***
Зал встретил меня спокойствием, характерных для пустых помещений. Я стояла в центре тренировочной площадки, прикрыв глаза и вслушиваясь в царящую вокруг тишину. Со стороны входа раздался характерный звук открываемой двери: еле слышный шорох и тихий вздох воздуха, но ни шагов, ни хлопка закрывающейся двери я так и не услышала. Удивившись, я обернулась и застыла, широко распахнув глаза. - Привет, Алекс, - мелодичный голос Сони звучал так, словно она не стояла в другом конце зала. - Давно не виделись, - голубые глаза Андрея излучали до боли знакомое тепло. А Ник молчал, выглядя серьёзным, как и всегда, и лишь самую капельку изгибал уголки губ в смущённой улыбке. Я стояла не в силах пошевелиться. Трое моих друзей стояли совсем рядом, и мне в глаза бросались всякие глупые мелкие детали. Непослушная каштановая прядь Сони, которая была слишком короткой, чтобы заправлять её за ухо, тонкий шрам на лице Андрея, пересекающий бровь – «подарок» от одного полуящера, почти незаметные зелёные крапинки в глазах Ника. Я попыталась что-то сказать, но выдохнула лишь воздух. Меня охватила паника. Я напрягла горло, силясь произнести что-то очень важное, но добилась лишь невнятных хрипов. Кровь громко стучала в голове. - Алекс, - снова произнесла Соня, очаровательно изгибая губы в притворной обиде, - ты ведь нас не забыла, - и я не могла разобрать, был ли это вопрос или утверждение. Не способная говорить, я яростно замотала головой, запутавшись, что хочу этим сказать. - Ты уверена? – Андрей уже не улыбался, и вид его серьёзного выражения с нахмуренными бровями причинял мне боль. Зал давно исчез, сменившись темнотой, в которой медленно начинали проступать очертания места, где мы оказались. И я почти заскулила, узнав его. Не по полуразрушенным стенам и истёртым каменным плитам пола, мокро блестящим багровым, а по едкому запаху отчаяния и смерти, застревающему в горле и обжигающим холодом сдавливающему грудную клетку. Я зажала себе рот руками, не в силах сдерживать задушенный вой, царапающий приоткрытые губы. У моих ног лежало два тела. И снова я видела этого Андрея… развороченная грудная клетка с торчащими осколками рёбер, кровавая пена на бледных губах… Снова кровь, острые кости, жалкий остаток лица с потухшим пронзительно-голубым глазом, чудом удерживающемся в глазнице. А совсем рядом – обрубок туловища, бледный и жалкий, и Сонины волосы, обычно мягкие и шелковистые, почерневшие от крови. Они лежали так близко, что их руки – Сонина маленькая, неестественно вывернутая и по-мужски уверенная рука Андрея касались друг друга кончиками пальцев, будто перед сном они держались за руки, а потом уснули и пальца разжались. Только они не спали… Я дико заозиралась, уже зная, что будет дальше и отчаянно пытаясь что-то изменить. Сквозь пелену слёз я разглядела силуэт Ника, рванула к нему, оскальзываясь на липком неровном камне, но он уже взмыл вверх, насаженный на длинный коготь твари, и с мерзким звуком упал где-то в одном из неосвещённых углов зала. Мой собственный крик, прозвучавший тогда под сводами этого адского места, эхом зазвенел у меня в ушах, и ему вторил такой же дикий и отчаянный вопль Дениса. Глаза твари, тускло-зелёные, как болотные огни, нашли меня, и она важно развернула свою огромную пронзительно-чёрную тушу в мою сторону. Распахнула необъятную пасть, предвкушая предстоящее пиршество… Кошмар нехотя ослабил хватку, и мои глаза, распахнутые до боли широко, с ужасом вгляделись в темноту. Горло горело от хрипов и я зажала рукой рот, глуша крик. Захлёбываясь слезами, я скатилась с кровати и, скребя руками по холодному полу, направилась в сторону единственного спасения, которое я знала.***
