Бхаргава - мир земли. Княжество Бунделканд, город-столица Орчха.
Flashback Повсюду белый цвет, даже яркие росписи на стенах дворца померкли под натиском белого. Повсюду был траур. Траур по почившей царице княжества — Кавье Притхве Сингх. Похоронная процессия уже давно вышла за ворота дворца, и все, кто оставался в большом внутреннем дворе, разбрелись по дворцу. Не было ни единого звука, кроме перезвона маленьких колокольчиков, которые были развешаны на различных подвесах по всему дворцу. На лестнице осталась стоять лишь одна девочка, смотрящая на дорогу, которая была видна через центральные ворота. Она продолжала смотреть вслед своей, навсегда ушедшей, матери. Глаза давно покраснели от выплаканных слёз, но до сих пор светились надеждой. Разум твердил, что уже никогда она не услышит самого родного голоса, не почувствует тепла её объятий, не уловит тонкий пионовый аромат духов вперемешку с запахом мамы. Но сердце отказывалось верить. Не выдержав этого груза, оседая на пол так, будто на шею повесили неподъемный груз, девочка закрыла лицо руками, даже не пытаясь подняться. Как ни странно, но погода в этот день была прекрасной: яркое солнце скрывалось за небольшой облачностью, и жара не была палящей, тёплый ветерок дарил лёгкую прохладу; природа не знала о горе маленькой девочки и продолжая жить. Мастани не слышала, как служанка, а затем её няня, звали её, уговаривали пойти с ними, в голове до сих пор звучал голос матери, её слова и воспоминания о тех днях, сменяли друг друга: «Мастани, никогда не теряй силы духа — иначе жизнь будет закончена… Жизнь прекрасна! Наш мир прекрасен и эту жизнь ты будешь нести с достоинством! Помни, ты раджпутка, а раджпуты не выставляют на показ свои раны». — Девочка моя, пойдём со мной, хватит терзать себя. Наконец-то её взгляд приобрёл осмысленность, и она увидела перед собой лицо Аарава Чишти, который держал её за руки. «Ты раджпутка» вновь пронеслось в мыслях. Молча поднявшись на ноги и позволяя увести себя, она пошла за стариком, желая лишь одного — остаться наедине с собой, ей нужно время.***
«Люди способны вынести почти все, что угодно, если у них нет выбора. Мужество — когда у вас есть выбор»
***
Из потока воспоминаний её вырвал голос одного из стражников, её сопровождавших. Они всё ещё стояли на пороге дома, в котором сегодня поселился траур. Затолкав неожиданно нахлынувшие воспоминания, как можно дальше, принцесса зашла во внутренний двор. Тут же на неё были устремлены множество взглядов, не обращая на них внимания, она уверенно двинулась вперёд, к человеку, который ждал её. Тишина угнетала, она была такой же, как в её собственных воспоминаниях. Подавив ком, вновь подступивший к горлу, Мастани обратилась пожилому мужчине. — Моё почтение, господин Биджей, и прошу простить меня за мой визит, я не знала, что у вас в семье случилось горе. — Голос предательски дрогнул. — Что Вы, не извиняйтесь, Ваше высочество. Горе в моей семье не должно касаться никого другого, к тому же мы с Вами должны были встретиться. Пойдёмте в мой кабинет. Как бы старик не пытался, Мастани слышала боль в его голосе, которую он так отчаянно пытался скрыть. Истинный раджпут. По коридорам замка они шли молча, каждый думая о своём, но в то же время об одном и том же. Старый раджа знал, что скоро Притхви Сингх пришлёт к нему человека для решения вопроса, который у них обоих стоит, как кость в горле. Князь Бунделькханда с упорством осла стоял на своём, не думая даже идти на уступки. Он желал получить восточные земли Мирзапура и был готов на всё. Если смотреть правде в глаза, то небольшая провинция стояла на пороге боевых действий с целым княжеством, не желая склонять головы. Увидев сегодня старшую дочь царя, он ничуть не удивился, а даже обрадовался. В отличие от всех предыдущих гонцов и дипломатов с ней действительно можно поговорить и решить вопросы. Притхви знал, кого и когда посылать, возможно, именно сегодня Мирзапур сдастся. И траур в доме главы, по старшему сыну станет общим для всей провинции. Толкая тяжёлую дубовую дверь, он хотел было пропустить вперёд принцессу, показывая тем самым, что сил на сопротивление, как бы ему не хотелось, у него уже нет. — Не теряйте силы духа, господин Биджей. Ваша жизнь всё ещё при Вас, а значит и Ваше достоинство. — Указывая рукой на дверной проём, чтобы он зашёл первым, что он и сделал. Усаживаясь за большой стол, старый раджа продолжал наблюдать за своей гостьей, в лехенге цвета