Метод Лансера

      — Алло… Ну, а где я могу быть в полдень пятницы?.. Нет, у нас газеты не продаются… А почему твой, так сказать, эксклюзив не вышел в прошлом номере?.. Интересно, что ты там про него написала? … Хорошо… У нас никто жёлтую прессу не читает. Пока!       Максим упёрся головой в висящую на стене огромную тёмно-зелёную доску и недовольно выдохнул. Проблемы Келли стояли для него выше, чем свои. Но беда никогда не приходит одна, у неё всегда найдётся компания. До такого уровня сложности Кошечкин ещё никогда не доходил за свои четверть века жизни. И что делать дальше, естественно, не знал. Ему казалось, что он ничего не понимает в жизни, что жизнь не понимает его.       Как бы парню этого не хотелось, но ещё три дня назад о прогулке Кошечкина с Мэри узнал весь университет. Теперь это самая обсуждаемая новость. К аспиранту неоднократно подходили ученики и коллеги, поздравляли его — правда с чем, Максим не понимал. Все говорили, какая она красавица, умница, что ему безумно повезло. Парень смотрел на них безумными грустными глазами. Он хотел просто плюнуть на всё это и устранить корень проблем, но приходилось лишь несколько раз на день повторять одно и то же — они всё неправильно поняли.       А может, они специально к нему подходят, нарочно его задевают, чтобы он одумался, вернулся к ней? Уайт объяснил своему другу, что такое происходит не в первый раз и не стоит обращать на это внимание. Но как это сделать, когда вся эта толпа «доброжелателей» заставляет ни на единое мгновение не забывать о ссоре? А так боль никогда не утихнет.       Ректор узнал об этом раньше всех профессоров, поэтому попросил не выносить спор из избы. Жаль, что некоторые опытные учителя этого так и не поняли. Или не хотели понять. Их слова были острее всех. Сам глава университета решил поддержать своего подчинённого, но его советы показались Максиму бесполезными.       Зато теперь Кошечкин не видел Белфорд — наверное, единственное радостное последствие. Каждый день ему приходило до десяти сообщений, но сегодня не было ни одного. Это было странно и, как оказалось, не спроста…       Когда наступила получасовая перемена, Максим решил выйти и немного нагрузить кофейный аппарат, но не смог дойти до двери. В аудиторию зашла Мэри в своём привычном образе, который запомнил парень. Если некоторые девушки постоянно что-то меняют в своём облике, то Белфорд строго придерживалась своего ежедневного вида.       Она с силой закрыла дверь и чересчур самоуверенно подошла к Максиму, обомлевшему от удивления. Он не понимал, как можно так обидеть человека, причём признавая свою вину, и теперь врываться к нему с такой дерзостью. Вспомнив про её необъяснимую смену характера, Кошечкин лишь отвернулся и подошёл к большому пластиковому окну.       — Я понимаю, что тебе нравится меня игнорировать, но это переходит все мыслимые границы, — грубо начала Мэри снова приблизившись к аспиранту.       — Все мыслимые границы переходила ты, когда ставила меня на банк, — безразлично сказал Максим, делая вид, что нашёл что-то интересное за окном, внимательно всматриваясь и иногда сужая глаза.       — На банк не я тебя ставила…       — Тогда какой интерес был у твоей подруги играть в этот покер, а уж тем более по такой ставке, если она могла просто меня отдать или забрать себе?! — закричал Максим, показывая своё негодование к этой ситуации. — Глупо звучит, но как реальность.       — Что вы так кричите друг на друга, как бешеные собаки? — сказал только что вошедший в аудиторию профессор философии. — Мисс Белфорд, можно вас на пару слов?       — Сейчас она к вам прибежит, — вместо Мэри ответил Максим. Профессор ушёл, аккуратно закрыв дверь. — Какое-то длинное имя для собаки, не так ли? Мисс Белфорд — даже звучит как-то не очень. Вот для ядовитой змеи в самый раз. Чувствуется вся глубина мысли, есть в этом малейший отголосок сарказма. Хочешь быть гадюкой? А, извини, я совсем забыл, у тебя какое-то важное дело. Ползи себе на здоровье.       Парень с восторженными глазами и улыбкой наблюдал за результатами труда своего агрессивного юмора. Мэри злобно морщила нос и подбородок, напрягала каждую клетку своего тела. Её глаза наливались злобой, и всё это в бурном смешении выглядело забавным для него. Он безумно хотел рассмеяться ей в лицо, но это было бы уже слишком грубо. Не стоит брать пример с самой девушки.       — Можешь не стараться, я не боюсь хомячков.       — Как же мне сейчас хочется тебя ударить, — сказала Мэри, приподняв вверх правую руку и закрыв от ненависти глаза.       — Я не так хорошо понимаю в биологии как ты, но мне кажется, что змеи кусаются и душат.       — Язви сколько хочешь, ведь хорошо смеётся тот, кто смеётся последним, — девушка резко повернулась в сторону двери и быстрым шагом подошла к двери.       — Ой, а что это у нас тут такое зашипело?       Мэри не обратила на это никакого внимания, продолжая свой путь.       Кошечкин снова остался в аудитории один. Первые несколько минут одиночества он посвятил мыслям, рассуждая над своим поступком. Парень понимал, что обошёлся слишком грубо, но он четыре дня ждал того момента, когда сможет высказать ей хоть что-нибудь в лицо, даже самое незначительное, или просто обидеть. У него наступило лёгкое чувство эйфории.       Все свои остальные уроки Максим провёл в энергозатратном режиме, то и делая объясняя своим ученикам новый материал. Без его шуток, разумеется, не обошлось, поэтому в коридоре неоднократно был слышен хохот. У него было настолько хорошее настроение, что он искренне верил в его нерушимости.       Приехав домой, он увидел нечто нереальное — как его с работы встречает Келли. Такого никогда не было раньше. Сначала Максим не стал верить своим глазам, подумав, что она просто забрала счёт из почтового ящика или ждёт кого-то иного. Рядом были две соседки — жуткие сплетницы, может, она разговаривала с ними. В общем, Кошечкин придумывал всякую чушь, лишь бы не верить своим глазам. Но, оказалось, зря.       — Здравствуй, дорогой, — радостно сказала Келли, как только Максим вышел из машины. Девушка подошла к нему и легонько поцеловала в щёку, отчего парень почти сошёл с ума. Такого резкого поворота событий он не ожидал даже в своих мечтах.       — Дай угадаю, тебя пригласили вести мероприятие в детском театре. Только после слова дорогой надо добавлять зритель, — Кошечкин сказал это боязливо, ему не хотелось шутить по этому поводу, но он не мог поверить своим глазам и ушам. Парень знал, что это какой-то розыгрыш, хотя было уже всё равно — он наслаждался моментом.       — Мне надо с тобой поговорить.       Келли, махнув головой в сторону коттеджа, направилась к входной двери. Максиму надо было для начала загнать автомобиль в гараж, но её слова так заинтриговали его, что он не мог думать больше ни о чём. У него в голове стало пусто, и эта пустота могла заполниться только словами Хоггарт.       Она смогла заинтриговать его, особенно, когда стала уходить. У неё был взволнованный вид, чуть смешанный с жалостью. Максим пытался вытянуть из неё хоть одно слово — безрезультатно. Он пытался её остановить, спросить у неё, о чём она хотела сказать, но девушка попросила подождать минутку и зайти в дом.       Они зашли в коттедж и сели на диван перед телевизором. Кошечкин безумно удивился, когда Келли взяла его руки и стала нежно поглаживать. В этот момент парень мог думать что угодно, но только на одну тему — больше в голову не вмещалось.       — У нас проблема, — сказала Хоггарт. В принципе, Максим ожидал чего-то похожего. — Помнишь, я тебе рассказывала, что моя младшая сестра родила второго ребёнка?       Кошечкин печально кивнул головой. Он ожидал чего-то другого, более личного. Она держала его за руки и говорила о своей сестре — в чём смысл её действий? Что она хочет этим сказать? Так ещё Келли сказала о какой-то проблеме, но её выражение лица уничтожало все его догадки и здравый смысл. Некая загадочность не начавшегося разговора, критически напряжённая ситуация заставляли Максима думать только о плохом.       — В общем, мои родители хотят приехать к нам на пару дней, — отчаянно сказала Келли.       — И в чём проблема? Поживу пока в отеле, вот и всё.       — Не в этом дело. Я сказала родителям, что живу со своим парнем, с которым скоро собираемся пожениться. И описала им… тебя.       Такого невозможно было ожидать. Даже в шутку Максим не мог подумать об этом. Девушка говорила вполне серьёзно, хотя, разыгрывать — это не её особенность. Она продолжала жалобно смотреть ему в глаза. В её взгляде он прочёл уверенность, будто Келли знает, что Кошечкин согласится на это. Да и выбора у него нет.       