Пробуждение

Поморщившись от отвратительного запаха перегара, окутывающего стойким облаком, Кэрол, еще не до конца проснувшись и не открывая глаз, прислушалась к окружающим ее звукам. За окном слишком уж часто ездили машины, шуршали шины об асфальт. Вдалеке раздался пронзительный гудок клаксона. Где-то, вероятно, в соседнем квартале, едва различимо завыла сирена неотложки, спешащей на экстренный вызов. Сквозь незакрытое окно доносился веселый щебет птиц и заливистый лай соседской собаки, а прямо под боком похрапывал Эд. Женщина подскочила в кровати и удивленно распахнув глаза, смотрела на лежащего ничком мужа. Она судорожно сглотнула, пытаясь осознать, что происходит. Когда она засыпала в прошлый раз, помнится рядом никого не было. Да никого и не должно было быть, ведь вся ее семья на тот момент осталась в тюрьме, а сама она оказалась вроде как изгнанной. Как же так? Самый обычный кошмар? Пелетье дернулась от поразившей ее догадки. София! Кэрол, совершенно не заботясь о том, что может потревожить спящего мужа, вскочила с кровати и бросилась в детскую. Та же самая, немного обшарпанная дверь с едва держащейся на месте наполовину обшарпавшейся медной ручкой. Женщина остановилась, глубоко вдохнула и дернула ручку на себя. София сладко спала в своей кровати, прижав к груди любимую тряпичную куклу. Кэрол выдохнула. Сон. Это был всего лишь сон. Ее девочка жива. Женщина не смогла сдержаться и, даже не подумав, что может разбудить, а то и напугать дочь, бросилась к кровати, на которой уже заворочалась, просыпаясь ее малышка. Она схватила еще сонную девочку, стала обнимать и целовать ее. – Что-то случилось, мам? – испуганно спросила София, почти мгновенно проснувшись. Она привыкла, что мать часто приходила в ее комнату после того, как уснет разбуянившийся отец, тихонько обнимала и изредка всхлипывала, уткнувшись носом в мягкие волосы девочки. Но сегодня мама обнимала ее иначе. Кэрол была взволнована, напугана и как-то непривычно резка даже в проявлении нежности. Девочку это напугало. – Ничего, – прошептала старшая Пелетье, обнимая свое дитя. Слушая учащенный от внезапного пробуждения стук сердца малышки, она почувствовала свою вину за то, что испугала ребенка. – Прости, что напугала тебя, дорогая. Я просто очень по тебе соскучилась, – прошептала женщина, осыпая дочь быстрыми отрывистыми поцелуями. Кэрол все еще не могла поверить, в то, что все происходит на самом деле, что ее дочь жива и здорова. Она испытывала невероятное облегчение и вместе с тем, странную, иррациональную тоску. События сна, как это часто бывает после особенно реалистичных кошмаров, еще крутились где-то между сознанием и подсознанием, не позволяя полностью отделить реальность от ночной игры мозга. То, что женщина пережила, пусть и во сне, что ни говори, оставило свой отпечаток. Пусть и не наяву, но у Пелетье там была семья, которая вроде бы уважала и ценила ее, были люди, которые любили ее и которых любила она. Вот только там не было ее сокровища, частички ее самой, ее ненаглядной Софии. И сейчас Кэрол не уставала благодарить Бога за то, что тот мир был всего лишь сном. Самым страшным, тревожным и самым лучшим сном за всю ее жизнь. Сном позволившим многое понять, узнать, что такое свобода, испытать радость настоящей дружбы и, быть может не только дружбы. Пелетье была уверена, что ничего подобного в реальном мире ей бы испытать не довелось и не доведется. София глубоко вздохнула, обнимая мать в ответ. Она немного успокоилась, ощущая материнскую ласку, и кажется уже и забыла о внезапном пробуждении. Девочка любила мать, а вот отца только боялась. Она страшилась признаться даже Кэрол в том, что не испытывает к отцу таких же теплых чувств, как к ней, хотя и знала, что может доверить самому родному человеку любые тайны. Вот и сейчас, слыша глухие всхлипывания матери, девочка подумала, что это опять из-за отца. Она нахмурилась, подумав о том, что такого опять сделал Эд, что мама так расстроена. Как же она не любила такие моменты, боялась их, не могла ничего сделать и от этого еще больше боялась. Подрастая, она все чаще думала о том, как было бы хорошо, если бы ее отцом был не Эд, а кто-то другой, такой как папа ее одноклассницы Рикки, который каждый день забирал свою дочь из школы, играл с ней, покупал мороженое и возил их с семьей купаться на озеро в горах. Иногда она даже думала, что лучше бы у нее вообще была только мама, как у Томи, их соседа по улице. Отца мальчик видел в последний раз года три назад, когда тот уехал, пообещав вернуться. Мужчина так и не вернулся, мальчик немного поскучал, а потом и свыкся с тем, что отца если и увидит, то не скоро. Тем более, что его мать делала для сына все. Кэрол тоже из кожи вон лезла, чтобы лишний раз порадовать дочь, но делать это приходилось втайне от Эда. Иначе ей крепко доставалось за «ненужные» растраты, когда деньги уходили не на пиво мужу, а, например, на новый красивый пенал дочери в школу, или на симпатичное платьице, глядя на которое София представляла себя, как минимум, принцессой. Все это были лишь мысли. На деле же, они жили так как жили. И с каждым днем девочка все больше свыкалась с мыслью, что в их жизни ничего и никогда не изменится. Из спальни послышалось недовольное ворчание Эда, а Кэрол продолжала обнимать дочь, совершенно забыв, чем грозит промедление, когда мужу что-то нужно. – Какого черта вы тут развели? Принеси мне воды и обезболивающее. Бошка раскалывается, – прорычал мужчина, подойдя к детской. Он выглядел помятым. Отекшее со сна и похмелья лицо, растрепанные волосы, торчащие в разные стороны, взгляд, не сулящий ничего хорошего, руки, предупреждающе сжимающиеся в кулаки. Все это и было их реальностью. Не то, что Кэрол привиделось во сне. Здесь она снова была женой домашнего тирана, не способной защититься домохозяйкой. И здесь же она была любящей матерью, заботящейся о дочери. Матерью, которой так хотелось быть в той, ненастоящей жизни. Женщина подскочила, оставляя вздрогнувшую и зажавшуюся дочь позади и поспешила выйти, оттесняя мужа от детской и закрывая за собой дверь. – Прости. Я сейчас, – пробормотала Кэрол, избегая смотреть мужчине в глаза. Просто потому что так было проще исполнять приказы и повиноваться, ведь именно сейчас, впервые за все годы семейной жизни хотелось дать отпор. Губы Пелетье искривились в полной презрения гримасе. Женщина стиснула зубы, представив, что достаточно взять что-нибудь потяжелее и, глядя прямо в опостылевшее лицо мужа, шагнуть к нему. Наверняка, он будет ошеломлен такой смелостью. Вот только хватит ли сил? Физических и душевных? Даже если не брать в расчет, что в случае чего, ей придется отвечать за свои поступки перед законом. Там, во сне, она одним четким ударом пробивала черепа ходячих, ловко управлялась с оружием, убивая тех, кто мог навредить семье, и орудовала ножом не только на кухне. Но то был только сон. На деле же, она вовсе не была уверена, что сумела бы найти в себе смелость на такой отчаянный шаг. Торопливо набрав стакан воды, Кэрол вытащила из кухонного шкафа оставленное для таких случаев обезболивающее и, закинув почти пустой блистер на место, замерла. Этот момент показался настолько знакомым, что женщина в первый момент растерялась, но тут же подавила поднимающуюся в душе панику. Ей приходилось проделывать этот ритуал со стаканом и таблетками в лучшем случае, раза три за неделю. И так почти всю совместную жизнь с Эдом. Не удивительно, что все казалось до дикости знакомым. И сегодняшний сон тут совсем не при чем. Из спальни послышалось раздраженное ворчание, и Кэрол поспешила отдать мужу требуемое, только бы утихомирить его хоть на время.

