Бхаргав — мир земли. Княжество Бунделкханд, город-столица Орчха
Время было уже позднее, дворец погружался в вечернюю тишину. Иногда среди лестниц, дверей, арок и различных проходов проскальзывали тени служанок или же ночных стражников, которые только-только вступили на службу, сменив дневной караул. В большинстве залов и коридоров уже были погашены все светильники, вечерние сумерки овладевали пространством, окутывая тенью каждый уголок, куда не мог добраться свет от огня маленьких лампад. Неожиданно вечернюю тишину нарушил звук открывающихся дверей. Массивные деревянные створки, испещрённые резьбой, открыла пара стражников, будто выпуская из темницы членов совета, которые томились в заточении долгое время. Мужчины покидали зал совета, как и всегда что-то обсуждая между собой. Кто-то всё ещё был занят разговорами о происходившем на заседании, выказывая согласие или же, напротив, другую точку зрения со своими коллегами. Иные же порядком устав от решения вопросов разного порядка, как внешней, так и внутренней политики княжества, спешили поговорить о простой жизни и о насущных проблемах каждого. Следом за ними зал покинул и молодой мужчина, который стал главной темой сегодняшнего незапланированного заседания, но на котором попутно удалось решить и ещё пару вопросов, стоявших на повестке дня. Лицо его, пожалуй, не выражало полное "ничего". Или вернее сказать, было весьма трудно понять, что же именно скрывается за выражением полнейшего спокойствия. Но в душе у нового обитателя дворца, пусть и на неопределённый срок, бушевало удивление вперемешку с восхищением. — «Воистину мир этот странен настолько же, насколько и удивителен!» Мыслей в голове было слишком много, чтобы хоть как-то их упорядочить, но все они были обращены к одному человеку, а вернее к одной женщине. Женщине, что ещё несколько минут назад возвышалась над всеми мужчинами на собрании совета. От неё буквально веяло спокойствием и уверенностью, когда она говорила о том, что их княжество, безусловно, может позволить остаться столь важному гостю у них настолько, насколько тот сам пожелает. Слова её не были шаблонными, чтобы звучать лишь в воздухе и терять свой смысл, так и не добравшись до ушей собравшихся. Они были лёгкими, но, безусловно, составленные из них предложения были хорошо продуманны. И предназначались они для всех сразу и для каждого в отдельности, заставляя действительно задуматься и вынесли своё решение, которое на самом деле уже давно было принято молодой особой, но изящно прикрыто, словно тончайшей вуалью, словами почтения ко всем, давая понять, что их опыт важен для неё. Ведь никто не заметил, как её ровно очерченных губ коснулась совсем лёгкая улыбка, а в глазах сверкнул блеск озорства, понимая, что вряд ли кто-нибудь озвучит протест, если таковой вообще был. Все были поглощены рассуждениями о судьбе гостя. А сам гость неотрывно наблюдал за той, что легко взмахнув рукой, заправила за ухо выбившийся локон волос. Он так же успел подметить, что нет под глазами слегка размазанной сурьмы, а краснота в глазах исчезла за тем самым блеском. Уголок его губ неосознанно дёрнулся в лёгкой улыбке. Определённо ей нравилось то, что сейчас происходило вокруг них, и он разделял с ней это чувство. Вспоминая, как нечто подобное сам вытворял дома. Как после, уже за закрывшимися дверьми, отец вначале сурово смотрел на него, готовясь произнести нравоучения, но уже спустя секунду они вместе смеялись над чопорными советниками. Размышления его были прерваны служанкой, что была послана к нему, дабы проводить в его новые покои. Обернувшись назад, он вновь столкнулся взглядом с плотно закрытыми дверьми, которые укрыли от чужих взглядов и ушей правителя и его верного поданного. Створки сомкнулись сразу же, как только последний член совета перешагнул порог. Разочарование укололо быстрее, чем сам Теон успел осознать его в полной мере. Небосвод уже был окрашен в тёмные тона почти ушедшего за горизонт солнца, ночь уже предъявляла свои права на законно принадлежавшие ей часы. А