Она даже не пыталась уговорить его, просто ожидала ответа. Парню нравилось, что из всех возможных претендентов на эту роль Хоггарт выбрала именно его, но ведь она могла бы предупредить заранее, надо же хоть как-нибудь подготовиться.       — Сначала брат, теперь жених. Перебор, — сказал Максим, положив её руки на диван.       — Я так и знала, что ты согласишься! — радостно крикнула Келли и крепко обняла своего соседа.       Тот был рад её эмоциям, но сидел с недовольным лицом и косо смотрел в потолок. К такому жизнь его не готовила. Теперь надо каким-то образом понравиться её родителям. И вообще, он в последнее время только и делает, что старается кому-то угодить.       Максим мало знал о семье Келли, только то, что они фермеры, у них есть небольшой участок земли ближе к Сток-он-Тренту (Stoke-on-Trent) с многочисленными постройками, техникой и животными. Сначала их семья жила в Вулвергемптоне (Wolverhampton), но, когда обе дочери выросли и разъехались по городам, родители уехали подальше от городских хлопот в тихое уединённое местечко.       Этого, естественно, было недостаточно, поэтому девушка принялась посвящать Максима в традиции и историю своей семьи. Из разговора парень узнал многое и практически всё это обходило его стороной в радиусе трёх километров. Самое главное, что подчеркнул для себя Кошечкин, они желают видеть своего зятя с чистыми британскими корнями, исповедующим протестантство и уважающего традиции.       Келли сказала, что рассказывала родителям слишком мало о парне, поэтому Максим мог спокойно плавать, как рыба в воде, и импровизировать. Это у него хорошо получается.       — И ещё, — напоследок сказала девушка, — у мамы больное сердце, не стоит её расстраивать. Они прилетают завтра утром, я сама съезжу в аэропорт, пока ты морально подготовишься. Кстати, скорее всего, отец возьмёт с собой Хеннесси.       — Я не пью, — напомнил Кошечкин.       — Успокойся, это собака.       Максим удивлённо развёл руки в стороны и загадочно посмотрел на свою собеседницу. Их разговор, наконец, можно считать удавшимся, они просидели сорок минут за столом, медленно попивая чаёк, и успели обсудить всё, что хотели. Общаться с ней было приятно, даже не хотелось заканчивать беседу, но аспирант был вынужден покинуть её общество и продолжить писать диссертацию.       Проходив мимо картины с изображённым на ней Лондоном, он снова пытался её поправить. На этот раз ему показалось, что она идеально висит, параллельно полу, но как только парень сделал шаг в сторону, он опять не был удовлетворён положением картины.       Под дверью его комнаты лежал журнал того самого издания, в котором работает Келли. Выпуск был сегодняшний, значит, в нём есть интервью, которое брала девушка у актёра-неудачника. На обложке крупными буквами было написано слово «эксклюзив» и номер страницы. Но даже листать не пришлось, из журнала выглядывала пластмассовая закладка, которой пользовалась Келли. На ней крупным планом были нарисованы весенние фиолетовые крокусы. Закладка сама была с запахом этих цветов и это казалось довольно-таки забавным.       Максим мог не читать это интервью, он знал — оно написано от всей души без капли вранья. Кошечкин всегда хвалил свою соседку за работу. Не зря ведь она будит его посреди ночи беспощадным стуком клавиш. Прочитав её творение, даже не заходя в комнату, парень отправился обратно вниз, ему надо было выразить своё восхищение автору. Но не в этот раз — она принялась за водные процедуры.       В её интервью Максиму понравилось, что она описывала Майкла не как актёра, а скорее как не совсем приятную личность. Для него это было ударом, именно поэтому он и позвонил ей утром со своими претензиями. Но сколько бы Майкл не возмущался, Келли написала правду про него, даже не употребив «преувеличение», что нанесло серьёзный урон его репутации. Кошечкин был рад этой новости. Не каждый день удаётся наблюдать падающую по всем критериям звезду, особенно, когда ты приложил к этому свою руку.       К докторской диссертации аспирант приступил в прекрасном расположении духа и с готовностью отдаться работе. В приступе хорошего настроения интересные мысли появляются даже из самой незначительной информации, из-за чего Максим вывел для себя много интересных тем для продолжения и писать стало гораздо интереснее.       