Пробуждение

Мишон в очередной раз еле слышно выругалась, увидев лежащего на середине дороги ходячего. Монстр был без ног, видимо уже успел угодить под чьи-то колеса, но по-прежнему жаждал плоти, реагируя на приближающийся шум мотора. Женщина сбавила скорость и, вывернув руль вправо, осторожно, стараясь не дергать лишний раз машину, объехала препятствие, которое активно тянуло разлагающиеся конечности к потенциальной пище. Силы были на исходе. Хотелось поесть по-человечески и выспаться, пусть на жестком бетоне, простеленном тонким одеялом, или даже на голой земле, но хотя бы выпрямившись во весь рост, а не скрючиваясь на заднем сидении авто. Не помешало бы еще помыться и привести в порядок волосы, но это так, мелочи, приятное приложение к достижению главной цели. Мишон вздохнула. Монотонная дорога нагоняла сонливость, единственным средством против которой были воспоминания. – Ты не понимаешь, мы должны ехать туда. От этого зависит все: наши жизни, жизнь нашего сына. Там люди, которые знают, что делают. Они – семья, – умоляла Мишон. Она всегда была сильной, не позволяла эмоциям взять верх, но сейчас не могла сдержаться. Навалившееся из ниоткуда знание о том, что их ждет, нежелание любимого человека прислушаться к ней даже сейчас, когда все становилось более чем очевидным, давили, заставляя в отчаянии молить о понимании. Женщина знала, что будет лучше для сына и любимого человека, и готова была сию минуту отправиться в путь, чтобы оказаться там, где есть шанс на спасение. Но вот Майк не хотел слушать. Он боялся уезжать от города слишком далеко, все еще надеясь на помощь военных и государства. Мишон знала, что никакой помощи уже не будет и пыталась донести это до мужчины, но тщетно. Еще некоторое время назад, поняв, что все происходит наяву, она пыталась морально подготовиться к происходящему. Осторожно говорила с Майком, надеясь на его понимание, когда придет время. Однако она ошиблась. Когда пришло время, любимый человек не захотел слушать о дальней поездке, в которой могло произойти все, что угодно. Мишон с трудом уговорила его выехать из города. И то согласился он только тогда, когда понял, что в городе с каждым днем становится все опаснее. Оказаться среди последних бегущих в самый разгар истерии было не самым лучшим происшествием, но так уж вышло. Женщина не могла бросить любимого человека, и тем, более, подвергнуть опасности сына, хотя никак не могла отделаться от мысли, что за нее это сделал отец мальчика, своим упрямством и нежеланием принимать действительность. Мишон понимала, что Майк тоже печется об их безопасности, только по-своему, но не могла не злиться на него за то, что им приходилось туго в дороге потому, что отъезд оттягивался до последнего. – Чья семья, Мишон? Мы – твоя семья! Я и Андре. Я о вас позабочусь. Мы друг о друге позаботимся, – проговорил Майк, попытавшись обнять спутницу. Женщина передернула плечами, сбрасывая руку партнера. Она была на взводе. Остановка была вынужденной. Пришлось притормозить прямо посреди дороги, когда стало ясно, что мирно разговор, начатый за несколько минут до этого, не кончится. Чтобы не разбудить заснувшего Андре, его родители решили поговорить снаружи. Нахождение за пределами безопасной машины заставляло Мишон нервничать еще сильнее. Она то и дело оглядывалась по сторонам, уже привычно выискивая угрозу. Запаса пищи оставалось на пару дней. Бензина всего одна неполная канистра и то, благодаря осмотрительности самой Мишонн. Друг Майка, сидевший на заднем сидении машины, выглядел растерянным и, вероятно, так себя и чувствовал. Единственное, чем он помогал – забота о маленьком Андре. Хотя за одно это женщина была ему безмерно благодарна, ведь взявшись присматривать за мальчиком, молодой человек дал его родителям возможность позаботиться обо всех сразу. – Я ведь тебе уже говорила. Это… все это. Оно все повторяется. Почему ты не можешь поверить, что я знаю безопасное место? Место, где есть люди, вместе с которыми мы сможем выжить и спасти