шафрана, которую оттеняла шаль фиалкового цвета. В своей скромности и почтение она, как и всегда, производила впечатление скрытого величия и внутреннего достоинства. Лёгкая улыбка на задумчивом лице внушала покой. Но в её глазах, цвета креплёного рома, кроме уверенности невозможно было ничего увидеть, прочитать, узнать. Бытует мнение, что глаза — зеркало души, в отношении молодой принцессы все, кто встречался с ней хоть раз, были уверены в двух вещах: либо у неё не было души, либо никому не под силу узреть её. — Итак, я понимаю, зачем Вы здесь, Ваше Высочество. Признаюсь я рад, что на последние переговоры прибыли именно Вы, Мастани Бай, давайте приступим и покончим с этим. Вы правы, жизнь моя всё ещё при мне, но я стар и я не желаю, чтобы после моей смерти мои земли были захвачены и разгромлены армией. А именно так и будет, я уверен. Сейчас Вашего отца сдерживает лишь моё упорство и угрозы, которые не несут под собой ничего кроме вынужденной лжи. В моей власти нет необходимых сил, чтобы и дальше продолжать это противостояние, а как только закончится моё бренное существование, Притхви обязательно отомстит моим потомкам, если я не пресеку этого сейчас. Гостья слушала его, стоя у окна, взгляд её был устремлён во внутренний двор. Со стороны могло показаться, что мыслями она далеко отсюда, на самом деле так и было. Нет, конечно, она слышала каждое слово своего собеседника и понимала его, но дело было в том, что она уже всё решила. Именно в тот момент, когда увидела накрытое белым саваном мёртвое тело. Она знала, как может сломить смерть родного человека, но даже костлявая старуха не могла отнять достоинство, которое она увидела в глазах старого раджпута. Она могла объявить о своём решение сразу, как только дверь кабинета закрылась за её спиной, но она позволила старцу высказать то, что было на душе. Он словно исповедовался перед ней, и она не могла отказать ему в этом. — Необходимость не оставляет мне выбора, но лучший выбор делается по необходимости. А по сему я согласен отдать Мирзапур во власть Раджи Притхви Сингха. — Это были завершающие слова речи, в которой было всё: и боль, и ненависть, страх, смирение, уважение и достоинство. После чего наступила тишина. — Господин Вир Биджей, мне остаётся лишь склонится пред Вашей мудростью в желанием уберечь своих поданных в надежде на лучшую жизнь для них. И сейчас я уверена, независимо от того, как считает князь, принятое мною решение — верное. Мирзапур сохраняет свою независимость и суверенность своих границ, как и прежде. Княжество Бундельканд под правлением Раджи Притхви Сингха отзывает свои притязания на эти земли. А теперь господин Биджей, предлагаю составить и заключить договор, который в первую очередь будет устраивать Вас. Если для Вас не составит труда, то Вы можете сегодня же созвать совет для завершения этого вопроса. И вновь тишина. Вир Биджей никак не мог поверить в то, что только что услышал из уст этой юной девушки, не смотря на годы занимающей столь высокий сан в правительстве. Кто бы мог подумать, что женщина займёт должность Прадви, да ещё с таким успехом, что юрисконсульта и верховного судью перестанут презирать, как человека далёкого от народа. В случае с Мастани всё было иначе, её боялись, но уважали. Конечно, было много тех, кто полтора года назад выказывал своё недовольство, что такой титул отдали не то, что женщине, а можно сказать совсем ещё девчонке. Заигравшееся дитя, как говорили по началу, но эти разговоры прекратились очень скоро, когда своими первыми же указами она дала понять, на что способно «дитя», и что она не потерпит неуважения к себе и своей семье.***
По узкой дороге, оставляя за собой пыльный след, неспешно ехала карета, сопровождаемая четырьмя стражами, в преданности которых не приходилось сомневаться. Позади них осталась провинция Мирзапур, которая сегодня наконец- то смогла вздохнуть свободно, не боясь, что завтра к ним придёт депеша с объявлением военных действий. Впереди ждали дом, семья, князь, который будет в бешенстве, узнав о решение вынесенным его прадви. Накажет, он обязательно её накажет, она понимала это ещё там, в Мирзапуре, но менять своё решение была не намерена. Совет согласится с ней и доводами, которые они услышат и не смогут оспорить, понимая все тонкости этого дела. А даже если и попытаются указать на возможность недальновидности решения, её молодой особы, то махакшпатал уж точно сможет убедить всех. Как дочь, наказание отца