Метод Лансера

      В коттедже стало тихо, появилась атмосфера опустошённости. Кошечкин слышал, как загудел двигатель автомобиля возле дома, слегка скрипнули колёса по гладкому асфальту. Он выполнил свои цели, но из-за этого на душе лежал тяжёлый груз. Вряд ли кто-то из ушедших людей потом поблагодарит его за это. Скорее, наоборот — придётся выслушать много нотаций от Келли и ходить последующую неделю, мучиться. Хоть его соседка и довольно-таки быстро прекращала на него злиться, в памяти у себя она сохраняла все его прошедшие оплошности, чтобы в дальнейшем использовать при ссорах.       Парень не стал заниматься ремонтом часов сейчас, отложив это дело на потом. У него появилось более серьёзное дело — планировать действия на завтра. Пока что, кроме банальных объяснений о своём поведении, которые Келли слышала уже ни первый раз, ничего в голову не приходило. Максим, как стратег, пытался придумать не только оборонительные действия, но и наступательные, и в первую очередь надо было опустить Майкла в глазах своей соседки. Правда, как это сделать?       Время стремительно близилось к полуночи. Навязчивые мысли вызывали сонливость у аспиранта, но тот продолжал сидеть за столом на кухне. Он иногда посматривал на часы и каждый раз вслух выражал недовольство к своей памяти.       Максим понял, соперник на голову выше его во многих планах, поэтому была необходима хоть какая-нибудь помощь от третьего лица. Этим третьим лицом был выбран Джеймс Фергусон. Аспирант знал, что его ученик не спит ночи напролёт, постоянно ходит по ночным клубам, в общем, наслаждается студенческой жизнью от самых низов. Он всегда находился в окружении «ограниченной компании», как называл деканат друзей студента, что мешало ему хорошо и стабильно учится, в то числе по истории.       — Алло, Джеймс?.. Не надо мне тут рассказывать, я слышу музыку! Короче, хочешь получить дополнительную оценку, возможно «А»?.. Прекрасно! Тогда, найди мне, пожалуйста, досье на Майкла Роли. Я хочу знать о нём всё: где родился, как учился, когда получил водительское удостоверение. Всё!.. Это американский актёр… Можешь про Жанну принести в другой раз, но про него нужно срочно. Договорились?.. И иди домой, завтра опять будешь ходить, шататься, как зомби.       Максим с силой надавил на яркую высветившуюся красную кнопку завершения вызова. Он встал со стула и начал расхаживать по всему дому. Ему было неважно куда идти, главное, что при физической активности лучше думается. Если бы можно было ходить по дороге, он, скорее всего, так бы и сделал. По ней можно спокойно идти, особенно ночью, по желанию пробежаться или даже лечь. Она никогда не закончится. Земля круглая: этим и объясняется отсутствие края. А дорога также идёт по кругу, рядом с горами, океанами, простыми полями, охватывая огромную территорию, взяв её в кольцо.       Вот уже и полночь. Выйдя на улицу невозможно увидеть дом, где сейчас горит свет. Все жители, как порядочные англичане, давно спят и надеются на завтрашний день. Не спится только одному «временному семейству». Одна ходит где-то по городу с почти незнакомым парнем, другой уже чуть ли не по крыше лазает. Но гораздо удобней и безопасней ходить вокруг клумбы перед коттеджем.       — А разве рестораны работают ночью? — задал сам себе вопрос Максим. — А он разве про ресторан говорил? Да что я вообще о ней беспокоюсь?! Она мне сестра что ли?!       Кошечкин направился в дом. С помощью аутотренинга он пытался доказать самому себе, что ему абсолютно безразлично где сейчас находится Келли и что с ней происходит. Своими словами парень выражал не свои чувства, мысли, а наоборот, пытался задушить в самом себе страх и беспокойство.       Ему казалось это несправедливым. Он никогда не возвращался домой поздно, думал, что его соседка не будет спать, накручивая себе самые ужасные сценарии. Но Максим знал — это предположение ничем не обоснованно. Зачем ей беспокоиться о взрослом самостоятельном парне, который не имеет с ней никаких связей? Эта мысль помогла ему успокоиться и снова захотеть спать.       