сына? – спросила Мишон, в очередной раз попытавшись уговорить спутника поехать по маршруту, который планировала с самого начала. – Милая. Это был всего лишь сон. Даже если события из него каким-то образом повторяются, те люди… тех людей ты не знаешь. Ты думаешь, что знаешь, но они чужие. Может они вовсе не такие, как ты представляешь? Неужели ты готова доверить свою жизнь и жизнь нашего сына чужим людям? Ты же сама говорила, что и во сне недолго с ними была? Как можно за короткое время узнать людей? – Майк всеми силами пытался отговорить любимую от поездки, приводя мыслимые и немыслимые аргументы, то ухватываясь за нереальность событий сна, то за сами его события. Он боялся ехать в неизвестность и слепо доверять тем, о ком почти ничего не знал. Мишон вздохнула. Мужчина был непоследователен и нелогичен в своих высказываниях. И это все больше нервировало ее. – Майк, ты же видишь, что происходит? Сейчас такое время, что никому нельзя верить и в то же время, невозможно прожить в одиночку. Я предлагаю самый разумный вариант: добраться до относительно безопасного места, где живут люди, которым я доверяю. Да, на основании своего сна и переписки в социальной сети. Это странно, глупо и наивно. Но по-другому не выйдет. Сейчас сложно. Дальше будет еще сложнее. Наступит момент, когда разграбленные супермаркеты будут пусты и… – сказала Мишон, смутно припоминая, что этот разговор уже не раз случался между ними за последние несколько дней. Разве что слова и выражения менялись от случая к случаю. Женщина не представляла, как убедить упрямого мужчину, но не оставляла попыток. – Погоди! Не гони так! Правительство этого не допустит. Они уладят ситуацию, – перебил ее собеседник. – Очнись, Майк! Нет никакого правительства. Они или сбежали в какое-нибудь укрытие или так же, разлагающиеся и рычащие бродят вокруг Белого Дома в поисках живых. Некому улаживать ситуацию. Поверь мне, наконец. Ты мог думать, что я спятила, когда говорила тебе о том, что начинается. Ты мог решить, что я преувеличиваю, когда я уговорила тебя бросить дом и уехать из города. Ты мог не верить, когда мы пробирались сквозь поток таких же, надеющихся, заполонивших автостраду. Но сейчас, оглянись: за последние несколько часов мы не встретили ни одного человека! Зато видели не меньше трех дюжин ходячих. И это только те, кто бродит вдоль дорог. Они пока еще не собираются вместе. Их еще можно объехать. Избежать встречи. Скоро и это станет проблемой. Майк, скоро они станут покидать опустевшие города и сбиваться в стада! Они заполонят собой дороги и шоссе. Проехать, тем более в одиночку, будет все сложнее. Военные нам уже не помогут. Ни сейчас, ни потом. Мы сами по себе! Пойми ты это, наконец, и помоги мне защитить нас всех! – в отчаянии вскрикнула женщина. – Но туда ехать не один день, через пустынную местность. А если что-то случится с машиной в дороге, что мы будем делать? Населенных пунктов на шоссе мало, – уже спокойнее спросил Майк. Он задумался над тем, что говорила женщина. С момента начала всего этого ужаса, она еще ни разу не ошибалась и сейчас, когда заговорила о новой опасности, заставила партнера взвесить все «за» и «против», которые пока были для него примерно равны. Однако перспектива быть остановленными, а еще хуже, окруженными ходячими, слишком ярко представленная после слов Мишон, отнюдь не добавляла оптимизма. – Возьмем по дороге еще машину, для подстраховки. У нас трое взрослых людей. С двумя машинами справимся. Сольем бензин с брошенных авто, наберем еды в ближайшем городке и выедем, – оживившись, заговорила Мишон, которой показалось, что Майк готов был пойти на уступки. Упускать такой момент было нельзя: – пробок уже нет. Главное не выезжать на самые оживленные трассы, чтобы не напороться на застрявшие, брошенные авто. Поедем по небольшим дорогам и доберемся быстро. – Ты уверена? – вздохнул Майк, подумав. Ругаться ему порядком надоело. Тем более сейчас, когда разумнее было тратить силы на выживание, а не на