***
– Когда эти ублюдки уже уймутся! – проворчал Мэрл, проснувшись в следующий раз. В хижине теперь было темно. Нетрудно догадаться, что за ее пределами была глубокая ночь. Реднек дотянулся до бутылки с водой и, осушив ее полностью, отбросил в сторону. Кряхтя и цепляясь за спинку дивана, он сел. Комната вокруг уже почти не кружилась, зато боль в ноге как будто даже усилилась, да еще и голова теперь раскалывалась, словно это на нее Диксон приземлился выпрыгнув из того госпиталя. И на что надеялся, отправляясь на поиски наркотиков в больницу? Оттуда же наверняка все в первую очередь повытаскивали, если не врачи, то страждущие мародеры - наркоманы. Диксон попытался подвигать больной ногой и поморщился. Странно, но есть не хотелось, хотя последний раз мужчина перекусил еще до того, как отправился на вылазку. Тело требовало другого, того, из-за чего реднек и пострадал. Легкое познабливание напоминало о том, что пора было бы принять привычную дозу "лекарства". Мэрл пошарил по карманам. Все верно, остатки ушли на то, чтобы отключиться после неудавшейся вылазки. Мужчина чертыхнулся. Не то, чтобы он зависел от чего бы то ни было, но облегчить боль и неприятные ощущения не помешало бы. Диксон заглянул за диван и довольно усмехнулся. Привыкшие к темноте глаза, разглядели торчащее из горы тряпок горлышко бутылки. Он потянулся и, кряхтя, вытащил заветный сосуд, который оказался пустым. – Да чтоб тебя! – крикнул Мэрл и швырнул бутылку в противоположную стену. Крепкое стекло не разбилось, а лишь отскочило на несколько сантиметров от деревянного препятствия, коим оказалось бревно, служившее перекладиной. В тот же момент от стены, на которую пришелся удар, послышалось усиленное шарканье мертвецов. Диксон фыркнул и откинулся на спинку дивана, закрыв глаза. После почти суток беспробудного сна, спать больше не хотелось. Забыться уже точно не получилось бы. В хижине не оставалось ни грамма спиртного, не говоря уже о пригодившихся бы сейчас наркотиках. Реднек окинул взглядом свои запасы: несколько банок консервов да целый блок питьевой воды, чудом сохранившиеся в одной из машин неподалеку отсюда. Еще бы, не каждый решился бы заглянуть в это авто: минивэн просто кишел ходячими. Чтобы добраться до содержимого его багажника Диксону пришлось потрудиться, уничтожив разлагающихся, клацающих гнилыми зубами мертвяков, которые когда-то были большим счастливым семейством, ищущим спасения в мифический безопасных местах. Мэрл подтащил к себе прихваченный из той же машины большой рюкзак, в котором могло быть что-то полезное. Может обезболивающее или еще несколько препаратов, из которых, используя свои знания в этой области, реднек сумел бы приготовить интересный коктейль. Мужчина дернул завязки и, вывалив содержимое на пол, принялся разглядывать его в темноте, разбавляемой только проникающим сквозь щели лунным светом и хотел было уже бросить затею, ведь это оказалось не так уж просто, но ему повезло. Первой же находкой оказался небольшой фонарик. Использовать свет, будучи окруженным толпой ходячих казалось не разумно, но Диксону было по большому счету все равно. Он включил фонарь и направил луч света на кучу вещей у своих ног. Несколько детских футболок сразу же были отброшены в сторону. Следом за одеждой проследовали старая обшарпанная книга с разболтанным корешком и кучей бумажных закладок, бесполезный теперь мобильный телефон и шкатулка с блестящими побрякушками, искусно подделанными под золото. Дальше показались две упаковки влажных салфеток, которые были также безжалостно отброшены в сторону. Реднек хмыкнул и презрительно усмехнулся, когда луч фонарика высветил очередную находку: блестящий кубок с выгравированной на его боку единицей. – Нашли, что тащить с собой в ад, – прокомментировал он, отпихнув награду здоровой ногой. Заняв себя разглядыванием чужих вещей, мужчина немного отвлекся от собственных неприятных ощущений. Надежда на то, что в этом рюкзаке найдется что-то полезнее фонарика испарилась в тот момент, когда Мэрл наткнулся еще на одну книгу. – Они что, библиотеку с собой везли?! – возмутился мужчина, ухватив край толстой