Успеть до удара

― Чего-о? ― Тацуки, пившая воду, окатила Томо фонтаном. ― Кем это я там хотела бы стать? А ну-ка повтори… ― Каратистка шумно выпустила воздух из раздувшихся ноздрей. ― Тут, э, вот так и написано, ― для верности оправдания курьер потыкал пальцем в текст письма, в котором чёрным по белому спрашивалось в продолжение только что оговоренной темы. ― Пф, бред! Нет, конечно же! ― резанула Тацуки воздух категоричностью и не минула поёрничать: ― Я как бы пожить ещё хочу. И не просто так; у меня в программе минимум побед ― звание самой старой долгожительницы Японии. Ну, а что? Побеждать ― так во всём! Томо помотал головой, пытаясь скрыть запросившуюся наружу улыбку. ― Заикнёшься о моём тщеславии ― прибью, ― спокойно выдала Арисава, лениво потягиваясь. ― Нет, я не об этом. Просто вы рассказывали же о вашем друге детства, так? А он ведь ― ваш ровесник, и он жив, и он уже шинигами. Так что… Тацуки гулко хлопнула глазами: уточнение собеседника оказалось более чем резонным, да таким, что и не возразишь ведь! Тацуки недовольно фыркнула и поджала губы. Однако вместо того, чтобы распускать кулаки против одного шибко умного студента, она мысленно отдала ему должное: сказанное заставило её задуматься о том, что раньше как-то и на ум не приходило. Шинигами? Ну какая из неё шинигами? Шинигами ведь сильные духом, а у Тацуки реяцу едва достигала нужного уровня, да и развитых сверхспособностей, как у друзей, не наблюдалось. Шинигами к тому же были мечниками, а как упоминала каратистка ранее, полагаться на какую-то ещё силу, кроме собственных рук и ног, она не любила. У шинигами имелась основная работа и глобальная миссия, а у Тацуки каждый день был расписан на десяток дел для достижения уймы её целей. Разминка, утренняя пробежка, школа, студсовет, литературный клуб, додзё, домашние задания, подготовка к вузу, самосовершенствование в рисовании, вечерний выгул любимой собаки, часовая болтовня с Орихиме по телефону, сон, а на утро ― всё заново, всё по кругу. Встречи с друзьями, школьные походы, тренировочный лагерь, отдых с семьёй ― редкие, но не менее важные для неё атрибуты жизни, в ход которой охоту на пустых уже некуда было бы впихнуть. Впрочем, с Тацуки случился один момент, когда желание стать защитником душ проклюнулось в ней внезапно, но слишком явно, и с тех пор не зачахло, а развивалось небольшим стойким ростком. Кто посеял его? Человек в белых одеждах. С пустыми глазами и гордой статью. От него исходил холод, а веяло смертью; он сам был ею, совершенно обыденно заявив, что убьёт «всех друзей Куросаки Ичиго», дабы сделать своего соперника ещё злее, опаснее, интереснее. Он смотрел на них пренебрежительно, насмехался над бессилием, воображал себя вершителем судеб, и Тацуки ненавидела его за это, а ещё ненавидела… себя. За то, что действительно не могла ответить врагу. За то, что не могла защитить друзей ничем кроме совета бежать. За то, что не она нашла катану и не выступила с нею против того, кого нельзя было уложить никакими приёмами каратэ. То обстоятельство огорошило Тацуки и заставило впервые пожалеть, что она являлась просто-человеком. ― Знаешь, Томо? ― Курьер оживился на довольно быструю реакцию Арисавы. ― Мне как-то поясняли, что такие как мы ― способные уже при жизни различать духов, ― после смерти имеют все шансы стать этими самыми шинигами. Говорить о том, чтобы я рвалась в их ряды сейчас… Тацуки невольно вспыхнула. Ну, хорошо, она в очередной раз утаит ото всех, что геройство так и бурлило в её крови. Выхватить у Ичиго его громадный тесак? Раскроить одного за другим толпу чудовищ? Спасти мир от очередного конца света? Закрыть своей спиной друга? Совершить подвиг ради победы ― победы, стоившей чего-то большего, чем золотая медаль и титул чемпионки? Да, она хотела этого, и порой очень страстно, со всей пылкостью своей храброй души! Она не желала больше никогда быть беспомощной рядом с теми, кто воспитал в себе силу покруче её. ― Ох, ― усмехнулась девушка смущённо из-за глупых фантазий, ― я не знаю, кто прислал мне этот вопрос, ― возможно, это сам Готэй зондирует почву на будущее и загодя проверяет потенциальных новобранцев, ― но, подумав только что, я, пожалуй, изменю первоначальное мнение. Стать шинигами? Конкретно стать именно им я не хочу, но, безусловно, мне бы хотелось научиться расправляться с теми, против которых мои кулаки бесполезны. Хотеть защищать своих родных, близких, друзей, знакомых, незнакомцев, свой город, свою страну, свой мир ― это ведь нормально? Это правильно. И если ремесло шинигами позволит мне сделать это, то почему бы нет? Но! ― вскрикнула вдруг Тацуки, заставляя руку записывавшего за ней курьера дёрнуться и прорвать пером лист. Он поднял испуганный взгляд, но поймал в ответ усмешку. ― Моё желание пожить подольше никуда не делось! ― подмигнула ему девушка и, подняв голову кверху, добавила куда-то в неведомые выси: ― Учтите там это, ладно, при своих дальнейших расчётах?!