споры. – Уверена, – твердо заявила женщина. – Тогда поехали, ¬– обреченно выдохнул мужчина. В конце концов, именно Мишон позаботилась о том, чтобы им в первое время не пришлось ни в чем нуждаться. Именно она в большей степени защищала всю их маленькую группку от ходячих и всячески оберегала свою семью. Майк не видел больше смысла спорить. Если Мишон говорила, что в одиночку не выжить, значит нужно действительно добраться до той мифической группы выживших, кем бы они ни были. – Судя по карте, скоро должен быть съезд в небольшой городок. Можно заехать, посмотреть, что там и как. Надо бы в супермаркет наведаться, – быстро заговорила женщина, раскладывая на капоте карту, которую уже успела выудить из машины. Прилив сил пришел с осознанием того, что теперь у них есть цель, и они не просто ездят от одного городка к другому, раскурочивая магазинчики и надеясь на нереальную помощь. – Так и сделаем. Заодно присмотрим еще машину в нормальном состоянии, – согласно кивнув, проговорил Майк, смирившийся с неизбежной необходимостью колесить по пустынным дорогам «охраняемым» восставшими мертвецами в поисках мифической безопасности. Мишон выровняла руль и продолжила движение, мельком, скорее по привычке, оставшейся с тех пор, как приходилось ездить на заполненной машинами автостраде, взглянув в боковое зеркало. Оставшееся позади не производило никакого впечатления. Женщина успела насмотреться на ходячих и в своем сне, и после, уже наяву. – Сколько еще мы будем ждать? Две ночи разве недостаточно, чтобы перевести дух? – спросила Мишон. Очередной разговор с Майком грозил перерасти в новую ссору, с которыми, женщина думала, было покончено, когда они решили двигаться по предложенному ею маршруту. – Дорогая, ну куда мы поедем? Ты говорила, что нужны еще люди, чтобы выжить. Мы нашли группу. Тут есть защищенный лагерь, люди, которые готовы бороться ради выживания. Они производят хорошее впечатление. И, родная, мы не знаем, что происходит с той, другой группой, к которой ты хочешь ехать. Может они так и не собрались вместе. А может уже разбежались? Если группа такая большая, как ты говоришь, разве не должно быть у них проблем с едой, лекарствами? В такое время слишком большую группу собирать тоже не разумно, – не уступал мужчина. Он действительно верил, что поступает правильно. После того, как им пришлось несколько раз свернуть с намеченного курса, чтобы объехать забитые брошенными автомобилями трассы, каждый раз меняя направление и невольно отдаляясь от пункта назначения, Майк окончательно убедился в своей правоте. Пробиваться к неизвестной группе, которую его спутница упорно звала «семьей» сейчас было неразумно. Лагерь, к которому они временно примкнули, чтобы передохнуть в пути, казался вполне надежным. По крайней мере он был отгорожен выставленными по периметру грузовиками и фургонами. Здесь назначались часовые из числа примкнувших к группе и проверенных людей. Они обеспечивали безопасность и днем, и ночью. Сам лагерь находился на достаточном отдалении от города, чтобы не опасаться массового и внезапного нашествия ходячих, но при том не в глухой местности, что позволяло в случае необходимости наведываться в ближайшие населенные пункты за продуктами, водой и другими припасами. В лесу, оставшемся в нескольких милях к югу, протекал ручей, о котором рассказал один из старожилов лагеря. В крайнем случае, водой они, благодаря этому будут обеспечены даже если в ближайших городках разграбят все супермаркеты. В лесу наверняка водилась какая-нибудь живность. Когда совсем туго станет, придется освоить охотничье ремесло. Но и это неплохо. Майку казалось, что этого вполне достаточно. Опять же, численность группы была достаточной для защиты лагеря и поисков припасов, но недостаточно большой для того, чтобы драться за скудные ресурсы. И это лучший вариант, чем ехать в неизвестность с маленьким ребенком на руках. – Тут безопасно до поры до времени. Этот лагерь. Эти люди. Они не понимают, что их ждет. И ты не понимаешь. Нам нужно