Проходя мимо комнаты Келли, Кошечкин остановился. Второй этаж освещала лишь настольная лампа, стоящая на невысоком деревянном столике, поэтому в комнате царил полумрак. Проход был хорошо виден, но Максима остановила висевшая напротив двери картина. Аспирант, наклонив голову вправо, пытался подравнять полотно в блестящей пластиковой рамке, но и это положение его не устроило. Он снова начал двигать картину. Как бы он её не равнял, посмотрев на пол, понимал, что она висит криво. В конечном итоге, ему это надоело и он направился к себе в комнату.       Уже через минуту Максим лежал на своей кровати и пытался уснуть. Но ему мешали злобные мысли, которые никак не удавалось развеять. Он ждал, что сейчас услышит звук подъезжающего к дому автомобиля или шагов по лестнице. Ожидание затянулось. Что можно делать ночью в городе, парень не представлял. Для всякого рода каруселей они уже выросли, кинотеатры не работают, а ходить по тротуару вокруг домов — не самая лучшая затея для ночи.       По дорогам микрорайона на большой скорости ехал автомобиль, заставляя некоторых чутких жителей вздрагивать от услышанного ими звука. Кошечкин уже не слышал этого. Вся прошедшая суета отнимала много сил. Сон был крепким, так Максим не спал давно, но вряд ли он согласился бы на такую психологическую нагрузку ради хорошего сна.       Четверг обещал быть захватывающим… несколько дней назад. Но вчерашний поворот событий в полный голос твердил о своём намерение максимально ухудшить день, разделяющий неделю на равные части. Четвёртый день недели был всегда наполнен нагрузкой на работе, но только в эти будничные сутки в университете нельзя было увидеть некоторых профессоров, которые постоянно надоедали Максиму. Каждый четверг в городе проводились конференции, и ректор приказал учителям посещать их даже если в этот день полная катастрофа с уроками. Аспиранты не могли посещать эти заседания, так как освободившиеся занятия приходилось брать им. В такие дни в университете мог твориться настоящий хаос.       День начался довольно-таки скучно. Проснувшись Кошечкин первым делом решил проверить наличие Келли дома. Но у них был уговор — без согласия они не заходят в чужую комнату. Правда, Максиму этот договор был одним из самых безразличных. Он частенько заходил в комнату своей соседки, особенно, если ему срочно была необходима печатная бумага, которой у девушки было несчётное количество. Свои тайные похождения ему пришлось прекратить после шутки месячной давности, когда парень на 1 апреля подрисовал Келли маркером мушкетёрские усы. Она проходила с ними три дня.       Её обуви не было на полке возле входной двери, верхнюю одежду с собой она не брала. Больше никаких зацепок парень придумать не мог. Отчаявшись он направился на кухню и решил приободрить себя горячим чаем. Максим открыл ящик кухонного стола, где обычно лежат коробки с травяным напитком, и на секунду отключился от мира всего. В объёмной картонной коробке была только половина пакетиков, хотя он купил этот чай вчера утром, оставив его в машине до прихода Келли. Его всегда удивляла её мания к чаепитию и в первое время он понимал всю иронию ситуации, но теперь уже перебор.       Очнувшись от своих мыслей Максим всё-таки заварил себе чай и сел за стол. Совершенно неожиданно в нём проснулся философ, который с таким миролюбием убивал в парне ревность, что эти рассуждения казались святыми. Хоть и приходило осознание о кратковременности спокойствия, Кошечкин пытался полностью отдаться собственной гармонии.       Максим посмотрел на остановившиеся часы. Они напоминают его в данной ситуации: пытался что-то сделать, шагнуть вперёд, но каждый раз приходилось отступать, возвращаясь на предыдущее место, и так продолжалось до тех пор, пока он совсем не остановился. А ведь эти часы ходили, показывали точное время, были нужны именно в этом месте. Теперь остановка, которую надо переждать. Может быть, кто-нибудь захочет их починить, чтобы они шли дальше, а кто-то просто выбросит не подумая.       