Метод Лансера

      Максим открыл глаза, уже было светло, утренние лучи солнца надоели за первые пять секунд, поэтому парень решил спрятаться от них, опустив веки. Но вспомнив, что у него нет будильника, пришлось вставать и горем забыть про свой отдых.       Для него наступил новый день, почти праздничный, ведь сегодня суббота — последние рабочие сутки на этой неделе. Скоро ты будешь временно свободен, как птица в небесах. Но суббота никогда не была лёгкой.       Посмотрев на часы, Максим стал проклинать солнце: было лишь полшестого утра, он мог спать ещё целый час. Но уже не уснёшь, как назло. Парень не мог найти себе занятие по душе в такой ранний час, что заставило его вернуться в кровать. Он вспоминал про былые годы, когда в школе спорил со своими друзьями, постоянно играл с ними в карты, и как они пытались уговорить его «сделать пару затяжек» с ними. Да, воспоминания прекрасны!       Вскоре, ему надоело валяться без дела и он решил прогуляться по району. Одевшись в повседневную одежду, Максим отправился к входной двери. На деревянной вешалке не было верхней одежды Келли, которая висела на ней с марта месяца. Возможно, девушка наконец решила её убрать.       Махнув рукой на отсутствие вещей, Кошечкин открыл входную дверь. Перед ним, в пределах метра, спокойно сидела немецкая овчарка и игриво смотрела сначала на дверь, а потом на появившегося человека. Парень скорее ожидал увидеть лужу, которая появляется на пороге после каждого дождя, потому что навес был маловат. Но такого — никогда.       Он испуганно закрыл дверь и опёрся на неё спиной, будто собака сейчас начнёт штурм. Через несколько секунд в дверь кто-то постучал, но Максим уже не хотел открывать её. Посмотрев в дверной глазок, он увидел Келли, гладящую собаку.       — Доброе утро, любимый, — весело сказала девушка, когда Кошечкин открыл дверь. Она в мгновение преодолела разрыв между собой и парнем, поцеловав его в щёку.       — Что это за чёрт?       — Во-первых, не чёрт, а дьявол Во-вторых, такое говорить нельзя. В-третьих, знакомься — это Хеннесси.       — Твои родители уже приехали?! Почему ты меня не предупредила?!       — Не хотела тебя будить. Но ты можешь расслабиться, они поехали в магазин. Только не спрашивай зачем, я сама этого не понимаю. Они мне вручили собаку в аэропорте и предупредили, что немного задержатся. Поехали за покупками. Прекрасно! Это мы с ними полтора года не виделись.       Максим не стал отвечать ей. Она и так была расстроена, ещё он со своими комментариями…       У неё был печальный вид, грустный взгляд, виднелось лёгкое дрожание губ, но Келли не хотела этого показывать, стараясь замаскировать свою обиду. Кошечкин провёл её в дом вместе с собакой, которая послушно следовала за девушкой, высунув наружу язык.       Пока Хоггарт снимала свою длинную бежевую куртку с чёрным поясом и узкими карманами, парень успел рассмотреть интересный ошейник собаки. Ремень был оранжевого цвета с отделанными металлом отверстиями, а под мордой висел значок. Это был шестиугольник, чуть растянутый вверх, в чёрном ободке и внутри цвета, аналогичного ремню. В центре, скорее всего, было изображение головы волка, которая состояла из острых углов, даже глаза были белыми треугольниками. Максим сразу догадался, что это какая-то эмблема. Он видел её ранее, но где, вспомнить не мог.       Келли отправилась в ванную комнату мыть лапы собаке. Кошечкин знал, что в этой стране почитают этих четвероногих друзей, правда, обычно это были маленькие собачки, например, кокер-спаниель или пекинес. Хотя, её родители фермеры, значит, овчарке есть где разгуляться. Но ведь она даже не пастушья собака, скорее сторожевая. И имя у неё какое-то странное — всё это неспроста.       Через пять минут у парня сложилось ощущение, будто Келли хочет до дыр протереть лапы питомцу. И как только он об этом подумал, они сразу покинули санузел, громко закрыв дверь. По голосу было понятно — девушка так счастлива.       — Максим, не хочешь чая выпить? — крикнула Хоггарт своему заскучавшему другу.       — Зачем, у нас ведь Хеннесси есть.       — Её назвали в честь знаменитого уэльского вратаря, который играл за папин любимый футбольный клуб. Я знаю, что ты сидишь там с изумлёнными глазами, поэтому говорю сразу, Хеннесси — это фамилия. Называть её мужским именем было не корректно.       — Тогда мне чаю.       — Хорошо. Мой руки и иди сюда.       — Зачем их мыть, если я буду дотрагиваться только до кружки. Или ты хочешь, чтобы я чай в ладошку наливал, а только потом пил?       — Во-первых, ты за обедом тоже до еды не дотрагиваешься, только до вилки и ножа. А во-вторых, если ты такое скажешь при моих родителях, нам придётся вызывать скорую помощь.       Максиму пришлось идти в ванную комнату и мыть руки. За те четыре минуты, что он там находился, его до агрессии взбесило несколько факторов. Сначала ему пришлось долго ждать, пока тёплая вода изволит вылиться из крана, затем дозатор не хотел делиться содержимым, из-за чего парень открутил верхнюю крышку и налил себе полную ладонь мыла, и в завершении, всё это пришлось долго смывать.       Келли спокойно сидела на кухне и попивала чаёк из своей любимой синей кружки в белый горошек, на которой была надпись «Моему другу». Эта посудина чем-то нравилась ей, возможно, воспоминание из детства так повлияли на вкус девушки. Ведь эта кружка уже далеко не первая, она их бьёт с частотой раз в месяц, и всё равно покупает точно такую же. Собака также восседала на стуле рядом со своей хозяйкой. Взгляд овчарки был устремлён на Максима, такой усталый и тяжёлый, от него хотелось спать.       Через несколько минут он уже должен был выйти из дома и уехать на работу, поэтому чаепитие не стало затягиваться в часовой перерыв. Завязать разговор с Келли получилось, хоть она и была увлечена своей собакой, которую долго не видела. Девушка рассказывала Кошечкину коротенькие истории о Хеннесси, в частности о том, какой она была шаловливой в более юном возрасте, хотя сейчас ей всего лишь три года. Как однажды унесла отцовский сапог на конец фермы и зарыла его там — искали полдня.       Максим увидел в своей собеседнице любовь к животным, которую раньше не мог разглядеть в ней, то ли из-за отсутствия какой-нибудь зверюшки, то ли от её занятости. Она так ласково общалась с собакой, что у аспиранта не было сомнений, Келли была бы заботливой матерью. Но пока судьба в этом плане обходит её стороной так, что её невозможно увидеть даже в бинокль.       До любимой работы оставался час — самое время для отъезда. Усевшись в машину, Максим вспомнил про вчерашний разговор с Мэри. Он был зол на неё, раньше, а теперь, когда выговорился, на душе стало легче, появилось сострадание к девушке и даже лёгкая симпатия. Поздно уже что-то менять, да и не к чему. А ведь у него, если так можно сказать, было свидание с ней. Вспомнились её последние слова, от них пробежала лёгкая дрожь по телу — пока что никто не смеётся.       Доехав до работы, Кошечкин увидел, что на его постоянном парковочном месте был поставлен конус. Передвинуть его на другое место не уголовное преступление, но наказуемо. Особенно, если поставивший его полицейский пристально следит за ним. Хотя, зачем ставить сюда этот конус? Какую пользу из этого можно извлечь?       Максим стал думать, где же ему можно поставить машину. Вспомнив, что сегодня суббота, а в этот день у его заклятого врага был законный выходной день, парень поставил свою машину на чужое место и спокойно отправился трудиться.       Ситуация с парковкой не выходила из его головы. Возможно, это какой-то студент решил так развлечься и снимал происходящее из-за угла. Кошечкин решил не останавливаться на этой мысли, в его работе и так много умственной нагрузки.       Закончив свою рабочую неделю, он вышел из университета с уничтоженной психикой, полностью уставший и одержимый желанием где-нибудь прилечь. Самым ближайшим местом для расслабления была скамейка, но после резко испортившейся погоды днём и проливного дождя, лавочки были мокрыми, по ним тонкими струйками стекала вода, несколько капель собирались вместе и подали вниз, на холодную дорожную плитку.       Максим думал, что если он сейчас сядет в свой автомобиль, то ему непременно захочется вытянуть свои ноги и закрыть глаза на часок другой. А ведь дома такого не получится. Родители Келли, скорее всего, будут мучить его своими коварными вопросами, давать какие-то наставления, рассказывать о детстве своей дочери. И это в лучшем случае. А так может и до семейного альбома дойти очередь. Как же парню не нравилось рассматривать старые фотографии, особенно, когда их показывают пожилые люди, которым всегда есть что вспомнить, которые знают историю каждой фотографии и обязательно захотят её рассказать. И такого уж точно не избежать.       