***
- О боже мой, как же вкусно, - простонала Соня, закатывая глаза от удовольствия. Я с улыбкой отвлеклась от своего чизкейка. - У тебя шоколад на лице, - сказала я, и Соня небрежно стряхнула крошки с губ. - Саша, ты просто обязана это попробовать, - уверенно заявила Соня, подталкивая ко мне тарелку. Я послушно отломила кусочек и отправила его в рот. - Очень вкусно, - максимально искренне сказала я, краем глаза наблюдая за повеселевшей Соней. Торт и правда был вкусный, но я не была такой фанаткой шоколада. - Сейчас вернусь, - Андрей выскользнул из-за стола и направился в сторону уборных, погодя потрепав меня по волосам. - Эй! - воскликнула я, вскакивая с места и бросаясь вдогонку. - Саша! - Денис всем своим тоном демонстрировал неодобрение, но я была уже далеко. Если этот паршивец доберется до двери, я его потеряю. С этой мыслью я совершила последний рывок и мёртвой хваткой вцепилась в плечо Андрея, вторую руку запуская в его чуть жестковатые волосы. - Саша, ты язва, - взвыл Андрей, когда я старательно разрушила его укладку. - Я говорила не трогать мои волосы, - воинственно ответила я. - Говорила или нет? - Ну говорила, - буркнул Андрей, пряча глаза. Я положила руки на бёдра. - Ты же знаешь, что тебе не нужно тратить время на укладку, чтобы хорошо выглядеть, - мягко сказала я. - Много ты понимаешь, - без запала вздохнул Андрей и исчез за дверью. Я вернулась к столику. - Ну и что за беготня в кафе? - грозно спросил Денис. - Прости-прости, - я примирительно чмокнула его в уголок губ. - Зато я победила. Я знала, что на самом деле Денис не сердился. И сам с удовольствием присоединился бы к безумству. Но статус капитана обязывал его быть ответственным и серьёзным в окружении таких балбесов, как мы. - Ну не знаю, по-моему близится реванш, - Соня хитро сощурила глаза. Я легко поднырнула под руку Андрея, подкравшегося со спины. - Блин, Соня, это нечестно! - трагично простонал Андрей, плюхаясь на своё место. - Я почти достал её. Я фыркнула, и, не удержавшись, показала ему язык. - Не преувеличивай, я слышала тебя, - разочаровала его я, вознаграждая себя кусочком чизкейка. - Как дети, честное слово, - покачал головой Денис, и я скосила на него глаза. За строго сомкнутыми губами я видела его довольство, и расслабилась. Ему нравилось, что мы можем развлекаться. - Брось, ты недостаточно убедителен, - Ник тоже это чувствовал и даже оторвался от нового выпуска журнала, который читал при любой возможности. В отличие от Ника, я, да все мы, в общем то, ничего не смыслили в машинах, но мне нравилось видеть его таким увлечённым. К счастью, после нескольких неудачных попыток он перестал пытаться нас увлечь, пересказывая впечатлившие его статьи из журнала. Улыбаясь, я наслаждалась едой, смехом и тёплым плечом Дениса, на которое было очень удобно опираться. Андрей, перестав дуться, перехватил эстафету со своим рассказом, активно жестикулируя руками и лицом и умело заражая всех энтузиазмом. На улице ласково и радостно светило солнце, ветер трепал волосы, а я шла рядом с ребятами, собирая улыбки окружающих и уверенная, что Денис всегда будет держать меня за руку, как сейчас. До трагедии, разбившей и навсегда разделившей нас, оставалось четыре года. Впрочем, моя личная трагедия пришла намного раньше.***
На пустой кухне часы отмеряли секунды оглушительно громко. Я со стоном зарылась пальцами в волосы, закрывая саднящие от недосыпа глаза. Два часа, мать его, ночи! Какого хрена, организм?! Приятно-безликий сон прервался ощущением падения, заставившим сердце сорваться в галоп. Какое-то время я просто недоумённо пялилась в потолок, но сон ушёл, словно его и не было, оставив лишь душащее ощущение паники, возникшей из ниоткуда. Призывавшей бежать… Но куда и зачем бежать? Или от чего? Сперва я попробовала стакан теплого молока в надежде вернуться в постель. Отчаявшись, заварила кофе. Но чувство разбитости так никуда и не делось, только руки стали дрожать ещё более явно. - Да что за чертовщина? - с отвращением прошептала я, зябко склонившись над кухонным столом. Я так и не сумела уснуть… В офис я едва ли не приползла, неясная тревога вымотала меня похуже бессонной ночи. Во рту было сухо и горько. А потом я встретилась взглядом с Людмилой, и чувство чего-то неотвратимого и ужасного затопило меня с