Рассвет окрасил небо в равнодушный серый. Не день, не ночь, пустота царила на улицах. Тонкая, мимолётная, сотканная из утреннего тумана, с венцом-миражом. А я словно стояла рядом, на границе, и ветер, напоенный запахом хвои, шевелил мои волосы. Кованная бронзовая решётка дрогнула под моей рукой и распахнулась. Не позволяя себе засомневаться, я пошла вперёд. Мне не нужно было останавливаться, чтобы прочитать надпись, выгравированную на воротах. Я и так прекрасно её помнила: «Mors – via ad lucem». «Смерть – путь к свету». В тенях сосен скрывались цветы. Лепестки алым ковром устилали землю, от сладкого запаха роз кружилась голова. Я шла меж деревьев, и взгляд то и дело цеплялся за белоснежные камни надгробий. Сад смерти – последнее пристанище любого охотника. На памятниках не было портретов. Ни крестов, ни узоров. Ничего, что могло бы отличить их друг от друга. Лишь имена и даты. И эти камни были такие же холодные и равнодушные, как это утро и серое небо над головой. Но так легче. Легче забыть. Помнить слишком больно. Лепестки устилали землю, и я шла по этому кровавому ковру под сетью сосновых теней. Шла туда, где должна была побывать уже давно. Три могилы, три надгробия, карминные розы, обнимающие белоснежный мрамор. Я тихо опустилась на мягкую хвою, склонила голову. - Простите… Я устала забывать. Три листка, три до боли знакомых лица на них, нарисованных грубо, в спешке, судорожно сжимаемым в пальцах простым карандашом. И они жгли мне руки. Я спрятала портреты под розами, смахнула с лица волосы чёрными от земли руками. Солнце вставало над горизонтом. Золото его света слепило меня, янтарём горело на влажных ресницах. - Я помню, - прошептала я, и ветер ласково погладил меня по щеке. – Я помню, - громче, увереннее. – Я помню! – ветер окреп, понёс мои слова по молчаливому саду, разбудил дремлющие сосны. Я улыбалась, подставляя лицо солнцу, теплом стирающему влажные дорожки на щеках. Алые лепестки клубились у моих ног, а ветер пах розами и хвоей.***
В отделении интенсивной терапии не было стульев, потому что посторонних туда не пускали. Не то чтобы дешёвые пластиковые сидения были удобными, но хотя бы не такими холодными, как выложенный плиткой пол. Я повернула голову на звук приближающихся шагов и встретилась взглядом с медсестрой. - Вы можете увидеть его, но недолго, - на её лице лежала тень усталости. Я поднялась с пола, потянулась, разминая замёрзшее тело, и без подсказок пошла в сторону нужной палаты, чувствуя, как судорогой сводит затёкшие ноги. В палате ничего не изменилось. Те же белые потолок и стены, те же приборы, издающие ровный гул и та же койка, оплетённая проводами. Только человек, лежащий на ней, был другим. Я прошла вперёд, заглянула Андрею в лицо. Если бы не тёмные тени под глазами и ввалившиеся щёки можно было бы сказать, что он просто спит – такое спокойствие было в его чертах. - Ну и обязательно было доводить дело до интенсивки? – хрипло спросила я. Ответом мне ожидаемо была тишина. Я вздохнула, отворачиваясь и сцепляя пальцы в замок за спиной. - Так было нужно… Я вздрогнула и обернулась, в неверии встретив взгляд голубых глаз, казавшихся ещё более яркими из-за общей бледности. - Ты… - у меня не хватило духу продолжить, я просто задохнулась собственными эмоциями, глядя на Андрея широко распахнутыми глазами. - Я, - мягко согласился он. И вот тут я не выдержала. - Да о чём ты вообще думал, подставляясь под удар?! – лишь титаническим усилием я заставила себя не кричать в полную силу, а лишь немного повысила голос. - О тебе, - так же тихо сказал Андрей. – О Денисе, Соне, Нике, - он посмотрел на меня, просительно изогнув брови. – Ну, Алекс, ну не дуйся. Я была также далека