IV. Крылья дракона

Passenger | Let Her Go

Эсми снова не спит. Сегодня мелким удалось отыскать, где находятся родители. До них, они, конечно, не добрались, но вот разговор стражников подслушали. Значит — дело почти кончено. Полный энтузиазма Роберт обязательно найдет способ, как их вытащить. И тогда все кончится. Нет, она конечно рада, даже очень! — Кому я вру, — фыркает под нос принцесса, выпутываясь из дырявого одеяла. Эсмеральда покидает свое небольшое укрытие, оказываясь в основной комнате. Ристоффер уже в постели. Судя по мерному дыханию — спит. Принцесса замирает у самой кровати, борясь с искушением коснуться спутанных волос, белых, как снег. А что она теряет? Протягивает слегка дрожащую руку, проводит по его голове, ведет руку вниз по плечу, накрывая сильную ладонь своей. — Сколько я бы хотела тебе сказать… — произносит шепотом в ночную тишину юная нарнийка. Она даже не знает, с чего начать. С бабочек в животе? С того, что она больше не может ни есть, ни спать? С того, что энергия в ней бьет ключом и берется она не иначе, как из воздуха? Эсми сглатывает. — Мы, наверное, скоро уйдем назад. Мальчик поворачивает к ней голову и открывает глаза. Эсми едва не отпрыгивает от неожиданности, резко одергивая руку от его ладони. Ристоффер, напротив, кажется абсолютно спокойным. В его взгляде что-то испытывающее. Он привстает на локтях: — Вы возвращаетесь в Нарнию? — Я… Я так думаю. Ристоффер усаживается на постели, пожимает плечами: — Это должно было случиться рано или поздно. Разве ты не знала? — Знала, — выдыхает принцесса. — Но это скорее… рано. Мне так здесь нравится! Северянин изгибает брови в удивлении: — Не думал, что кому-то может здесь нравится. Здесь только дожди и снег. Эсми неуверенно присаживается на кровать: — А что тебе нравится? Ристоффер улыбается краешком рта, обхватывая колени руками: — Мне нравится осень, те несколько дней, когда она наступает и трава желтеет. И листья. А еще, ледяной крем на День расцвета богов. И тренироваться в лагере с другими. Эсми склоняет голову на бок: — А что такое ледяной крем? Ристоффер усмехается: — Это сладкое и холодное, понятия не имею, как его готовят, но это очень вкусно. Эсми закусывает губу: — А где его можно найти? Я бы нашла, для тебя… Северянин смеется, заставляя бедную Эсми покраснеть: — Ты такая милая. Жаль, что ты не родилась на Землях Севера. У принцессы, кажется, земля уходит из-под ног. Это был комплимент? Он правда хотел бы, чтобы она была здесь? В юной Эсмеральде включается кокетка: — А что, было бы интересно. А меня считали бы красивой? Я ведь совсем на вас не похожа. Принцесса, кажется, боится дышать в ожидании ответа. Теперь неловко становится северянину, самую малость: — Очень красивой. Здесь все девушки одинаковые будто. А у тебя такие алые губы. И волны каштановых волос. Да за тебя бы дрался не один десяток! Эсмеральда едва подавляет в себе порыв прижаться к такому красивому Ристофферу и сказать, что нет смысла никому драться и если он только захочет — она останется здесь навсегда и в жизни на никого другого даже не посмотрит. Всего одно его слово. Ристоффер облокачивается спиной о стену, склоняет голову набок. Несколько секунд смотрит на нее испытывающе и в голову принцессы даже закрадывается страх, что он умеет читать мысли. — Ты на осень похожа. А расскажи мне о Нарнии. *** Ранним утром Люси встречает рассвет на небольшом холме у Беруны. Вот-вот прозвучат трубы подъема и лес снова наполнится шумом до самых небес. А пока все еще спят… Люси прикрывает глаза и вдыхает свежий морозный воздух, наполняющий ее легким покалыванием изнутри. Вместе с холодным воздухом ее наполняет любовь. Любовь к Нарнии, каждому деревцу и облаку над головой. Нарния будто сама дает ей силы бороться за освобождение. И она не успокоится, пока враг не будет изгнан. Кто-то мягко ведет по ее рукам от локтей вниз к ладоням. Королева вздрагивает от неожиданности, опускает глаза и видит черные перчатки и край черных рукавов. В горле пересыхает. Люси бы развернулась, но руки в черных перчатках обволакивают ее талию и прижимают к себе со спины. — Тристан? — наконец выдыхает Люси. — Что ты здесь делаешь? Как же ваша секретная миссия с тыловыми отрядами? Принц-король прижимается губами к ее виску: — Все идет по плану. Тархистанцы ничего не заметили. Еще пару дней и они будут окончательно отрезаны от снабжения необходимым и свежими