Опередить судьбу

Возвращение в Париж было тихим. Утром, как Арамис и обещал, он отпустил пленника, как только они покинули деревушку. Убедился, что тот направился своей дорогой и отошел на достаточное расстояние, чтобы преследовать всадников ему было затруднительно. А значит, куда бы в дальнейшем он ни направился, им в спину не прилетит шальная пуля – дерзкая месть за погибших товарищей и неисполнение задания. Затем, препоручив Сюзан ее новому ухажеру, мушкетеры в сопровождении Базена пришпорили коней. Ехали почти без передышки, лишь порой давали отдых лошадям, когда это было необходимо – к сожалению, поменять их не представлялось возможным. Но еще до обеда въезжали в ворота столицы. Здесь, не сговариваясь, оба направились к особняку Атоса, где в дверях повстречали д’Артаньяна – юноша не решался навестить друга утром, но к обеду решил убедиться, что граф если и напивается, то в своей привычной манере, а потому о нем не следует чрезмерно волноваться. - Что с Луиз? – после приветствия спросил Арамис. - Пропала вчера. Вместе с ребенком. - Куда пропала? – воскликнул Портос. - Увы! Никаких следов. - А Атос? - Дорогой друг, я знаю не многим более вашего. Лишь то, что я вчера оставил его одного в ужасном состоянии. Граф выставил вон всех слуг и едва смог добраться до спальни, опираясь на меня. Так что идемте же! И выясним все на месте! Признав всю правоту этого предложения, трое друзей поспешили к Атосу… и нашли его абсолютно трезвым, вопреки их ожиданиям, в кабинете, задумчиво крутящего какой-то непонятный черный предмет, похожий то ли на шарик, то ли на паука, но очевидно сделанный руками человека. - Граф? – осторожно начал гасконец. - А, это вы! Простите, я не услышал! – отвлекся от своих размышлений или изобретений Атос. - Как вы себя чувствуете? - Полагаете, я обезумел? – усмехнулся тот. – Нет, уверяю вас. То, что я не напиваюсь, мое осознанное решение. И он пригласительным жестом указал друзьям на кресла и стулья кабинета, велел слуге принести угощение. - Мадам графиня нашлась? – предположил Портос. - Я знаю… я уверен, где она. Трое друзей оживились, теперь становилось понятно, отчего Атос не напивается в одиночку. Что ж, значит, пришло время обсудить вызволение Луиз. Пусть бы даже из самой Бастилии! Вернувшийся слуга – гости вновь переглянулись, удивляясь отсутствию Гримо, – поставил угощение и откланялся. - Итак? – ближе придвинулись мушкетеры. - Итак, - повторил Атос. – Прежде всего, друзья мои, я вынужден просить вас дать слово молчать обо всем, что я скажу. Клятва была немедленно принесена, хотя пока было непонятно, зачем нужна такая таинственность. - Что ж, я полагаю, - продолжил граф, - да нет, я именно уверен, что Луиз вместе с Раулем переместилась в другой мир. При этих словах Арамис перекрестился, д’Артаньян выругался, а Портос аж икнул от недоумения. - Вы не так меня поняли, - покачал головой граф. – Луиз жива. Но ее вынудили вернуться в будущее. - Вернуться в будущее? – протянул Арамис. – Дорогой друг, это прекрасное название для сонета. Но в остальном же звучит… Он не договорил, вновь переглянулся с другими – кажется, их опасения верны, лучше бы Атос сейчас напивался от горя. - Я не безумен, черт возьми, - вздохнул тот. – Но должен признать, что все это время скрывал от вас происхождение Луиз. - Атос… - начал было Арамис. - Погодите! Просто выслушайте. Трое друзей один за другим кивнули и удобнее устроились за столом. Что ж, пусть рассказывает. Верить в безумие Атоса очень не хотелось. Может быть, найдется какое-то иное объяснение… *** Излагать пришлось долго. Не столько потому что было непонятно, сколько из-за недоверия. Граф понимал друзей, но их поминутные переглядывания и очевидные сомнения в его разуме порядком утомляли. - Дьявольщина! Если желаете, обсудите это с д’Орбье! – бросил Атос. – Он знает. Более того, он первым это разгадал. - Он