***

Последние пару дней Пелетье не покидало ощущение, что все, что бы она ни делала, делает по второму кругу. Постепенно женщина стала понимать, что это вовсе не ощущение. Это было невероятно, но другого объяснения не было. События последних двух дней полностью совпадали с тем, что Кэрол пережила во сне. Боясь того, что это может означать, она отчаянно хотела найти доказательства того, что это всего лишь ее фантазии, и даже пыталась загадывать события наперед, надеясь, что они не совпадут. Однако каждый раз только убеждалась в том, что сон в точности предсказал все события наперед. Проводив Софию в школу, Кэрол поставила на плиту кастрюлю с водой и, припомнив, что во сне в этот день на их улице произошла самая настоящая трагедия, нервно повела плечами. Женщина посмотрела на часы. Точного времени она не помнила, но знала, что должна постучать перепуганная соседка и сообщить, что мужчина, живущий через дорогу от них, ночью покончил с собой. Вслед за ней придет полицейский и будет спрашивать, не видели ли чего соседи, а Эд, вернувшись от друзей в легком подпитии, нагрубит ему, за что получит предупреждение. Так было «там», во сне. Незадолго до того, как произошло страшное. Всего за пару недель до того, как началась новая жизнь, полностью подчиненная инстинкту самосохранения, существование, единственной целью которого стало спасение собственной жизни и жизней близких людей. И сейчас, прокручивая в голове все те события, что последовали за их отъездом из дома, Кэрол с ужасом понимала, что не знает, чего хочет больше: чтобы это было лишь совпадением, или чтобы каким-то образом оказалось правдой. Пелетье закинула в кастрюлю подготовленные овощи и вздрогнула, услышав стук в дверь. На негнущихся ногах она пошла открывать незваному гостю. За порогом оказалась Сьюзи. Соседка спешила сообщить о смерти мистера Мура, повесившегося минувшей ночью. Кэрол почувствовала, как земля уходит из-под ног. В глазах потемнело, и женщина успела ухватиться за дверной косяк, чтобы не потерять опору окончательно. Сьюзи еще что-то тарахтела о том, какая это ужасная трагедия и что теперь полиция станет частым гостем в ближайших домах, а Пелетье уже ничего не слышала. Она дождалась, когда назойливая сплетница уйдет искать другие свободные уши, закрыла дверь и прислонилась спиной к стене. По щекам текли слезы. Все было правдой. Вряд ли можно было найти более или менее нормальное объяснение происходящему, но сомнений не оставалось. Все, что происходило во сне, теперь случается наяву. Вот только почему никто, кроме самой Кэрол ничего не помнит? Хотя, какая разница. В голове тут же возник образ дочери. Во сне она умерла. Умерла, потому что ее мать не могла даже о себе позаботиться, не то что о дочери. Умерла, потому что не была готова к борьбе, выживанию в новом, жестоком мире. Потому что она, Кэрол, не сумела ее подготовить так, как тот же Рик подготовил своего сына. Обрывки «сна» и реальной жизни закружились в сумасшедшем вихре памяти, заставляя Пелетье вспомнить, как это, за секунды принимать решение, которое может определить всю дальнейшую судьбу. Женщина решительно сжала кулаки. На сей раз все будет иначе. Быть может, кто-то дает шанс все исправить? Кэрол не знала, кого стоит благодарить или же напротив винить за это: Всевышнего, провидение, судьбу. Да и не важно это было теперь. Сейчас, зная, что их ждет впереди, можно и нужно сделать все, чтобы София осталась в живых. Это было самым важным, целью, которую она поставила для себя. Хлопнула задняя дверь. В гостиной заработал телевизор, и Эд с грузным вздохом плюхнулся на диван. Кэрол поморщилась, с трудом скрывая отвращение. Сейчас, приняв на веру то, что события сна произойдут, женщина, старательно подавлявшая желание дать отпор мужу, не хотела даже делать вид, что повинуется ему. Вот только, если она хочет получить шанс на спасение Софии, придется потерпеть. Совсем немного. Всего лишь до начала «новой жизни». В том, что Эд в эту жизнь с ними не войдет, Кэрол была уверена. Она знала, что с ним ей никогда не защитить дочь. Он – балласт, который будет тянуть вниз. Она помнила, как он вел себя в то время, когда все остальные старались объединить силы, чтобы выжить. Кэрол это было не нужно. Женщина на удивление легко приняла решение. Она должна будет избавиться от его общества, остаться только с Софией и попытаться найти друзей. Тех, в ком она была уверена больше, чем в собственном муже. Как это сделать, она пока не знала, решив подумать позже.