ехать. Нас там ждут друзья, – устало проговорила Мишон. – Родная, мы слишком вымотались пока добрались сюда. В дороге очень опасно. Ты же помнишь, сколько раз мы чуть не подверглись нападению ходячих? И это только треть пути. Больше половины впереди. Особенно теперь, когда приходится ехать почти по дуге. Ты не позволила нам остановиться в том первом лагере, и мы не стали спорить. А ведь у них даже было что-то вроде укрепления и достаточно оружия, чтобы отражать атаки, – не уступал мужчина. – Майк, мы не будем ждать, когда станет поздно. Мы едем в безопасное место, где сможем позаботиться о сыне. Я не хочу ссориться, особенно сейчас, но, если ты будешь продолжать стоять на своем, мирно мы не решим этот вопрос, – ответила Мишон, проигнорировав слова собеседника о первом лагере, в котором она действительно не захотела задержаться даже на пару часов из-за того, что видела в своем сне. Именно в том лагере они были, когда произошло непоправимое. По этой причине женщина и не согласилась примкнуть к первой группе, встреченной на пути. Она узнала тех людей. Знала, что это именно тот лагерь, в котором ей довелось потерять самое ценное, то, что пыталась сейчас сберечь. Она знала, что те люди обречены. Так же, она знала, что не может их спасти. Никто теперь не может спасти всех. Нужно в первую очередь думать о своих близких. – Давай хотя бы не торопиться? – вздохнув, попросил мужчина. Он до последнего надеялся, что удастся убедить любимую женщину остаться в безопасном, как ему казалось, лагере, но сейчас понимал, что терпению Мишон пришел конец. Слишком хорошо зная женщину, Майк знал, что она настроена серьезно. – Завтра планируется вылазка в город. Давай после нее поедем. Как раз и запасы пополним, – предложил он, втайне надеясь позже снова обговорить этот вопрос. Мишон колебалась. С одной стороны, понимала, что ехать нужно немедленно, но без припасов, которые закончились за время их вынужденного пребывания в лагере, в дорогу отправляться было, по меньшей мере, неразумно. – Хорошо. Завтра я отправлюсь с группой на вылазку, а ты будешь с Андре. После того, как я вернусь, мы сразу двинемся в путь, – заявила женщина, скрестив на груди руки. – Может, лучше я поеду с добровольцами? – предложил Майк, не особенно надеясь на положительный ответ. Несмотря на то, что он был крепким мужчиной и мог дать отпор любому живому, с ходячими лучше справлялись Мишон и ее катана. – Нет. Кто-то надежный должен остаться рядом с сыном. Я не могу доверить его чужим людям. А с ходячими проще управляться на расстоянии вытянутой катаны, – усмехнувшись, ответила она. – Мишон, я люблю тебя, – проговорил мужчина. Он подошел вплотную к собеседнице и, с удовольствием принимая в свои объятия немного успокоившуюся любимую, с облегчением выдохнул. – И я тебя. Тебя и сына. Вы – самое дорогое, что есть в моей жизни. Если сейчас снова что-то пойдет не так, я этого не выдержу, – прошептала женщина, уткнувшись в грудь Майка. – Все будет хорошо. Что бы там ни снилось тебе, сейчас мы вместе. Так будет и дальше, – ответил мужчина. Майк отстранился от Мишонн, заглядывая ей в лицо. Он улыбнулся и поцеловал любимую, чувствуя, как ее руки крепко вцепляются в его плечи. Она словно боялась отпустить его, боялась того, что может произойти если они вдруг окажутся порознь. Бутылка воды и шоколадный батончик на пассажирском сидении скатились к спинке, оказавшись прижатыми к ручке верной катаны, расположенной в зоне наибольшей доступности. Последние лучи заходящего солнца освещали лицо Мишонн мягким оранжевым светом. Светило медленно скатывалось за горизонт, окрашивая плывущие по небу облака в причудливую смесь розового, персикового и фиолетового. В любой другой момент женщина бы непременно полюбовалась на красоту природы, но не сейчас. Сейчас стоило лишь перевести взгляд чуть ниже, чтобы наткнуться на очередного ходячего, а то и целую группу, рыщущую вдоль дороги в поисках живой плоти, или поедающую несчастного, угодившего в жуткие, разлагающиеся