскликнул Финсток, дуя в свисток. — Если на игре нам понадобится твоя помощь, и мы проиграем из-за тебя, то я ночью проберусь к тебе домой и сбрею тебе одну бровь. Ты хочешь ходить с одной бровью, а, Стилински? — Нет, тренер, — покачал головой Стайлз, поднимая клюшку с поля и плетясь в конец колонны. Я чувствовала, каким тяжёлым было его дыхание. — А я не хочу пробираться к тебе домой. Поэтому живо учись нормально нападать! Я видела, как Скотт похлопал удрученного друга по спине и приготовился к своему старту. Номер одиннадцать ловкими движениями обвел двух защитников и прорезал пространство между сеткой ворот и полем мячиком. — Отлично, МакКол! Слышите, на игре все пасуйте МакКолу! — похвалил друга тренер. Слаженные пасы и подачи стали для него привычным делом с приобритением волчьих способностей. Но какого же было мое удивление, когда почти то же самое начал вытворять мой близнец. Айзек ловким движением перебросил клюшку из одной руки в другую, не выронив мячика, в несколько секунд преодолел расстояние до защитников, аккуратно обогнул обоих с правой стороны и, поднимая землю из-под кроссовок, забил гол. Я в удивлении распахнула рот, смотря на красную майку с номером брата — четырнадцать. Тренер также ошеломленно смотрел на Айзека и, откинувшись назад, спросил у меня: — МакФлай, что с твоим братом? — он указывал пальцем на фигуру Лейхи на поле. — Это же он только что забил гол? — Сама в шоке, — монотонно отозвалась я, смотря за широченной улыбкой близнеца, видневшейся даже через прутья шлема. Скотт, стащив с головы свою защиту, нашел меня взглядом на трибунах и развел руки в стороны, как бы спрашивая, что это было. Я повторила его движение, пожимая плечами. Через равное количество людей Айзек снова повторил свои движения, обводя защитников ловкими уходами в сторону и кувырками. — Да! Так держать! Теперь на игре все пасуйте МакКолу и… — тренер снова откинулся немного назад, чтобы обратиться ко мне. — Как фамилия твоего брата, МакФлай? — Лейхи, — быстро ответила я, застыв в радостном предвкушении. — МакКолу и Лейхи! — громогласно закончил Финсток, поднимаясь со скамейки. — То есть я в команде, тренер? — недоверчиво переспросил мой близнец, упираясь клюшкой в землю. — Конечно, ты в команде, парень! — очевидным тоном ответил Бобби, сдвинув брови, и похлопал Айзека по спине. Я вскочила с места, прижав руки ко рту, словно мой близнец уже забил решающий гол на игре. — А теперь все разошлись, играем один матч! — громкий свист разнесся над полем, и игроков поделили на две команды. Я с замиранием сердца следила за игрой. Мелькали красные футболки с номерами, клюшки для лакросса рассекали воздух, земля летела из-под бутс, а игроки по совету тренера давали пас исключительно Айзеку. И восемь из десяти раз мой близнец попадал в ворота. Две девушки за моей спиной начали бурно сплетничать о том, кто он такой и что принимает. — Отлично, Лейхи, покажешь такой же класс на игре — и кубок наш! — воскликнул Финсток и замахал руками. — Расходимся, на сегодня хватит! У меня уже мозоли на глазах от вашего вида. Парни, перекидывая клюшки через плечо, пошли в сторону раздевалки. А я медленно спустилась с трибуны — на душе не было ничего, кроме облегчения и счастья. Айзек, запыхавшись, затормозил около меня. — Хей, чувак, кто ты и что ты сделал с моим братом? — поднимая правую бровь, спросила я. — Долгие тренировки не прошли даром, а, бро? Лейхи смерил меня благодарным взглядом голубых глаз и повертел клюшку в руке. — Может быть… — протянул парень, изучая наконечник. — Поздравляю, теперь ты можешь со спокойной душой клеить девчонок, — я легонько ударила близнеца в плечо. — Кстати, как там Эрика? Рейес уже две недели не выписывали из больницы. Я не была экспертом в эпилепсии, но, по-моему, это сравнительно долго. И почему-то мне казалось, что Айзек знает, что с ней. — Её хотели уже