***

Подготовиться втайне от Эда, который как назло, все больше времени проводил дома, было сложно. К счастью, делами жены мужчина не особенно интересовался, главное, чтобы дома сидела и есть готовила. Это было на руку Кэрол. Воспользовавшись небольшими сбережениями, которые удалось сделать за годы жизни с мужем, она стала понемногу покупать и прятать во всевозможные ниши в доме самое необходимое: лекарства, фонари и батарейки, несколько удобных ножей, которые планировалось использовать в качестве оружия. Воду Пелетье планировала набрать из домашнего фильтра, и даже готовила для этого канистры и бутылки, какие могла найти дома. Одежду она втайне от мужа сложила в большие сумки и задвинула подальше в шкаф. Благо, у него был свой комод с вещами и к ним с Софией он не лез. Кэрол даже забросила в сумку нитки, иголки и прочие приспособления для починки одежды. Она помнила, как быстро все приходит в негодность и, не имея возможности добыть что-то более полезное, брала из дома все, что может пригодиться. С едой было сложнее. Потратив свои небольшие сбережения на медикаменты и кое-какие важные мелочи, женщина обнаружила, что у нее нет денег даже на минимальное количество еды. К счастью, Эд хранил неплохой запас сухих пайков и консервов, которыми и планировала воспользоваться Пелетье. На первое время по ее подсчетам должно было хватить, а там и друзей найдет. Или хотя бы немного утихнет самый пик всеобщей истерии, и появится возможность добывать еду и прочие нужные вещи с меньшим риском вступить в драку с перепуганными людьми, ищущими спасения. Ходячих Кэрол боялась меньше, чем обезумевших от страха выживших. Хотя, это возможно потому что, события сна все еще воспринимались как что-то мало правдоподобное, несмотря на то, что верила в них Кэрол с каждым днем все больше. Пелетье с сожалением думала о том, что не имеет возможности заполучить хотя бы один пистолет. Было бы кстати, если не пострелять, то хотя бы вспомнить вес оружия, примериться к нему, чтобы не быть застигнутой врасплох. Тем более, попытавшись освежить свои «сонные» навыки самозащиты, женщина заметила, что вроде бы помнит, как и что надо делать, но вот тело после небольшой тренировки напомнило, что мышцы во сне, отнюдь, не тренируются. Другой больной темой была София. Кэрол отчаянно хотела защитить дочь и отчетливо понимала, что для этого нужно, чтобы девочка хотя бы не боялась каждого шороха. За две недели, конечно, из тихой домашней малышки сделать сильную воительницу было невозможно, но вот объяснить, что страх не самый лучший советник было просто необходимо. Как можно было и начать учить дочь защищаться. Женщина помнила, что уже учила детей обращаться с оружием и защищать себя. И некоторые из ее «учеников» были даже младше Софии. Однако сейчас дело обстояло иначе. Тогда любой ребенок, в возрасте, достаточном для осознания самого себя, знал, что за стенами относительно безопасного убежища бродят толпы уже-не-людей, которые представляют огромную опасность. Сейчас же, находясь в пока еще тихом и мирном городке, где нет ничего страшнее подвыпивших хулиганов и карманников с заточенной монеткой в кармане, объяснить ребенку для чего вдруг стало нужно учиться самообороне, было по меньшей мере, не просто. Женщина даже хотела отложить сложный разговор, но понимая, что чем дольше тянет, тем больше вероятность повторения прошлых ошибок, все же решилась. К счастью, как раз, когда решение было принято, Эд с утра заявил, что отправляется на рыбалку на все выходные. Кэрол, проводив дочь в школу, основательно подготовилась к ее возвращению.