бойцами. Королева все-таки выворачивается, чтобы увидеть лицо Тристана и удостовериться, что это не какой-то колдун разговаривает с ней его голосом: — Но… Ты же должен быть в четырех часах езды отсюда! Ты оставил наших рыцарей? Орландец улыбается краешком рта: — Нет. Сейчас моя смена спать. Все по-честному, я никого не оставлял. Наконец Люси дают возможность развернуться и стать лицом к законному восьмому королю: — Я не понимаю… Принц прижимает большой палец к ее губам, заставляя замолчать: — Тебе так идет рассвет. Вот только солнцу красоты твоей не затмить. Опустив одну ладонь на затылок королевы, а вторую — на ее талию, Тристан притягивает к себе Люси и накрывает губы мягким поцелуем, постепенно перерастающим в требовательный и жадный. Так нехотя оторвавшись от королевы, принц прижимается лбом к ее лбу. Горячее дыхание вырывается паром на морозный воздух. — А теперь мне пора. Будь умницей! Прикрыв глаза, Тристан заставляет себя развернуться и быстрым шагом спускается вниз с холма. Люси непонимающе хлопает глазами: Тристан так неожиданно ворвался в ее морозное утро, сжег всю ее до тла и теперь так же быстро оставляет: — Ты гнал лошадь сюда четыре часа ради этих пары мгновений?! Вместо сна?! Тристан останавливается, оглядывается и несколько неуклюже пожимает плечами: — По-моему, оно того более чем стоило. Последний, полный сожаления взгляд принца скрашивается несмелой, словно извиняющейся, улыбкой. Кивнув ей на прощание, Тристан сбегает вниз по холму и запрыгивает на лошадь. Времени на передышку у них больше нет. *** Стук в дверь раздражает развалившегося на постели Витольда. Не будь его дом до предела заполнен важными гостями, он бы рявкнул что-то в стиле «завтра!». — Что? — плохо скрывая раздражение отвечает вместо этого тельмаринец. Царевна принимает ответ за приглашение войти и останавливается на пороге. Она завернута в длинное полотенце, край которого, словно шлейф, тянется за ней по полу. Мокрые волосы напоминают сосульки, с которых все еще каплями падает вода. Витольд, кажется, сменяет гнев на милость и его тон больше не такой враждебный. Скорее, нейтральный: — Как ванна? Зафи игнорирует вопрос. В глазах царевны — раскаяние: — Прости меня. Я, кажется, запуталась. Во взгляде тельмаринца скользит непонимание. Он привстает на локтях, собирается встать с кровати. — Не нужно, — останавливает его тархистанка. — Ты приказал мне решить. Сегодня. — «Приказал?» — Витольд выгибает бровь, послушно замирая на месте. — Неужто простой смертный, как я, может что-то приказывать царевне? Зафира разводит руками, тем самым заставляя длинное полотенце соскользнуть вниз на пол. У Витольда что-то обрывается внутри. Складывается такое ощущение, словно путника, на долгие месяцы заблудившегося в пустыне, дразнят кувшином с водой. Царевна улавливает в карих глазах какой-то голодный взгляд. И снова, словно свое отражение в них видит. Несколько шагов — и вот она уже нависает над тельмаринцем. Прикрывает глаза и медленно тянется навстречу. Теперь выбор за ним — принять или оттолкнуть. И она хочет дать ему достаточно времени, чтобы сделать этот самый выбор. Витольд не тянется навстречу, но и не отталкивает. Просто разрешает себя поцеловать, едва уловимо отвечая на поцелуй. Или, может это просто фантазия Зафиры? Царевна разрывает поцелуй и поддается инстинкту — просто прижимается к Витольду, накрывая своим голым телом. Утыкается лицом в его плечо: — Прости, — снова повторяет шепотом, — я очень сильно соскучилась. Тельмаринец рывком переворачивает свою все еще невесту, подминая под себя. Теперь его очередь делать выпад. В отличие от несмелого поцелуя Зафиры, его поцелуй — захватческий, демонстрирующий его силу и власть. Отпустив ее губы, тельмаринец переходит на плечи и ключицы, оставляя на них слабые укусы. Каждая их ночная любовь всегда была похожей на борьбу, а ложе становилось полем битвы. Витольд приподнимает лицо от покрасневшей ключицы, с непониманием и легким волнением глядя на царевну. Обычно та бы уже успела предпринять с десяток попыток повергнуть его и захватить верховенство. — Ты меня не хочешь? Зафира высвобождает руки, прижатые к постели бывшим регентом, и вытягивает их вверх по поверхности подушки: — Я хочу сегодня сдаться. Что-то щелкает внутри Витольда, словно стрелу с арбалета спускают. Он рывком стягивает через голову бордовую рубаху, сокрушая на несчастную царевну