Такое сравнение часов с собой Кошечкин ещё никогда не делал, но в данной ситуации это больше и больше походило на скрытую реальность.       — Часы сами себя не починят, — сказал вслух Максим. — И не факт, что их починит тот, кому часы больше признательны.       Философия отняла у парня всё боевое настроение, которое было у него на начало дня, зато теперь он был больше уверен в мире.       Пройдя все утренние процедуры аспирант отправился на свою любимую работу, но перед этим ему пришлось десять минут лазить по всему коттеджу и искать ключи от автомобиля. В итоге, они оказались на двухметровом холодильнике.       В городе народ был готов к новому трудовому дню. Нескончаемое движение транспорта ежедневно выводило Максима из себя, но в этой стране не принято гневом выражать свои эмоции, надо быть скромным. Всем водителям сейчас приходится нелегко.       Университетский двор был полон студентами. В центре города на Рождество нельзя было увидеть такую плотность людей. Огромная толпа ринулась в сторону аспиранта. Было немного жутковато наблюдать за таким зрелищем, особенно, когда все умышленно идут к тебе.       — Сэр, нашу группу отправили на занятие к вам, — сказал стоящий впереди всех молодой парень с «британкой», постоянно наклоняя голову то в одну сторону, то в другую.       — Пойдёмте, — ответил Максим и повёл за собой целое столпотворение.       В нужной аудитории уже сидела группа, приготовившаяся к скорому уроку истории. Размещать так много студентов в одном месте было неразумно и не соответствовало строгим стандартам университета. Но сегодня четверг — день хаоса и экспериментов, поэтому аспирант решительно разместил всех в одной аудитории и взял аргумент в виде русской поговорки.       С самого начала урока возникли трудности. Сначала надо было определиться с темой занятия, при условии, что одна группа учится второй год, а другая в этом году покинет стены университета. Но для такого историка, как Кошечкин, это было дело пяти минут, а вот стараться не обращать внимание на студентов, которые с любопытнейшим взглядом следили за каждым его движением — проблема. Среди них Максим узнал и тех двух девушек, что вчера к нему подходили. Старание показать себя с лучшей стороны пришло с неуклюжестью и стеснением.       Аспирант начал искать нужного ему человека в аудитории. Поиск напоминал старую игру по нахождению спрятанных предметов. Найти определённого студента с условием, что на всех одета одинаковая школьная форма, состоящая из тёмно-синего жилета и брюк для парней, и жакета с юбкой того же цвета для девушек.       — Сначала, наверное, опросим должников, — задумчиво сказал Кошечкин продолжая осматривать кабинет.       С дальних рядов, которых было практически невидно, бодро встал Фергусон и направился к доске. У него в руках была папка, обещающая первую хорошую новость за сегодняшний день. Ученик шёл медленно, словно пытался растянуть этот момент, и это до безумства не нравилось учителю. Короткие лишённые жизни шаги злили его, ожидание становилось мучительней. Пытаясь расслабить себя Максим уже стал подумывать о том, что не будет читать содержимое папки.       Наконец, картонное изделие с вложенными листами было в руках у аспиранта. Фергусон стоял рядом с довольным выражением лица, но в его глазах постепенно гасла та привычная выразительность, смешанная с оптимизмом. Он немного нервничал или просто ему было любопытно. Это заметил Кошечкин, решивший вернуть парня в нормальное состояние. Аспирант открыл папку и даже не стал читать её содержимое, бесполезно проведя взглядом по строчкам. Максим похвалил студента и тот сразу стал повеселей.       После, занятие перешло в другое русло. Не было того стеснения и сжатости, которую пару минут назад испытывал не только учитель, но и ученики. Кошечкин начал свободно общаться со студентами, добавляя в свои фразы немного сарказма, подбадривать их. Группа, которую он учил до этого, быстро усвоилась и для них урок стал обычным, ничем не отличающимся от других занятий по истории. А вот другим студентам сначала пришлось пережить некий шок, а уж потом, глядя на других, получать удовольствие от урока.       