знает, - пробормотал Арамис. – И… до сих пор не воспользовался случаем и знаниями мадам графини? - Разумеется, он пытался, - усмехнулся Атос. – Но – увы – знания Луизы во многом противоречивы и не во всем достоверны. - Ну хорошо, - нахмурился д’Артаньян. – Пусть так, пусть она прибыла к нам… из будущего. Или иного похожего мира. Пусть… Однако отчего вы решили, что она вернулась обратно? - А как еще вы объясните появление этой вещи? – и граф передал друзьям странный предмет, который до сих пор крутил в руках. - Вы думаете, виной тому это… приспособление? – уточнил Арамис. – Почему же оно больше не работает? - Вот этого я не знаю. Но вчера у меня был разговор с Рошфором. И он уверил, что в мой дом никто не проникал – если не считать проникновение одного человека за день или два до исчезновения Луиз. После этого злосчастный шарик-«паук» был спрятан в ящик стола. И даже заперт на ключ, чтобы не попадался на глаза слугам. А еще потому что граф не был уверен, что эта вещь не может нести некий иной вред. Пусть и не ясно, какой. Но… нет уж, лучше держать подальше от себя и друзей. - И это все? - Нет. В комнате графини и вправду ничего не пропало, никаких следов сопротивления и похищения. - Атос, этого слишком мало, - покачал головой гасконец. – Как мы будем искать того, кто за этим стоит? - Он называет себя Профессором, - уверенно произнес Арамис. – И ему подчиняются… все преступники Парижа. Портос понимающе промычал что-то, двое других друзей удивленно воззрились на говорящего. - Это вы узнали, когда ездили туда? – потер виски Атос, пытаясь припомнить все случившиеся. И вправду – они же рисковали собой! А он вовсе позабыл обо всем, узнав об исчезновении семьи. - Да. В том домике, куда заманивали Луиз, была, конечно же, ловушка, - пояснил Арамис. – И один из наемников признался, что нанял их некто, кто называет себя Профессором. О нем мало что известно. Лишь то, что ничего внешне примечательного в нем нет, лицо на встречах с бандитами он прятал под маской. Волосы… увы, даже тут мы ничего не знаем. То ли черные, то ли с рыжиной. - Ну еще мы знаем, что он ездит в примечательном экипаже, - кивнул Атос. – Кстати, д’Артаньян, расспросите Планше подробнее о той карете, что подвезла их с Гримо до Парижа. Кажется, ее владелец и есть тот, кого мы ищем. Может быть, он хоть что-то вспомнит, что не припомнил Гримо. - Ах, так вот где сейчас Гримо! – пробормотал Портос. - Я не придумал ничего, кроме как отправить его искать этот злосчастный экипаж, - подтвердил Атос. - А у меня есть еще мысль, - прищурился д’Артаньян. – Если вы готовы выслушать, господа… - Послушаем! – подтвердили все трое. - Что ж, Атос, кажется, ваше общение с господином де Рошфором было достаточно мирным? Мне кажется, у него есть свои соглядатаи и среди самых опасных жителей нашей столицы. Граф де Ла Фер даже не поморщился, хотя гасконец опасался, что друг может услышать в этом намек на Миледи. Потому и подходил к этому предложению осторожно. Но Атос думал об ином. Он сейчас, может быть, подружился бы и с самим Дьяволом, чтобы узнать то, что было для него важно. - Пожалуй, вы правы, - задумчиво кивнул граф. – Вот только будет ли он заниматься исчезновением Луиз. - Думается, вчера его это очень занимало. Кажется, его влекла интрига и тайна ее исчезновения, значит, некие намеки на решение этой разгадки ему будут тоже любопытны. Почему бы и не действовать сообща? - Это говорите вы, д’Артаньян! – удивленно покачал головой Портос. – Вы предлагаете дружить с кардинальским шпионом! - Не дружить! - Но… - Черт побери, вы же не будете драться с ним, идя вместе в атаку против испанцев или иных врагов на поле боя? - Так это на поле боя! На котором господина Рошфора мы, я полагаю, и не встретим, - фыркнул Портос. - Он не труслив, - покачал головой Атос. – Хотя вы и правы, действует он чаще ночью и скрытно, чем открыто против