книги. Он потянул находку, вытаскивая ее из-под вороха прочих бесполезных вещиц. Пальцы соскользнули с гладкой поверхности, и книга открылась, удерживаемая на весу за угол обложки. – Еще лучше! – проворчал Диксон, посветив фонарем на первую страницу "книги", которая оказалась фотоальбомом, – безмозглые идиоты! Тащить с собой весь этот хлам вместо полезных вещей. Мышцы ломило. Мэрл выпрямился, снова откидываясь на спинку дивана. Он потянул за собой и толстый альбом, пестревший яркими фотографиями. Мужчина быстро пролистал несколько страниц и уже собирался отправить находку к медленно растущей горке бесполезностей, как взгляд его зацепился за огромную фотографию, занимавшую почти всю страницу альбома. На ней широко улыбающийся мальчик в голубых шортах и белой футболке держал тот самый кубок с единицей на боку. Рядом, обнимая ребенка за плечи одной рукой и держа теннисную ракетку другой, сидел мужчина. Его улыбка была более сдержанной, но не менее радостной. Весь вид его говорил о том, что мужчина гордится своим сыном. С другой стороны мальчика обнимала женщина. Мать свободной рукой удерживала на колене второго ребенка – наряженную в кружевное платьице маленькую девочку. Позади встав так, будто пытается обхватить всех присутствующих в одно объятие, стоял подросток в форме игрока футбольной команды. Парень смотрел прямо в объектив камеры и улыбался одними глазами. Пять человек. Именно столько ходячих Диксон упокоил перед тем, как вытащить из багажника припасы. Вся семья в полном составе. Диксон молча смотрел на фото. Счастливая семья, будь она не ладна. Реднеку она не нужна и никогда не была нужна. Мужчина ухмыльнулся. Кого он обманывал. Было ведь время, когда и он мечтал о том, чтобы его отец вот так же гордился им, чтобы вместо очередных побоев он поговорил с сыном по-мужски и поделился каким-нибудь важным секретом, какие бывают только между отцами и сыновьями. Когда был маленьким он не понимал, почему мама уходит куда-то на целый день, а то и два, а когда возвращается, нетвердо шагая и цепляясь за мебель и дверные косяки, чтобы не упасть, запирается у себя в комнате и не выходит от туда по пол дня. Маленький Мэрл думал, что мама болеет, ведь именно так она объясняла свое состояние после того, как протрезвевшая, возвращалась к своим обязанностям по дому, готовила еду и, виновато улыбаясь, обнимала и целовала сыновей, обещая, что "больше мама не заболеет". А потом "болела" снова. И маленький Мэрл с пеной у рта доказывал соседским пацанам, дразнившим его сыном пьяницы, что его мама всего лишь болеет. Они бегали по улице и кричали, что его родители алкоголики, а Диксон, сорвавшись, едва сдерживая слезы, лупил первого, кого успевал поймать. Чаще всего это был чернокожий Джонни, чьи родители переехали в не самый благополучный район за пару лет до того, как родился Дэрил. Пацан был задиристым, но бегал плохо, поэтому и попадал. А Мэрл бил его, выплескивая обиду, бил, чтобы он замолчал, чтобы все замолчали, чтобы поверили. Бил и кричал о том, что его родители хорошие. А дома, когда отец побитого забияки приходил к Диксонам разбираться, получал сам от отца, который не хотел проблем с соседями и полицией, не любившей разборки между белыми и афроамериканцами. Он плакал от боли и страха и слушал о том, какой он отвратительный сын и что лучше бы он не рождался, без него было бы легче и на один рот меньше. Когда отцу надоедало хлестать ремнем непослушного отпрыска, он отправлял его в детскую. Мэрл, размазывая по щекам слезы, убегал к себе мимо притихшей, плачущей в стороне матери и оттуда, забившись в угол, облепленный выцветшими, изрисованными младшим Дэрилом обоями, слушал, как отец кричит на мать, обвиняя ее в плохом воспитании. Младший брат в такие моменты сидел на своей кровати, покрытой облупившейся болотного цвета краской и, прижав к себе старую игрушечную белку, раздобытую где-то матерью, беззвучно плакал. Уже тогда малыш знал, что шум из детской ни к чему хорошему не приведет и старался сидеть как можно тише. Мэрл иногда злился на младшего. Ему-то никогда так не доставалось от отца. Откуда реднеку было