Бхаргава — третий из пяти стихийных миров — мир земли. Княжество Бунделкханд, город-столица Орчха, дворец правителя Раджи Притхви Сингха.
Джахангир Махал, дворец правящей семьи в городе Орчха поражал своим величием: его размеры, его убранство, его неприступность. Человеку не здешнему могло показаться, что это маленький «город» в городе, со своими правилами и законами. Но так оно и было, жизнь во дворце имела свои подоплёки, но обо всём этом было известно лишь самим жителям этой «божественной обители», прибывших же гостей и путников, удостоенных быть принятыми во дворце удивляла его архитектура и роскошь. Дворец был классическим образчиком влияния монгольской эпохи на средневековую архитектуру Индии. Он строился как защитное сооружение, потому наделен был соответствующими атрибутами: присутствовали тут и крутые лестницы, на которых сложно вести сражения; и узкие амбразуры окон для защиты бойцов; подъездные дороги, вьющиеся серпантином на крутой холм. Первый этаж вовсе не имел окон и балконов, выходящих наружу, зарешеченные балконы начинались со второго этажа, а открытые лишь на самой вершине. Войдя во дворец через массивные центральные ворота, посетители оказывались в просторном внутреннем дворе с бассейном в самом центре и множеством дверей по периметру. Большинство из них были закрыты кованными решётками и оставалось только гадать, куда же они могут вести и что скрывается на нижних этажах дворца. На второй этаж вела всего одна узкая лестница, поднявшись по ней, гости оказывались в настоящем лабиринте из всяческих неожиданных переходов, галерей, узких потайных лестниц, аккуратно скрытых в толще стен; видели прочие прелести архитектурной мысли тех времен. По всему периметру встречались маленькие зарешеченные балкончики, в которых гулял ветер. Галереи с зарешеченными балконами, выполняли несколько функций: во-первых, находясь за ними, можно было наблюдать за тем, что происходило снаружи, оставаясь невидимыми;во-вторых, ветер, проходя сквозь каменные решетки балконов, чудесным образом создавал прохладу в полуденную жару, так что наблюдать за окружающими можно было достаточно долго. Верхний ярус дворца вместе с крышами, открытыми террасами и многочисленными куполами открывал взору гостей прекрасные панорамные виды на окрестности, сады и леса.***
Большая дворцовая библиотека, которая пусть и занимала два этажа в западной части дворца, но залы её были величественных размеров, и парой случалось так, что забегавшие сюда дети, терялись средь высоких стеллажей. А таковых тут было немало, в каждом ряду была поставлена передвижная лестница, а в небольших закоулках были сделаны винтовые ступени. На полках хранились вековые знания мудрецов, увесистые талмуды, сборники и исследования лекарей и многочисленные сказания, истории, легенды, поэмы и многое другое. Вопреки ожиданиям эта сокровищница знаний не была погружена во мрак теней, по углам не было гирлянд паутины, а редкая пыль могла встретиться лишь на полках под самым потолком. Напротив, из-за больших арочных окон и выходов на небольшие террасы, по одному на каждом этаже, помещение было наполнено светом и воздухом. А благодаря искусной резьбе на стенах, а так же причудливым кованным украшениям на стеллажах и ставнях через верхние цветные стёкла окон на полу всегда появлялись неповторимые узоры игры теней и света. Хранителем этого чертога был старец по имени Аарав, его имя действительно отражало главное качество его обладателя - мудрость. Во дворце среди младшего поколения ходили полусказки-полулегенды, о том, что старому библиотекарю столько же лет, сколько и самому дворцу. Поэтому повстречав его в коридорах, что бывало крайне редко, дети испытывали перед ним уважение вперемешку со страхом, а старик и рад был позабавиться, припугнув нашкодившую детвору. Выходить