Мастани не сильно волновало. Ну что он может сделать своей двадцати однолетней дочери, занимающий пост в совете правительства? Лишить сладкого, запереть в комнате, запретить гулять в городе, порка от няни, которая и руку то на неё никогда не поднимала за ненадобностью… При этих мыслях Мастани рассмеялась, представив, как бы это могло выглядеть. И всё же хорошо, что это дело она выполнила именно сегодня. Проснувшись утром, Мастани чувствовала небывалую уверенность в том, что она справится с этим делом, пусть в самом начале предположительный исход дела должен был быть совершенно иным. Но будто ведомая высшими силами, она как можно быстрее оповестила князя, что отправляется именно сегодня, тот был удивлён, но расспрашивать, в чём кроется перемена в её настроении не стал, да и не желал. Чем ближе приближалась карета к дворцу, тем сильнее становилось чувство предвкушения в душе и сердце молодой принцессы. Она не имела ни малейшего понятия с чего вдруг у неё появились такие эмоции, заставляющее переживать и одновременно ждать не понятно чего. Перебирая множество тонких стеклянных браслетов на запястьях, не осторожным движением она сломала несколько браслетов, и своими острыми краями они оцарапали нежную кожу, оставляя небольшие кровавые ранки. Обругав себя за беспечность и собрав осколки украшений, Мастани выкинула их в окно под колёса кареты. Вновь взглянув на своё запястье, в сознании всплыло одно воспоминание.***
В тот вечер Мастани поздно вернулась с конной тренировки, зайдя в свои покои тринадцатилетняя девочка никак не ожидала увидеть такую картину, как разбросанные по всему полу осколки её стеклянных браслетов и погнутые металлические. Из глаз тут же потекли слёзы, среди осколков она увидела и новые, подаренные этим утром её дядей, такие красивые браслеты, её любимого пурпурного цвета. Девочка прекрасно понимала, чьих это рук дело. Её названная сестра Мира, которая была младше самой принцессы на два года, никак не могла понять, почему старый библиотекарь, как она называла Аарава Чишти, не привёз и для неё какой-нибудь подарок. Уж неизвестно каким образом девочку занесло этим утром в тот угол сада, но она стала свидетелем того, как Аарав вручил своей любимице шкатулку с украшениями. Для старика это была словно негласная традиция, если он выбирался в поездку за пределы столицы, то обязательно привозил своей девочке какой-нибудь подарок. Улыбка при виде гостиница, которая каждый раз появлялась на личике Мастани, была самым дорогим его сокровищем. Он прекрасно знал, что его друг Притхви уделял своей дочке внимания не больше, чем сам считал нужным. Но сегодня идиллия была нарушена скандалом, устроенным приёмной дочерью царя. Мира была избалованным ребёнком, её мать видимо приложила много усилий, чтобы вырастить столь непослушное дитя. Но кто он такой, чтобы осуждать вторую жену Раджи Притхви Сингха, новую царицу Бундельканда — Анви Притхви Сингх. Мастани не стала звать служанку и сама убралась в комнате, собрав все осколки. Для столь юного возраста девочка порой и рассуждала слишком уж по-взрослому, но сейчас детскую обиду не смог бы заглушить ни один разумный довод. Ну зачем Мира так поступила? Почему относится с таким пренебрежением к ней? Как ни странно, но с Лакшитом, они пришли к чему-то в виде понимания. Но между девочками, так и не получилось никакого контакта. Вернее все попытки со стороны Мастани жестоко отвергались не только её сестрой, но и мачехой. В этот вечер девочка была преисполнена уверенности в своём решении. Мира захотела задеть её, вновь показать, что она любимица родителей и любая пакость сойдёт ей с рук. Наверняка ждала, когда же Мастани побежит жаловаться. Но она не знала, что даже будучи ребёнком, гордость для Мастани значила очень многое, это она унаследовала от отца. Спустившись в обеденный зал, она увидела, что уже вся семья и приближенные были в сборе. Её тихое появление не смогло отвлечь людей от разговоров за ужином, но вот следующие её действия произвели эффект неожиданности на всех. — Мира, позволь отвлечь тебя, — голос был уверенным, но в то же время обманчиво мягким. — Сегодня ты отняла у меня все мои браслеты, — на лице Миры появилась плохо скрываемая самодовольная усмешка, которая потухла так же быстро, после действий её соперницы — но ты забыла о тех, что были на мне. Их я подарю тебе сама. В тот же момент Мастани подняла руки и скрестив запястья с силой ударила их друг о друга. Тут же послышался