знать, что это только потому что отцу было на ком срывать злость? Уже много лет спустя, вернувшись после смерти отца, старший Диксон узнал, что и Дэрилу в свое время доставалось не меньше, чем ему самому. И все же, старший Диксон любил братишку, ведь он был частью его семьи. А когда малец, убедившись, что крики отца прекратились, несмело сползал с кровати и, подойдя к брату, неумело гладил и похлопывал старшего по голове и совал тому в руки свою любимую плюшевую белку с облезлым хвостом, Мэрл даже иногда улыбался. До того потешным было сосредоточенное выражение лица малого. Реднек отшвырнул от себя альбом. У него нормальной семьи никогда не было. Или была? Он ведь когда-то знал, что такое семья. Это те, кто заботятся друг о друге, помогают и защищают. Прям как Дэрил, который упрямо тащил брата через пол штата в безопасное место. Чем не семья, о которой когда-то мечталось? Вот ведь мелкий засранец, вырос, а по прежнему заботился как умел. Следующая мысль разбила в пух и прах накатившую так некстати благодарность к охотнику: у младшего уже была семья. Такая, о какой мечтал давным-давно глупый мальчишка: большая, заботливая и готовая поддержать в трудный момент. И, кто бы что ни говорил, места в этой семье для обозленного на весь мир Мэрла не было. Диксон был уверен, что каждый вздохнул с облегчением, когда реднек ушел. Единственное, о чем жалел реднек, о том, что чернокожая самурайша была права: пока они там все вдоволь едят и пьют, спокойно спят и растят своих спиногрызов, он вынужден сидеть в этой гниющей развалюхе, есть холодные консервы и растягивать запас воды, ведь с больной ногой далеко не уйдешь, не говоря уже о том, что в таком состоянии выйти из хижины, окруженной ходячими было бы настоящим самоубийством. Озноб усилился. Диксон вытянул из горы тряпок что-то похожее на плед и, укутавшись в него, повалился на диван. Ни о каком сне и речи быть не могло, а все существование реднека сконцентрировалось на одной-единственной потребности, удовлетворить которую не было никакой возможности. Мэрл знал, что такое ломка. Ему не раз приходилось ощущать на себе ее симптомы, а в последний раз, живя на ферме, он даже почти переломался, но лабораторные препараты, которые Диксон добыл в Центре по контролю за заболеваниями были настолько заманчивыми, что удержаться было невозможно. Мужчина усмехнулся, вспомнив, что именно благодаря его ночному походу за наркотиками, он и успел разбудить группу до того, как началась "атака ходячих" в лаборатории.***
За стеной послышался скрип и поднадоевшее рычание ходячих. Мэрл шмыгнул носом и потер озябшие плечи. Все еще тошнило, несмотря на то, что мужчина толком ничего не ел. Симптомы походили на кишечный грипп, но реднек знал, что этот "грипп" лечится на раз. Вот только лекарства под рукой не оказалось. Боль в ноге стихла, но зато симптомы ломки были в самом расцвете. Тело ломило так, что казалось, еще чуть-чуть и мышцы начнут кусками с костей отваливаться, не хуже чем у загостившихся мертвецов за стенами хижины, которых, судя по звукам снаружи, становилось меньше. Не добравшись до вожделенной плоти, ходячие "переключались" в режим поиска и отправлялись дальше. Хоть одна хорошая новость за последние несколько дней. Передвигаться по комнате стало проще, и реднек теперь занимал себя тем, что бродил из стороны в сторону, пока это занятие не начинало раздражать. Мужчина подумывал, что можно было бы уже и выйти, но куда идти? Он уже облазил в округе все, что было связано с медициной и лекарствами, но так ничего и не нашел. Мэрл знал где находился ближайший запас обезболивающих и даже мог бы проникнуть туда без особого труда, ведь знал все входы и выходы, а также караульных, которые наверняка пропустили бы блудного члена семьи Диксон, но не хотел представать в виде неудачника, не сумевшего справиться без посторонней помощи. Несколько раз он подумывал плюнуть на собственные заскоки, пойти и просто достать необходимое, чем бы это не обернулось, но потом передумал. Разум взял верх над телесными муками. Мэрл Диксон не из тех, кто сдается. Реднек никогда никому не подчинялся и, если