понапрасну Аарав Чишти действительно не любил, шум дворцовой жизни мог интересовать его в молодости, но уж точно не в годы его почтенной старости. Да собственно это ему и не нужно было, его покои находились рядом с его вотчиной, а в них имелась небольшая лестница, которая вела на небольшой задний двор, где всегда можно было отдохнуть и насладиться ароматами цветов, высаженных средь кустов. Все важные новости он узнавал одним из первых, поскольку был близким другом и негласным советником старого царя. Их дружба помнила многое: были в них, как хорошие и счастливые моменты, так и печальные, омрачённые войнами или междоусобицами в разрозненных княжествах. Те дни, а иногда месяцы, а то и годы, всегда были осквернены смертью, такое не забывалось, но и не вспоминалось лишний раз. Проходя по хитросплетениям внутренних коридоров, освещённых заходившим солнцем и тем самым окрашенных в розово-золотые тона, Аарав мыслями всё ещё был в книге, которую пришлось отложить. От размышлений его отвлёк тихий, но в то же время звонкий голос хорошо знакомой ему девушки. — Господин Чишти, прошу простите, что отвлекаю, но Вы не видели принцессу? Старик внимательно посмотрел на одну из фрейлин молодой принцессы и, пытаясь скрыть улыбку, ответил: «Нет Рошни, этим вечером я её не встречал». И продолжил свой путь к кабинету царя, где его уже ожидал дружеский ужин за бутылкой чудного вина. Выдавать местонахождение своей любимицы, которая с таким трудом сегодня отбилась от назойливых служанок, он был не намерен. — Друг мой, я уж было подумал, что ты не придёшь. — И ты конечно уже обрадовался, что бутыль вина достанется тебе одному. По кабинету разнесся громкий смех двух старых вояк. — Садись уже, а то ужин стынет. Небось опять весь день в своей каморке провёл в окружение книг и пыли. — Ты мою вотчину не тронь! — отламывая кусок лепёшки, отвечал Аарав. — Я же не указываю тебе на кипы старых договоров и грамот, распиханных по всем полкам. Почаще бы захаживал ко мне и может, наконец, запомнил бы, как нужно обращаться с важными бумагами. — А зачем оно мне? У меня есть дочь, которая благодаря тебе со всем прекрасно справляется. Небось и сейчас прячется в твоих лабиринтах. Беседа шла в весёлом настроение, но последняя фраза Раджи Притхви Сингха, была сказана с явными нотками неодобрения. Аарав предпочёл пропустить это мимо ушей, не впервой ему слышать подобные речи, бывало и куда хуже. Спустя небольшую паузу разговор плавно перешёл в другое русло, в кабинете вновь полилась дружеская беседа, которую не могло нарушить ни тихое появление служанки, которая принесла новую бутыль и сладости, ни влетевшая маленькая птица, которая взялась непонятно откуда, и так же не ясно куда делась. Солнце уже наполовину скрылось за деревьями и не высокими холмами, окрашивая небосвод в красные и лиловые оттенки, сумерки опускались на княжество Бунделькханд.***
В это же время в противоположной части дворца, как раз там и находилась библиотека, на одной из террас прямо на полу, украшенном яркой мозаикой, сидела девушка. Около неё лежало несколько книг, а рядом стоял большой светильник с лампадами. Лёгкие порывы ветра то и дело играли с маленькими огоньками пламени, и свет от них периодически ускользал со страниц старой книги. Накидка на голове так и норовила слететь, а выбившиеся из косы короткие пряди, длинных и чёрных, как смоль, волос постоянно падали на лицо, даже от самого лёгкого дуновения ветра. Наконец устав от этой борьбы со стихией, девушка собрала все книги и отнесла их на большой стол, за которым, наверное, уместилось бы человек семь. Вернувшись на террасу, она затащила тяжёлый кованый светильник, который при всей своей массивности, был искусство украшен мелкими коваными деталями. Оказавшись внутри комнаты, пламя тут же затихло и осветило собой стены. Тем