армии. - Кажется, мы обсуждаем не то, - встрял Арамис. - Да, мы увлеклись обликом господина шпиона, - согласился граф. – Что ж… так и поступим. Я переговорю с Рошфором, постараюсь не раскрывать лишнего, но попрошу разузнать про этого… Профессора. - А слугам дадим приказ искать его карету, - довольно подвел итог Портос. – Как она хоть выглядит-то? - Боюсь, о ней мы тоже ничего не знаем, - криво усмехнулся Атос. – Лишь то, что ее колеса как-то иначе сделаны, поэтому экипаж не так трясет и заносит, ехать гораздо удобнее и почти безопасно. - И как вы хотите его найти? - Не знаю. Просто искать. - Атос, это паршивый план, - заметил д’Артаньян. – В Париже… кой черт Париже?! Во Франции сотни экипажей! Как среди них отыскать нужный? - У вас есть иной план, дорогой друг? - Ищите не бутылку вина, а винодела. - Вы хотите сказать… - Надо искать не экипаж, а того, кто его сделал. Мастер наверняка обратил внимание на непривычный для него механизм. - А что если он делал его… в своем мире? – предположил Арамис. – Или будущем, неважно, но там, а не у нас. - Что ж, возможно… Но все же проще, я думаю, соорудить карету здесь, объяснив, чего желаешь, а не переносить эту махину. Д’Артаньян упрямо покрутил ус: - Черт возьми, даже если он делал все там! Но тут мог красить, чинить экипаж! Пусть мастер будет молчать, но подмастерье шепотом да за пистоль разболтает! Лишь бы лишнего не наврал. - Это разумно, - согласился Атос. - А я бы предпочел не гоняться за добычей, - вдруг прошептал Арамис. – А пригласить ее к нам... Все трое удивленно уставились на него. - Честный бой всегда лучше ведь? - одними губами прошептал тот. – Впрочем, после, господа, после… Атос, я навещу вас завтра, если позволите? - Я всегда рад вам, вы же знаете! Но… - Нет, это пока надо еще обдумать. Давайте вернемся к нашим нынешним планам. Мы ищем экипаж и его создателя, верно? *** Арамис, после обсуждения с друзьями всех планов, направился к Тревилю, где, убедившись, что пока его не назначили в караул, коротко пообщался с некоторыми из сослуживцев, узнал новости двора – право, ничего любопытного, только сплетни о новых любовниках и любовницах даже не первых лиц государства – направился к себе домой, в квартирку на улице Вожирар. Базен, отворивший дверь, с порога показал на платок. Белый, без инициалов и иных знаков, принадлежавший самому мушкетеру. Но Арамис его прекрасно понял – у него гостья. Что ж, визит герцогини был предсказуем. Мари ожидала его в спальне, но только ради конспирации, весь ее вид говорил о том, что явилась она не к любовнику. - Мадам, - низко поклонился ей Рене. – Я счастлив видеть вас! И надеюсь, вы позволите мне воспользоваться этим вашим визитом, чтобы вновь уверить вас в своем почтении! Ваше появление в моей скромной квартире всегда честь… - Несомненно! – холодно оборвала его Шеврез. – Вот только кроме ваших уверений в чувствах я не получаю более никаких им подтверждений! - Как вы можете так говорить! – Арамис, отбросивший в сторону шляпу и снимавший перевязь со шпагой, замер на месте. - Говорить как? Разве не вы уехали, оставили меня одну? Разве не вы при том клялись мне в помощи… - Но, мадам! – негалантно перебил ее мушкетер. – Я был вынужден уехать! Ради друга и его жены… - Ах, конечно! – скривилась герцогиня. – Их судьба ведь так важна вам! Но не вы ли, мой дорогой шевалье, клялись пойти хоть против всего мира и друзей ради меня? И – вот ваша любовь! Арамис тяжело втянул воздух, медленно выдохнул. Плечи его буквально поникли, взгляд уперся куда-то в пол. - Что ж, в этом вы правы, - медленно, выговаривая каждое слово, но без дрожи в голосе, произнес он. Затем мушкетер отвернулся, как-то неуверенно, словно разучившись ходить, отошел к небольшому алтарю у изголовья кровати. - Это все, что вы мне скажете? – гневно бросила Шеврез, удивляясь реакции возлюбленного – ни падений на колени, ни мольбы