это значило, что сегодня он, возможно, уже не увидит, как выяснилось совсем недавно, принцессу. Но стоять здесь, будто ещё одна из многочисленных колонн, смысла тоже не было. В конце концов они толком незнакомы, а разговор в библиотеке был совершенной случайностью, которая ничего не значила. Или же, наоборот, значила многое? Мыслей в голове стало ещё больше, понимая, что молодая служанка стоит и ждёт его действий, уже кажется не одну минуту, он лишь кивнул ей и двинулся вслед за ней. Уже совсем скоро они достигли нужных дверей, путь был недолгим или, быть может, ему так только показалась. Ведь он совершенно не запоминал и не следил за дорогой. — Господин, меня так же просили передать, что время уже позднее, а Вы наверняка голодны. Но так как ужин уже был, то Вам принесут еду сюда. Всё, что пожелаете. Бегло осмотрев своё новое пристанище молодой царевич, услышав упоминание о еде, вспомнил, что действительно не ел ничего почти с самого утра. И проснувшийся голод поспешил напомнить о себе. — Да, это было бы прекрасно. К сожалению, я не знаю какие блюда у вас принято готовить, поэтому соглашусь на всё, что мне будет предложено. Единственная просьба, пусть еда будет не сильно острой, — вспоминая как однажды в Ифимахе ему были предложены весьма острые блюда и как после он сжёг себе горло перцем, Теон неосознанно прочистил горло и вновь обратился к служанке, — и графин вина был бы очень кстати. При упоминание об острой еде служанка лишь всеми силами попыталась сдержать улыбку. И где прикажете искать неострую пищу, когда у них на кухне специй больше, чем муки. Но ничего не поделаешь, этот человек гость, причём из далёких земель, может там и не принято добавлять специи в еду, и с его мнением нужно считаться. Как бы абсурдно оно не звучало в этих краях. — Как прикажете, господин. Я постараюсь как можно быстрее доставить Вам ужин. А пока, располагайтесь. Если что-то будет нужно, то в коридорах всегда есть стражники, которые незамедлительно исполнят Ваши требования, Вам нужно лишь сказать им, что именно нужно. — Получив утвердительный кивок, девушка поспешила удалиться.***
Проворочавшись в постели уже не первый час, Мастани отчаялась уснуть. И что за напасть такая? Бессонница не мучила её уже очень давно, но сегодня вдруг решила вернуться. И ладно бы был повод, а так ведь никаких важных дел не было. Скорее уж наоборот, сейчас она была свободна, если она вообще могла так выразиться. Семейные проблемы отошли на задний фон, разговор с Рошни дал понять, что дворцовая прислуга хоть и заметила изменения в отношениях дочери и отца, но всё же решила не вдаваться в подробности, принес облегчение. Как сказала Рошни, все согласись с её предположением, что в каждой семье бывают размолвки и решили не разводить сплетен. Удивительно, но и такое бывает. А причина такого поведения была проста: работа при дворце, даже в самой незначительной должности, давала людям небольшие, но всё же привилегии в обычной жизни. У кого-то были постоянные скидки на продовольственных рынках; кто-то, выполняя различные поручения своих господ, и сам обзаводился полезными связями и знакомствами. Да и если верно служить, нет-нет да и перепадет что-то с барского плеча. Рошни знала, что служанки младшей принцессы Миры, зная, что их госпожа любит часто менять свой гардероб, частенько забирали её старые наряды себе. Перешивали их, в чём-то меняя, и вот, пожалуйста, у простой девчонки уже есть платье из шёлковых тканей с искусной вышивкой. Прекрасное дополнение приданного. Так что же всё-таки не давало уснуть молодой принцессе? Простая бессонница, неясные мысли или же, вопреки собственному убеждению, осознание новой проблемы? Накинув тёплую шаль на плечи, она вышла на балкон. С вечера ветер усилился, и сейчас гнал с севера холодные потоки воздуха, заставляя Мастани сильные закутаться в своей накидке. Звёзды на ночном небе, как и прежде были яркими и блистали, словно россыпь драгоценных камней. Прикрыв глаза, девушка вслушивалась в ночные звуки. Мнимая тишина развеялась, как