временем припозднившаяся гостья библиотеки прислонилась к одной из массивных колон, которые стояли по обе стороны арочного прохода и держали на себе всю тяжесть сводов. Но при своей монументальности, они словно растворялись за прекрасной и тонкой резьбой по камню, изображавшей побеги молодого плюща с распускающимися на них нежными цветками розовых и голубых цветов. Сегодня закат был прекрасен, небо окрашено в яркие и любимые ею цвета, в садах дворца было слышно пение птиц, а на деревьях шумела листва. Шум природы дарил покой и спокойствие, позволяя сбросить усталость прошедшего дня. Мысли её унеслись прочь от жизни дворца вместе с ветром, по небу плыли облака, и постепенно стали появляется первые звёзды. Время сумерек было не долгим, очень быстро полог ночи накрыл всю округу и погрузил во мрак каждый уголок. — И давно ты так стоишь? Она слегка вздрогнула от звука столь любимого голоса старика, который заменил ей отца. — Аарав, давно ты вернулся? — Нет, только пришёл. Но потухший светильник скажет мне больше, чем ты, дорогая. Подойдя к столу он начал потихоньку собирать разложенные на нём книги, сегодня он уже вряд ли будет разносить их по местам. Это можно сделать и завтра. — Сегодня был красивый закат. Что интересного рассказал отец? Аарав тяжело вздохнул, не сумев скрыть этого, он слишком хорошо знал какие отношения у его друга со старшей дочерью. — Мастани, если бы было что-то важное, я думаю, ты бы знала это раньше меня. И тут же прикусив язык, хотел дать себе оплеуху за столь неосмотрительный ответ. Его девочка хотела услышать какой-нибудь пустой разговор отца, который бы не нёс за собой двойного смысла или тайного умысла. Это и так она всегда узнавала одной из первых. Может Притхви и не любил её, как дочь, но уж точно доверял, как собственному палачу. Не признавать её таланта в политики было бы верхом глупости, а старый правитель всё же не был глуп. Правда старому библиотекарю было неизвестно, что у его подопечной, кроме дипломатического таланта имелся и другой, более действенный. — Одной из первых я узнаю лишь политические и прочие интриги отца, поскольку являюсь их неотъемлемой частью. Карателю положено знать, кто его жертва. Слова, произнесённые молодой принцессой о серьёзных и даже страшных вещах, звучали столь легко, будто она говорила о новом платье или украшении. Но Аарав уже привык, заставил себя привыкнуть. — Оставь девочка, я завтра разнесу все книги. — Гонишь меня? Неужели я так тебе надоела? — Кто бы говорил о гонениях! А кто вчера буквально выпихивал меня в сад? Ну что ты замолчала и глаза отводишь, неужели совестно стало? — Кто-то же должен заботиться о твоём здоровье, раз ты сам забываешь, что иногда нужно выбираться на свежий воздух. — Ты права. Закат и впрямь был красив, — старик поспешил перевести тему разговора от никому не нужных пререканий. Присев на один из нескольких небольших стульев и облокотившись локтем на столешницу, немного подумав, он всё же задал вопрос: «А ты не видела ничего необычного на закате?» Из-за соседнего стеллажа мгновенно раздался ответ, и Аарав был готов поклясться, что он сопровождался привычным для его девочки жестом — всплеском рук. — Я уж думала ты никогда не спросишь! Согласна, вспыхнувший зелёный луч посреди пурпурного неба - это весьма необычно. — Может нам с тобой всё же померещилось? Я даже представить не могу, чтобы это могло значить, если это было в действительности. — Это было. И мы с Вами это видели, Аарав Джи. В глазах Мастани выражался нескрываемый интерес, желание узнать... в такие моменты она напоминала десятилетнюю девчушку, которая хотела оказаться во всех местах сразу. — Уже поздно Аарав Джи, ступайте к себе. Доброй ночи. — Доброй ночи, Ваше Высочество.***