от состояния «дуться», как близок Андрей был к тому, чтобы заполучить почётное место на охотничьем кладбище. Я захлопнула рот, уже открывшийся для следующей реплики и опустила голову. Проклятье, меня трясло. Видя, что я почти отступила, Андрей решил сменить тему: - Ты уже была в общаге? – в его глазах горели искорки веселья, но они потухли, стоило ему обратить внимание на мою скованную позу и грязную, потрёпанную выездную одежду. Взгляд Андрея потемнел. Вместе с ним потемнел, потяжелел его голос. - Алекс, ты обещала, что больше не будешь спать где придётся. Я продолжала молчать, упрямо поджав губы. - Алекс, - с предостережением начал Андрей. Я резко вздёрнула подборок, не чувствуя и капли уверенности, что пыталась демонстрировать. - А что ты хочешь услышать?! Что меня накачали успокоительным, потому что у меня была истерика, потому что тебя ранили из-за меня? Или что я врезала Денису, который пытался посадить меня в машину? Или ты хочешь услышать все те мысли, что я успела надумать, сидя на полу в отделении интенсивной терапии, куда меня пустили, кстати, только потому что в лазарете не нашлось ни одного санитара, способного меня скрутить! - Кажется, действие успокоительного закончилось, - совершенно спокойно сказал Андрей, и я едва удержалась, чтобы не ударить его. Но дёрнувшуюся руку он заметить успел. - Я надеюсь, о суициде ты не думала? – нарочито беспечно спросил он. - Думала, - и не успела пелена гнева захватить его, как я продолжила, - но я не такая дура, чтобы позволить твоей жертве пропасть зря. Андрей медленно выдохнул. - Мы друг друга стоим. - Ага, - согласилась я. Помолчала немного, - Я рада, что ты жив. - Я тоже, - Андрей устало прикрыл глаза, и я только сейчас спохватилась, что разговор отнял у него все силы. – Тебе уже пора. Я обернулась и заметила всё ту же медсестру. Кивнув ей, я покинула палату, а затем и лазарет. На улице тоскливо накрапывал дождь. - Так было нужно, - сердито повторила я себе под нос. – Да что он о себе думает!***
После напоенной звуками улицы тишина квартиры была оглушающей. Я лениво разулась, не глядя скинула куртку и прошла в гостиную. На секунду застыла, оглядывая открывшийся моему взгляду погром. Комната была буквально усыпана листами бумаги. Часть была пустыми, на остальных были нарисованы портреты. Я присела на корточки и начала собирать их, задерживая взгляд на каждом лице, прежде чем убрать рисунок в стопку. Лица. Мужчины, женщины, взрослые… дети. Я долго всматривалась в портрет Оли Звонцовой. Ей было всего четырнадцать, когда… кровь на руках, горячие капли на лице, рукоять кармена выскользнула из ослабевших пальцев… Рвано вдохнув, я положила этот рисунок в коробку к остальным. Спрятав коробку в нишу под диваном, я испытала что-то сродни облегчению. Слишком рискованно была оставлять их на виду. Я просидела несколько минут, откинув голову на подлокотник дивана, а потом встала и отправилась на кухню за кофе. Людей, нарисованных на портретах, связывала лишь одна вещь: все они были мертвы, оставив в моей душе нестираемый след. Поэтому я рисовала их лица, пытаясь заполнить чем-то пустоту. Вернее… не только людей. Меньше половины из них были охотниками, ещё пара – гражданские, которых мне спасти не удалось, а остальные… были монстрами, павшими от моей руки. Наверное, со мной было что-то не так, если их смерти были для меня равноценными ударами...***