дым от благовоний. Был слышен тихий стрекот кузнечиков и других ночных насекомых, ветер играл с листвой деревьев и кустарников. Внезапно откуда-то донеслись совсем тихие звуки музыки. Сначала Мастани подумала, что ей померещился звук флейты и гармоники, возможно, её воспаленный бессонницей мозг, выдаёт желаемое за действительность. Но, открыв глаза и присушавшись, она поняла, что это не видение. Который же был час, что люди в городе ещё не спали, а праздновали? То, что звуки музыки доносились именно с празднества, Мастани не сомневалась. Скорее всего, это была помолвка или свадьба, тогда становилось понятно, почему же люди гуляют допоздна. Стоять на балконе вскоре наскучило, а спать по-прежнему не хотелось. Чем заняться в третьем часу ночи? Оглядев свои покои, взгляд остановился на большом столе из чёрного дерева, на котором лежали книги. Нет, читать сейчас точно не хотелось. Ну и не садится же за работу, в самом деле! — Да что ж такое?! — в сердцах крикнула Мастани, всплеснув руками. Но за тем всё же покосилась на дверь. Не хватало ещё, чтобы ночная стража услышала и надумала невесть что. Устроившись в своём излюбленном кресле, обитом плотной тканью тёмно-зелёного цвета в тон шторам на окнах, как в детстве забравшись на него с ногами и устроив подбородок на коленях, Мастани надеялась, что от скуки её всё же начнёт клонить в сон. Прошло около получаса, когда девушка поняла, что эта затея не увенчалась успехом, да ещё и ноги затекли. Достав из шкафа дупату тёмного цвета, причесав волосы и небрежно заколов их на затылке, плотнее укутавшись в тёплую шаль, но при этом проигнорировав обувь, Мастани как можно тише вышла в коридор. Вскоре ноги привыкли к прохладе камней, и вот уже, как в детстве, принцесса сбегает по ступеням небольшой лестницы в сад. Там ветер подхватывает ткань её одежд, заставляя идти в том направление, в котором ему будет угодно. Проведя бессонные ночные часы в спальне, и выйдя на улицу уже под утро, Мастани решила встретить рассвет в глубине сада, где её вряд ли кто-нибудь обнаружит. Так и случилось. Солнце в этих краях вставало рано, и уже совсем скоро ночной небосвод начал окрашиваться: сначала в нежные тона алой зарницы, растворяя тёмный окрас ночи, а затем краски становились всё ярче, природа просыпалась ото сна. В воздухе витали всевозможные ароматы различных цветов и кустарников, прикрыв глаза можно было представить, что ты находишься в бескрайнем море ароматов и, пожалуй, именно в эти короткие минуты мир погружался в тишину. Как ни странно, но следом за бессонными ночными часами к девушке не пришла усталость. Настроение было прекрасным, улыбка не сходила с лица. Сейчас любой, кто бы встретил её, увидел бы перед собой ни старшую дочь царя — принцессу Бундельканда, ни юрисконсульта и верховного судью, а просто молодую прекрасную девушку, что босиком возвращалась во дворец, слегка придерживая рукой длинную юбку ночной сорочки. Именно такой её и увидел Теон. Ему повезло, что Мастани была отвлечена то ли на созерцание природы, то ли поглощена своими мыслями, но пока что она его так и не заметила. Пусть это были всего несколько коротких минут, но даже этого хватило, чтобы вновь испытать те чувства и эмоции, что эта девушка вызывала в нём. Интерес, уважение, симпатию, его просто тянуло узнать её, понять. И отчего-то хотелось защитить её. Он видел ее всего третий раз в своей жизни, а что можно узнать о человеке за короткие моменты поверхностного общения? Но одно он мог сказать точно, в этой на первый взгляд хрупкой девушке, сочеталось очень многое. В ней словно заключалось несколько ипостасей сразу, уживаясь между собой и формируя ту Мастани, которую видел мир. Но те следы от слёз, случайным свидетелем которых он стал вчера в библиотеке, давали ему понять, что была в ней и ещё одна личина, которую не видел никто. Да и если вновь вспомнить заседание, то невольно напрашивался вопрос: а видел ли ещё кто-нибудь её слёзы? Робость не была присуща младшему принцу, да и с девами он проводил довольно много