звон бьющегося хрупкого стекла, запястья пронзила лёгкая боль от порезов об острые края. Несколько кусков врезались глубже в кожу, вытащив их, Мастани высыпала остатки из раскрытой ладони прямо на подол юбки Миры. — Теперь они твои. — Ах ты, наглая девчонка, да как только осмелилась на такое? Никакого уважения к своей семье! Ни стыда, ни совести у тебя нет! Муж мой, её нужно наказать за такую наглую выходку. Мастани не обращала внимания ни на сестру, ни на мачеху, она неотрывно продолжала смотреть в лицо отца. Она не ошиблась, сейчас на нём открыто читалось уважение, и пусть Притхи не знал из-за чего его дочь вдруг решила проявить свой характер, но это его обрадовало. Но вместе с тем он не мог, а может и не желал спустить ей эту выходку. Много смелости на принятие решения не нужно, а вот принять его последствия, для этого нужно найти силы и мужество. А потому ответ дочери его удивил, но лишь на короткий миг, в следующую секунду в сердце поселилось уважение к маленькой девочке, хотя такая ли она маленькая? — Я приму наказание, отец, но только если оно будет равным в своей силе моему поступку, моя гордость не могла остаться в долгу. — Хорошо. Ступай к себе, позже мы поговорим об этом. Будучи довольно смышленым ребёнком, девочка довольно быстро поняла, что отношения её отца с её почившей матушкой изменились не только по тем причинам, о которых ей говорила мама. Когда Анви пришла в их дом, всё очень быстро встало на свои места, и для маленькой принцессы стало огромным трудом не возненавидеть свою мачеху. Каждый раз мысленно она проговаривала слова матери: «Не важно, каков на самом деле человек, ведь если у нас есть хоть одно хорошее воспоминание о нём, его трудно ненавидеть». Но как же трудно было им следовать, когда не было ни одного доброго воспоминания, но лицемерие —удел слабых. И поэтому девочка старалась держаться с мачехой почтительно, не вызывая у той ни ненависти, ни любви, это устраивало их обеих. Но чем старше становился принцесса, тем больше чувствовала себя отверженной в своей же семье.***
Прощайте врагов ваших — это лучший способ вывести их из себя. Но всегда помнити их имена.
***
Карета подскочила на небольшом ухабе, тем самым выдернув Мастани из далёких детских воспоминаний. Сжав осколки браслетов в руке, она тут же выбросила их в открытое окно, прямо под колёса кареты. Позволив им затеряться в пыли дороги, так же, как и потерялась её любовь к родным. Обратив внимание на местность за окном, стало ясно что они уже близь города и уже совсем скоро она будет выслушивать возмущение царя, затем брань отца, а после встретится с одобряющем взглядом дяди. — Да как ты посмела принять такое решение! Ты как ни кто другой в этом зале знала, как я желаю, наконец-таки, заполучить эти земли! Он бы согласился, особенно теперь, когда его старший щенок мёртв. Наплевав на свою обычную сдержанность, Мастани не выдержала и высказалась при всех членах совета, которые были собраны по возвращению прадви. Все они знали, какого исхода желал правитель, и никто не сомневался что дочь царя добьётся своего, отправившись на последние переговоры. И сейчас видя и слыша своего царя и прадви, все были обескуражены. — Сейчас со мной говорит мой царь или мой отец? — В голосе её слышалось напряжение. — Ты забываешься Мастани! — Не я, а Вы! Как смеет правитель такого большого княжества, быть столь малодушным, желая обличить горе противника в свой триумф! Вы правы, он бы отдал Вам независимость своей провинции, но не потому, что сдался под натиском, признавая свою слабость. А с достоинством признавая, что иным способом не сможет гарантировать своим поданным защиту, если продолжит лелеять свою гордость. Тот ужас, что постиг его семью со смертью старшего сына, мог постигнуть каждого и тогда бы многие утонули в реке имя которой — траурная процессия. Сколько бы жизней должно было полечь в угоду твоего желания отец?! Если ты приведёшь мне хоть один весомый довод, следую которому, эти земли столь необходимы нам, чтобы развязать боевые действия, то я откажусь от титула прадви и сложу с себя все полномочия. Займусь, наконец тем, чем должна заниматься принцесса по уверениям моей столь уважаемой мачехи и любимой сестры. Все присутствующие в зали старались быть совершенно не заметными, силясь слиться с полом и стенами, да с чем угодно, лишь бы не попасть под гнев одного из члена царской семьи. Все знали о крутом нраве старого царя, и в таком тоне с ним не