***

Вернувшись из школы в предвкушении тихого вечера и таких же спокойных и радостных выходных в компании только матери, ведь отца не будет, как минимум два дня, София была немного разочарована, когда старшая Пелетье встретила ее с серьезным, озабоченным лицом. – Что-то случилось, мамочка? – спросила девочка, отставив рюкзак в сторону. Она быстро огляделась, ожидая увидеть в гостиной вернувшегося раньше времени отца или его вещи, но дома были лишь они с матерью. – Нам с тобой нужно поговорить, детка, – вздохнув, заговорила Кэрол. Она начала издалека, надеясь, что по ходу разговора найдет нужные слова, чтобы не испугать дочь еще больше. Женщина похлопала по дивану около себя, приглашая дочь сесть рядом. В какой-то момент старшая Пелетье подумала, что стоило бы сначала накормить девочку, но тут же вспомнила, что уже откладывала разговор, поддавшись уютному чувству домашнего комфорта, стоило лишь расслабиться и увлечься ужином и обсуждением школьных успехов дочери. – Да, мам, – ответила София. Девочка села немного на отдалении от матери для того, чтобы видеть ее лицо. – Дочка, то что я тебе скажу, может, покажется тебе странным и фантастическим, но ты должна мне поверить. Ты же мне веришь? – спросила Кэрол, глядя в глаза дочери. И куда делась та смелость, с которой она расправлялась с врагами и уничтожала все преграды, угрожавшие ее семье? Ах да, все это было лишь во сне. В невероятно реалистичном сне, события которого, повторяясь с поразительной точностью, заставляли верить в невозможное. Женщина с трудом подбирала слова и собиралась с духом, чтобы рассказать все как есть, без утайки. Лучше, чтобы дочь была готова ко всему. Зная своего ребенка, она была уверена, что София поверит матери, как бы бредово не звучали ее слова. По крайней мере, надеялась на это. Девочка кивнула, настороженно глядя на мать. – Дело в том, что мне недавно приснился сон, который начал сбываться, – начала Кэрол, заметив, как сразу подобралась девочка, приготовившись внимательно слушать. София была в таком возрасте, когда все более или менее мистическое и покрытое завесой тайны вызывает живейший интерес. А что может быть более мистическим, чем сбывающийся сон? К тому же, девочка, стараниями отца не особенно тесно общавшаяся с другими детьми и не имевшая любимых занятий, кроме чтения книг, верила почти во все, что ее сверстники сочли бы глупостью, и порой даже мечтала, что существует особенный мир, где она могла бы быть другой: сильной, смелой, всеми любимой и особенной. Это было невероятно и, скорее всего, ее подняли бы на смех, поделись она с кем-то своими мечтаниями, но уходя в свой собственный мир, девочка находила там то, чего так не хватало наяву и что не могла дать даже любящая мама: новые впечатления и свободу. – А что тебе приснилось? – заговорщически понизив голос, спросила София. Она придвинулась поближе и поерзала в предвкушении интересного рассказа и захватывающих доказательств того, что сон все же вещий. – Милая, как бы мне хотелось оградить тебя от всего этого, но я не в силах это сделать. Для того, чтобы с тобой ничего не произошло, я должна тебе все рассказать, – сказала Кэрол и, заметив, как вмиг посерьезнело лицо девочки, которая явно не этого ожидала, все же продолжила: – мне снилось нечто ужасное. София громко сглотнула и заметно напряглась. Кэрол протянула к дочери руки и, взяв ее ладошки в свои, заговорила: – Мне снился ужасный мир. То есть, мир был наш, но он изменился до неузнаваемости. Люди… люди больше не были главными в этом мире. Нам пришлось спасаться и прятаться от монстров, в которых превратились многие соседи, друзья и даже родные. Вокруг больше не было привычных вещей: электричества, телевизора, телефонов. Нам приходилось искать кров, бороться с монстрами, чтобы добыть еду и воду, рисковать жизнями, чтобы найти хоть какие-то лекарства и защитить родных. Всем, от мала до велика пришло учиться пользоваться оружием и убивать монстров, чтобы выжить. Многие умирали. – Какой страшный сон, – дрожащим голосом проговорила девочка, чувствуя, как холодеют кончики пальцев. Она поежилась и посмотрела на мать, которая глядела на дочь с сочувствием и пониманием. – Я знаю, в это очень сложно поверить, но скоро мир изменится. Настанут страшные времена, и мы должны подготовиться. Я тоже не хотела верить, но все, что мне снилось... Все это происходит на самом деле. Помнишь, что случилось с мистером Муром? – спросила Кэрол, зная, что страшная смерть соседа стала главной темой бесед соседских детей, для которых это было пока самым ужасным происшествием за их недолгую пока еще жизнь. – Да, – кивнув, сказала девочка, дрогнувшим голосом. На улице только и разговоров было, что о «загадочной» смерти чудаковатого соседа. Дети каких только небылиц не рассказывали, которые якобы слышали от родителей, старших братьев и других взрослых. И все это, конечно же, не могло пройти мимо любознательной Софии. – Я знала, что он умрет, – проговорила Кэрол, сжав в ладонях холодные пальчики дочери, которая во все глаза смотрела на мать. Женщина помолчала и добавила: – Так же было и во сне. И что папа сегодня поедет на рыбалку, я тоже знала. Он вернется только послезавтра утром, как всегда злой и с парой рыбин в багажнике. – Значит, скоро и мы все умрем? – испуганно спросила София, вспомнив, что говорила мама о том, во что превратится их теперешняя жизнь. На щеках девочки заблестели слезы, и Кэрол поспешила успокоить дочь. – Нет, что ты! Мы не умрем. С нами все будет хорошо. Только мы должны быть готовы, – быстро заговорила женщина, придвинувшись ближе к дочери. Она обняла девочку, чувствуя, как та дрожит. – А этот разговор? Он тоже тебе снился? – спросила девочка, всхлипнув. – Нет, – ответила Кэрол, – это то, что меняется потому, что я все помню и рассказываю тебе. – А почему ни я, ни папа ничего не помним? И наши соседи, и в школе тоже… никто ничего такого не говорил, – встрепенулась София, задавшись самым логичным вопросом. – Я не знаю, родная. Меня это тоже беспокоит, но я не знаю ответа, – со вздохом ответила Кэрол. – Мне страшно, мама, – призналась младшая Пелетье. – Я знаю, девочка моя, но ты должна пересилить свой страх. Я научу тебя не боятся, научу защищать себя и быть осторожной. И сама буду защищать тебя, что бы ни пришлось для этого сделать. Я не допущу ошибок, которые совершила во сне. Мы теперь будем вместе, – горячо проговорила женщина. Она чуть отстранилась от дочери, чтобы заглянуть в ее глаза. – А что случилось во сне? – спросила девочка, глядя на мать мокрыми от слез глазами. – Я тебя потеряла, – призналась Кэрол, поколебавшись. – Потеряла?! Значит, я умерла?! – испуганно вскрикнула девочка. – Нет, что ты! – поспешила успокоить ее мать. Она уже пожалела, что настолько далеко зашла в своем рассказе, но отступать было поздно. – Ты просто потерялась. Убежала в лес и потерялась. А я, вместе с друзьями, тебя искала, – пояснила она, решив, что такого объяснения будет достаточно. Да и сейчас, глядя на испуганную дочь, которая пока еще была в безопасности, старшей Пелетье так захотелось думать, что если она не будет вспоминать о страшных событиях своей «другой» жизни, то они каким-то образом минуют ее. – С друзьями? – спросила София. – Ты их пока не знаешь, но обязательно познакомишься, – ободряюще улыбнувшись, ответила Кэрол. – А папа разрешит мне с ними общаться? – спросила девочка, намеренно переключаясь на другую тему, чтобы даже не думать о страшных вещах, который только что рассказала мама. – Да. Да, детка. Все будет хорошо. Мы справимся, поверь. Только ты должна делать так, как я тебе скажу. Во-первых, ничего не говори папе, ты же знаешь, он ни во что не верит. Он не разрешит нам подготовиться, и нам будет сложно потом, – сказала Кэрол, наблюдая, как девочка согласно кивает головой, ¬– и теперь, мы с тобой каждый день будем учиться. Нам нужно успеть много чего узнать, – добавила она, надеясь, что девочке будет не слишком сложно «переварить» все, услышанное сегодня и ее не станут мучать кошмары. – Хорошо, – ответила София, еще не до конца разобравшись, что значит, «учиться». Как бы там ни было, привыкшая к послушанию и беззаветно верящая матери, она готова была делать все, что Кэрол сочтет нужным. – Тогда, для начала поужинаем, и на сегодня все. Тебе нужно поспать. А завтра с утра начнем, – ободряюще улыбнувшись дочери, предложила женщина. Девочка кивнула и, облегченно вздохнув от того, что в кой то веке ей предстоит что-то знакомое и привычное, отправилась мыть руки. Кэрол смотрела в след дочери и с ужасом представляла, каким ударом будет для нее предстоящее знакомство с миром, которым правят ходячие. Ее маленькая нежная девочка в прошлый раз не справилась. «Это был всего лишь сон. В реальности все будет иначе» ¬– напомнила себе старшая Пелетье.