времени, чтобы успеть ещё с юности научится вести себя в самом приятном и в то же время опасном обществе для мужчины. Но сейчас Теон был в смятение, не ожидал он, что утро его начнётся именно так. Этого короткого мига отвлечённости хватило, чтобы потерять бдительность и не заметить, как к девушке, которая вновь заняла все мысли, подошла какая-то женщина, и теперь уводила принцессу за собой, что-то говоря ей. И вот молодой царевич остался вновь один на небольшой террасе, созерцая рассвет. А посмотреть и вправду было на что: солнечные лучи скользили по стенам дворца, заставляя его сиять. Внутренние стены были красиво расписаны яркими красками, фрески, что были созданы местными мастерами, и могли удивить даже самого заядлого скептика. Некоторые из них поражали тем, что были прорисованы до мельчайших деталей. Если присмотреться, то можно было увидеть разбросанные золотые монеты на столе, или же браслеты на запястьях танцовщиц, лица которых отражались в нарисованных зеркалах. И многое, многое другое. Пожалуй, на изучение одной такой настенной фрески могла уйти добрая половина дня, так ведь таких тут были десятки, если не сотни. Ведь и стены в различных комнатах и кабинетах, в личных покоях хозяев были расписаны, пожалуй, ещё шикарнее. На эти выводы Теона натолкнуло убранство собственной опочивальни. В его комнате преобладали оттенки синего и зелёного, кое-где на стенах были коричневым выведены надписи на языке, которого он не знал, но надеялся хоть немного успеть изучить. На потолке по углам были сделаны красивые мозаичные панно. Даже ткани, из которых сшиты шторы, покрывало на кровати и обивка кресел, были с мелкой вышивкой. Когда Теон уже возвращался к себе, как оказалось дорогу к себе он запомнил, его нагнала молодая девушка в скромном, но изящном наряде. Тёмные волосы ее были собраны в пучок, а на плечи наброшена и заколота такая же изящная шаль, как и у всех женщин во дворце. По дороге в Бундельканд Теон сразу отметил эту особенность женского наряда, хотя в Брихаспати такого не было, значит, это особенность этого края. — Господин Теон Игритт, простите если я отвлекаю Вас, но меня просили передать Вам кое-что. — Я слушаю. Про себя Теон отметил, что эта служанка была не такой робкой как та, что вчера провожала его и помогла устроиться. В девушке стоящей напротив он сразу отметил уверенность, как в голосе так и в манере поведения. Скорее всего она чья-то личная фрейлина. — Меня зовут Рошни Агарвал, я фрейлина принцессы Мастани. Она прислала меня передать Вам, что через два часа она будет ждать Вас в библиотеке, и что те две книги всё ещё ждут на столе. Если, конечно, Вы не передумали. — Благодарю. Я обязательно приду. Лёгкий поклон, несколько шагов в противоположную сторону, но внезапно девушка обернулась. Значит, ему не показалось, есть что-то ещё, что она не сказала. — Мёд и молоко Вам помогли? Видя улыбку на лице девушки, Теон понял, что свою растерянность он скрыть не смог. Что в этом мире на него так влияет? Ведь он всегда был достаточно собран, а тут его уже в который раз застают врасплох. — Это стало моим спасением! Кого мне благодарить, не скажете? — Сегодня Вы меня уже благодарили. Простите, но у меня много дел. Просто сидеть и ждать было невыносимо, но и привлекать к себе излишнее внимание дяди, который был занят чем-то важным, по крайней мере, ей так показалось, Мастани не хотелось. Да, в мыслях она называла его только так, и кого волнует, что он не родной ей? Никого. Поэтому прогулявшись между длинными стеллажами, найдя нужные книги и принеся их на стол, на котором уже было приготовлено несколько листов чистой бумаги, чернила и перья, Мастани уселась в небольшое кресло. На всё это у неё ушло не больше пятнадцати минут. И как бы она не старалась делать всё медленнее, это означало, что любоваться видом из окна в одиночестве ей ещё долго. Но уже совсем скоро мысли её унеслись к недавнему разговору с мачехой. Брови слегка нахмурились, а взгляд застыл на пустых листах, будто на них таился ответ на все вопросы. Слегка