пасти монстров. – Будьте осторожны. Никуда не уходите. И не спускай глаз с Андре, – напутствовала Мишон, прилаживая катану за спину. – Все будет хорошо, дорогая. Мы будем осторожны, – пообещал Майк, поцеловав любимую. – Иди ко мне, сынок, – проворковала Мишон, подхватив на руки стоящего рядом с отцом малыша. Она поцеловала нахмурившегося мальчика в худощавые скулы, коснулась своим носом маленького детского носика и улыбнулась. Уезжать, оставляя семью, хоть и на время, не хотелось, но нужно было вносить свою лепту в общину, пусть пока временную. К тому же, в дорогу стоило собрать какой-нибудь еды. – Не уходи, – попросил Андре, осторожно поглаживая пальчиками рукоятку торчащей за плечом матери катаны. – Я скоро, маленький мой. Скоро. И как только я вернусь, мы с снова отправимся в путешествие, в одно замечательное место. А еще, я постараюсь добыть для тебя что-нибудь вкусненькое. Идет? – проговорила мать, обнимая сына. – Да. Только быстрее приходи, – проговорил ребенок. – Обещаю, – шепнула женщина, коснувшись губами виска сына. Она передала мальчика отцу, поправила рюкзак, висящий на плече и пошла к машине, в которой уже сидели двое добровольцев: Гейл и Дуэйн. Остановившись, Мишон обернулась и послала воздушный поцелуй своим любимым мальчикам, улыбаясь в ответ на их улыбки. Она села в машину и постаралась сосредоточиться на предстоящей вылазке, старательно отгоняя от себя нехорошее предчувствие. Тревога не покидала Мишон с самого утра. Она переговорила со всеми дежурными, сама поднималась на пост, коим служила крыша наиболее высокого фургона, чтобы оценить обстановку. Вокруг было тихо. На удивление, не было даже ходячих-одиночек, не говоря о группах. Хотя на некотором расстоянии от стоянки начинался лес, который и заставлял волноваться, до лагеря от него было далеко. Даже если опасность покажется с той стороны, у постовых будет возможность предпринять необходимые шаги. Дежурившие внушали доверие с первого взгляда, не разочаровав за те пару дней, что Мишон довелось с ними пообщаться. И все же, женщине было боязно оставлять Майка и Андре одних. Она попыталась убедить себя в том, что причина ее тревоги – плохие воспоминания, которые ни на минуту не покидали женщину с момента пробуждения после ужасного сна. Мишон глубоко вздохнула, умоляя себя успокоиться и думать только о том, что после этой вылазки направится с семьей туда, где будет намного безопаснее. Машина слегка подпрыгнула, когда колесо наехало на небольшой камень, и ручка катаны скатилась ниже. Мишонн бросила на оружие мимолетный взгляд, отстраненно подумав, что стоит найти что-то вроде ножа, на случай, если придется отбиваться от ходячих прямо из окна машины, или же, не удастся по каким-то еще причинам замахнуться длинной катаной. Возвращалась из вылазки женщина в приподнятом настроении, радуясь тому, что удалось запастись достаточным количеством продуктов в дорогу. Кроме того, удалось добыть еще и канистру бензина, которую собратья по группе великодушно уступили спутнице, зная, что ее семья собирается в дальний путь. Мишон даже удалось выполнить обещание, данное Андре. В небольшом провинциальном магазинчике оказалась нетронутой целая полка со сладостями, так что рюкзак был от души набит шоколадными батончиками. Заботливая мать даже прихватила пару прозрачных пластиковых машинок без колес, заполненных разноцветными карамельками, какие покупала сыну раньше. Машина свернула на очередном повороте и, обогнув островок леса, проехала довольно большое расстояние по открытой местности, прежде чем Гейл, сидевший за рулем, внезапно притормозил. – Черт! – воскликнул он, хватаясь за руль. – Что случилось? – встрепенулась Мишон, вынырнув из собственных мыслей. Она наклонилась вперед, устремляя взгляд вперед, сквозь лобовое стекло. – Лагерь… – проговорил Дуэйн, указывая в сторону их, теперь уже бывшей, стоянки. – Андре, – прошептала женщина, увидев то, что заставило ее спутников остановиться. На лагерь напали ходячие. То, чего Мишон так