***

Кэрол немало напугала дочь, начав выходной с быстрого завтрака, за которым внезапно последовала самая настоящая тренировка в гараже, заставленном всевозможным хламом. Девочка, за ночь решившая что странный разговор с матерью был лишь чем-то вроде неудачной, совершенно не в характере Кэрол шутки, а то и вовсе приснился, сильно удивилась, а потом и вовсе напугалась. И было от чего, ведь мама, все сознательные годы жизни представлявшая для дочери образец кротости и послушания, вдруг заявила, что будет учить ее драться. Времени на раздумья не было. Женщина сразу перешла от слов к делу, начав с того, как стоит защищаться и что делать, чтобы уберечь себя, по ходу тренировки объясняя свои действия и настойчиво требуя от дочери добросовестного повторения всего, что делает она. София внимала матери с осторожной внимательностью. Она старалась запоминать все, что говорила Кэрол, хотя голова от таких перемен шла кругом. Ближе к обеду, когда и мать, и дочь уже каждой мышцей чувствовали любое даже малейшее движение, старшая Пелетье смилостивилась и объявила окончание тренировки, но не урока. Софии было невдомек, что еще можно разучивать, пока после сытного обеда, Кэрол не взялась за «теорию». За один день София узнала кто такие «ходячие», чем они отличаются от людей, какие опасности таит встреча с ними и как от них защититься. Раз за разом Кэрол повторяла, чтобы в сознании девочки закрепилось прочно: нельзя допустить, чтобы тебя укусили или оцарапали, нельзя шуметь, чтобы не привлечь внимания, нельзя паниковать, чтобы не пропустить атаку, нельзя отставать от матери, чтобы не оказаться одной и не потеряться. Все это походило на подготовку к какой-то странной игре, настолько сложно было девочке представить, что весь привычный мир может вдруг измениться до неузнаваемости, рухнуть в одночасье. Нереальности добавляло и то, что Кэрол не могла дать ответы на многие вопросы, естественно возникавшие в голове пытливого подростка. Тем не менее, София не спорила. Она кивала, все еще надеясь, что все это лишь дурной сон и нужно только проснуться, чтобы снова увидеть прежнюю маму, занятую готовкой или стиркой, а никак не прячущую на пыльных антресолях пакеты с лекарствами и страшного вида ножи с отверстиями для пальцев в рукоятках. К удивлению Софии тренировки, хоть и меньшие по длительности продолжились и после возвращения отца. Теперь Кэрол приходилось выкраивать время, пока муж спал или уходил на попойки с друзьями, чтобы, заперевшись в гараже, показать дочери очередной прием и посмотреть, как она усвоила «материал». В отсутствии реальной угрозы эти занятия довольно быстро стали нравится девочке. И хотя получалось у нее пока не очень хорошо, зато, учась держать в руках нож, которым предстояло обороняться от пока еще не существующих ходячих, София с легкостью воображала себя храброй воительницей, призванной защитить мир от монстров. Она внимала советам матери теперь уже почти без страха, но с огромным трепетом. Будто ее на самом деле обучали древнему боевому искусству. И не мама-домохозяйка, а самая настоящая наставница, знающая миллионы тайн. В какие-то моменты, забывая о серьезности слов матери, девочка воспринимала все как игру, но тем не менее, вкладывала все свои силы и способности, чтобы научиться чему-то действительно захватывающему, чему-то, о чем она могла только мечтать.

***

Когда в средствах массовой информации стали появляться первые сообщения о странных людях, бросающихся на других, Кэрол знала, до того момента, когда она снова неминуемо вернется в тот старый «новый» мир остается все меньше времени. А это значило, что нужно было заканчивать приготовления и покидать город. Теперь она была готова. По крайней мере, они вместе с немного осмелевшей и кое-чему научившейся Софией могли продержаться до того момента, как встретят друзей. Кэрол не сомневалась, что они их встретят и будут бороться за жизнь вместе. Вот только Эда в этой борьбе быть не должно. На сей раз Кэрол не могла ошибиться. Она должна была защитить дочь. А муж ей в этом мог только мешать. Женщина решительно открутила пузырек со снотворным, высыпала на руку сразу пару таблеток и, бросив их в початую бутылку пива, хорошенько разболтала. Послышались шаги. Эд возвращался из ванной. Оставалось только дождаться, пока он прикончит пойло и уснет. Тогда можно было загружать все приготовленные припасы в машину главы семейства и уезжать. Еще совсем недавно она и помыслить не могла о том, чтобы вот так обойтись с отцом дочери, но не сейчас. События сна, хоть и не были реальными, в какой-то степени закалили женщину. Она верила в свои силы больше, чем когда-либо. Она не знала, что сказать Софии и к ее великому удивлению, девочка не задавала вопросов. Кэрол посчитала, что дочь думает, что отец присоединиться к ним перед самым отъездом, и никак не могла подобрать слов, чтобы поговорить на такую болезненную тему. Конечно, Эд не был образцовым отцом, но каково будет ребенку узнать, что ее родитель остался один на один с серьезной опасностью? А потом, когда София обвыкнется в новом мире, она наверняка все поймет. И Кэрол не представляла, какой будет реакция девочки, когда она догадается, что все было частью продуманного плана.