подперев подбородок левой рукой, уже в привычном жесте указательный палец слегка потирал губы. — «Любимой мачехе нужна моя помощь, вот это действительно неожиданно. А когда мне нужна была её помощь, хотя... стоп. Такого не было и, надеюсь, никогда не будет! Этот сановник, которому она в своё время задолжала, приезжает чуть больше чем через неделю. Времени много. И почему я не удивлена всему этому? Интересно, а отец знает? Что за глупый вопрос, Мастани?! А сумма то приличная, Анви есть чего боятся. Почему я? Поговорила бы с дочерью, в конце концов, Мира на порядок умнее своей матери. Значит, Гаурав Патекар. Что ж, я подумаю об этом завтра». Возвращаясь из своих раздумий Мастани, слегка повернув голову влево, чтобы размять шею, вздрогнула от неожиданности, подняв взгяд, а с губ сорвался тихий вздох. — Я не хотел мешать Вашим размышлениям, надеюсь, не сильно Вас напугал? — Голос мягкий, с лёгкой хрипотцой. Успокаивающий. Покой — вот чего действительно хочется Мастани уже долгое время. Осознание этого произошло так же неожиданно, как и появление Теона. Вот что не давало ей сна этой ночью, да и если вспомнить и в последние несколько ночей сон её был не долгим, и чаще всего она просыпалась так и не отдохнув ночью. Нужно ответить ему, но на губах появляется лишь улыбка. — Всё хорошо, я лишь задумалась, Вы всё же пришли, если честно я боялась, что Вы откажетесь. — И это чистая правда, когда Мастани отсылала Рошни на его поиски, перед разговорам с мачехой, она оставила этот страх за дверьми. Но когда вновь переступила порог, это ощущение неизвестности вновь закралось в её душу. — Всё-таки вчерашняя моя просьба была достаточно дерзкой, да и моё поведение в целом, и сегодня утром … — Утром? Смущение настигло их обоих, как оказалось и Теон, и Мастани оба видели друг друга этим утром, но оба не хотели признаваться в этом. А сейчас это произошло как-то само собой, обоим показалось, что они будто выболтали свой секрет. Ведь Теон был уверен, что остался незамеченным девушкой. А Мастани, напротив, увидев его, поняла, что он наблюдает именно за ней, смутилась ещё там в саду. И хотела бы она опровергнуть, что ей было приятно это, но согревающее тепло в груди от его внимания, взявшееся непонятно откуда, не позволяло обмануть саму себя. Пауза затянулась. Первым опомнился Теон. — Послушайте, принцесса Мастани, у меня к Вам тоже есть предложение, не сочтите его за пренебрежение. Мы можем перейти на "ты"? Мне кажется от этой официальности устаю не только я, но и Вы. Да и к тому же вчера мы с Вами уже нарушили правила знакомства и принятого этикета, так может, продолжим это прекрасное начинание? — Ох, я надеялась, что Вы, — но увидев резко поднятую правую бровь, Мастани тут же исправила себя, — ты, предложишь что-нибудь подобное! Что ж ,в таком случае, — при этом указывая на книги, которые она приготовила, — начнём? — Начнём! Ни Мастани, ни Теон, так и не заметили, как из своего небольшого укрытия Аарав Чишти наблюдал за ними. Он видел, как двое молодых людей, находя что-то одно им известное в книгах, начинали обсуждать это, иногда завязывался спор. Убеждая друг друга в том или ином, оба они активно жестикулировали, и в такие моменты не боялись коснуться друг друга: нечаянно задеть рукой, или плечом. После они испещряли листы десятками записей и пометками, один указывал на важность чего-то другому. Мастани была увлечена происходящем, уж для неё остального мира точно не существовало, это её «дядя» понял по тому, как она раскованно вела себя. Об этом же ему говорил её лёгкий смех и горящие глаза. Он лишь видел, не слышал, и даже не пытался прислушаться, тем самым он бы нарушил границы этого небольшого созданного мира. Он смотрел на свою девочку и улыбался! Давно он не видел в ней столько живого интереса, причём интерес этот был не только к книгам. Пусть он и был уже стариком, но это было ему только в плюс, за свою длинную жизнь он повидал многое. Вот и сейчас он отчётливо замечал, как украдкой Мастани поглядывает на нового знакомого. Она