На большой скорости даже во внедорожнике немилосердно трясло, но деваться было некуда. Нашу группу сорвали на дело прямо с тренировками. Только я придумала, как обойти оборону Марка, как в зал ворвалась запыхавшаяся Милана, фонящая тревогой. Уже через десять минут мы, облачённые в нашу обычную кожаную с металлическими вставками броню, грузились в машину. Голос Миланы, сейчас спокойный и собранный, доносился из трубки телефона, передавая нам последние данные. - Уровень некроманта – ниже среднего, - помимо Миланиного голоса я слышала бойкий стук клавиш, - но энергии у него, похоже, предостаточно. По словам очевидца, вокруг скелетов клубиться какая-то тень, то есть у них есть аура и они будут двигаться быстрее обычного. Я переглянулась с Денисом. Всегда какие-то сложности. - Призванных скелетов ориентировочно десять. Пострадавших уже эвакуировали, кладбище оцеплено полицией. Их отряды сейчас пытаются сдержать скелеты. - Ясно, - веско произнёс Денис и, чуть помолчав, спросил: - Милана, что делать с некромантом? - По ситуации, - с покоробившим меня спокойствием ответила Милана. «По ситуации» обычно означало «вам очень повезёт, если вы захватите его живым, так что можете особо не стараться». - Если он безумен, его всё равно ожидает лоботомия. - Принято, - ответил Денис, ничем не выдавая своих эмоций и нажал на отбой. «Если он безумен? – мысленно повторила я. – Они почти всегда безумны». Чем ближе мы подъезжали к кладбищу, тем чаще за окном машины мелькали люди, двигающиеся в обратном направлении. Скорость мешала хорошо их рассмотреть, но я видела их белые, встревоженные или испуганные лица. У меня начинала болеть голова. В это же время Денис проводил спешный инструктаж. - Думаю, вы догадываетесь, что против скелетов пистолет бесполезен. Его имеет смысл использовать только против некроманта, которого всё же лучше захватить живым. Битва с мертвецами – как минное поле. Никогда не знаешь, что убьёт их наверняка. Наиболее успешный способ – повредить мозг. Если это не помогло, попытайтесь добраться до некроманта. Если его серьёзно ранить, часть энергии может вернуться к нему для лечения. Это ослабит или разорвёт его связь со скелетами, - я поморщилась от количества «может» и «если», но точнее мы действительно узнаем только в бою. – Если и это не сработает, у нас есть ещё последний козырь в рукаве, - Денис мрачно посмотрел на багажник, где, как я знала, лежал огнемёт. - Пожарников уже вызвали? – уточнила я. - Да, я предпочитаю подстраховаться. Я видела, что Макар хотел спросить, при чём здесь пожарники, но машина как раз остановилась. Пришло время действовать. Дверь отъехала со знакомым металлическим скрежетом, и я выбралась наружу, ощупывая оружие на поясе. Ботинки целеустремлённо стучали при ходьбе. Кладбища обычно производили на меня умиротворяющее впечатление. Но только когда в воздухе не висел настолько плотный след страха, паники и гнева, что казался осязаемым. Мы шли, провожаемые взглядами милиционеров, ориентируясь на область с чёрным туманом, похожим на парящий в воздухе пепел - последствие заклинания. Первый скелет напал на Дениса, но тот легко отбросил его в сторону. Мне показалось, что я даже расслышала хруст, когда его череп проломился от удара об землю. Больше мертвец не пытался встать, и я выдохнула с облегчением. Хоть в чём-то нам повезло. Справедливости ради стоит заметить, что скелеты были не совсем скелетами в самом распространённом смысле этого слова. Намеренно или нет, но некромант избрал своей целью относительно молодой участок кладбища, и плоть трупов не истлела до конца. Впрочем, если не брать во внимание пренепреятнейшее зрелище полуразложившихся мертвецов и вонь гниющего мяса, то особых проблем этот факт не доставлял. Худой, вероятно, женский скелет бросился ко мне, окружённый смазанной чёрной дымкой. Так называемая «аура», на самом деле являющаяся проявлением избытка энергии некроманта. Подпустив его чуть ближе, я одним точным ударом ноги снесла