***

Загружая заранее припрятанные в сарае за домом чемоданы с одеждой и коробки с едой и водой, Кэрол совсем забыла о муже, который, когда она выходила из дома, дремал, откинув голову на спинку дивана. Рядом суетилась София. Она ни словом не обмолвилась об отце и теперь, когда стало очевидным, что его «на борт» не берут. Кэрол гадала, в чем причина такого молчания и даже пару раз пыталась заговорить об этом, но дочь тут же уводила разговор, будто боялась, что, поговорив с матерью, услышав правду, о которой и сама догадывалась, изменит свое собственное мнение, которое, Пелетье была уверена, у девочки было на этот счет. Девочка была взбудоражена происходящим и старалась помочь матери поскорее уложить все необходимое в машину. Все то, что не поместилось в багажник, было уложено на задние сидения и возле них, позади водительского и переднего пассажирского места, которое, по задумке Кэрол, должна была занять София. Сейчас не до законности подобного поведения на дороге. Еще немного и некому будет оплачивать штрафы за неправильную парковку и не пристёгнутый ремень безопасности. А о безопасности дочери, Кэрол была уверена, она позаботится. Уходя из дома, женщина закрыла все двери и окна, чтобы на Эда не напали пока он спит, а также оставила в доме небольшой запас еды, чтобы он успел осознать что происходит до того, как в доме не останется ни крошки. Хоть он и был гадом, но все же, приходился отцом ее дочери. Женщина предоставила ему самому о себе позаботиться, после того, как проспится. Может, даже, найдет себе группу. Хотя, сомнительно, что человек с его характером сумеет с кем-то поладить. Тем более в такое время, когда каждый должен приносить какую-то пользу, чтобы обеспечить всем остальным возможность выживания. Открывая ворота, Кэрол услышала позади знакомый крик, заставивший ее привычно вздрогнуть. Похоже доза снотворного была недостаточной, и Эд проснулся раньше. Мужчина пинком открыл хлипкую входную дверь и теперь с устрашающим выражением лица, приближался к жене. Женщина замерла у машины, в которой, сжавшись словно пружинка, притихла София. Девочка знала, что ждет их с матерью, и жалела, что они разозлили отца. – Какого черта?! Куда ты собралась на моей машине? – зарычал Эд, направляясь к жене. Слушая утренние новости, он подумывал, что вероятно придется какое-то время переждать взаперти всеобщую истерию по поводу «ходячих безумцев», и радовался тому, что имеет запас продовольствия. Вот только мужчина не думал, что его безропотная жена попытается сбежать, да еще и ограбить его. Глава семейства рассвирепел. Кэрол замялась. Если бы не София, в страхе смотрящая на родителей через поднятое стекло машины, она бы, наверное, попыталась «устранить» мужа. Нет, не убила, но оглушила бы или что-то вроде того. Но делать это на глазах дочери она не могла. Какой бы Эд не был, он был не чужим малышке. – Эд, – выдохнула женщина, инстинктивно отодвигаясь назад и заслоняя собой переднюю пассажирскую дверцу машины. Она заговорила, стараясь переключить внимание мужа: – Эд, происходит что-то плохое. Я подумала, что нужно позаботиться о дочери и… о нас. Мы же семья. – Что ты задумала? Надеялась сбежать, прихватив мое имущество, да еще и мою дочь? Думала кинуть меня прикрываясь шумихой? Ты у меня сейчас узнаешь, что такое семья, научишься уважать мужа! – рычал мужчина. Он надвигался медленно, словно нарочно растягивая момент и наслаждаясь беспомощностью жены. Намереваясь проучить Кэрол, Эд уже готов был замахнуться, как через дыру в заборе, так им и не заделанную, во двор проник их сосед, который только недавно вернулся из поездки в соседний городок. Бывший собутыльник Эда, который последние пару дней не высовывался из дома, представлял весьма устрашающее зрелище, став теперь уже не-человеком. – Какого черта ты сюда прешь? ¬– вспылил и без того озлобленный Эд, ошалев от такой соседской наглости. Он позабыл о стоящей у машины Кэрол, развернулся и зашагал в сторону незваного гостя, не собираясь даже разбираться в причинах визита. – Эд, нет! – крикнула Пелетье, машинально дернувшись вперед. Наверное, проще было стоять в стороне и ждать, но женщина не смогла. Не при дочери. Она выхватила из-за пояса нож, чувствуя, как удобная рукоятка четко легла в ладонь, и в пару секунд нагнала мужа, грузно шагающего к незваному гостю. – Какого… – проговорил Эд, остановившись. Он попятился назад, осознав, что с соседом не все в порядке. В глаза бросились серая, местами покрытая бордовыми пятнами кожа и блеклые, пустые глаза, устремленные в одну точку. Волосы мужчины были похожи на паклю, свисающую на лицо. Глубокая