Этот день закончился, за окном уже вовсю царствовала ночь. Небосвод освещала почти полная луна. Идя по внутренним маленьким коридорам дворца в свои покои, душа Мастани была не на месте. В памяти всплыл последний разговор с отцом двухдневной давности, его просьба, а вернее приказ. Она не хотела поступать так, как велит ей царь, но должна была, являясь его дочерью. А в прочем, у неё ещё есть время разобраться с этим, не в первой ей сталкиваться с подобными «просьбами» своего «отца», она справится с этим. Заходя в свои покои, всякие тяжёлые мысли она оставляла за дверьми, на пороге. В этих комнатах она могла позволить себе побыть немного слабой девушкой, принцессой, в конце концов, коей она и являлась. Это даже удивительно как при том, что она иногда делала, народ её княжества так сильно любил её. Конечно она понимала, что простой люд не знает о всех тонкостях политики их государства и видел лишь то, что ему дозволено было видеть. Но как же другие приближённые к её царской «семье» и правители в соседних княжествах? Она знала, что это ещё один из поводов ненависти её отца к ней - народная любовь к старшей дочери царя. Однако её уже давно не интересовало его отношение. Пока она могла, пока у неё были полномочия, средства и возможности, она заботилась о благе своего, пусть и небольшого, но царства. Уже очень скоро она покинет этот дом, сама ещё не зная, к лучшему это будет или же наоборот. Вскоре отец передаст власть Лакшиту, но он ещё так молод и неопытен, что может просто погубить свой дом. Отец же напротив уже стар, и как бы не бахвалился своей властью, он и сам знал, что сейчас в Орчхе под тенью его титула правит совет и его старшая дочь - Мастани. Что ж, он действительно доверял ей, хоть и понимал, что ей известно столько всего, что даже при самом малом желании с её стороны, она может захватить власть. И ей не нужно будет поднимать армию, она и так пойдёт за ней, он сам растил в ней воина. Опустившись в удобное кресло перед большим зеркалом, заключённым в деревянную раму, Мастани устало откинулась на спинку. На часах было уже давно за полночь. Снимая украшения, она задумалась над тем зелёным лучом, что сегодня расчертил небо буквально на секунду. Ранее ей такого видеть не доводилось, и что это событие может принести было ей не ведомо, но страха она не испытала, и даже сейчас он не пришёл. А вот желание узнать безусловно было. Переодевшись в ночную сорочку, которая приятно холодила кожу и позволяла расслабится, задёрнув тяжёлые шторы тёмно-зелёного цвета и потушив небольшим веером светильники по всей спальне, Мастани наконец легла в кровать, позволив Морфею тут же унести её в своё царство.***
Ифильхейм — второй из пяти стихийных миров — мир Дерева. Ифильхейм, город-столица Скирос, царский дворец семьи Игритт
</i> В небольшом зале, залитом светом дневного светила, находилось двое мужчин. Один из них сидел в кресле, обитом красным бархатом, опираясь на массивные подлокотники, и внимательно слушал того, кто стоял у раскрытого окна, смотрел вдаль и пытался сдерживать себя. — Отец, прошу, позволь мне сделать это. Мне нужно время, хоть немного. — Тихим, но уверенным голосом говорил молодой человек. — Аатика чуть не погибла из-за его горячности, а он не только отказывается признавать вину, но ещё и Палия обвиняет. Вновь наступила пауза. Теон внутренне успокаивал себя, стараясь держать себя в руках и не вспылить в присутствии отца. Ещё его истерики ему не хватало, итак в последнее время здоровье отца стало слабее, хоть тот и скрывает это. Но разве можно обмануть того, кто сам является талантливым лжецом?! Но последняя выходка брата буквально взорвала спокойствие в жизни Теона и их друзей. Это же надо было додуматься и отправится на Северные холмы. А спрашивается зачем? Выиграть дурацкий пьяный спор: удастся ли старшему сыну царя отыскать исток реки Кос, да ещё и окунуть в ледяную воду