для того, чтобы быть избавиться от этого унизительного чувства зависимости, нужно было перетерпеть, он был готов. Таблетки и капельницы – для слабаков. Он способен был справиться сам. После случая на ферме, когда он выпал из действительности и пропустил нападение, Диксон осознал, что жизнь под кайфом не самая выгодная стратегия. Не то, чтобы он чувствовал вину перед всеми теми людьми и был согласен с братом, обвинившим его чуть ли не во всех смертных грехах, но для своего же блага, полагал, что стоит с этим завязывать. По крайне мере, до поры до времени. Да и запертым в этой разваливающейся хижине с поврежденной ногой он оказался опять же из-за наркотиков. Не вломись он в больницу и не позволь банде отморозков застать себя врасплох, пока копался в больничных ящиках в поисках нужного, не пришлось бы прыгать и бежать. Если бы Мэрл не подпустил мародеров так близко к себе, запросто раскидал бы всех еще до того, как сосунки повытаскивали пушки. Да и хижину окружили мертвяки из-за того, что находившийся под кайфом Диксон врубил музыку. По всему выходило, что пора это дело прекращать, пока еще жив. Мэрл вытащил из полупустого целлофанового блока бутылку с водой и, отпив почти половину, поставил ее рядом с диваном.***
Выслеживать добычу с арбалетом было бы куда удобнее, чем с ружьем. Того и гляди, выстрел привлечет ненужных свидетелей или халявщиков в виде ходячих. Несмотря на то, что поохотиться можно было и рядом с домом, ради собственной безопасности приходилось уходить дальше в глубь леса. Зато, по пути обратно удавалось набрать чистой воды в роднике неподалеку. К человеческому жилью Мэрл пока не спешил выбираться. Силы воли у него было достаточно, чтобы держаться, но и искать искушения было ни к чему. Ломка все еще продолжалась, хотя симптомы заметно ослабли. Мужчина свернул с едва земетной тропы и пошел между деревьев, плутая и путая следы. Сам он выберется потом без труда, но на случай, если он в лесу не один, не стоит оставлять "хлебные крошки", для непрошенных гостей. Реднек в очередной раз обогнул широкий ствол сосны и зашел в густой кустарник, отделявший его от небольшой речки, той самой, которая ближе к ферме превращалась в запруженное болото. То и дело останавливаясь, Мэрл прислушивался к шуму ветра в ветвях, пению птиц, доносящемуся сюда негромкому журчанию воды, надеясь уловить среди этих звуков что-то похожее на крупную добычу, вроде кабана или оленя. Путь от дома сюда занял почти весь день, так что, ограничиваться тщедушным кроликом или белкой, в которой мяса ровно столько, чтобы положить на один зуб и прикусить другим, Диксон не собирался. Со стороны реки послышался шорох опавшей листвы. Охотник насторожился и быстро преодолел заросли, остановившись в паре шагов от оврага, в котором протекала река. Мужчина вскинул ружье и стал вглядываться в деревья на противоположном берегу. Не хотелось бы, конечно, мочить ноги, но ради хорошей добычи, можно было бы и на ту сторону перейти. Брод был недалеко. – Черт! – выругался Мэрл, увидев источник шума. Оленем, или хотя бы, кабаном и не пахло. На противоположной стороне реки, где склон оврага был более пологим, Диксон увидел ходячих. Много ходячих. Дюжина мертвецов, рыча и спотыкаясь об опавшие ветки и торчащие камни, двигалась вниз по реке. Переведя взгляд выше, реднек ошарашено отшатнулся: в лесу, между стволами деревьев на сколько хватало обзора, мелькали, то появляясь в поле зрения мужчины, то исчезая, не меньше полусотни ходячих. – Какого черта их так много?! – прошептал Мэрл, нахмурившись. Мужчина скрылся в кустах и, убедившись, что этот берег безопасен, побежал вверх по реке. Остановившись метров через двести, он снова подобрался к кромке зарослей. Здесь границы оврага были почти полностью стерты. Деревья росли едва ли не на берегу, зарываясь корнями в илистое дно. Диксон удивленно присвистнул. Картина поражала воображение. Вдоль реки, все в том же направлении, вниз, брели еще не меньше сотни мертвецов. Это напоминало марш восставших из ада: разваливающиеся, с болтающимися на костях кусками кровоточащей плоти, выпадающими внутренностями, ходячие упрямо шли в одном направлении, будто знали: там их ждет пир. И пир их действительно ждал. Мэрл прекрасно знал, куда это стадо придет, если не сменит направление. – Не повезло тебе, братишка, – тихо проговорил Мэрл, все еще наблюдая за непрекращающимся потоком мертвецов, неспешно топающих в сторону фермы, – ну да ладно, вы там все умники, выкарабкаетесь, – с усмешкой проговорил Диксон, отходя в сторону. Желание поохотиться поблизости пропало.***