На улице похолодало. От такой температуры обычно стучат зубами под одеялом, но приближающееся лето заставляло всех терпеть и с большим желанием ожидать своего часа. Вроде бы, они живут недалеко от большой воды, должна быть высокая температура, хотя бы в мае. У самой погоды на это другие мысли.       За окном ночная жизни микрорайона шла по своему частому сценарию: по дорогам на огромной скорости продолжали ездить автомобили, но громче рёва двигателя были возмущённые крики соседей. Всё, как всегда, ничего необычного. Хотя, возможно, так всего лишь кажется, если ты каждый вечер сидишь дома, занят работой, а когда покинешь стены родного коттеджа, перелезешь белый забор, всё будет иначе. Максим думал об этом, мысль не давала ему расслабиться. Он грустно выдохнул и направился на улицу, и совсем не для того чтобы перейти черту, разделяющую повседневную жизнь от загадочного романтизма — Максим не загнал машину в гараж.       Дойдя до машины, он вспомнил, что не взял с собой ключи. Пришлось вернуться домой, найти их и снова выйти из дома. В гараже машина Келли была хорошо припаркована на первом месте. А парень уже отчаялся, думал, что она никогда не научится. Загнав свою машину под крышу, он вышел на улицу, где погода начинала предупреждать всех жителей о приближающемся дожде. Послышались раскаты грома, как выстрелы из старых пушек, и первые капли упали на землю. Плиточная дорожка, ведущая к входу в коттедж, напоминала решето, количество отверстий на котором увеличивалось с каждым мгновением.       В доме было теплее, чем на улице, царила иная атмосфера, более пригодная для жизни двух работающих людей. Келли уже вышла из душа и наслаждалась просмотром телевизора, как обычно передразнивая дикторов в студии и комментируя их слова.       — А это Плимут-Сити. Единственный город Объединённого Королевства, в котором не работает половина светофоров для экономии электричества. Именно в нём трудится журналист Келли Хоггарт, которая очень любит разговаривать с телевизором, — с задором сказал Максим присаживаясь рядом со своей соседкой. — Давай, говорящее дупло, просвещай.       Девушка с удивлением посмотрела на несущего бред друга и недовольно хмыкнула носом. К этим шуткам про её увлечение тяжело привыкнуть, ведь для неё это вполне нормальное занятие. Пусть парень говорит на этот счёт всё, что ему вздумается, она будет продолжать свою аудиенцию с техникой. Но Максим шутил над ней не из-за того, что это раздражало — нет, он находил в этом свой интерес, наслаждаясь её занудством.       — А ты со всеми приборами в доме так разговариваешь или телевизор для тебя нечто особенное?       — Нет, только с избранными.       — У нас стиральная машина с голосовым меню и управлением. Она тоже может стать отличным собеседником, даже отвечать тебе будет.       — Любимый, иди спать. Тебе завтра рано утром на работу, мне-то на час позже.       — Ты хоть определись, дорогой я тебе или любимый. Если мы повторяться будем, твой обман быстро рассеется и станет явным то, что ты так упорно скрывала. Спокойной ночи, милая.       — Спокойной ночи.       Максим решил прислушаться к совету подруги и отправился спать. На этот раз он решил проигнорировать картину, которая всем своим видом манила его к себе, заставляла притронуться, но ему уже надоело поправлять её.       Сегодня Кошечкин лёг спать с максимальной уверенностью, что ночью он не проснётся от раздражающего грохота выпадающих клавиш — после выпущенного материала Келли устраивает однодневный перерыв, ничего не поделаешь — традиция. Но всё равно нашёлся фактор, заставивший парня ворочаться в постели и насильно пытаться заснуть. Это был стук каплей дождя по крыше и раскаты грома, которые разделяли водяную дробь на несколько неравных частей. Келли в таких случаях советовала считать овец, перепрыгивающих невысокий деревянный забор, но Максиму это казалось детской затеей.       В остальном, ночь была спокойной, никто его не беспокоил. Зато снилась какая-то ересь вперемешку с сущей правдой, но в этом и весь смысл сна. И по старой доброй традиции сон прервался на самом интересном месте.