выписать, как случился еще один приступ, — Лейхи снова посмотрел на меня. — Но думаю, с ней всё будет хорошо. Я кивнула, и брат, приобняв меня за плечо, повел в раздевалку. Среди кабинок и потных игроков в лакросс я нашла лавочку, как можно дальше от душевой. Мне не хотелось калечить свою психику, наблюдая даже за накаченными телами голых парней старшей школы Бейкон Хиллс. Барабаня пальцами по скамейке, в какой-то момент я почувствовала резкий, но знакомый запах. Он был и на поле, но свежий воздух способствовал тому, что я не чуяла его так сильно. — Ты тоже его чувствуешь? — рядом со мной возник Скотт, принюхиваясь к сильному запаху. — Да, если бы не ты, то я бы сказала, что здесь есть другой оборотень, — кивнула я, оглядываясь по сторонам — никаких признаков волчьей активности. — Но я точно знаю, что это не ты. Ты пахнешь по-другому, — в такой суматохе и запахе пота найти обладателя этого — просто нереально. — И чем же? — я поднялась на ноги, тряхнув головой и носком кеда попинывая ножку скамейки. Скотт нахмурился, пытаясь найти объяснение моему аромату одним словом, и повернулся ко мне с таким видом, будто сам удивился. — Персиками. — Что? — воскликнула я, усмехаясь. — Почему я пахну, как чертов чупа-чупс? — Не знаю, но это неплохо, — пожал плечами друг, а я увидела у ближайшего ящичка близнеца. Айзек, оперевшись одним плечом о шкафчик и скрестив ноги, вытирал полотенцем кучерявые волосы. — Стайлз тебя подвезет? — спросил МакКол, складывая в руках только что стянутую футболку. — Думаю, я погоню на велосипеде Айзека, — улыбнулась я, обходя Скотта сбоку и направляясь к близнецу. — Готов? — Мне кажется, я собираюсь быстрее тебя, — склонив голову, напомнил Лейхи, сунул полотенце в шкаф, и мы твердой походкой покинули раздевалку. Вечерний воздух показался таким желанным после тесной комнаты с маленькими окнами, и запах на время унялся. — Это всё по тому, что тебя хоть сейчас на обложку журнала, — усмехнулась я, пока мы с близнецом шли к велосипедной стоянке. — Ну, у нас одни гены, Милс, — улыбнувшись уголками губ, отозвался брат. Мы пересекли лужайку, и Айзек смог ввести код на цепи, приковывающей велик к столбу. Всего в паре метрах от того, что пронзил мне бок насквозь. Исполнив пригласительный жест сесть на багажник, я запрыгнула на указанное место, перекинув рюкзак на спину. Лейхи приземлился на сидение, и мы быстро поехали в сторону моего дома. Это было совсем, как в детстве. Я помнила лишь отдельные кусочки, но точно могла сказать, что близнец научился ездить на велосипеде раньше меня и, когда я забиралась на багажник, катил меня на работу к маме. Сейчас я уткнулась носом в спину Айзеку, обвила руками талию и вдыхала этот родной запах геля для душа с запахом лайма и чипсов со вкусом бекона. Фонари яркими светодиодами освещали нам главное шоссе. Я закрыла глаза, чувствуя, как ветром мой конский хвост развевается за мной, и я бы могла так ехать вечно. Но Бейкон Хиллс не был большим городом, и скоро мы припарковались у моего дома, где в гостиной горел свет. — Зайдешь, бро? — вскакивая на дорожку, спросила я. — Уже поздно, отец знает, когда кончается тренировка, — Айзек в извиняющимся жесте потер шею. Задерживать его сейчас было бы неправильно, хотя я бы с удовольствием провела вечер в его компании за игрой в xBox, но наш папаша может расценить это как жест неповиновения, и тогда я не смогу контролировать себя больше — точно наведаюсь к нему со своим волчьим характером. — До завтра, чудила, — бросила я, а братец обнял меня и оттолкнулся от земли. Не дожидаясь пока фигура шикарного игрока в лакросс скроется за поворотом на другую улицу, я вынула из кармана рюкзака ключи и вошла домой, кидая их на полку для обуви. В гостиной сидела мама с открытым ноутбуком перед ней, ее-то голос меня и остановил. — Мила, надо поговорить, — требовательно сказала она, отрываясь