слушала его внимательно, не пропуская ни одного слова. Аарав вспомнил как в далёком детстве, когда он учил её, она слушала его так же, хотя нет не так же. Сейчас Мастани была уже не ребёнком, а прекрасной молодой девушкой, которая видела в своём собеседнике не наставника, а не менее привлекательного мужчину. Конечно, старый хранитель библиотеки замечал такие же взгляды и неловкие движения и за парнем. Его улыбку, когда тот смотрел на Мастани, и этот плохо скрываемый заинтересованный взгляд, его желание говорить ей, и с ней. — «Не боится, что она может заметить всё это! Вот же словно чертёнок из табакерки. Даже появился так же внезапно». И Аараву нравилось это. Да и сам парень ему нравился, тут как говорится — не поспоришь. Юноша был высок и статен, привлекательные черты лица, умные глаза. Да, парень действительно был умён, это Аарав понял ещё вчера вечером, выслушав его на собрании, было заметно по немного отстранённому виду, что сборище стариков, решавших непременно только важные вопросы, было ему не в новинку. Да и манеры его были такими, что и не усомнишься в его происхождении. И сейчас, в эти минуты наблюдения за своей девочкой, даже один из умнейших людей в княжестве, старался не вспоминать, что есть обстоятельства, под неизбежным напором которых, всё это - то, что ещё не успело начаться, может вскоре разрушится. Пусть колесо катиться по той дороге, по которой его направила судьба. Но как бы не было увлекательно его занятие, старик понимал, что стоять тут вечность он не может и не должен. Пробормотав что-то себе под нос вполголоса, Аарав развернулся и тихой тенью удалился, осторожно прикрыв за собой тяжёлые двери. И вновь отправился вниз на кухню. В последнее время его что-то часто стала навещать скука, а порой вместе с ней приходило одиночество. Сначала старик не придавал этому значения, ссылаясь на свой возраст в молчаливых диалогах с самим собой, но вскоре эти диалоги становились всё чаще, одиночество уже не покидало, а окружало его и намеревалось стать его единственным спутником на закате жизни. И Аараву стало страшно от этого. Он никого не винил, Мастани, пусть и не так часто, как в детстве, но всё равно много времени проводила с ним. Порой они могли сидеть вдвоём за столом, погрузившись каждый в свою книгу или записи, несколько часов, обменявшись всего парой фраз, но большего и не требовалось. Да и мало ли друзей и просто хороших знакомых у него было в жителях дворца, но постепенно он сам как-то начал отдалятся от них. Разговоры о политике, не успев начаться, сразу же утомляли его. Когда ему начинал кто-то жаловаться на свою «нелёгкую» жизнь, он старался не слушать, не любил он этого. Что значит: « У меня трудная жизнь, мне так тяжело. Сил нет», что за вздор?! Жизнь — это жизнь, она не легка и не трудна. Человеку не будет дано больше, чем тот может вынести, а если и так, что ж, значит, пришёл конец твоего пути или же, наоборот, начало чего-то нового, если сделать правильный выбор. Но ирония в том, что нет не верного. Ты выбрал путь и сколько бы не пытался просчитать, как бы пошла жизнь, избери ты иную дорогу — ничего не выйдет, того пути уже не существует. И когда он пытался втолковать это своему собеседнику, те лишь отмахивались и говорили, мол "тебе, Аарав, проще". А с чего они взяли, что ему проще? Потому, что у него нет семьи? Потому, что он, чем старше, тем больше времени проводит лишь с книгами да в саду? Очередной вздор! Если уж следовать их суждениям о тяжести жизни, то ему должно быть в разы труднее. С кем ему в полной мере поделится душевными переживаниями, печалью или, напротив, радостью? Только и остаются чистые листы бумаги, на которых в моменты сильнейших переживаний он порой делает записи. Вот даже сейчас ему не с кем поделиться радостью в сердце за свою девочку. Хотя, постойте, есть во дворце один человек, который любые вести о Мастани будет рад слышать так же, как и он. Шаг старика сделался чуть быстрее, а лицо приобрело прежнюю живость и дорога до кухни уже не казалась такой длинной. Лишь бы она была там! А даже если и нет, то он подождёт, послушает новые сплетни, а может и сам какие подкинет.***
