Успеть до удара

Утро воскресенья застало Тацуки врасплох: прямо со сна она вспомнила, что пообещала встретиться с тем разговорчивым курьером и отдать ему почту с ответами на вопросы. Бросив взгляд на письменный стол, Тацуки скуксилась: стопка обработанных ею писем явно уступала по высоте той, что осталась с нераспечатанными конвертами. — Ох, — простонала каратистка раненной львицей и уныло поплелась собираться, попутно буквально заставив себя распечатать хотя бы ещё одно послание. «Все, кто следят за твоей спортивной карьерой, давно привыкли видеть тебя в додзё и на соревнованиях с короткой стрижкой, под мальчика. А с недавних пор ты так резко изменила своему стилю… Почему ты стала отращивать волосы?» — Что за бестолковый вопрос? — тряхнула Арисава отросшей до пояса гривой, становясь перед зеркалом. — Как будто человек не хочет взять и поменяться? К тому же я выросла, — пробубнила она и резко провела расчёской по волосам, — повзрослела. — Попыталась распутать пряди, за ночь свалявшиеся в колтуны. — В конце концов, у меня появились и другие интересы! Мне тоже захотелось нравиться мальчикам, а они падки на эти длинные па-а-а… ай! — Арисава жалобно заскулила, когда зубья расчёски попали на опрометчиво пропущенный узелок и чуть скальп с неё не сняли. — Патлы, чтоб их! — завершила свою пламенную тираду девушка, наконец покончив и с болезненным марафетом. Волосы её и впрямь достигли значительной длины: покрывали теперь плечи, грудь, доходили до талии, сзади же — смешно болтались, словно хвост, ложась поверх пояса. Скорость роста волос у Тацуки оказалась быстрее даже чем у Орихиме: за два года она «догнала» шевелюру подруги, правда, её собственная не отличалась ни пышностью, ни шелковистостью, ни броскостью, оставаясь такой же жёсткой, колючей, хоть и красивого глубокого смоляного цвета, как у настоящей японки. Тацуки крутанулась на пятках и метнулась к шкафу за одеждой. Рассуждения касательно ответа на вопрос не покидали её головы, и дальше она повела диалог с незримым вопрошающим мысленно: «Образ пацанки — это всего лишь способ самовыражения, а не определение с рождения. Неужто Вы думали, что я всю жизнь буду ходить как мальчишка? Да, мне нравилось стричься коротко — с такой причёской невероятно удобно на занятиях в додзё, да и лишней грозности имиджу дерзкой задиры и мужественной девицы это прибавляло немало…» А потом, потом Тацуки встретила Её. Невероятно красивую женщину, и при этом величественную в своей силе. Она видела её лишь раз, мельком, и ей совсем не повезло лицезреть, как та управлялась со своим мечом или билась в рукопашной; впрочем, в этих умениях та синигами вряд ли отличалась чем-то от других, тем более, что её пояс украшал лейтенантский шеврон. На тот момент Тацуки уже прекрасно знала, что подобное повышение по службе проводникам смерти не давали только за «красивые глаза». Мацумото Рангику. Да, она. Эта женщина перевернула с ног на голову все представления Тацуки о женственности и мужестве, о красноречии силы, о вызывной храбрости и вообще о восприятии женщины как воина. Сама не ведая того, эта синигами заставила одну человеческую девчонку крепко задуматься над тем, что вовсе не внешний вид выдаёт в ком-то впечатляющую личность. Внутренняя сила, решимость, мощи стержень — вот что вызывало в окружающих должное уважение и создавало верную репутацию. Ох, нужно было видеть глаза этой Рангику-сан! Такие же обманчиво невинные, чистые, небесно-голубые, что и у Тацуки. Однако только слепой или дурак не разобрал бы, какие сокрушительные и грозящие разрушениями цунами могли породить эти «голубые озера», стоило только хоть чем-то потревожить их обладательницу. Тацуки остро чувствовала это, читала словно по себе: без своей крайней раздражительности, она в жизни не тронула бы никого первой, но, упаси бог того, кто первым задел бы её или тех, кто был ей дорог… Она бы выглядела не менее устрашающей чем та красавица. Перебросив копну непослушных волос — Тацуки только зря время потратила, стараясь привести их в какой-никакой порядок, — она уселась всё же за письмо с вопросом, что так безмолвно, но навязчиво мозолило глаз, требуя белизной листа прописать ответ: «В какой-то миг я поняла, что необязательно выглядеть как мальчишка, дабы твою силу воспринимали всерьёз. Уже с отросшими до лопаток волосами я убедилась в верности своих суждений. Я не стала меньше воевать с зарвавшимися одноклассниками, я не стала хуже отрабатывать приёмы каратэ в додзё, когда завязывала хвост или пучок на голове, а о том, какое это удовольствие дать в рожу каждому извращенцу, подкатывавшему к „милой тян“ на улице и тут обманывавшемуся во мне, я вообще умолчу. Парням вообще пора бы давно уяснить, что внешность девушек — не показатель силы, мы — не такие уж хрупкие создания, особенно некоторые. Ну, а волосы… Что волосы? Это всего лишь причёска — от длины волос ни мощь твоих рук, ни ум, ни характер не изменятся. Так что, считайте, что, да, я просто поэкспериментировала над своим стилем».