Булавка

Она трепыхалась и громко била крыльями, ударяясь о стекло. Живая. Бессмертная? Я возился с треклятым замочком нервной рукой, никак не попадая в скважину, ключ поцарапал дерево, а бабочка торопила меня, взывала ко мне, трепыхаясь всё отчаяннее. Я освободил ее, и она вылетела, то есть попыталась вылететь, сразу шлепнувшись на пол, ее отягощала булавка. Я дрожал и потел, беря ее в руки, как можно осторожнее вынул булавку. С болью посмотрел в оставшиеся в теле бабочки дыры. Она не сможет лететь, а еще ей, наверное, ужасно больно. Я сел на кушетку, бросил бабочницу открытой. Смотрел на свою сотую бабочку, замечательно фиолетовую, с мокрыми черными камушками глаз. Я мечтал, чтобы она умела говорить или вдруг превратилась в человека, чтобы подсказала мне, что делать. Но она лежал на моих ладонях, большая, красивая и молчаливая. А потом ко мне постучались. - Ивэн, это мы, - предупредительный голос Фриды, за которым последовал удар тупым глухим предметом. Головой. Артур ломится ко мне, ему нельзя это запретить, он же идиот, блаженный, такой же сын короля, как и я. Если не пущу, только хуже сделаю. - Входите, - я спрятал бабочку за спиной. Она слишком большая, чтобы уместиться в одной руке, я завел их за спину обе. Я знаю, это не поможет, но если я пятясь прошмыгну к окну и выброшу бабочку в сад? Нет, я не потеряю ее вот так, не так глупо. Я остался на месте. - Жвачка, - сказал мне Артур радостно и открыл рот, показывая, что жует. - Вкусная жвачка? - спросил я, стараясь придать голосу хоть подобие интереса. - Жвачка! - повторил он и широко заулыбался. - Вишня! - Прелестно, - я заставил себя тоже улыбнуться. - Как твои дела, Артур? - Вишня, - он стал серьезным и показал на свои ботинки. - Зеленая вишня. - Вишни уже отцвели, братец, скоро поспеют. И будут красными. - Курица, - убежденно поддержал он разговор и подошел поближе. - Фамилия. - Твоя фамилия - Плантагенет, - заметил я, проявляя заботу. - Мы ведем свой род от французских, английских и шведских завоевателей. Сплошь монархи, принцы, герцоги и графы. - Скотч! - выпалил он вдруг, сильно завращав глазами. - Скотч! Скотч! - У него приступ, - к нам бросилась Фрида, до этого спокойно дежурившая у порога моей комнаты. - Удержи его на месте! - Нет. Няня, подожди, - я быстро переменил положение рук и показал Артуру своё сокровище. Бабочка лежала в сложенных ладонях, слабо шевеля усиками. - А-ах! - простонал брат. Изо рта у него вывалилась жвачка. - Скотч... - Скотч? - переспросил я с самым серьезным видом. - Скотч, - закивал Артур и показал мне на бабочку. - Скотч-скотч-скотч-скотч. И до меня дошло. Можно аккуратно заклеить сквозную дыру, но не скотчем, залепить с двух сторон более надежным материалом, который сам не оторвется, осторожно капнуть его крошечной каплей, и он затвердеет. Воск. - Спасибо, Артур. Ты выручил меня, брат. - Брат! - счастливо вскричал он, и я опять невольно подумал о симуляции болезни. Он почувствовал, что я прячу что-то, до того как увидел. И может быть, это его дар. Он не идиот? Но как быть тогда с объявленным количеством хромосом? У нормального человека их должно быть сорок шесть. Не обманул же он врачей своим поведением в нежном возрасте, не солгали же они перед короной и всей страной, не дрогнули, присваивая ему умственную инвалидность? Я еще не родился, когда это происходило, ведь мне всего пятнадцать, Артур старше меня на целое десятилетие обследований, семейных интриг и возможных медицинских провалов. - Артур, я почитать хочу. А ты не сходишь поспать? - я выразительно задел Фриду локтем. - Милорд хочет спать, он обожает спать после завтрака, спать - его сладкая привилегия, - замурлыкала Фрида. - Конюхи... - протянул Артур. - У милорда глазки слипаются, он устал разгадывать загадки, бегать по дворцу и собирать жучков. Милорд ищет кровать и мягкую подушку. - Молоко. Палатка, - он зевнул и вытянул руки, чтобы няня обвязала их платком. - Фабрика, - он поднял свою жвачку и сунул за щеку. - Милорд вернется к себе и как следует вздремнет, - Фрида скорчила мне гримасу. Понял. - Спокойной ночи, Артур, - ласково сказал я. - Мягкой тебе перины. - Синица, - попрощался он и послушно дал себя увести. Я заперся, прислушиваясь к удаляющимся шагам, и приступил к реанимационным работам. Длинное шило, перочинный нож и зажим, маленькая газовая горелка, лупа, шарик воска, лист бумаги, кусочек ваты и перчатка. Моя необыкновенная бабочка выжила, значит, она улетит. Я не имею права держать ее в плену. Только перед прощанием я дам ей имя. - Каллисто, - я положил ее на бумагу и зафиксировал зажимом. Шилом поддел микроскопический кусочек воска, оторванный от шарика, в лупу рассмотрел точное место ранения и включил горелку. - Потому что ты самая красивая.