новый удар: припадает губами к ее мочке уха, то щекочет языком, то мягко оттягивает зубами. Царевна издает тихий смешок. Щекотно? Его правая рука скользит вниз ко внутренней стороне ее бедра и принимается ласкать. Зафира дергается, с протяжным стоном откидывая назад голову. Пытается поменять положение так, чтобы его ладонь при движении касалась и самого чувствительного места. — Не двигайся, — рычит тельмаринец, — я тебе не разрешаю. Царевна вздрагивает, ловя губами воздух, и послушно замирает. Витольд удивляется, но виду не подает. Такая податливая и послушная Зафира… Кажется, ему сейчас снесет крышу. Витольд возобновляет ласки, его движения становятся более настойчивыми, а губы опускаются ниже к ее груди. Зафира запускает руки в его длинные волосы, но вместо привычного оттягивания лишь нежное поглаживание. Тут уже не выдерживает тельмаринец и стонет в голос. Кто бы мог подумать, что царевна способна «такое вытворять», а именно, быть к нему нежной и чувствительной? По влаге на внутренней стороне бедра он понимает, что уже довел ее до нужного состояния, даже не коснувшись ее женственности. Витольд заставляет себя оторваться от нее и стаскивает брюки. Далее подхватывает царевну за талию и рывком переворачивает, ставя в коленно-локтевую позицию. Прогнувшейся изящной спинкой она напоминает ему кошку. Раньше она никогда ему так не позволяла, считая такое положение унизительным. Или просто дразнилась, желая быть только сверху? Теперь дразнит Витольд, медленно ведя ладонью от ее шеи вниз по позвоночнику. Он до последнего уверен, что царевна взбунтуется и не позволит ему взять себя в такой позиции. — И ты даже не попробуешь меня ударить или оттолкнуть? — дрожащим от сладкого предвкушения голосом осведомляется Витольд. — Сегодня я — твоя собственность. На миг Витольду кажется, что он придет к финалу от одних ее слов. Кое-как справившись со внутренними ощущениями, Витольд сжимает ладони на ее бедрах и мягко входит. Царевна вздрагивает и слегка подается вперед, но тельмаринец не ослабляет хватки и Зафира под его давлением возвращается в прежнюю позицию. К его глубочайшему сожалению, Витольду хватает десятка рывков, чтобы снять напряжение внизу живота. Момент пика длится несколько дольше, чем обычно, до дрожи в коленях. Замерев на несколько мгновений, он снова сгребает в охапку податливую тархистанку и укладывает ее обратно на спину. — Мне мало, — низким голосом, отчего-то оправдывается он. — Как будет угодно, — с мягкой улыбкой отвечает царевна. Разгоряченный, Витольд снова впечатывается в мягкие губы Зафиры, снова демонстрируя свое доминирование над ней. Он даже думать не хочет, сколько лет ему понадобилось, чтобы укротить царевну. Надолго ли? Тельмаринец едва сдерживается, чтобы не зарычать. Не разрывая поцелуя, устраивается меж ее бедер и снова входит. На этот раз, более резко. *** — Питер! Его Величество близок к нервному срыву, ибо это ровно десятый раз, когда он почти что засыпает, но назойливый шепот у самого уха вырывает его из пучины столь желанных снов. — Аслан… — стонет Верховный король, — Ну, что? — А помнишь, как в июне целых десять дней шел дождь, ни на минуту не переставая? — Джен, — стонет Питер, — ну когда ты уже уснешь, наконец? Королева пожимает плечами: — У меня, кажется, бессонница. Пит бросает попытки сомкнуть глаза покрепче, ведь дело явно гиблое. Поворачивает голову в сторону жены: — А я тут причем? — Ну, ты же Верховный король! — изумляется рыцарь Нарнии, — А значит, ты должен помогать людям! Питер закатывает глаза: — Людям, а не извергам! Нормальные люди спят давно, а я и так уже тебя в самый дальний угол темницы засунул, чтобы меньше им досаждать. — А мы еще тогда гостей ждали, ну, с Фелимата! А дорогу то напрочь размыло и… Питеру хочется завыть. Вот только остальных спящих жалко. Пораскинув мозгами, он мягко переворачивает Дженни на бок и вплотную прижимает к себе. — … так, а торговцы-то, ты помнишь, во что они были одеты? — не умолкает королева. — Эй, что ты делаешь? — Хочу тебя обнимать, — мягко отвечает Питер. Подгадав нужный момент, левой рукой король зажимает ей рот, я правую опускает на ее бок, поигрывая пальцами: — Значит так, либо ты сейчас замолкаешь, закрываешь глаза и лежишь тише мыши, или я наплюю на старые обещания и буду щекотать тебя, а рот зажму так, что, даже пискнуть не сможешь и никто тебя не спасет. Даю пять секунд на размышления.