А тем временем в одинокой библиотеке, что таила в себе столетние знания и тысячелетние истории, и которая скрывала в своих стенах молодых мужчину и женщину, происходило непонятное и необъяснимое для любого, кто бы решился сюда заглянуть. Всё началось с простого, казалось бы, разговора. Внезапно Мастани произносит: «Теон, так мы можем попробовать стать друзьями?» Вот так легко, такие простые слова слетели с её губ. Просто дружба, без двойного или тройного дна намерений. Но секунду спустя, она тут же испугалась этого вопроса. А что если … — Мне кажется это вопрос не должен был даже появится, ведь и так всё понятно, — девушка стояла к нему немного в пол оборота, и поэтому он не увидел, как в её глазах появился страх. А между лопаток будто прижали острие кинжала, который вот-вот войдёт по самую рукоять — мы бы не находились здесь, если бы оба не хотели этого, Мастани. Она даже не стала скрывать вздох облегчения. Устала. Она слишком устала, чтобы ещё и перед ним сдерживать, прятать настоящую себя. Да и не хотела этого, не хотела, чтобы этот человек видел в ней то, что видят почти все — хладнокровное спокойствие. Почему? Она и сама не могла ответить на этот вопрос. Но так как в этот момент Мастани смотрела в окно, она не увидела, как вместе с ней и с Теона спала некая скованность в теле, в движениях, даже в лице. И мигом испарилась та робость, которая была ещё утром. В нём с ещё большей силой разгорелся огонь надежды, что Мастани доверится ему, позволит быть рядом. Но с другой стороны, почему она должна довериться ему? Кто он ей? Кто она ему? Вопросы, сплошные вопросы. Они терзали их обоих, но молчание не давало никаких ответов. «Подумав — решайся, а решившись — не думай» — так часто говорил Теону отец, и сейчас его слова всплыли в памяти младшего принца как нельзя кстати. На деле прошла всего минута, может две, но казалось, прошли часы прежде, чем Мастани услышала его голос вновь. — Мастани, я бы хотел быть твоим другом. — Он сказал лишь то, что действительно чувствовал и о чём думал. Зачем лукавить? Нет уж, хватит с него и той лжи, благодаря которой ему в общем-то и позволили остаться. А если она узнает правду, что тогда она о нём подумает? И откуда вообще такое рвение сблизится? Почему так хочется, чтобы именно она позволила быть рядом? Новые вопросы сыпались на голову, как из рога изобилия! Она повернулась неожиданно для него. И все вопросы вылетели из головы под взором этих глаз, и от звука её голоса. Может она чаровница, а он просто не признал? Ведь был уже такой опыт в жизни, хорошо брат тогда вытряс из него ту дурь. Мастани будто в душу ему посмотрела, но оставила там не холод, словно ото льда, как было с ним в прошлый раз, и не жар от костра. А согревающее тепло. — И я бы этого хотела. Время не прерывая свой ход, стремилось лишь вперёд, и вот день уже клонился к закату. Причудливые, но изящные тени расплывались на полу, но чёткость их линий нарушали две другие тени, отбрасываемые людьми, что носились друг за другом. А происходило вот что: Теон гонялся за Мастани меж стеллажами, столами и стульями по всей библиотеке, а та в свою очередь убегала от него, оставаясь не пойманной. И оба смеялись так, что можно было подумать, что тут закрыли двух подростков, но никак не взрослых людей. Звон девичьих украшений эхом разносился под потолком. Волосы, растрепавшиеся и выбившиеся из тугой косы, прядками спадали прямо в лицо, длинная юбка мешала бежать быстрее, чем хотелось. Как же всё-таки хорошо было в детстве, когда можно было подобрать длинные полы юбки и заправить край прямо за пояс, не боясь быть осуждённой за такую выходку. Мастани постоянно оборачивалась, и видела, как её преследует Теон, он то немного отставал на поворотах, то вновь нагонял. И ей казалось, что вот сейчас он точно её поймает, но натренированная изворотливость спасала её из раза в раз. И вновь за спиной принцесса слышала: «Всё равно поймаю!» И