IV. Крылья дракона

В непривычно тесной комнате пахнет затхлостью. Тёмно — вокруг ни факела, ни свечи. Ясная тархиня Тюркиз прижимается к потрескавшейся стене и выглядывает наружу. Из такого неприглядного места открывается шикарный вид на дворец тисрока, его женскую половину. Тархиня чётко видит окна детской комнаты, принадлежащей юным царевичам. Старший, ныне шестилетний мальчик, когда-то стал бы тисроком Тархистана. Если бы не одно «но». Сквозь широкие окна видно, как в детскую проскальзывают четыре тени. Одна из них остаётся у двери, трое остальных склоняются над детскими кроватками. С завидной скоростью и отточенностью движений те вгоняют длинные кинжалы в детские одеялка и со скоростью летящей стрелы покидают детскую. По телу Тюркиз пробегает холодок, а сердце на миг сковывает всепоглощающий ужас. Она трясет головой и отступает в тень. Она знает, что в её комнату тени тоже вот-вот проскользнут и действие с кинжалом повторится. Правда, её комната несколько дальше и с улицы тархиня этого уже не увидит. Тюркиз оглядывается на детей — те мирно спят поперёк одной кровати для взрослого. Она заберет их отсюда ещё до рассвета. Пока заговорщики уверены, что наследники царевича Алима, как и его жена, мертвы, у неё есть возможность убежать подальше от дворца. Её старший сын смог бы стать тисроком, если б не старик-шаман и завещание Кашшафа о передачи ему власти. Практически все присягнули ему на верность, подчиняясь последней воле Кашшафа. Тюркиз в это не верит. Она убеждена, что бумага получена ничем иным, как его тёмной магией. Тюркиз пришла к такому выводу, когда поняла, что старик жжёт все мосты. Мосты, которые могут привести законных правителей Тархистана на трон. Вот так он приказал уничтожить всех наследников законного ныне тисрока — Алима. Тархиня уверена, что всех детей Кашшафа настигла бы та же участь. Может, правда, он пожалел бы дочь Зафиру — на трон ей все равно не сесть. Вот только к их счастью те недосягаемы в Тельмаринском замке. *** Питеру стыдно кому-либо признаться, но время, когда солнце клонится к закату — его любимое. Тогда нарнийцы громадной толпой останавливаются, чтобы устроиться на ночлег, разводят костры, готовят пищу и тогда можно наконец усесться, протянуть гудящие от многочасовой езды на лошади ноги и прикрыть веки на пару минут. — Что, годы уже не те? — над Питером нависает Эдмунд с увесистой охапкой хвороста, насмешливо ухмыляясь. Питер, словно ленивый кот, медленно открывает глаза, щурится: — А ты как думал? — Да так и думал. — Эдмунд кивает головой на королеву Бесстрашную, что пытается помочь кому-то развести один из костров. Чисто случайно, наверное, на другом конце импровизированного лагеря. — Как дела с дамой сердца? Питер прослеживает взгляд брата, пожимает плечами: — Как видишь, я в немилости. Эд понижает голос: — Помощь нужна? Питер усмехается: — Спасибо, но, я думаю, она пару дней подуется и перестанет. Только ей этого не говори. Король Справедливый пожимает плечами: — Я так и говорил Лире. Но она все равно очень переживает за вас. Питер улыбается: — Она слишком хороша для нашего мира. Зачем ты её только во все это втянул? Эд поджимает губы, успевает отвесить старшему брату подзатыльник и незамедлительно уносит ноги. Не ожидавший подвоха Питер потирает висок, с обидой глядя на Эдмунда: — Я тебе это ещё припомню! Верховный владыка переводит взгляд на центр лагеря, где шумно играют детишки. Кажется, компания других нарнийских малышей пошла на пользу юным страдальцам и те наконец оправились от потери домашнего дракона и разбитого сердца. Хотя, в последнем он не уверен. *** Питер просыпается ни свет ни заря, когда костры уже успели погаснуть, а сумеречный холод заставляет крепче укутываться в плащи и жаться друг к другу. Возможно, причиной его пробуждения было отсутствие того, к кому положено прижиматься в такие моменты. Верховный король приподымается на локтях, взор его устремляется в другой конец лагеря, где спит его законная королева. Он хмурится. Спала. Теперь её место пустует. Чуя неладное, Питер нехотя поднимается на ноги и как можно внимательнее оглядывается по сторонам — королева по прежнему не находится. Подойдя к тому месту, где он видел её вчера, Питер замечает довольно четкие следы на снегу, что ведут в сторону леса. — Какого гоблина… — шепотом ругается Питер, пристегивая ножны с мечом к поясу и направляясь в сторону деревьев. Гроза волков поднимает меховой воротник и зарывается в него носом. Ворсинки скоро становятся влажными от его дыхания. В лесу дорожка следов теряется — они ещё вечером весь снег истоптали, когда собирали хворост. Но Питер не отчаивается — уже вчера стало ясно, что островок с деревьями посреди снежной пустыни совсем небольшой. Буквально через несколько