новой силой. В здании всё так же пахло пылью, а вовсе не озоном, но ощущение было, как перед грозой. - Что случилось? – хрипло спросила я. Огромные чёрные тучи возникли на грани моего сознания, огрызаясь громом, подозрительно похожим на стук крови в ушах. - Тебя ждут в комнате консультации, - вместо ответа сказала Людмила, протягивая мне журнал для подписи. По лестнице я поднималась с чувством, словно иду на эшафот. За стойкой дежурил Влад, о котором я кроме имени и не знала ничего, но то, как быстро он отвёл глаза, искрой пробежало по и без того натянутым нервам. Мрак всё сгущался, дурное предчувствие затягивало меня глубже в темноту. Ручка двери знакомо легла руку. Я глубоко вдохнула, как перед прыжком в воду. Глаза у Миланы были красные. Эта краснота, от усталости, была знакомой, но не успокаивала. - Ты ответишь? – спросила я так, словно вопрос звучал нормально. Милана кивнула с мрачной решимостью. - Алекс…. Макар погиб. Этой ночью его сбила машина… Кажется, она говорила что-то ещё. Противные, правдивые слова, отдающие кислой виной. О том, что скорее всего он не погиб сразу, и врачи могли бы ему помочь, если бы сбивший его водитель остановился и позвал помощь. О том, что он несколько часов пролежал на дороге, не в силах дотянутся до телефона, пока его не нашли. Я не слышала. Меня оглушило, ослепило потоком воды, рухнувшим с небес. Погребло под собой, так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть. Я задыхалась молча, в темноте, в надёжном кольце рук, которых не чувствовала. Захлёбывалась старой-новой болью, пила её до дна. И отчаянно старалась не засмеяться. В мире охотников смерть всегда рядом. Она крадётся за тобой по пятам, проносится мимо, дышит в затылок. Пока в один из дней не догонит тебя. В этом мире, где последним может стать любое задание, Макара сбил какой-то трусливый мудак. Это было настолько нелепо, что даже смешно. Смех, сухой, истеричный, выскользнул из полуприкрытых губ, сменился болезненными всхлипами, и я спряталась у Миланы на плече, безуспешно пытаясь их заглушить.***
Я уже почти переступила порог, но застыла, напоровшись, как на стену, на знакомый силуэт. Неловко потопталась в проёме, но всё же вошла. Марк не мог меня не слышать, но не пошевелился, всё так же сидя спиной к двери и гипнотизируя взглядом фото в траурной рамке в окружении кипенной белизны. Решив принять это за своеобразное приглашение, я молчаливо села рядом. Мне не хотелось смотреть на фото. Боль вызывала и искренняя улыбка Макара на нём, и его ещё больше бросающаяся в глаза молодость, и даже исключительно белые цветы. Потому что они значили, что охотник погиб в одиночестве или же те, кто был с ним, уже тоже никогда не вернутся. Марк отмер, тяжело длинно выдохнул, опуская голову, и вид у него был, словно горем его буквально придавило к земле. - Его вообще не должно было здесь быть, - с непонятной горечью произнёс Марк, и его голос оцарапал царящую вокруг тишину. Я перебрала множество вариантов этого «здесь», но отчего-то мне показалось, что очевидный вариант с переводом в Минск не подходил. - Он был добровольцем? – осторожно предположила я, до последнего отказываясь верить. Но угадала. Марк кивнул, взгляд его рассеялся, когда он вспоминал. - У нас один отец, но матери разные. Я не знал его лет до пятнадцати. Потом мама тяжело заболела, её положили в больницу, а меня передали под опеку ближайшему родственнику. Тогда то я и узнал, что у меня есть сводный брат, - Марк невесело улыбнулся. – Я был рад ему примерно так же, как была рада мне приёмная семья. Всё, чего я хотел, это чтобы мама выздоровела, и мы бы вернулись в нашу уютную квартирку. Кажется, отец тоже хотел, чтобы я поскорее убрался. Он был обеспеченным человеком. Он оплатил всё – место в больнице, сиделку, лекарства. Это… не помогло. – Марк замолчал, потом заговорил слова. Болезненная улыбка снова исказила его лицо. – Я тогда глубоко ушёл. Постоянно пил, начал курить, лез в драки. Чаще проигрывал, чем нет, но меня это мало волновало. А вот отца – очень, потому что я бросал тень на репутацию их семьи. Он уже собирался отдать меня в пансион для проблемных подростков, когда его завод разгромили мутировавшие тени. Кажется, там было что-то с нарушением техники безопасности, я не вникал. Он влетел на нехилые бабки, в