рваная рана на руке, кое-как замотанная в самом центре грязным лоскутом ткани не кровоточила, а самым натуральным образом разлагалась, испуская соответствующий запах. Хотя, вонь стояла такая, что не понять, что источает ее все тело соседа, было бы трудно. Существо, когда-то бывшее человеком, приближалось, двигаясь при этом как-то угловато и механически, словно робот на неразработанных шестеренках. Эд ошеломленно смотрел, как Кэрол выскочила вперед и, с трудом удерживая нечленораздельно рычащее существо за плечо, сильно замахнувшись, нанесла несколько ударов ножом сначала в область груди, а затем, прицелившись, прямо в глазницу. Как только нож вошел в череп, «сосед» перестал рычать и тянуться к потенциальной жертве, и рухнул на землю. Женщина выдохнула, чувствуя, как по щекам текут слезы, а сердце готово вырваться из груди. Муж позади нее молчал, потрясенный увиденным. Старшая Пелетье одним рывком выдернула торчащий из глазницы нож и, вытерев его об одежду убитого ею ходячего, дрожащими руками засунула за пояс. – Какого черта творится? – растерянно проговорил Эд. – Так теперь будет всегда, – отозвалась Кэрол, смутно припоминая, что в прошлый раз они избежали встречи с соседом, возможно потому, что не останавливались во дворе. Она обернулась назад и увидела плачущую Софию. Девочка вжалась в сидение и закрыла рот руками, приглушая испуганный крик. Женщина подбежала к машине и, открыв пассажирскую дверь, обняла испуганную дочь. – Мама, что случилось с мистером Дженкинсом?! – спросила девочка, всхлипывая и прижимаясь к матери. Она дрожала и едва могла выговаривать членораздельные слова. – Тихо, детка. Это то, о чем я тебе говорила. Не бойся, мы в безопасности, – ответила Кэрол, поглаживая вздрагивающую дочь по спине. – Мне страшно, мама, – сквозь слезы пробормотала девочка. – Я знаю, малышка. Я бы так хотела сейчас увезти тебя и спрятать там, где ничего этого не происходит. Жаль, что это невозможно. Но я с тобой. И всегда буду. Я сумею тебя защитить, – горячо пообещала мать, отстраняясь от дочери, чтобы заглянуть той в глаза. – И ты хотела бросить меня в этом дерьме? – рассвирепел Эд. Он подошел к жене и, схватив за локоть, рывком поднял на ноги. Он развернул женщину лицом к себе и замер, разом «проглотив» все обвинения, а заодно и желание «проучить» Кэрол. Впервые в жизни на него смотрела не запуганная им домохозяйка, готовая на все, лишь бы избежать очередной порции побоев для себя и, особенно, для дочери, а сильная женщина, способная дать отпор. Перед мысленным взором тирана пронеслась сцена убийства того, кто еще недавно был Дженкинсом, решительные действия Кэрол и ее спокойный, хладнокровный ответ на его почти истеричный вопрос. Женщина спокойно смотрела мужу в глаза, и в ее взгляде читались разом, и решимость, и сила, и готовность биться до конца. Непривыкший к подобному Эд растерялся. Он не знал, как реагировать на подобные перемены. Но в одном был уверен: один он здесь не останется, даже если придется связать взбесившуюся жену. Перепуганная София молчала, испуганно вжавшись в сидение. Сейчас, когда все, о чем мать говорила ей на протяжении нескольких недель сбывалось, стало по-настоящему опасно. И именно сейчас, понимая, что все это вовсе не увлекательная игра, и что приобретенные навыки действительно придется использовать, чтобы выживать, София по-настоящему испугалась. Впервые в жизни она сильнее всего боялась вовсе не отцовского гнева. – Я сяду за руль, – скомандовал Эд, отпуская жену. Кэрол молча кивнула. Она дала слабину. Совершила ошибку, о которой, боялась, ей придется пожалеть. Но сделать было уже ничего нельзя. Только, не взирая на Эда, прилагать все усилия, чтобы защитить дочь. Мужчина с силой захлопнул дверцу, словно пытаясь выместить свою злость хоть на чем-то. София испуганно вскрикнула и тут же зажала рот, помня и «уроки» отца, не терпевшего шум, когда он исходил от кого-то кроме него самого и телевизора, и наставления матери, учившей не бояться и не привлекать внимания. Кэрол открыла заднюю дверцу и, кое-как распихав несколько коробок, передав пару пакетов вперед, дочери, устроилась на заднем сидении. Она протянула руку и, пока Эд устраивался на водительском месте, погладила девочку по голове. – Маленькая моя, – только и нашла слов Пелетье. Это было только начало. Все самое страшное ожидало их впереди. И ее девочке, ее маленькой Софии предстояло научиться с этим справляться. Такой ужас, выпавший на плечи маленького ребенка. Кэрол вспомнила Карла и почувствовала, как защемило в груди. Не такой участи она хотела бы для этих детей. И не только для них.

