Успеть до удара

― Арисава-сан, вы как? Можем продолжать? ― курьер, принёсший письма для местной спортивной знаменитости, обеспокоенно взглянул на приунывшие глаза напротив: прошлый вопрос её огорчил. Тацуки приосанилась, будто очнувшись, нервно тряхнула головой и колко впилась в собеседника. ― А у меня что, нездоровый вид? ― прозвучало из её уст с таким тоном, что согласный кивок расценивался бы как сиюминутный призыв к казни. ― Н-Нет, что вы! ― Парень капитулирующе выставил руки вперёд и даже поспешил отодвинуться. Однако Тацуки передумала нападать. Зацепившись взглядом за сумку с корреспонденцией, она нашла занятие поинтересней, чем демонстрация своих эмоций чужаку. ― Хм? ― Удивление не смогло отпустить её и с новым письмом. Тем более, дело в нём коснулось самого главного в её жизни занятия. ― «Почему Вы выбрали именно каратэ, а не кэндо?» ― Кстати да! ― Курьер вдруг воодушевился такой тематикой и добавил даже: ― Кэндо ведь более традиционный вид спорта для Японии? Да и в большинстве школ преподают эту борьбу на мечах. ― Пф, и на каких? ― цокнула Тацуки ― На бамбуковых! Тоже мне! Она раздражённо взъерошила волосы на макушке: признаться, лично для неё данный вопрос являлся риторическим. ― Ну, очевидно, ответ, заключающийся в том, что мой отец двадцать лет работает сенсеем в этом додзё, будет выглядеть слишком скупым и тривиальным для письменной формы? Курьер, записывающий за своим спонтанным респондентом, нерешительно пожал плечами. ― Ладно, ― похрустела Тацуки шеей, настраиваясь опять на беседу, ― что ты слышал об Окинаве? ― Окинаве? ― напряг память студент. ― Это же там зародилось каратэ, нет? На это намекаете? ― Угу, именно. Мои предки были родом оттуда. Они же оказались в числе первых, кто практиковал это боевое искусство, пришедшее в Японию из Китая. ― Хотите сказать, что в вас, как и в каратэ, течёт китайская кровь? ― Оставь! ― фыркнула Тацуки. ― Не терплю подобные разговоры. Я японка, усёк?! Я даже имя своё хираганой записываю: меня бесит кандзи «дракон», что напоминает мне о чужой культуре! Интервьюер заметно стушевался: в девушке и впрямь было что-то от упомянутого мифологического существа ― вспыльчивая, своенравная, жадная до победы и славы. В хорошем смысле этого слова. ― Ксо, что тут говорить? Вопрос какой-то... элементарный, что ли? ― покусала она губы, злясь, что очевидные истины непонятны большинству. ― Полагаться только на себя: на свои руки, ноги, голову. Это верх мастерства. «Путь руки» против «пути меча» всегда выиграет в моём личном состязании, ибо полагаться на оружие, которое нельзя прихватить с собой, ― бессмысленно. А вот моя сила ― всегда при мне, чтобы и себе помочь, и других защитить, и третьим всыпать по заслугам, если что. ― Но зачем нужна такая сила, да ещё девушке? ― Зачем? ― Тацуки округлила глаза. Впрочем, быть может, это у неё одной такая странная семья? Она чуть осклабилась, смутившись: ― Наших детей учат рисовать и петь прежде, чем говорить и писать, верно? Меня же с первых шагов учили драться. На мою мать в юности напали хулиганы, а отец, оказавшийся неподалёку, сумел её защитить. Полагаю, что эта история предопределила моё воспитание. Родители всегда желали, чтобы я превзошла их, став сильнее, как в плане защиты, так и в умении дать отпор противнику. Сначала я впитывала это в себя неосознанно, вырабатывая инстинкт, но вскоре мне понравилось быть сильной. Понравилось чувствовать свою энергию, концентрировать её в ударах. Понравилось побеждать. Настолько, что я задалась целью стать самой сильной каратисткой Японии. Мой сенсей говорит, что причиной этому стал мой крепкий дух, но я... ― Тацуки повела плечом и призадумалась основательно, ища для своей непреложной истины, для настоящей любви к занятиям каратэ, первопричину, вылившуюся в своего рода рефлекс самозащиты и вечной готовности к бою. ― Хм, почему же всё-таки каратэ? Наверное, оно просто есть и всегда являлось частью меня. Я не особо жалую всю эту чепуху с генами, предками, философией «до», зато я точно знаю, что это мой спорт, и своей будущей победой я хочу доказать, что каратэ в Японии стало не менее самобытным. ― Значит, кэндо и другие единоборства точно исключаются из ваших интересов? ― уточнил курьер. ― Ну почему же? ― Тацуки хитро усмехнулась ему и, поднявшись, прошла в соседнюю комнату. Оттуда она вернулась с теми самыми, презираемыми ею, бамбуковыми мечами; один из них перебросила собеседнику и тут же заняла боевую стойку. ― Сам-то как, с «путём меча»? На «ты»? ― Я был чемпионом своей школы, ― гордо заявил парень и с азартом принял вызов. Правда, и глазом моргнуть не успел, как получил мечом по шее, а с последовавшей подсечкой и вовсе позорно растянулся на спине. ― Тебе повезло, что в нашем додзё положили татами: на дощатый пол падать было бы больнее, ― съехидничала Тацуки и подмигнула неожиданному спарринг-партнёру: ― Если я не жалую кэндо, это вовсе не означает, что я им не владею. Знаешь, у меня друг детства ныне большой охотник мечом помахать, вот и притянул меня в школьную команду. А потом ещё и палки эти приволок сюда, бестолочь, будто и не слышал, что мне это безынтересно. Так что... Как тебя зовут, кстати? ― Кадзивара Томо, ― поклонился парень своей победительнице, ― «Томо» пишется как «друг». ― Что ж, друг, ― закатила девушка глаза, ― раз цел остался, можешь нацарапать в блокноте ответ без обиняков: Арисава Тацуки ― каратистка до мозга костей. И этим всё будет сказано.