Келли раз десять звонила ему в рабочее время и пыталась как-то подготовить, чтобы у них были одинаковые ответы на вопросы, чтобы Кошечкин ничего не забыл. Он уже начал с полным спокойствием принимать вызов, не глядя на имя абонента, и говорить «Привет, любимая». Один раз у него так не получилось, когда ему позвонил телефонный оператор, но было забавно.       Воспоминания этого дня были тёплыми, приятными. Сегодня никто не бесил своими замечаниями, все будто стали обходить парня стороной и эта странная отчуждённость мира дала ему возможность сконцентрироваться на своей работе. В такой день было приятно работать, хотя мрачная погода оставляла свой след на настроении.       Аспирант добирался до парковки как мог — ему приходилось перешагивать через лужи в тех местах, где не было водостоков. Сейчас май, вполне логична дождливая погода для Англии. Вдалеке можно было увидеть гулявших людей со своими домашними питомцами под зонтами разнообразных расцветок: мужчины обычно носили чёрные, а женщины бордовые или тёмно-синие. Цветочные клумбы были полны водой. Грязная вода стекала по бордюру вниз, в другие лужи, по которым расходились множество мелких кругов.       Подняв голову в сторону своей машины, Максим обомлел — парковка была пуста, даже того несчастного конуса не было. Со скоростью родившейся звезды у парня вспыхнуло чувство паники. Теперь он не обращал внимания на лужи, ему был безразличен свой внешний вид, что у него испачканы брюки внизу, залиты грязными каплями. Кошечкин дошёл до места, где должна была стоять его машина, но там не было ничего, даже лужи.       Мысленно он уже бежал в полицейский участок и заполнял заявление об угоне, но, совершенно неожиданно, вспомнил, что поставил свою машину на чужое место. Парень резко обернулся и вспыхнувшее чувство вмиг угасло. Его автомобиль стоял один-одинёшенек на всей парковке под каким-то непонятным деревом с бледно-зелёной листвой.       Кошечкин с улыбкой, выражавшей облегчение, подошёл к своему автомобилю и открыл дверь. После того как он нафантазировал себе о пропаже, ему было приятно дотрагиваться до машины, аж сердце неспокойно билось.       Заняв своё излюбленное место за рулём, Максим сделал то, чего желал буквально несколько минут назад. Ноги вытянуть не получилось, мешали педали, но чтобы расслабиться хватало и этого. Ему было необходимо немного полежать в месте, где бы он чувствовал себя защищённым от внешнего мира, и где можно заснуть, но до сна дело ещё не скоро дойдёт.       Весь город будто хотел прокатиться на своих авто под дождём. Машин было больше, чем первого апреля, и все ехали из города в том же направлении, куда двигался Максим.       По пути ему приходилось не раз объезжать лужи, которые ясно говорили, что здесь дождь был куда сильней. После неминуемого наезда на каждую лужу, парню приходилось включать дворники, а так как таких ситуаций было множество, стёкла постоянно протирались насухо.       Дома везде горел свет, кроме его комнаты, будто семья Хоггартсов стратегически распределилась по всей площади. Впрочем, их было бы маловато для такого шага — четверо, если считать собаку, а комнат немного больше. Кошечкину было непринципиально с восторгом в глазах забегать в дом или вообще туда торопиться, поэтому он сначала медленно открыл белые деревянные ворота, затем медленно заехал во двор и всё делал как можно дольше. За то время, что он поднимал дверь гаража, можно было десять раз вокруг коттеджа обежать.       Закончив со своей машиной, Максим направился в дом. У входа он остановился и решил ещё пару раз подумать, стоит ли ему туда входить. Это же родственники Келли, разве они хоть как-то могут насолить парню, но ведь хотелось показать себя достойным. Разбушевавшееся стеснение в голове тихим голосочком рекомендовало Кошечкину придумать что-нибудь, соврать, лишь бы не переступать порог. Но оказалось поздно, Келли сама открыла входную дверь и, увидев Максима, бросилась ему на шею. Вспомнив про счастливую легенду, аспирант присоединился к объятиям. Боковым зрением заглянув в дом, он увидел стену с картиной, вешалку с навешанной на ней одеждой и сидящую возле двери собаку, которая, высунув язык, наблюдала за ними.       