скелету голову, мысленно поблагодарив своего тренера по тхэквондо. Но не успела я твёрдо встать, как меня неожиданно дёрнули за ногу, лишая опоры. Я упала на мягкую, изрытую ногами землю, успев подставить руки, обернулась и лицом к лицу столкнулась с ещё одним скелетом. Свободной ногой я пнула его в шею, но промахнулась, и нога с мерзким хрустом погрузилась в полусгнившую грудную клетку. Тогда я руками толкнула себя вперёд, поморщившись от усилия, и вонзила нож в пустую глазницу скелета. Спазм он прикосновения к склизкой плоти удалось подавить. Брезгливо высвободив ногу, я огляделась. Дееспособными осталось всего три скелета, и сочтя, что остальные без проблем с ними справятся, я осторожно двинулась к некроманту, очень удобно повернувшемуся спиной. Не знаю, что стало причиной, но когда до мужчины осталось совсем чуть-чуть, он развернулся и с хриплым воплем кинулся на меня, выставив перед собой странно изогнутый ритуальный клинок. Нож всё ещё был в моей руке, мгновения вполне хватило бы, чтобы блокировать удар, но тут на краю зрения возник силуэт. Силуэт, который намеревался броситься между мной и вражеским клинком. Мне показалось, что время застыло. За долю секунды меня охватил ледяной страх, а перед глазами возникла картина трёхлетней давности. Не человек, а мертвец нёсся на меня. Куда более опасный, чем эти заморыши. В тонких костлявых пальцах вольготно лежала рукоять меча, а на периферии другой силуэт. Андрей… С неожиданной даже для меня скоростью, я ухватила некроманта за воротник куртки и дёрнула в сторону, позволяя себе упасть следом. Лишь на мгновение взглянув в вишнёвые глаза Макара я понадеялась, что моё негодование вполне очевидно и вновь вернула всё своё внимание к противнику. Некромант совершенно точно был безумен. Люди и магия вообще плохо сочетались. Точно не известно почему, но как правило, если человек начинал манипулировать энергией, ничем хорошим это не заканчивалось. И в первую очередь перегрузка пагубно влияла на сознание. Некромант хрипел, шипел, скалил худое измождённое лицо, словно зверь, но силы в его ударах было немерено. Из-за непредсказуемости атак, мне приходилось больше полагаться на блоки, чем уклонения, и усталость уже накатывала на меня тяжёлой волной. Сцепив в досаде зубы, я дёрнула некроманта за длинные сальные волосы, и под аккомпанемент из его скулёжа, я наконец сумела лишить его оружия. Я замахнулась отбросить кинжал подальше, чтобы некромант не сумел до него дотянутся, но словила чертовски мощный удар прямо в солнечное сплетение и повалилась назад, оглушённая болью. Кажется, броня защитила меня от перелома рёбер, но дыхание выбило напрочь. Дезоориентированная, я слепо зашарила пальцами по земле, пытаясь сдвинуться, а на шее сжались чужие руки. Я захрипела, широко распахивая глаза, и сквозь пелену с трудом разглядела нависшего надо мной некроманта. Я не знала, откуда в его худом теле столько силы, но душащие меня пальцы ощущались так, словно были отлиты из железа. От нехватки кислорода закружилась голова, в глазах потемнело. А ушах набатом стучала кровь. Я была на грани потери сознания, когда некроманта неожиданно сдёрнули с меня, и поглощённая наполнением лёгких кислородом, я не заметила, как Макар совершил ошибку. Он взял некроманта на мушку, не подумав, что поглощённый безумием человек не остановится, просто не осознавая, что ему угрожают. Раздался звук удара и сквозь кашель я увидела, что ситуация повторилась. Только теперь некромант прижимал к земле Макара, а в руке у него вновь был изогнутый кинжал, который я не сумела вовремя отбросить. С напряженным от усердия лицом, Макар удерживал руки мужчины, не позволяя опустить населенный ему в грудь кинжал. Я понимала, что он не сумеет сдерживать удар долго и видела это же понимание в глазах Макара. Понимание и пламенную решимость. Лёжа рядом, но не способная что-либо сделать, я наблюдала, как Макар из последних сил оттолкнул руки некроманта и, освободив свои собственные, одним точным движением свернул тому шею.***