Угрызений совести Мэрл не испытывал уже очень давно и тем удивительнее было, что они появились сейчас, когда вины мужчины, собственно и не было. Мертвяки решили устроить паломничество к вратам фермы. Ну и причем тут старина Мэрл? Вот именно, не при чем. Тем более, у него и своих забот хватало. Если уж ходячие такими толпами по лесу бродили, оставаться в развалюхе, которая была Диксону убежищем последние несколько недель, было неразумно. Пора было поискать жилище понадежнее. Именно поэтому первым делом реднек отправился в свой дом на опушке, где успел неплохо обустроиться. Кроме мотоцикла, все еще припрятанного неподалеку в кустах, нужно было прихватить еще кое-какие вещи. А на ферме как-нибудь сами разберутся.***
Мэрл злился еще на подъезде к ферме, а уж когда Лори, первой оказавшаяся у ворот, отказалась впустить блудного Диксона без согласования с мужем, готов был тотчас же развернуть своего железного коня и "умотать в закат", матеря всех и каждого. Однако хотелось за свои труды хотя бы канистрой бензина разжиться, которую пришлось потратить на крюк до фермы. Реднек терпеливо повторил, что у него есть важная информация о том, что весь лес кишит ходячими, направляющимися в их облюбованное гнездышко. Мужчина прекрасно знал, что основные направления разведки у группы – ближайшие дороги и шоссе. Из леса такой большой группы ходячих они не ждали, а значит, могли по-прежнему не отходить вглубь достаточно, чтобы вовремя заметить приближение опасности. На лице Лори отразился мыслительный процесс. Она окинула Мэрла презрительным взглядом и, наконец, открыла ворота, позволяя гостю въехать.***
– Хочешь верь, хочешь нет. Не обещаю, что не сорвусь, если представится шанс, но сейчас я чист, – заверил Мэрл, когда Дэрил все же соизволил снизойти до того, чтобы заговорить с провинившимся братом. Не удивительно, что когда вся группа привычно собралась в гостиной, у вернувшегося внезапно реднека первым делом попытались выяснить, не привиделась ли ему толпа ходячих в пьяном угаре или под кайфом. – Мне плевать, верите вы или нет, уйдете или нет, но я отсюда сматываюсь, – заявил старший Диксон, потеряв терпение, – но, услуга за услугу: я потратил бензин, чтобы добраться сюда, извольте возместить ущерб, – с ухмылкой проговорил он. – Да подожди ты, со своим бензином, – отмахнулся от реднека Гленн, – почему-то все идет не так. Как-то это нелогично, – добавил он, задумчиво. – Как раз все логично, – встряла в разговор молчавшая до этого Мэгги, – это как эффект бабочки, только все меняется не поступками прошлого, а тем, что мы совершаем в настоящем. – Эффект чего? – нахмурившись, спросил Дэрил. – Мэгги хочет сказать, что каждый наш поступок может кардинально изменить все события, – возбужденно проговорила Бет, – да ладно, неужели ни одного фильма о путешествиях во времени не видел? – спросила она у охотника. Младший Диксон приподнял брови, давая понять, что девушка угадала. – Есть теория о том, что один взмах крыльев бабочки в одном полушарии Земли может привести к возникновению огромнейших изменений в другом, а еще, если вернувшись в прошлое, сделать хоть что-то иначе, чем было, можно кардинально изменить все события настоящего, – рассказала она, нетерпеливо вскочив со своего места. – Это логично, но я никогда раньше не видел, чтобы большие стада так организованно ходили через лес, – отозвался Рик. – Ах, да, я и забыл. Мертвяки же должны стройной колонной промаршировать мимо вашей чертовой фермы, отдавая по пути честь, – сказал Мэрл, одарив обративших на него внимание презрительной усмешкой. – Так, ладно, – проговорил Граймс, потерев переносицу, – сделаем так: соберем группу и