боялась, случилось, несмотря на все, что она пыталась сделать, чтобы предотвратить этот ужас. – Как же так? – проговорила она, прокручивая в голове события сна, в котором трагедия случилась намного позже, хоть и при сходных обстоятельствах. – Нужно уезжать, пока они нас не заметили, – предложил кто-то из сидевших в авто парней. Водитель завел мотор, гул которого словно привел оцепеневшую женщину в себя. – Нет. Стойте. Я не могу уехать! – крикнула она, встрепенувшись. – Там никого не осталось. Я понимаю, там была твоя семья, тебе тяжело, но уже ничего не сделаешь, – проговорил Гейл. – Я должна туда пойти, – твердо заявила Мишон, чувствуя, как к горлу подступает ком. Снова. Снова она не смогла ничего сделать. – Не надо тебе этого видеть, – поддержал товарища пассажир. – Нет. Вы… Вам не надо ехать. Просто подождите, я выйду, – попросила Мишон дрожащим голосом, до конца не представляя, что увидит, когда войдет в лагерь. – Хорошо. Но мы не будем ждать, – предупредил Дуэйн. Ему было проще. Он был одиночкой, как и Гейл. В лагере их никто не ждал. – Мы уедем. Возьми все, что тебе нужно. А если захочешь присоединиться, мы до утра будем на развилке, которую проехали пол часа назад, – ответил водитель, взглянув на собеседницу в зеркало заднего вида. Мужчина нахмурился, видя, как буквально за секунды изменилась Мишон. Ее мир рухнул. Он слабо понимал, какие чувства она испытывает, потому что ему не довелось испытать такой боли, но лицо спутницы, из последних сил сдерживающей эмоции говорило само за себя. – Не ждите. Ни здесь, ни там. Я не приду, – ответила она, непослушными пальцами перехватывая поудобнее рукоятку катаны. Женщина вышла из машины, взяв только рюкзак, который тут же закинула за плечи, и катану, рукоятка которой так удобно лежала в руке, что Мишон о ней, кажется и не вспомнила, сжимая холодный металл лишь по привычке. Убитая горем мать стояла и смотрела в сторону места, которое еще полдня назад было пристанищем многих людей, и не могла поверить, что все это повторяется. Машина с бывшими соратниками отъехала, а Мишон, чувствуя, как по щекам катятся горячие слезы, на едва гнущихся ногах пошла вперед, туда, где теперь хозяйничали ходячие. Краем сознания женщина отметила, что люди пытались бороться. Они хотели спастись. Кто-то даже успел завести машину, но не отъехал далеко от лагеря, попав в аварию. Нелепо. Укрыться в относительно безопасной машине от ходячей смерти и погибнуть от банальной аварии. Чем ближе Мишон подходила к лагерю, тем сильнее сжималось сердце в тоске и тем больнее становилось. В бессильной злобе она замахнулась и одним ударом катаны умертвила заметившего ее ходячего. Женщина не обратила внимания, был ли это кто-то из лагеря или же из тех, которые напали на стоянку. Единственное, что она точно знала: это был не Майк. Мишон шла, все ускоряя темп, уже не сдерживая слез. Около автобуса, служившего частью ограды, группа из трех ходячих терзали труп Хэнка, одного из постовых. Перед глазами пронеслась сцена, когда ранним утром парень, довольно улыбаясь просил добровольцев привезти ему лимонных леденцов и убеждал волнующуюся мать в том, что с ее маленьким Андре, все будет хорошо. Женщина замахнулась и убила одного ходячего, невольно привлекая внимание двоих других. С ними проблем тоже не возникло. Мишон еще не приходилось сталкиваться с таким большим количеством ходячих, не считая воспоминаний из сна, и разумнее было бы не рваться в атаку, но ярость, застилавшая все разумные мысли, гнала ее вперед, заставляя выплескивать всю боль, которую просто физически не могло стерпеть любящее сердце. К счастью, прекрасное владение катаной давало преимущество, и вскоре женщина добралась до центра лагеря, где бродили, натыкаясь на машины и разбросанные в спешке вещи, те, кто еще утром надеялся и ждал помощи. Она замахнулась, ударяя очередного бывшего соратника и замерла, увидев того, кого боялась встретить больше всех, и в то же время, за кем неосознанно шла сюда. На нее надвигался Майк. Точнее