смел говорить не один член совета, пожалуй кроме двоих. Как правило, Аарав Чишти мог успокоить своего друга или свою племянницу, если дело доходило до подобных сцен, пусть это и бывало крайне редко. Во всяком случае, так думали придворные, не зная что в личном кабине царя частенько разгоралась настоящая буря. Но именно сегодня старого библиотекаря, и по совместительству макшапатала княжества, не было в зале. Это довольно сильно обеспокоило Мастани, она пока не знала, что этот день ещё не закончил нарушать привычный уклад её жизни. Молчание затянулось и один советников, зная, что дочь полностью пошла упрямством в отца, решился взять слово. — Мой царь, принимая во внимания новые обстаятельства дела и внимательно изучив договор, я соглашусь с доводами, представленными Мастани бай ранее. И думаю меня поддержит большенство членов совета. Решение остаётся за Вами, но всё же, — тут мужчина на секунду замялся, думая, на чью правоту указать будет правильнее: на взвешенное и продуманное решение верховного судьи, или же на дерзкий, но справедливый поступок дочери своего отца, — прислушайтесь к своей дочери. — Я принимаю условия договора между Орчхой, столицей княжества Бундельканд, и провинцией Мизарпур.- Подписав бумаги, царь велел всем удалится, желая остаться на едини с дочерью — Что подвигло тебя на это решение? Хотела показать мне свой характер, я и так знаю каков он. Решила лишний раз указать мне, что для совета моё мнение уже давно стоит на втором месте, после твоего? Захотелось унизить отца? Мастани лишь продолжала смотреть на отца. Причиняли ли боль его слова, сочащиеся ненавистью? Нет. Обиду, злость? Тоже нет. Скорее разочарование. — И после этих слов ты говоришь, что знаешь меня, отец? Обвиняя меня, ты лишь делаешь больше ту пропасть, которая разрастается между нами. Зачем ты так? Хотя знаешь, это не важно. Для тебя не имеет значения, что двигало мной, не пытайся обмануть меня. Но самое страшное, что в твоих глазах, я уже давно не видела, не тени интереса или волнения, ни только за меня, но и за твой народ. По комнате разнёсся звон от сильной пощечины и скрежет тяжелого стула о деревянный пол, на который руками оперлась Мастани, не сумев удержать равновесия от неожиданного удара. Из нижний губы мигом потекла тоненькая багровая струйка крови, а правая щека горела алым цветом. — Сегодня я получила достаточно унижения. Честь раджпута не может снести такое, а долг дочери не позволит нанести ответ. Но как воин, которого воспитал во мне мой отец, сегодня я отказываюсь от принесённой присяги своему царю. Служить тому, кто видит угрозу в своей семье, кто может придать интересы народа в угоду тщеславия, тому, кто может ударить за справедливость это выше моих сил. Более я не исполню ни одного Вашего приказа, который будет выходить за рамки должности занимаемой мною. И уже уходя, у самых дверей она всё же обернулась, пусть сначала и не хотела, но на отца даже не взглянула. Посмотрев куда-то мимо, сказала. — Каждый раз я приходил в этот кабинет, неся в себе остаток любви к тебе отец, но сейчас от неё не осталось даже тени. Когда любят — прощают, но когда слишком долго прощают, перестают любить, — и наконец, посмотрев прямо в глаза, продолжила, — я слышала весь тот разговор, все эти годы я знала о твоём предательстве. Мать попросила бы меня простить тебя, и у неё бы получилось. Но вот ирония — её нет! Уже за дверьми зала, забыв о своём положение, наплевав на правила поведения Мастани дала волю чувствам, которые казались душили её. Подхватив подол малиновой юбки она стремглав побежала по коридорам дворца. Чудом минуя всевозможные лестницы не полетев по ним кубарем вниз, так как глаза застелала пелена слёз. Она не слышала, как её окрикнули пара служанок, встретившиеся ей на пути, она их просто не заметила. Так же как и других жителей дворца, которые недоумевали впервые видя совю принцесу в таком состояние. Она бежала скорее инстинктивно, чем по желанию, и вот она уже хлопет массивными дверьми первого этажа библиотеки и огибая стелажи, стремится к своему излюбленному месту. Забившись в угол, прямо на полу, обхватив себя руками и поджав колени к груди, Мастани разрыдалась, так же как в день похорон матери. Тяжело! Это было очень тяжело — потерять второго родителя, но иначве она не могла. Больная душа, более не позволяла терзать себя. Мастани верила, что на место боли, вскоре придёт покой, нужно лишь перетерпеть. Она раджпут — она справится!