от экрана. Я фыркнула и вальяжной походкой добралась до противоположной стены, чтобы облакотиться на нее. Было бы глупо говорить, что я не знала о причине разговора. Но на самом деле с радостью бы избегала его ещё года два. — Назови хоть одну причину, почему мы не должны переезжать. Ее сердцебиение было ровным в отличие от моего, будто мы говорим о погоде, а не решаем мое будущее и будущее всех тех людей в Лас-Вегасе, которые могут пострадать от моих клыков. — Ты хочешь причин, мам? — вспыльчиво начала я. Злость засквозила в моем голосе, и я крепче стиснула челюсти, почувствовав что ещё немного и мои зубы просто раскрошатся. Вот тебе и причины, ибо я чертов оборотень, который не умеет себя контролировать и без должного контроля разорвет немало людей, а еще я недавно помогла убить Альфу, который убил из мести шесть человек, и переживаю психическую травму. Не говоря уже о том, что он отдал свою силу племяннику, благодаря укусу которого я вообще сейчас здесь, а не в гробу. И только благодаря ему, ты кстати его знаешь, это же Дерек чертов Хейл, я могу хоть немного сдерживать себя и меня не разрывает на куски желание убивать всех и вся. И просто представь, как мне нравится с ним общаться, если я ему ни капли не доверяю. Ну, мам, сколько причин ты насчитала? — Айзек, — выдохнула я, чувствуя, как мое давление ползет вверх. — Вот моя причина. Воздух застрял у меня в горле, и я с трудом могла дышать, несмотря на то, что помещение было просторным, а окно настежь открыто. — Ты жила без него целый год, сможешь приезжать на каникулы. Я с силой сжала челюсти, судорожно выдыхая через нос. Нормальные ногти стали трансформироваться в длинные корявые когти. Пришлось резко спрятать их в карманы тренировочных штанов. — Он мой брат-близнец, я должна быть с ним, — процедила я. — Если уж на то пошло, то это я должна быть с ним, а не ты, — голос матери буравил дыру в моей голове, а ярость за секунду накалилась до ста градусов. — Да, черт возьми, это ты должна быть с ним, мам! Должна быть с ним, а не сбегать, едва решив свои проблемы! — я прикрыла глаза. Еще минута — и я превращусь. У меня до сих пор нет якоря, чтобы себя контролировать. Благодаря тренировкам с Дереком я уже не переживаю чужие эмоции как свои собственные, но в такие моменты мне хочется вырвать чей-нибудь хребет. — У него есть отец, — напомнила она, а я вдавила когти себе в руку — Дерек говорил, что боль приводит в чувство. Значит, мысли о Дереке тоже должны помочь. — Который издевается над ним, засовывая в холодильник! — Я пыталась подать в суд, Мила, но Айзек не дал против него показаний. Он не хочет избавляться от этого. Мой живот скрутило тугим узлом, я с трудом соображала, что происходит. Мир полыхнуло оттенками алого. — А я не хочу избавляться от него! — зло прошипела я, в два шага долетая до лестницы. Несколько шагов — и я запираю дверь своей комнаты на замок и падаю на кровать. Вцепившись в подушку у себя на животе, я осмотрела свои нормальные пальцы и подживающие на ладонях следы от когтей. Мое дыхание медленно, но приходило в норму. Однако, я не сомневалась, что если бы тут был ещё оборотень, он бы оглох от моего бешеного сердцебиения. Я упустила момент, когда все стало так сложно. Когда мне пришлось покинуть в Бейкон Хиллс в прошлый раз я точно знала, что от этого никто не пострадает, сейчас же я ни в чем не уверена. Я резко села на кровати, впериваясь взглядом в темноту комнаты. Сомнения съедали меня изнутри. Мне просто необходимо было с кем-нибудь поговорить. Желательно, с тем, кто реалистично оценил бы мои шансы и опасения. Я совершенно неожиданно ощутила, что хочу поговорить с Дереком. Мне все ещё был не ясен ни один из его мотивов, и не сказать, что я доверяла ему, просто мне необходимо было высказаться. Возможно, это и называется чувством связи между членами стаи. — Черт возьми, я не могу уехать…