руки, ведь он «великий» воин. Итогом же этого заведомо неудачного похода, в который он втянул их друзей, пока его брат решал проблему с дамбой на реке Сима, стала трагедия. Аатика — их верная подруга и соратница чуть не погибла от обморожения и сильной травмы ноги, когда из—за нерасторопности Кивана упала с одного из холмов прямо в воду. Хорошо, что с ними был Палий, в котором были небольшие зачатки магии, и он мог пользоваться примитивными заклинаниями. В своё время молодой царевич обучил того самым простым и необходимым заклинаниям, он то и оповестил Теона, о случившимся. Опоздай младший царевич хоть на пять минут, и в чертог целителей они бы уже доставляли труп девушки. В те минуты он в пылу гнева высказал старшему брату всё, что думал о его неспособности пользоваться собственной силой во имя спасения, а не только разрушения. Киван же не только врезал брату за «обидные» слова, но и обвинил их общего друга, что тот допустил падение Аатики, а после умчался из дворца и вот уже несколько часов никто не знал, где искать старшего царевича. Успокаивало лишь то, что жизни их подруги уже ничего не угрожало. Целители Ифильхейма не дарам славились своим мастерством и знаниями. Конечно, Аатики какое-то время придётся провести в лазарете, и первое время она будет прихрамывать, но это мелочи по сравнению с тем, что она могла умереть, искупавшись в ледяных водах. Сейчас же молодой царевич благодарил судьбу, что ни Киван, ни Палий не задались вопросом, как он смог остановить обморожение и застывание крови у девы, какими заклинаниями пользовался и почему сам он не побоялся ступить в эти неизведанные воды, чтобы вытянуть девушку на сушу. А ещё он пытался убедить отца дать ему время и позволить уйти, ненадолго. Он устал, устал от постоянного контроля действий брата и исправления его осечек; устал от дипломатических дрязг внутри государства; от постоянных послов и министров и их просьб. Нет, он не жаловался, он сам, добровольно помогал отцу и принимал участие в советах. Но порой ему хотелось пожить беззаботной жизнью младшего царевича, например, уехать с друзьями на пару дней к Светлому лесу или в рощи близ реки Сима. Больше проводить время с любимой сестрой, которую за эту неделю он видел всего два раза. Он знал, что Эфилия всё понимала и не обижалась, но он чувствовал её грусть, всё же она ещё ребёнок пусть и очень смышлёный. От всех этих мыслей его отвлёк усталый голос отца. — Мальчик мой, мне придётся тяжело в твоё отсутствие, я уже успел позабыть какого это — нести бремя власти в одиночку, — губы Тайвина Игритта тронула тёплая отеческая улыбка. Он всё понимал, видел, что парой младшему сыну приходится действительно тяжело, но тот не жаловался, и это вызывало гордость, но сейчас царь действительно должен был отпустить его. Возможно и старший сын, почувствовав отсутствие брата, наконец, возьмётся за голову или хотя бы переосмыслит своё поведение. На скуле сына всё ещё была видна ссадина и небольшой синяк от встречи с кулаком Кивана. Сын уже хотел что-то сказать, но Тайвен остановил его. — Дослушай меня. Я отпускаю тебя, своим упрямством ты явно пошёл в мать. Кстати, а с ней ты об этом говорил? Хотя можешь не отвечать, по глазам вижу, что если бы у тебя не получилось меня убедить, мать бы пришла тебе на подмогу. Вы ведь уже всё решили, верно? — Спасибо отец. — Облегчённо выдохнув, произнёс Теон, расслабляясь и позволяя себе опустить плечи и немного сгорбится. Если быть честным, а перед самим собой он всегда старался быть таковым, то он не наделся на такую быструю победу и уже был готов продолжить. Но отцу вновь удалось удивить его. — Давай прогуляемся немного, погода сегодня прекрасная. Отец и сын вышли в просторный светлый коридор, залитый солнечным светом. Они направились в раскидистый внешний сад у стен дворца. По