тот, кто был Майком еще сегодня утром. Морщинистая серая кожа местами отслаивалась от ран, нанесенных другими ходячими еще при его жизни. Обрывки лохмотьев, которые когда-то звались одеждой, плохо прикрывали обнаженные кости, торчавшие из глубоких ран, уже не сочившихся кровью. Оскалив окровавленные зубы, ходячий Майк тянул к Мишон худые жилистые руки. Он шел на шагнувшую назад женщину с одной лишь целью, а она не находила в себе силы, чтобы поднять вмиг отяжелевшую катану и сделать то, что следует. Слезы текли по пыльному лицу, и женщина стояла, наблюдая за надвигающимся Майком будто сквозь пелену реальности и времени. Впервые за все время, прошедшее и во сне и наяву, она не хотела ничего. Совсем. Ни жить, ни бороться. Ничто теперь не могло заставить ее куда-то двигаться. Пусть даже к пресловутой семье, которой незнакомые люди еще должны были стать. Свою-то семью, Мишон снова не сберегла. Ходячий коснулся плеча Мишонн костлявой рукой. Она оттолкнула его скорее по привычке, повинуясь глубоко засевшему в мозгу алгоритму: защищайся или умрешь. Да, так и есть. Но сейчас Мишон не была уверена, что не хочет для себя такого исхода. Слишком больно было все переживать снова. И все же, какая-то часть сознания сопротивлялась. Женщина боролась сама с собой, продолжая отходить в сторону, не думая о том, что в любой момент ее может атаковать другой ходячий, который, наконец, высвободится из лабиринта автомобилей, в беспорядке стоявших на территории бывшего лагеря. Сейчас главной ее целью и опасностью был ходячий Майк. Она отходила все дальше и дальше, со слезами отталкивая приближающегося монстра, пока не уперлась спиной в оказавшийся позади автомобиль. «Пусть все закончится» – подумала Мишон, прикрывая глаза. Рычание Майка вмиг оттеснилось в дальний угол сознания, когда прямо за спиной кто-то затарабанил изнутри в стекло машины. Женщина инстинктивно отскочила в сторону и занесла катану для удара, когда ее взгляд наткнулся на перепуганные детские глаза, смотрящие сквозь толстое автомобильное стекло. Реакция произошла где-то на уровне подкорки. Еще не осознав почему, Мишон поняла, что хочет жить. Что единственное, что держит ее в этом мире – детские глаза за стеклом, и ради их обладателя она может все преодолеть. Лезвие катаны опустилось на голову того, кто был Майком, останавливая его теперь уже навсегда. Ходячие уже стягивались на шум со всех сторон лагеря. Женщина ухватилась за ручку автомобильной двери и, отпихнув рухнувшее к ее ногам тело Майка в сторону, дернула ее на себя, открывая. Не теряя ни секунды, она втиснулась в машину, тут же прижимая к груди плачущего сына, и закрыла за собой дверь. Малыш лепетал на ломанном детском языке что-то о том, что папа велел сидеть здесь и молчать, рассказывал, как ему было страшно и одиноко, а Мишон просто не могла поверить своему счастью. Она плакала и обнимала сына грязными от пыли и крови руками, целовала его везде, куда приходилось, пока малыш вертелся у нее на руках, выспрашивая, когда придет папа. К счастью, мальчик был слишком мал, чтобы узнать в чудовище, напавшем на мать, своего отца. И Мишон надеялась, что достаточно мал и для того, чтобы забыть ужасную сцену, которую ему довелось увидеть, хотя, именно такое будущее и будет окружать ее сына теперь, когда миром правят ходячие. Несмотря на все, что еще только предстояло, сейчас, сидя в окруженной ходячими машине с сыном на руках, женщина была счастлива. Все окна были закрыты, а Мишон выбилась из сил, чтобы отразить новую атаку. После того, как ярость сменилась облегчением от того, что сын жив, могло показаться, что она растеряла весь свой пыл, спрятавшись от опасности за надежными стеклами автомобиля. На самом деле, все было иначе. Именно сейчас появились силы бороться и идти вперед. Но и именно сейчас она понимала, что должна быть как никогда осторожна, ведь теперь у нее есть смысл жизни. Есть жизнь, которую нужно во что бы то ни стало, сберечь. Решение переждать какое-то время показалось