***

Женщина чувствовала дискомфорт от упирающегося в бедро ребра коробки, от то и дело норовящей свалиться на нее дорожной сумки, заполненной медикаментами и громоздившейся на самом верху пирамиды из вещей, которые пришлось сдвинуть, чтобы вместиться самой. Эд за рулем то и дело сквернословил и сплевывал в приоткрытое окно, в очередной раз окидывая презрительным взглядом торопящихся из города жителей. Он пару раз взглянул в зеркало заднего вида на жену, но так и не задал ни единого вопроса. Это было хорошо. У Кэрол не было желания говорить с Эдом. Никогда не было. А особенно сейчас. София тихо всхлипывала, стараясь вести себя как можно более незаметно. Она не решалась заговорить в присутствии отца, хотя очень нуждалась в том, чтобы поговорить с матерью и услышать от нее слова утешения и заверения, что все будет хорошо. А Кэрол думала только о том, что ее дочь все еще с ней и с замиранием сердца вспоминала события сна. Тот факт, что муж сейчас ехал с ними, да еще и за рулем, значительно осложнял ее первоначальный план, но не делал его невыполнимым. Старшая Пелетье видела замешательство на лице Эда во время сцены около машины и, понимая, что теперь находится в более выигрышном положении, немного успокаивалась.