минут его поисков до него доносится неуверенный голос Джен: — Ау? Здесь есть кто-то? Питер оборачивается на её голос и замечает королеву, замершую у раскидистого дерева. Та смотрит в его сторону, но в предрассветных сумерках явно не узнает. — Да, моя радость. Многие любят ночью бродить по незнакомому лесу диких земель. Дженни вздрагивает и будто пытается отпрянуть, но что-то её останавливает. Питер подходит ближе, пока между ними не остаётся несколько шагов. Присмотревшись, нарниец замечает, что одна нога Дженнифер застряла между спутанных кореньев дерева. Рядом валяется меч королевы, которым та явно пыталась себя вызволить. И, естественно, безуспешно. — Не называй меня так, — надувает губки королева, расправляя плечи. — А то что? — с искренним любопытством спрашивает Питер. Королева запинается, а потом решает перейти в нападение: — Зачем ты сюда притащился? Я вообще с тобой… — Да, ты со мной не разговариваешь. Я знаю, солнышко. Пока королева гневается, Питер сокращает оставшуюся дистанцию, приседает на корточки и выуживает из внутреннего кармана короткий острый кинжал, коим принимается разделываться с корнями. — Ведь, если бы ты со мной разговаривала, — непринужденно продолжает Питер, — я бы тебя обязательно спросил, что ты забыла в такое время в таком месте и неужели ты серьёзно решила, что меч справится с задачей ножа с учётом той силы, которую ты можешь применить? Королева шипит, когда Питер нечаянно задевает её ногу. — Мне нужно было проветриться. Я плохо спала. Питер поддевает последний корень на его пути и осторожно достаёт ногу Дженни из природного капкана: — Спасибо. — За что? — не понимает королева. Питер встаёт обратно на ноги: — За ответ. Ты здесь давно? Дженни мотает головой, но Пит почему-то ей не верит. Однако, королевская мудрость ему шепчет, что не время спорить. От внимания не укрывается то, что на освобождённую ногу королева не становится. — Повредила? — хмурится Питер. — Я не знаю. Король протягивает ей руку: — Больно? Обопрись о меня и попробуй сделать шаг. В глазах королевы Бесстрашной сверкают молнии: — Я сама могу! Мне не нужна твоя помощь! Питер едва сдерживается, чтобы не закатить глаза: — Я никому не скажу, что ты опустилась до того, чтоб принять мою руку. Наоборот, можешь всем рассказать, что отвесила мне пощечину за моё поведение. Только не вредничай! Джен смотрит на него с недоверием: — Я никогда не подняла бы на тебя руку — это противоречит моим благородным принципам. Питер не выдерживает разглагольствования, сам берет королеву за руку и легонько подталкивает вперёд. Та делает невольный шаг вперёд, вскрикивает и как можно скорее переносит вес на другую ногу. — Я не могу, — жалуется она.  — Сядь на землю, — приказывает Питер. — Я не буду… — начинает протестовать Дженни, но терпение короля лопается и он резко её перебивает. — Я сказал, сядь! Королева повинуется и Питер как можно осторожнее стаскивает с неё сапог. Ступня под ним немного опухла. — Растяжение. — констатирует факт Питер. — Когда ты уже научишься быть осторожнее? Джен отворачивается, успев перед этим выхватить сапог. Сцепив зубы, молча натягивает его обратно на ногу: — Меня все устраивает. Королева поднимается, толкает Питера в сторону и принимается прыгать на одной ноге. Верховный король тоже поднимается на ноги, мысленно вопрошая, за какие грехи ему все это: — Стой! — Мне не нужна твоя помощь! — кричит в ответ Дженни. Питер едва сдерживается, чтоб не рассмеяться: — Стой, говорю. Лагерь в другой стороне. Джен замирает и поворачивается к нему. В глазах горит раздражение: — И почему ты такой умный?! Владыка всея Нарнии добродушно пожимает плечами: — Просто тебе досталась вся красота, а мне, так и быть, остался ум. По замешательству королевы Питер понимает, что комплимент зачтен и у него есть шанс урегулировать конфликт. Он подходит ближе: — Сгруппируйся. — Что ты хочешь?! Питер находит нужный момент, чтобы ухватить королеву и перекинуть через плечо. Когда дело сделано, можно потратить время и на объяснения. Но уже на ходу: — Я знаю, что ты так не любишь, но на тебе сейчас слишком много одежды и я не смогу тебя далеко на руках унести. — Я могу сама, — протестует Дженни. — Мне неудобно, поставь на место! — А когда со второй ногой что-то сделаешь, ты ползти будешь, или катиться? — Что?! — не понимает Дженни. — Ну, как черепаха будешь передвигаться, или как камушек с холма? — продолжает дразнить Питер. — Мне просто любопытно. — Какой к троллям камушек?! — задыхается королева. — Ну серый такой, круглый, — терпеливо поясняет король. — Чувствую себя Дедом Морозом. — То есть, ты намекаешь, что я тяжелая, как мешок с тысячами игрушек?! Питер задумывается: — Нет, ну что ты. Разве что, как мешок с восьмью сотнями игрушек. Даже с семью.