о пощаде. - Боюсь, мне нечего сказать более, - вновь еле выдавил он, беря в руки четки и бездумно перебирая одну за другой. - О! Мари аж задохнулась – такого она никак не ожидала! И совершенно не представляла, как на это реагировать. - Вы правы, мадам, - к ее счастью, Арамис продолжил, давая ей возможность собраться с мыслями. – Я действительно оказался слаб. Шеврез вновь презрительно скривилась, но мушкетер по-прежнему не оборачивался и не видел ее лица. Его речь, медленная, тяжелая и болезненная для него самого, звучала как-то обреченно в тиши комнаты. - Я говорил вам: приказывайте и я пойду – ради любви к вам пойду – хоть бы и против дружбы!.. Арамис криво усмехнулся и щелкнул четками. Затем еще один шарик ударил о другой – слишком громко даже для этого момента. - Но я трусливо сбежал. Я говорил себе, что еду ради жены друга – ведь он не может защитить ее, а потому это должен сделать я! Однако… вы правы, мадам, в действительности я уехал, потому что не хотел вступать в противостояние с другом. Не хотел отправиться в путь, который требовал… требовал обнажить шпагу против него. Я… я сделал, что мог, мадам, для вас. Но, вы правы, этого мало. Мари с досадой закусила губу – кажется, она пожелала и вправду слишком многого! Было глупо верить, что Рене пойдет против друзей… - Да, вы правы, мадам, - глухо повторил Арамис. – Это не та любовь, которую вы заслуживаете. - Я… я думаю… - начала Шеврез. - Лучше бы вы просили меня убить кардинала, убить самого короля, - еле слышно выдохнул мушкетер, не слушая ее. – Но это… И замолчал, крепко сжимая четки и полностью погрузившись то ли в свои мысли, то ли в молитву. Герцогиня улыбнулась краешком губ. Что ж, может быть, все даже лучше, чем она ожидала… - Рене! Ну о чем вы говорите, мой милый мальчик! – ее руки нежно тронули плечи мушкетера. Он вздрогнул, но продолжал молчать. Зато ей теперь, обнимая любовника, стали хорошо видны и его плотно сжатые губы, искусанные в кровь – ужасные на его ныне до синевы белом лице, - и усталые мешки под глазами, и пульсирующая от напряжения вена у виска… - Мой милый, честный мальчик, - прошептала Мари, ласково поправляя локон его волос и нежно поглаживая пальчиком по щеке. – Неужели вы думаете, что я не ценю в вас эту честность, Рене?! - Мадам, сжальтесь, - глухо выдавил Арамис. – Прошу, накажите! Уйдите, мадам! Позвольте мне остаться одному! Я виноват и… я приму это. Но молю, не насмешничайте надо мной! - Я?! Насмешничаю?! – Шеврез грустно рассмеялась. – Мой дорогой шевалье! Это говорите вы, кто так знает меня… - Да, мадам… именно потому, что я хорошо вас знаю. Тот, кто не готов пойти ради вас против всего мира… тот не достоин вас! - Раз так… я скажу вам вот что! Я полностью прощаю вас… Нет! Мне не за что прощать вас, мой друг! Герцогиня со всей страстью ступила вперед, охватила его руки своими и прижалась поцелуем к его ладоням. - Я скажу вам, мой Рене, - продолжила она одновременно торжественно и ласково, - что я ценю то, как вы умеете дорожить друзьями! И в моих глазах это… Боже правый, ведь я тоже ваш друг, скажите?! А значит, вы дорожите мной? - Друг? – пробормотал он в каком-то оцепенении. - Рене! Ну же, Рене! – Шеврез сжала его ладони, стараясь согреть холодные пальцы. – Я прошу, скажите, ведь мы же друзья? А значит, вы дорожите мной так же, как дорожите ими, верно? - Вы всегда были более, чем друг, - прошептал он. - Я прошу вас, не смейте так убиваться! – повелительным тоном воскликнула Мари. – Я клянусь, что не держу на вас зла! Мне не за что прощать вас! Наоборот, я горжусь тем, что вы поспешили на помощь. И… я очень благодарна вам за то, что вы не забыли обо мне. Право, такой пустяк, что это сделали не вы лично. - Но как же… - пробормотал Арамис. – Вы же… вы же сказали… когда я пришел… и вы правы… - О, Матерь Божья! – всплеснула руками герцогиня. – Ну я просто ревновала! Конечно, мне