самым разумным, и Мишон покрепче обняла сына, устраиваясь вместе с ним на ночлег, успокаивая его и утешая. Мишон почувствовала, как по щекам текут слезы, и быстро стерла их тыльной стороной ладони. Не время было сейчас предаваться слабости. Солнце почти зашло и, наверное, стоило остановиться где-нибудь на ночлег, но женщина итак слишком долго была в дороге, вдали от семьи и безопасности, если хоть где-то было безопасно в мире, где царил хаос. Судя по карте, ехать оставалось немного и останавливаться она не видела смысла. Утро встретило двух выживших приветливыми лучами солнца, осветившими лица спящих на заднем сидении машины. Стараясь не потревожить сон Андре, Мишонн осторожно выглянула в окно и с огромным облегчением отметила, что около машины не осталось ни одного ходячего. Они по-прежнему бродили неподалеку, но к самой машине, вероятно, потеряли интерес. – Мам? – позвал проснувшийся Андре. – Доброе утро, сынок, – проворковала женщина, целуя сонного ребенка в теплый висок. Она решила не откладывать момент, когда они выберутся из машины. Никто не знает, когда ходячие подойдут ближе. – Маленький, я выйду сейчас наружу, чтобы выгнать монстров, а ты будешь меня тихо ждать, хорошо? – Нет, мама, не уходи, – запаниковал малыш, вцепившись маленькими ручками в жилетку матери. Он был напуган после вчерашнего и предсказуемо не хотел снова остаться один. – Не бойся. Я быстро. А потом буду с тобой, договорились? – попыталась уговорить сына Мишон. – Я боюсь, – захныкал малыш, прижимаясь к матери. – Не надо. Я вернусь. Я же обещала, что вернусь и вернулась. Сейчас будет также. Только еще быстрее. Давай, пока монстры нас не видят. Нам правда нужно выбираться отсюда, маленький мой, – уговаривала мать, пытаясь мягко отцепить от себя сына. – Хорошо, – нехотя ответил мальчик через некоторое время, со слезами на глазах глядя на маму. – Вот умничка. Я скоро, – проговорила она и, оставив сына, быстро вышла из машины, на ходу подхватывая с земли верную катану. Последний поворот Мишон чуть не проехала, погрузившись в воспоминания, и только поравнявшись с перекрестком, на котором, чуть в стороне от дороги стояла красноречивая табличка без каких-либо указателей, но с именем Хершела и Мэгги, которая была ничем для непосвященных, но самой важно отметкой для семьи, поняла, что ближе к цели, чем могла себе представить. Выкопать могилу для Майка в одиночку было сложно, но еще сложнее объяснить сыну, что папа больше не с ними. Мишон не знала, как так вышло, что большая группа ходячих подошла к лагерю незаметно. Спросить было уже не у кого. Приходилось лишь смириться со свершившимся фактом и поблагодарить Всевышнего за спасение жизни Андре. Укладывая на свеженасыпанный холмик небольшой букетик полевых цветов одной рукой и держа сына второй, женщина то и дело оглядывалась, опасаясь пропустить опасность, которой, к счастью, не было. Все то время, пока Мишон копала найденной в лагере лопатой достаточной глубины могилу, Андре сидел в запертой машине и смотрел на мать через стекло. Мать понимала, как страшно и одиноко было сыну. В детских глазах так четко читалось желание оказаться рядом с единственным родным человеком, и она хотела бы как можно скорее уехать из этого страшного места вместе с сыном, но не могла оставить Майка вот так просто. Закончив с могилой и забросив в машину все, что удалось собрать из оставшихся припасов, Мишон слила остатки бензина со всех автомобилей в пустые канистры и заполнила бак своего авто. Она разложила карту на приборной панели, мысленно отмечая маршрут до цели и, устроив сына поудобнее на заднем сидении, села за руль. За спиной раздалось сонное пыхтение, хорошо различимое в тишине машины, и Мишон улыбнулась, взглянув в зеркало заднего вида. Закопавшись в ворох одежды, собранной на месте бывшей стоянки, маленький Андре сладко посапывал, причмокивая во сне пухлыми губками. Что еще нужно для счастья в этом безумном мире? Разве что надежные друзья, семья, которая всегда поддержит и поможет.