пути им встречалась немногочисленная прислуга, которая искренне выказывала почтение своему правителю и наследнику, и другие обитатели дворца. Миновав второй лестничный пролёт и пройдя широкий зал, в котором встречали всех прибывающих во дворец, они вышли на небольшую открытую террасу, полностью выполненную из мрамора. Вниз к подъездной дороге и более меньшим тропинкам, ведущим в сад, по обе стороны от центральной аллеи вилась такая же мраморная белоснежная лестница. — Ты уже решил, куда желаешь отправиться сын? — Да, я бы хотел побыть какое-то время в Бхаргаве. — Мир земли? От чего же твой выбор пал именно на него? Сейчас передвигаясь свободно, не выдавая того, кто ты на самом деле, ты сможешь только в его столице. Тайвен действительно был удивлён выбором сына. Ведь в Чарманвати и Бхаргаве, чудом удалось спасти и закрыть магией только столицы от сокрушительного нападения Ульгвара. И сейчас было почти неизвестно, что же творится за пределами магических стен. Ульгвар - самопровозглашённый правитель Фессалхейма, нёс с собой упадок и застой. Он желал безграничной власти во всех пяти стихийных мирах, отбрасывая при этом само равновесие. До оставшихся миров он пока не смог добраться, восстанавливая и накапливая утраченные силы для нового удара, радуясь тому, что пророчество уже видимо никогда не сбудется. И сейчас Теон решил отправится именно в Бхаргав, что он намерен там делать? В одной лишь Брихаспати он явно сидеть не будет, город хоть и большой, но только не для молодого мага, он конечно захочет узнать, как можно больше. Тайвен не мог винить сына за это, да и запретов на выход за стену не было, но он волновался за сына. — Мне интересно, как этот мир выглядит сейчас. Я никогда там не бывал и знаю о нём лишь из твоих историй и слов, записанных в книгах. — Посмотрев на отца, глаза которого были слегка прищурены, принц сдался. — Да отец, это обычное любопытство, желание узнать что-то новое. — Хорошо, пусть будет так. Но перед матерью и сестрой выпутывайся сам, сомневаюсь, что они будут в восторге от конечной цели твоего путешествия. Ответить что-либо принц уже не успевал, потому как к ним спешили упомянутые женщины, которых они и надеялись найти в саду. Первой к ним подбежала Эфилия, облачённая в длинное платье цвета чайной розы из лёгкой шёлковой ткани. Свободные полупрозрачные рукава развивались на лёгком ветру вместе с широкой юбкой, которая была заложена несколькими складками на талии и драпирована красивой лентой цвета сочной травы в виде пояса. Тут же, с разбегу повиснув на шее высокого старшего брата, она обнимала его со всей силой, на какую только была способна. Она очень скучала по Теону; по тому, как он создавал невероятные иллюзии с помощью магии; по его рассказам и их спорам; по их прогулкам, и если брат был в весёлом настроении, по тому, как они могли пошутить вместе над кем-нибудь. Но она понимала, что брат очень занят и помогает отцу и не смела отвлекать его на себя, как бы сильно не хотелось. В его отсутствие она практиковалась в магии, чтобы при первой возможности показать брату свои успехи, она не обладала таким потенциалом, как он, ибо обладала другим даром, унаследованным от матери — прорицанием. Но Теон всегда говорил, что она очень способная и может многого добиться, если будет тренироваться. Она ещё не знала, что горячо любимый брат покинет её неизвестно насколько. — Эфилия, ты меня сейчас задушишь. — Беззлобно пожаловался Теон. Девчушка тут же ослабила хватку и обвив его спину в кольцо из рук, уткнулась лицом в грудь. — Что ты там бубнишь, ничего не понимаю, — сказал Теон. — Я говорю, что очень скучала. — Я тоже, ты ведь знаешь это? В ответ она лишь часто закивала головой в подтверждение его слов. В это время к ним успела подойти матушка. Одетая в платье цвета спелой вишни из той же