больно думать, что в своем рыцарстве вы забываете про меня. Но я была не права! Вы ведь помнили, да, Рене? - Клянусь вам, - прошептал он. - Вы все еще не верите мне? Ах, я докажу! – Шеврез улыбнулась, покровительственно и ласково. - Мадам, я готов принять любую кару… - Прекратите об этом! – покачала головой Мари. – Мой милый рыцарь, вы оставили меня – и я едва не проиграла. Ваш друг обманул моего посыльного и вручил ему совсем не то письмо. Кстати, вы хотите знать, какое? - Разве мне следует это знать? - Право, оно любопытно. Вы знали, что этот прохвост д’Орбье на этот раз нацелился на ту даму, которую вы вознамерились спасать? - Графиню?! Мадам, это невозможно! Его усилия бесполезны, Луиз обожает мужа – и д’Орбье это знает! - Знает? Хм… - Мадам, поверьте… - Вот! – герцогиня достала из-за корсажа лист с сонетом. – Не знаю, что вы будете с этим делать… но я просила бы вас не рисковать вместо вашего друга! Пусть о своей чести он позаботится сам! - У д’Орбье, как всегда, неплохой слог, - хмуро заметил Арамис, пробегая глазами по строкам. - Вирши! – фыркнула Мари. - Однако каков нахал! - Рене! Вас заботит честь этой дамы? - Нет, простите! Но… я не могу передать письмо Атосу, он ведь тогда спросит, как оно ко мне попало! Однако как-то я должен ему сказать… - Ах, придумайте что-нибудь! Арамис в гневе хмурил брови и смотрел только на сонет. И Шеврез устало вздохнула – опять разговор ушел в сторону. - Мой милый мальчик, это все потом! – она ласково отобрала лист и откинула его на алтарь. – Сейчас не время… - Не время? Герцогиня подавила раздражение – не стоит показывать, что сосредоточенность мушкетера на проблемах друзей ей не по душе. - Видите ли, мой дорогой Рене, - вздохнула она, - письмо короля все же было получено королевой… пусть и не моими стараниями. - И что же? - И я боюсь, что Анна находится в глубоком заблужении. А значит, ее надо… разубедить, - Мари ласково провела пальчиком по губам молодого человека. – Мой милый… нельзя так кусать губы, если не в страсти… Четки были отброшены вслед за письмом от д’Орбье… Надо сказать, что этой ночью герцогиня сделала все, чтобы Арамис поверил в ее прощение. Однако нельзя и умолчать о том, что на рассвете, едва за Мари закрылась входная дверь, молодой мушкетер выбросил письмо с сонетом в камин, а затем устроился за письменным столом. И на лице его не было ни следа душевных терзаний, напротив, губы порой невольно складывались в презрительную насмешку, глаза горели опасным огнем, а пальцы выстукивали нечто схожее с победным маршем. *** Пожалуй, на этом, дорогой читатель, мы оставим наших героев. Потому что ничего примечательного в ближайший месяц в их жизни не происходило. Время будто бы застыло, события сводились к ежедневной рутине… Его величеству постепенно стало лучше – и он вернулся в Париж, однако по-прежнему избегал общения с супругой и ее дамами. Правда, на ее просьбу подписать прошение о разводе для одной из ее дам откликнулся – к удивлению самой королевы – довольно охотно. Во всяком случае не проявил излишней дотошности, выясняя, отчего эта дама желает избавиться от почтенного супруга, довольствовался просто словами о том, что они не ровня, муж стар и детей быть у них не может, а для нее есть муж знатнее и моложе. А может, его просто не интересовала судьба какой-то там галантерейщицы… Граф д’Орбье, вернувшийся в Париж вместе с сюзереном, нанес визит Атосу. Крайне удивился исчезновению его супруги и обещал сделать все, что в его силах, чтобы помочь в ее поисках. В том же уверил Атоса и Рошфор, с которым они беседовали буквально на следующий день после «совета» мушкетеров. Но сами поиски пока были безуспешны. Слуги обошли все дворы и мастерские Парижа, кажется, и окрестностей, однако ни самого Профессора, ни его экипажа, ни мастера или хоть подмастерья, чинившего или создавшего это сооружение, не отыскали. Никто