В темноте

      Нил лежал на кровати, удобно устроив руки на животе. Голова утопала в мягкой подушке, отчего совершенно не хотелось открывать глаза. Конечно, это не сыграло бы большого значения для парня, однако даже такое незначительное движение было совершать лень. Поэтому Кэффри лежал, с наслаждением слушая звуки просыпающегося города за окном. Они были прекрасны.       Кажется, сегодня Нил снова проснулся рано. Будильник до сих пор не прозвенел, а спать уже не хотелось. Который день подряд. Уже подходила к концу его первая рабочая неделя. Сегодня пятница. Вчера приходил Моззи. Впрочем, как и в любой другой день. Он всегда приходил. Как верный друг. Они подолгу сидели за столом, размышляя о исчезновении шкатулки или же обсуждая дело Олдриджа. Мозз всегда был готов помочь своему другу.       Вчера он пришел с хорошей новостью. Приятель знал, что Нил будет рад, поэтому с особым трепетом сообщил мошеннику об открытии выставки работ Джексона Поллока. О том, что Кэффри не видит, коротышка не думал совершенно. Нил тоже.       — Моззи, я хочу ее посетить, — прошептал мошенник.       — К сожалению, это не в пределах твоего радиуса. Попроси Галстука с тобой сходить.       Нил усмехнулся.       — Мне кажется, он не поймет моего рвения. Хотя... Стоит попробовать…       Да, сегодня Нил был намерен попросить своего куратора сопроводить его на выставку. Он уже даже придумал аргументы, которые должны были убедить федерального агента в том, насколько это важно для Нила. Мошенник улыбнулся своим мыслям. Сегодня должен быть интересный день. Безусловно.       Прозвенел будильник. Нил вздохнул и открыл глаза, но тут же закрыл их обратно. Он тяжело дышал, грудь его поднималась и резко падала вниз. Мошенник зажмурил глаза словно от боли. Это, действительно, была боль.       Кэффри не мог подумать, что солнечный свет может принести такую боль… Стоп! Свет?.. Нил перестал дышать. Его руки судорожно вцепились в одеяло, на лбу выступил холодный пот. Свет… Прошло несколько мгновений, показавшихся консультанту ФБР вечностью, и Нил решился сделать вдох. Вдох был жадным, с присвистом. Нил лежал, тяжело дышал и отказывался открывать глаза. Не потому, что не желал этого делать. Потому что боялся, что открыв глаза, уже не увидит света. Свет…       Нил не знал, сколько прошло времени, когда он решился. Он медленно выдохнул и осторожно открыл глаза. Снова боль. Но теперь парень был рад ей. Она означала свет. Она означала рождение. Рождаясь, человек испытывает боль. Боль — свидетельство твоего существования. Нил был рад ее испытать.       Несколько раз моргнув, Кэффри успокоился, заставляя себя неспешно дышать. Медленно сев, Нил почувствовал, как что-то сжалось внутри. Это сердце. Оно судорожно сжималось, пока легкие делали очередной новый вдох. Он видел. Это осознание пришло так неожиданно, что мошенник испугался. Конечно, любой сказал бы, что это зрением назвать сложно: яркий свет и темные пятна, очевидно, очертания предметов. Но и этого для Нила было много. И он не знал что с этим делать.       Раздался телефонный звонок. Этот звук вывел мошенника из оцепенения. Нил осторожно коснулся своего телефона.       — Привет, Нил, — несколько раздраженный голос Питера.       — Доброе утро, Питер…       — Нил, я еду к тебе. Но здесь такие пробки…       — Все хорошо, Питер. Я буду ждать тебя.       — Все в порядке? — кажется, Бёрк начал беспокоиться.       — Да, — поспешно отозвался мошенник, не моргая глядя на светлое пятно впереди, наверно, окно.       — Буду через десять минут.       Нил убрал телефон. Питер. Стоит ли говорить ему? Стоит ли говорить сейчас? В такое время? Как все вовремя… Нил поднялся на ноги. Кажется, он сегодня припозднился. Надо успеть собраться до прибытия Питера. Надо успеть. И Нил успел. Когда в дверь постучали, Кэффри обернулся на звук с улыбкой:       — Питер? Как быстро пролетели десять минут.       — В пробке мне казалось иначе, — хмыкнул федеральный агент, проходя в комнату.       — Такова жизнь, — пожал плечами Нил. — Она полна противоречий.       — И ты — одно из них, — улыбнулся Питер Бёрк.       — Разве это не чудесно? — улыбка Кэффри стала еще светлее. — Так твоя жизнь гораздо интереснее.       — Порой я бы не отказался поскучать, — вздохнул агент.       — Что ж, — мошенник хитро прищурился. — У тебя будет такая возможность на этих выходных…       Питер лишь тяжело вздохнул, готовясь к самому худшему. Потому что скучать с Нилом Кэффри еще страшнее. ФБР-овец был практически уверен, что Нил попросит сопроводить его на очередную выставку. Эл говорила что-то о каком-то художнике. Жаль, что Питер не запомнил его имени.       — Ну, и куда ты хочешь сходить на этот раз?       — Джексон Поллок, — с готовностью отозвался Нил.       Мошенник смотрел на Питера невидящим взглядом, что заставило Питера беззвучно вздохнуть. Каково идти на выставку, не имея возможности видеть ее? Питер не представлял. Но глядя на полный надежды взгляд своего подопечного, агент выбросил из головы все.       — Хорошо. Значит, Поллок.       — Тебе там понравится, Питер, — улыбнулся Нил. — Не подашь шляпу?       Питер Бёрк протянул головной убор, наблюдая за тем, как пальцы консультанта осторожно ощупывают его. Когда шляпа была на темноволосой макушке, а лицо подопечного озарила озорная улыбка, агент вздохнул:       — Поехали на работу.       — Ждет нас новый светлый день, — едва ли не пропел Кэффри. — Ты возьмешь меня за руку?       — Ты уже большой мальчик, — хмыкнул Питер.       Нил рассмеялся и, вытянув вперед руку в поисках двери, вышел из комнаты. Питер улыбнулся, покидая комнату за ним следом.