страховой ему отказали, зато нашлась другая организация, которая согласилась заплатить компенсацию в обмен на… услугу, - Марк тяжело сглотнул. - ОЧОМ, - почти утвердительно выдохнула я, напоминая, что я всё ещё здесь. - Да. Но, в какой-то степени, это меня и спасло. Знаешь, во время обучения особо не покуролесишь, драки строго в зале и по расписанию. И я втянулся, это всё равно было лучше жизни в семье, которая отвергала меня так же, как и я её. - А Макар? – осторожно напомнила я, видя, что Марк ушёл от темы. - А, - он неопределённо обвёл что-то рукой. – Этот малец пришёл в восторг от осознания, что у него теперь есть брат, всюду таскался за мной. Я этого восторга не разделял, как и его родители, но Макару, привыкшему, что ему с детства дуют в попу, на их запреты было плевать. Когда я попал в ОЧОМ, то решил, что наконец-то от него избавился. А этот, - Марк хватанул ртом воздух, но так и не смог подобрать подходящее слово, - взял, и записался следом. Марк замолчал, а я судорожно пыталась подобрать слова. В итоге с губ сорвалось совсем уж глупое: - Выходит, вы действительно братья. Марк посмотрел удивлённо, даже отвлёкся от своей хандры. - Ну да, у нас же даже фамилии одинаковые. Мама ведь не думала, что всё так обернётся… - Я не знала, - я смущённо уставилась на свои колени. – У меня ведь не было доступа к вашим личным делам, только у Дениса, так что я только догадывалась. Мы снова замолчали, Марк о чём-то задумался, я ругала себя за косноязычие. Слова поддержки? Нет, не слышали. Марк уже встал уходить, когда я всё же снова решилась открыть рот. - Ты не можешь винить себя за произошедшее, - твёрдо произнесла я. – Никто не может. А Макар очень сильно любил тебя, если решился на тот безрассудный поступок. Это вообще в его стиле – безрассудство. Поэтому он так легко притягивал к себе людей. - Да, - словно через силу выдавил Марк и на сей раз действительно ушёл. Я осталась сидеть, путаясь в мыслях и чувствах. Улыбка Макара на фотографии казалась сочувствующей и немного грустной. Я шумно выдохнула, запуская руки в волосы и упираясь лбом в колени. - Боже, Макар, почему? Но никто, разумеется, не ответил.***
В саде пустоты ничего не изменилось. Всё та же надпись на кованых воротах, всё те же сосны. Всё так же ветер разносил вокруг запахи роз и хвои. Из нашей группы, просуществовавшей чуть больше недели, на похороны пришли только мы с Денисом. Я не винила ребят за то, что они отказались. Хотя бы потому, что сама поступила так же три года назад. Они придут, когда им будет это нужно. Они научатся забывать. И, я надеюсь, научатся помнить. Когда официальная часть похорон закончилась, мы с Денисом посадили жасмин рядом с новым надгробием. Я не хотела покупать розы. Даже белые. Спина у Дениса была до боли прямая и напряженная, и, поддавшись внезапному порыву, я сжала его руку, желая напомнить и ему, и себе, что мы не одиноки. Перед глазами стояла всё та же спина, но сгорбленная, сломленная, дышащая отчаянием. Таким я нашла Дениса в зале на следующий день, как Макара не стало. - Алекс, что я сделал не так? – выражение его глаз, с которым он вгляделся в моё лицо, когда я его окликнула, было почти безумным. Должно быть, это прозвучит странно, но больше всего смерть Макара ударила по Денису. Он стал тренером, чтобы никому не пришлось пережить того, что пережил он, потеряв практически всю группу. В это дело он вкладывал всего себя. И на наших тренировках выкладывался на все двести процентов. И это работало. Мы выжили в ситуации, которая казалась безвыходной. Мы научились работать сообща. Но Макара это не спасло. И я видела, как осознание собственной беспомощности Дениса медленно убивало. - Я не знаю, - ответила я, опускаясь на колени и обнимая сидящего Дениса со спины. Он казался холодным, застывшим, я не знала, сколько времени он просидел так. – Я правда не знаю. Когда Денис отвернулся, я спрятала в корнях жасмина сложенный вчетверо лист. Даже если никто его не увидит, я знаю, что он там. Даже если на могильной плите нет лица, я буду его помнить. Под ногами был всё тот же кровавый ковёр, но сладкий запах жасмина перебивал даже вездесущие розы. Ветер шевелил мои волосы, тени сосен сетью опутывали землю. Мы шли вперёд, оставляя за спиной ещё одного друга, которого не сумела спасти.