лёгкой ткани, что и платье дочери. Из украшений на ней был лишь перстень, подаренный мужем ей на свадьбу, который она никогда не снимала и небольшая тиара с россыпью драгоценных камней. В каштановых волосах, убранных в причудливую косу, золотая тиара выглядела легко и не бросалась в глаза. В обычные дни царица никогда не одевала множество украшений, дабы подчеркнуть свой статус, но это никак не уменьшало её красоты и шарма. — Как я вижу переговоры прошли успешно. — Ты знаешь, что твой оболтус собрался в Бхаргав и мыслями уже у порталов. — Что?! — пискнула Эфилия. — Куда ты собрался, зачем?! ТЫ мне ни о чём не говорил. — А я предупреждал тебя, сын. — Эфилия, пойдём прогуляемся и я тебе всё расскажу, честное слово. Брат и сестра, оставили родителей в саду, а сами направились в город, их путь проходил в молчании. Девочка была расстроена, это можно было понять с первого взгляда на неё. До сегодняшнего дня, брат не упоминал ни о какой поездке в другие миры, неужели произошло что-то серьёзное? И как надолго он оставит их? В это же время Теон думал, как объяснить любимой сестре вещи, которых она не знала. Он никогда не лгал ей, но сказать Эфилии правду о размолвке между её старшими братьями напрямую не мог. — Ты злишься на меня? — Ласково поинтересовался Теон. Девочка лишь помотала опущенной головой из стороны в сторону, от чего её каштановые волосы, убранные в некое подобие пучка, окончательно рассыпались и скрыли лицо от глаз брата. От него это конечно же не укрылось, он сразу всё понял и остановив сестру, присел на корточки напротив неё. Прятаться дальше для Эфилии не представлялось возможным. И теперь сверху вниз на молодого принца смотрели серые глаза, наполненные слезами. — Ты же у меня смышлёная? Постараешься понять меня, правильно? — Конечно, — смахивая первые проступившие слёзы, отозвалась она. — Ты же знаешь о недавнем происшествие на Холмах? — дождавшись утвердительного ответа, он продолжил. — Так вот, после него мы с Киваном немного повздорили. — Это поэтому брат уехал сегодня утром, а у тебя на щеке фингал? — Да. — А теперь ты собрался вообще в другой мир! Вы сговорились что ли бросить меня тут одну?! — Почему одну, ведь у тебя есть подруги. И никто не сговаривался, просто нам обоим нужно время. Думаю Киван вернётся сегодня ночью, в крайнем случае завтра, я же уйду сегодняшнем вечером. Ты присмотришь за братом, чтобы он не натворил глупостей? — Старшие вы, а присматривать за вами должна я?! О духи, за что мне достались такие братья, где же ваша справедливость? — эти слова сопровождали поднятые к небу руки и самое недовольное лицо, какое Эфилия только могла состроить. — Эй, юная леди, где Вы научились таким речам? — рассмеялся молодой маг, не заметив что буквально на пару секунд лицо сестры стало серьёзным, а взгляд потерял осмысленность. Но уже через мгновение, на лице расцвела лукавая улыбка. — Я не отпущу тебя, пока ты не пообещаешь мне одну вещь. — И что же это, позволь узнать? — Привези мне кинжал с рубинами! — буквально выкрикнула она. — Кинжал? Зачем он тебе? — Это моё дело. Но обещай, что ты вернёшься с кинжалом, — спорить с Эфилией, если она что-то решила, было бесполезно. Поэтому Теон согласился, в конце концов он сам иногда учил сестру метать ножи. Возвращались во дворец они уже весело, что-то обсуждая, и у каждого из них на душе было спокойно. Теперь Эфилия была рада решению брата. Она верила, что вслед за кинжалом, который Теон обязательно привезёт с собой, вскоре в их дворце появится цветок, который опьянит своим ароматом её любимого брата. Свой дар, унаследованный от матери, она контролировала ещё плохо и иногда видения прошлого или будущего заставали её врасплох, или же она не могла отличить грядущее от прошедшего. Но в этот раз она ясно видела скорое будущее, и оно ей понравилось.