будто и не слышал, и не видел ничего подобного. Стоит упомянуть, наверное, и о судьбе Сюзан, прибывшей в Париж вместе с Мушкетоном. Через несколько дней она столицу покинула, получив на руки сопроводительное письмо от Арамиса к некоей важной даме, которая, как уверил последний, нуждалась в услугах расторопной девицы. Чем еще были наполнены эти дни господ мушкетеров? Служба, почти такая же, как ранее, была все же не такой легковесной. Четверо неразлучных порой засиживались в трактире, но не задирались с гвардейцами кардинала, хоть и не спускали обид, если те смели насмешничать. Как и прежде, они часто навещали друг друга в карауле. Но теперь эти совместные дежурства превращались в тихие переговоры о каких-то своих планах, скрытых от всех. Чаще всего, если бы кто-то вздумал подсчитать и сравнить, виделись и что-то обсуждали между собой Атос с Арамисом. Впрочем, любопытные, кто осмеливался приблизиться и попытаться услышать что-то из их беседы, оставались разочарованы – все разговоры друзей сводились к советам Арамиса передать госпоже графине те или иные образцы тканей, кружев или модных ныне в столице лекал для платьев. Можно ли назвать беседы, скажем, Атоса с Портосом более интересными? Если бы мы подслушали одну из них – как это сделал один из молодых гвардейцев, заметим, - то узнали бы лишь то, что господин граф уверил друга в почтении, которая его супруга питает к гиганту и ее готовности помочь в семейном счастье господина Портоса. Когда? Как только она вернется в Париж. Как скоро это будет? Думается, что скоро… Стоит ли подслушивать разговоры графа де Ла Фер с д’Артаньяном? Полагаю, излишне, достаточно узнать, что чаще всего молодой человек делился своими надеждами на скорое законное счастье с Констанцией, чья свобода была уже так близка. И молодой человек тешил себя надеждой, что граф с семьей будет на их торжестве. Вот и все… Именно так проходили дни этой ранней весны у мушкетеров. Слишком однообразные… и слишком напряженные. Каждый ожидал скорой развязки, но она так и не наступала. Можно ли назвать таковой то, что по прошествии почти месяца Атос попросил у господина де Тревиля отпуск для поездки домой? Наш читатель, помятуя о поездке на воды в Форж, пожалуй, заподозрил бы неладное. И, наверное, увидел бы этому подтверждение в том, что Париж граф покидал не рано утром, как следовало бы, пожалуй, тому, кто отправляется в путешествие, занимающее много часов, а поздно вечером, незадолго до закрытия столичных ворот. Так что ночь ему, видимо, пришлось проводить в одном из трактиров по дороге, возможно, слишком близких к Парижу, чтобы невольно возникал вопрос – а следовало ли покидать город сейчас, не отложив поездку на следующее утро? Может быть, странным показалось бы и то, что Атос отбыл один, даже верный Гримо не сопровождал господина в этот раз. Но мы не станем следовать за графом на этот раз, позволив ему сохранить все тайны при себе. Тем более, что Атос успешно вернулся в Париж ровно в тот день, когда у него заканчивался отпуск. Приехал он еще до полудня, навестил господина де Тревиля. Те, кто в этот раз находился в приемной капитана мушкетеров, отметили сосредоточенно-напряженный вид Атоса. Очень скоро стало известно, что граф просил поставить его в дневной караул и освободить его на эти вечер и ночь. Просьба была не то чтобы невыполнимой или какой-то особенной. И ее удовлетворение вряд ли можно тоже считать неким знаком. Однако… если бы вы, дорогой читатель, этой ночью дежурили в тени одного из домов, неподалеку от особняка Атоса, как это делал некто, укутанный в плащ и скрытый за широкополой шляпой, вы бы, пожалуй, смогли заметить подъехавший к задней двери дома экипаж. Можно ли считать гостя особенным и важным? Наш соглядатай решил, что да – ведь граф де Ла Фер с наступлением темноты лично ожидал прибывшего на пороге черного входа, у дверей для слуг.