Для всех учеников эта пара была скорее отдыхом, чем работой. Они могли расслабиться и с удовольствием слушать учителя, воспринимать, запоминать сказанную им информацию. А для Максима пережить эти полтора часа было вызовом, который он бросил сам себе. «Не открывать папку до конца урока», — поставил себе цель Кошечкин и всеми силами пытался ослабить своё любопытство. Зато теперь он забыл все свои предыдущие проблемы.       Прозвенел звонок и теперь аспиранту можно было облегчённо выдохнуть. Он сел на стул, открыв папку. От волнения буквы стали сбегать на другие строчки, текст расплывался, но, взяв себя в руки, Максим нашёл то предложение, ради которого он потратил много нервных клеток. Перечитав его несколько раз, проверив реальность происходящего, Кошечкин буквально подпрыгнул от счастья, чем напугал только что вошедших студентов.       Он достал свой телефон из кармана так же стремительно и эффектно, как янычар доставал саблю из ножен. Был набран номер Келли, но абонент сбросил вызов. Так продолжалось несколько раз, пока она совсем не выключила телефон. Теперь на душе стало ещё тяжелей.       Сконцентрировавшись на работе Максим провёл все следующие уроки. Теперь ему пришлось ожидать конец рабочего дня. Было ещё мучительнее, чем вчерашние раздумья и сегодняшнее проверка самого себя перемноженное друг на друга, но и это удалось спокойно пережить.       Дома горел свет, как обычно был включен телевизор, хотя его никто не смотрел, как всегда. Ничто не предвещало беды и её никто не ждал. Наверное, поэтому она и не пришла…       Максим, открыв входную дверь, забежал в дом. На кухне был слышен чей-то тонкий писклявый голос. Именно туда первым делом и направился Кошечкин. Там за столом сидела Келли, громко дискуссировавшая с собой, и пила кофе. Она иногда прерывисто выдыхала и резко вдыхала воздух. Слёзы текли по её щекам. Первые мысли парня при виде этой ситуации были далеко не трагичными, но состояние девушки не могло хоть как-то его радовать.       Перед ней на столе лежало много всего, но аспирант сразу отметил пустые пакеты из-под чая и лекарств. Чай скоропостижно закончился, а таблеток оставалось ещё уйма, без учёта того, что две упаковки были опустошёнными.       — Что произошло? — всё-таки спросил Максим, присев на пол рядом с Келли. Она долго не отвечала на вопрос и Кошечкин уже хотел его повторить, но девушка собралась с мыслями, успокоила себя и стала с лёгкой отдышкой говорить.       — Он оказался женатым, — тихо сказала она. — Мало того, у него ещё дети есть. А тут я со своим одиночеством!       — Ну, не расстраивайся. Ты же не виновата, что тебя окружают одни… — Максим понял, что уже и себя приписал к её бывшим ухажёрам, поэтому начал искать более мягкое ключевое слово, — … нехорошие люди.       — Почему одни? Ты хороший. Только, если бы ты не говорил этой всякой ерунды, когда ко мне кто-то приходит, тебя можно было бы назвать идеальным.       — Ладно, вытирай слёзы. Хочешь, я тебе другого найду?       — Ты лучше бы себе девушку нашёл. И часы починил!       Через несколько минут всё утихомирилось, стало на свои привычные пути. Келли уже жизнерадостная ходила по всему дому и искала причины, чтобы придраться к Максиму, а тот спокойно разговаривал по телефону, стоя возле лестницы. Ему больше доставила радости та ситуация, когда его соседка, успокоившись, снова приняла свой облик, сопутствующий ей всё время проживания с парнем. Максим понял, что не главное видеть её только рядом с собой: лучше видеть её одинокой, но при этом счастливой.       — Алло, Лансер?.. Нет… Подожди, дай хоть слово сказать. Короче, концепция плана меняется… Как, как — параллельно. От твоего плана одни только беды… У меня завтра много работы… Тогда к полудню подъезжай в университет, там поговорим… На связи! 11.06.2016 19:51