Я вздохнула, откладывая очередную книгу в стопку по правую руку, и потянулась за следующей. Провела руками по лицу, пытаясь стряхнуть сонливость. Утром в библиотеке было тихо и пусто. Хотя не думаю, что здесь хоть когда-то бывает людно. Воздух умиротворяюще пах пылью и старой бумагой, заставляя меня неосознанно дышать глубже. Главное не слишком глубоко, иначе начинала ныть ушибленная грудная клетка. Я пыталась вникнуть в текст, но смысл ускользал от сознания и, снова вздохнув, я бездумно уставилась вперёд, разглядывая устремляющиеся к потолку стеллажи и пытаясь собраться с мыслями. - Я думал, ты перестала прятаться в библиотеке, - я узнала голос ещё до того, как обернулась и увидела за спиной улыбающегося Диму. - Я не прячусь, - нахмурившись, ответила я, сама не зная, пытаюсь убедить в этом его или себя. - Я ищу информацию. - О чём? - Дима сел рядом и наклонил голову, чтобы прочитать названия на корешках. Он знал, что я не откажусь от его компании, и потому уверенно входил в моё личное пространство. В отличие от любопытного Макара, действовавшего без понятия. Мне безумно хотелось всё ему рассказать. Чтобы без утайки, как раньше. Чтобы успокоил и дал совет. Но я смотрела на Диму и глубоко-глубоко внутри него я чувствовала едва заметную растерянность, словно он не понимал, что делает здесь. Я с трудом сглотнула, живот скрутила тошнота. Лояльность Димы начальству была непоколебима. Но психологического воздействия было слишком много, и его немного сломали. Едва заметная трещина, но со временем она станет только больше. На губах непроизнесёнными словами горчила вина. - Дима, могу я спросить кое-что? - даже если я не могу всё ему рассказать, я всё равно спрошу. - Конечно, - сразу согласился он, и я нервно облизнула губы, прежде чем выдать: - Чем охотник может заслужить смерть? Дима удивлённо распахнул глаза, потрясенно выдохнул. Но, видя мою серьезность, он всё же задумался. - Вообще, - спустя какое-то время с сомнением произнёс он, - есть кое-что. Но я никогда не слышал, чтобы комиссия вынесла такое решение. - Комиссия? - мне в кровь плеснул адреналин от осознания, что я сейчас возможно узнаю решение загадки. - Ты имеешь ввиду трибунал? Дима посмотрел на меня неодобрительно. - Мы не военная организация, Алекс. У нас нет трибунала. В случае нарушения приказа, решение о наказании выносит комиссия. Я промолчала, потому что для меня этой разницы не было. - Итак? - напомнила я, когда Дима так и не продолжил. - Охотник может помочь монстру, нарушившему закон, - со вздохом признал Дима. - В этом случае наказанием может быть и казнь оступившегося охотника. Слово казнь набатом повторилось у меня в голове, порождая фантомное ощущение рукояти пистолета в сжатой до судорог руке. Я была жницей. Но люди никогда не были по ту сторону прицела. Не то чтобы это делало дело легче... - Монстру, значит? - медленно произнесла я, мыслями возвращаясь к демонице в фургоне ОЧОМ и собственной жалости. - Но это случается очень редко, - поспешно сказал Дима, заметив мою реакцию. - Не думаю, что это тот случай. Я кивнула, пальцами неосознанно поглаживая пальцами свод правил перед собой. Да, конечно, каков шанс подобного проступка? Но я видела перед собой глаза с горизонтальным зрачком и всепоглощающую ненависть в них, и сердце даже сейчас сжималось от ощущения неправильности. Чёрт!