поймал! Внезапно, быстро и так легко она оказалась в его руках, прижатая спиной к его груди. Он схватил её на бегу и по инерции пару раз прокружил на месте, прежде чем вновь поставить её на ноги. Дыхание сбилось у обоих. Шею Мастани опаляло неровное дыхание принца, оно терялась в её густых чёрных, будто смоль, как и у него самого, волосах. А следом за ним по коже пробегали сотни, тысячи мурашек, заставляя девушку слегка поёжиться в руках мужчины. Спиной она чувствовала как сильно бьётся его сердце, готовое пробить рёбра, с той же силой билось и её собственное. И Теон видел и чувствовал, как поднимается её грудь, при каждом глубоком вдохе. Её руки были прижаты к его, она схватилась за них, когда он закружил её, и до сих пор не отпускала. И на интуитивном уровне Теон не желал, чтобы она попыталась высвободиться из его объятий. Эти мгновения продлились всего несколько секунд, но оба будто потерялись в них. Однако реальность вернулась в тот же миг, когда Мастани открыла глаза и увидела одну тень отбрасываемую ими двумя. Нет, не разочарование настигло её, а испуг. Весь день они провели в этих стенах, пару раз приходила Рошни, принеся им еду, понимая, что эти двое могут и вовсе забыть о еде. Всего один день, но сколько всего произошло Мастани уже и не помнила, с чего вдруг они начали играть в эти догонялки, хотя, кажется, это она спровоцировала его. Да когда она вообще позволяла себе бегать где-то или от кого-то кроме тренировок или … нет эти мысли сейчас совсем не кстати, и девушка их быстро прогнала. Каким-то неясным образом, не сговариваясь, они отстранились друг от друга. — Что ж, думаю, сегодня мы оба узнали много нового. Почему слова звучат так двусмысленно? Нет, ей лишь кажется это. — Нам нужно придти на ужин, иначе … — Иначе, мы умрём с голоду! Улыбка вновь появилась на её лице. Благодарная улыбка. И у него на душе стало спокойнее, острый угол, на который они налетели вместе — сглажен. Они вместе собрали листы на столе, составляя небольшие пачки, из четырёх пяти листов, загибая уголки, и выложили их на нужных страницах обеих книг. Откуда взялась эта неловкость, которой не было даже при первой встрече, на этом же месте? — Ты иди, я пока что отнесу книги на место. Иди, а то ведь я уверена, что дорога до своих покоев из твоей памяти почти стёрлась, и пока ты до них доберешься, я успею сделать ещё не одно дело! — Это упрёк, Выше Высочество? — Не со злом, а с насмешкой произнес он. — Скорее констатация факта, Ваше Высочество. — Возвращая ему ту же насмешку усмехнулась она. — А вот я уверен, что Вы ещё и опоздаете на ужин, но я всё равно буду ждать. — С чего Вы взяли, что я опоздаю? — Это лишь предчувствие. — С невинностью ребёнка ответил он Мастани, а она увидела, как в его зелёных глазах появились бесята. И улыбка её стала только шире. — Предлагаю спор! — Ещё один? — Если я опоздаю, то исполню любое твоё желание! Но если я приду, а тебя ещё не будет за столом… — То я исполню любое твоё желание, по-моему это честно. И в таком случае я удаляюсь, мне ещё нужно вспомнить дорогу к себе. В тот вечер Мастани опоздала на семейный ужин. Но она не жалела, и никогда не пожалеет. Она не знала как, не знала, почему и откуда взялись в её спальне столь удивительные птицы, но она была готова не выходить из своих покоев никогда больше, слушая их щебет и пение. Даже взмахи их крыльев, когда они перелетали по комнате, и те казались ей необычными. Их окрас не поддавался описанию: одни птицы переливались цветами, какие только можно было встретить в природе, другие же отдавали лёгким блеском, словно металл, но на ощупь они были такие же мягкие, как и у тех, что во мраке начинали светиться, как светлячки. Это было волшебно! А потом одна из них, сев совсем рядом с девушкой, внимательно посмотрела на неё и внезапно глаза этой невиданной ранее птицы полыхнули зелёным. Тут-то Мастани и опомнилась, вылетая из комнаты, словно ещё одна диковинная птица, но обернувшись в дверях, застыла на пару секунд. Её покои вновь были пусты, как и прежде.