отправимся в лес, проверим, не отклонилось ли стадо в сторону за то время, пока Мэрл сюда ехал, – добавил он, чтобы предупредить возмущение Диксона о том, что его словам не доверяют. – И что это даст? Только время потеряем, – встрял в разговор Шейн, – не лучше ли сразу уезжать? Мы ведь давно собирались. Это место не самое безопасное. – В дороге будет еще хуже, – отозвалась Лори. Она вопросительно посмотрела на мужа. В последнее время женщина так привыкла в новому дому, что даже не хотела думать о переезде. – Лори права. Прежде чем уходить, нужно быть уверенными, что опасность неизбежна, – согласился Хершел. – Думаю, остающимся на ферме будет правильнее все же подготовиться, – подала идею Андреа. – Да. Нужно собрать все, что возьмем с собой если придется торопиться, – согласно кивнув, проговорила Мишон. Женщина держала на руках проснувшегося сына и, глядя в одну точку, поглаживала мальчика по кудрявым волосикам. Предчувствие скорой опасности не оставляло. Материнский инстинкт вопил, что нужно сделать все, чтобы защитить сына, и Мишон готова была на все, лишь бы малыш Андре был жив и здоров. – Это разумно, – согласилась Кэрол. Она поставила на стол стакан с водой, который до этого держала в руках. – Нужно проверить все машины, чтобы были на ходу, – заметил Шон. – А куда мы поедем? – спросила Эми. – Может, сразу в тюрьму? – предложил Карл, внезапно появившись в гостиной. – Карл! Иди ко мне, сынок, – позвала Лори, обернувшись ко входу в гостиную, откуда донесся не по годам твердый и смелый голос мальчика. Младший Граймс подошел к матери и сел рядом с ней. София, вошедшая с другом, подошла к матери, ласково ей улыбнувшейся. Девочка выглядела бледной и немного похудевшей. Она еще не полностью восстановилась после тяжелой простуды, которая по словам Хершела переросла в пневмонию. Конечно рентгена, чтобы проверить диагноз, у группы не было, но это и не было важно. Главное, антибиотики помогли. София выздоровела, хотя пока еще была немного слаба. Спавшие дети проснулись услышав шум и решили проверить, что происходит в доме. Никто не ждал, что они примут участие во взрослом разговоре, но и отправлять их обратно в спальни никто не собирался. Дети знали, что настали не лучшие времена. Им стоило учиться всему, чему удается. – Это хорошая идея, – подумав, согласился Рик. – В тюрьму? Вы серьезно? – опешила Карен. – Это даже более надежное убежище, чем ферма, – заговорила Саша, которая только недавно вернулась с караула. – Да, если все сделать правильно: уничтожить уже имеющихся там ходячих, продумать систему защиты от новых, регулярно проверять местность..., – начал Рик. Закончить ему не дало замечание старшего Диксона. – Ага, так же, как вы тут проверяете, – усмехнулся Диксон. – ... быть более бдительными, – не обращая внимания на язвительную реплику реднека, ответил Рик, – там можно неплохо обжиться. – Главное, чтобы Губернатор не заявился, – сказал Гленн. – Может повезет, и тут тоже произойдут изменения, а мы никогда так и не познакомимся с вашим Губернатором, – предположила Лин. – Хорошо бы, – пробормотал Хершел. – Но жить в тюрьме, это как-то странно, – заметил Шон, – никто так не считает? – спросил он. – Я согласна с Шоном. Меня это немного пугает, – призналась Эми. – Но ведь это на самом деле должно быть безопасно. Тюрьмы строились по такому принципу, чтобы из них невозможно было сбежать, значит и проникнуть извне тоже непросто. Это как раз то, что нужно, – сказал Шейн. Он уже не раз обдумывал этот вариант, и был полностью согласен с доводами Совета о том, что если и уезжать с фермы, то направляться непременно в сторону тюрьмы. Начались тихие перешептывания. Каждый обсуждал возможность предстоящего отъезда и отъезда именно в тюрьму, со своими родными и близкими. С каждой минутой споры и приводимые доводы становились все жарче, а споры громче. Гостиная в считанные минуты наполнилась гулом голосов. Мнения разделились, как и прежде, но на этот раз разброс стал еще больше: теперь делились не только на тех, что хотел немедленно ехать и тех, кто думал выждать, но еще и на тех, кто был за тюрьму, кто предлагал подумать