Кошечкин тихо шепнул, что не стоит его так сильно обнимать и на них никто кроме собаки не смотрит, но Келли даже не думала прекращать, она ещё крепче прижала его к себе. У парня мысленно сложилось ощущение, будто девушку здесь били, пытали, морили голодом, а теперь приехал рыцарь на зелёном коне и освободит её. В таком случае, главным чудовищем в этой сказке была Хеннесси, которая продолжала заинтересованно смотреть на них.       — Пойдём, нужно тебя им представить, — отчаянно сказала Келли и, взяв Максима за руку, медленно повела его за собой.       — Меня до этого ещё никогда не презентовали. Господин промоутер, может, отложим презентацию на пару часиков? Или деньков?       Для Кошечкина сарказм сейчас был в роли брошенного спасательного круга для его решительности. На мгновение, он сам для себя решил во что бы то ни стало познакомиться с родителями Келли, но эта охота быстро пропала. Он снова испытал весь ужас своего неизменчивого стеснения.       Они подошли к дивану и остановились в метре от своей цели. Максим нервно сглотнул и с силой сжал губы. В голове у него была самая настоящая истерика, он готов был откусить руку держащей его девушке и убежать, но только ничего не говорить и не видеть взгляда двух пожилых людей. Ему стало ещё хуже, когда аспирант почувствовал, что его руку очень сильно сжала Келли. Она сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться и сосредоточиться на главном. Но приблизившийся разговор с родителями, неизбежный, заставлял её паниковать, чувствовать страх.       — Добрый вечер! — неуверенно сказал Максим. У него будто случайно вырвалась эта фраза, будто он не хотел её говорить. Своим приветствием он, естественно, привлёк к себе внимание. Родители Келли резко обернулись и, увидев перед собой парня, начали вставать с дивана, приветствовать его в ответ.       — Вот познакомьтесь, это мой парень Максим, о котором я вам столько рассказывала.       Семья Хоггартсов собралась возле Кошечкина. За то время, что старшее поколение подходило к нему, он успел их достаточно внимательно разглядеть, хоть из освещения в комнате работал только телевизор. Это были два человека, примерно по пятьдесят пять лет каждому, ростом чуть ниже своей дочери. Максиму показалось, что они даже похожи друг на друга. Возможно, такое бывает с людьми, которые долгое время проживают друг с другом. У них были похожие черты лица, такие как нос и губы, но у отца были немного шире скулы и глаза, а у матери приподняты брови и сжат подбородок.       — Ну, наконец-то, мы-то уже подумали, что ты никогда замуж не выйдешь, — весело с искрящимися от радости глазами и широкой улыбкой сказала миссис Хоггарт своей дочери.       У Максима промелькнула ностальгирующая мысль, что он оказался дома, в родной стране, где много людей так разговаривает, просто и непринуждённо, не пытаются лезть из кожи вон, чтобы понравиться кому-то, а остаются собой в любой ситуации. По внешним признакам можно было также сказать — у мамы был такой простодушный открытый вид, сложно было назвать её аристократкой. А с отцом немного сложнее — у него был сосредоточенный взгляд, которым он сверлил Максима насквозь, заглядывая в душу.       Келли позвала всех на кухню, где уже давно был накрыт стол. Она попросила родителей пройти вперёд, ведь ей с Кошечкиным надо обменяться несколькими словами. Девушка мимикой и жестами вымаливала у парня подыгрывать ей хоть как-нибудь, а не просто придерживаться той легенды и отвечать на вопросы. Максим хотел ей что-нибудь шепнуть в ответ, но, услышав зовущие голоса из кухни, ему пришлось оставить все слова при себе.       На столе, как всегда по торжественным моментам, было множество всякой еды, которая еле вмещалась на нём. Кошечкин увидел эту картину из другой комнаты и чуть притормозил Келли. Он отвёл её в сторону от посторонних глаз, легонько взяв за плечи.       — Ты зачем столько приготовила?       — Максим, прости меня, если сможешь, — жалобно ответила девушка, отведя взгляд в сторону и аккуратно взяв парня за руки. — Они думают, что ты сейчас будешь просить у них благословления.       — Что?!       — Я умоляю тебя, посиди несколько минуточек с ними. А потом скажешь, что очень устал и уйдёшь спать: хотя бы так.       Максим гневно выдохнул и, обняв Келли одной рукой за талию, медленно повёл её на кухню. Родители девушки стояли рядом со столом, вероятнее всего, ожидая их прихода.