еще и тех, кто предлагал совершенно безумные варианты, вроде возвращения в ближайший город, чтобы проверить, не стало ли там спокойнее, раз уж ходячие ушли в лес. Последние варианты предлагали те, кто не помнил. Знающие относились к предложениям снисходительно. Люди ведь не были виноваты в том, что надеялись на что-то хорошее. – Послушайте, – громко заговорил молчавший до этого Дейл. Он подождал, пока гул голосов стихнет и все обратят на него внимание, – можно много спорить и говорить о том, что хорошо, а что плохо. Но одно мы знаем точно, пока мы вместе, мы справимся. Не зря ведь мы собрались тут. Да, порой нам нелегко найти общий язык, мы спорим и ссоримся и иногда думаем, что лучше быть одиночкой, но это не так, неужели вы все еще не поняли? В группе мы заботимся друг о друге. Эта взаимовыручка дает нам большие преимущества, как и численный перевес, который будет на нашей стороне пока мы вместе. Во время нападения, как думаете, сумели бы мы отразить его, если бы были разбросаны по три – четыре человека? Я думаю, нет. Не думаю, что нам стоит разделяться. А по поводу тюрьмы, да, может это звучит странно, жить в таком месте, но не забывайте, что мы уже не в прежнем мире. Тюрьма уже не то, чем была раньше. Сейчас нет ни власти, ни закона. А наша единственная цель ¬– выжить любой ценой. Если эту тюрьму можно использовать как надежное убежище, почему бы нет? Я не знаю, что будет дальше и как мы будем жить, но до сих пор ни одно решение Совета не привело ни к чему плохому, – напомнил мужчина. – Может, ты и прав, – подумав, ответил Шон. Остальные молчали, обдумывая услышанное. Никто больше не возражал, из чего Граймс сделал вывод, что если группа и не выражает бурного восторга по поводу предстоящей вылазки, что в общем то было понятно, то люди хотя бы не против. – Через несколько часов рассвет. Группа успеет подготовиться. Выйдем как только станет светло. Остальные с утра начнут готовиться к отъезду, на случай, если придется торопиться, – сказал Рик. – Придется, поверь, шериф, – улыбаясь, заявил Мэрл. – Покажешь нам дорогу? – попросил шериф, обратившись к старшему Диксону. – Я же сказал, шли вниз по реке. Дальше – сами, – раздраженно проговорил Диксон. – Вдоль реки неудобный обрывистый склон, – сказал Рик, покачав головой, – можем оказаться в ловушке, если спустимся раньше или позже чем надо. Лучше идти через лес, а ты знаешь, где подойти к берегу наиболее удобно и незаметно, – добавил он, неотрывно глядя на реднека. – Если уж взялся нам помочь, давай до конца, – заявил Гленн. – Ты бы помолчал, китаец, – проворчал Мэрл, недовольно нахмурившись. – Покажешь нам дорогу, потом поедешь. Лично дам тебе к бензину еще и патронов, – предложил Рик, который на ходу обдумывал происходящее и искал наиболее рациональные варианты для того, чтобы защитить группу от возможной опасности. – Коробку, – потребовал Мэрл, – и пожрать. У меня почти ничего не осталось. – Хорошо. Возьмешь, что нужно, – согласился Рик, – только если все сделаем быстро и вернемся на ферму вовремя. – Договорились, – сказал подобревший от предвкушения внезапной добычи, за которую не нужно драться, Диксон. – Давайте готовиться, – скомандовал Граймс, поднимаясь с места. Времени до рассвета хватало как раз на то, чтобы собраться в дорогу.***
– Видимо это твоя судьба, – проговорила вдруг Мишон, когда проходила мимо Мэрла, оставшегося в гостиной. Андре успел заснуть на руках матери, поэтому она дождалась пока все разойдутся и только потом, не спеша, направилась с сыном в свою комнату. – Чего? – переспросил Диксон. Он плюхнулся на диван и теперь ворочался, выбирая удобную позу, чтобы передохнуть перед дорогой. – Спасать нас в самый последний момент, – пояснила женщина, усмехнувшись. Реднек фыркнул, вспомнив рассказ о "прошлом" себе, который чуть ли ни жизнью пожертвовал, чтобы спасти кучку неумех, половина из которых все равно потом померла бы. – Мне было по пути. Да и мой непутевый братец должен был знать, что пора сматывать удочки, – проворчал он. – Спасибо, – сказала Мишон и, провожаемая недовольным бухтением Диксона, осторожно понесла сына в кровать.