Опередить судьбу

- Некоего известного вам господина… - тихо начал агент, быстро оглядываясь по сторонам – вдруг кто-то вновь заинтересовался их беседой. Например, тем, что разговор стал тише и очевидно более любопытным. - Господина?.. – уточнил Рошфор. - Высокого господина, так любящего жемчуг. Граф кивнул. - Этого господина, - продолжил агент, - последнее время очень интересует искусство. Все чаще к нему заглядывают художники. - И только? - Эти художники приходят в темноте. И оборачиваются при любом шорохе, пока пробираются в гости и обратно. Рошфор вновь лишь кивнул – да, разумеется, то, что эти люди носят, они всячески пытаются скрыть. Очень таинственные «картины». - Кто-то видел эти… работы? - У них были гости, - кивнул агент. - Надеюсь, любезные? - Да. Граф чуть улыбнулся – обыск в комнатах был незаметным и аккуратным, никто из подвергшихся ему ни о чем не догадался. - Эти гости унесли подарки. - Сами подарки? - Скорее их подобия. - Это безынтересно. - Не совсем… Мимо их стола прошла подвыпившая парочка, поэтому ненадолго разговор поменялся на обсуждение столичной моды. - Художники портретисты? – вернулся к прежней теме Рошфор через некоторое время, убедившись, что их беседа опять никому не интересна и не слышна. – Наш господин… желает получить одну даму… портрет дамы? - О нет, они очень любят природу. Особенно природу островов. - И наш господин тоже любит острова? Разве ему недостаточно одного, наиболее близкого ему? - Кажется, он облюбовал пейзаж на том, который интересен и вам. - Вот как… Рошфор усмехнулся. Агент же явно завершил рассказ: - Я получил депешу вчера. Сегодня поспешил к вам. Увесистый кошель был передан незаметно: да, проехать через полстраны, торопясь сообщить такие известия, – его человек заслужил свою награду. Рошфор не ошибся, ценность своих слов агент знал. - Что-то еще? - Только слухи. - А именно? - Этот же господин очень обеспокоен известиями от соседей. И очень хочет проверить их достоверность. Рошфор кивнул – это ему было уже известно. Из трактира они вышли вместе – надежды посетителей на ссору и дуэль не состоялись, пришлось обсуждать, что вот очередной провинциал отыскал покровителя. Небогатого пока, но кто знает, куда взлетит… Рошфор же вскоре докладывал кардиналу: больше нет никаких сомнений – герцог Бэкингем интересуется укреплениями острова Ре. И всячески желает заполучить переписку короля и кардинала. *** Наше повествование требует от нас вернуться несколько назад, чтобы понять, отчего же так вышло, что д’Артаньян отправился в путь – и вовсе не с друзьями. Еще одним звеном в цепочке этой интриги, как мы помним, была мадам Бонасье. И именно она была той, кто так старался заполучить письмо короля или кардинала – ради своей госпожи, которая и торопилась «предупредить» возлюбленного. Но каждый, кто знаком с интригами, знает, что в этих играх все не так просто. Любые интриганы играют не только с соперниками, но и друг против друга. Констанция, часто используемая в интригах королевы и герцогини де Шеврез, выступала в этих играх пешкой. Итогом этих игр стало то, что Анна Австрийская готова была пожертвовать и избавиться от слишком много знающей галантерейщицы. Мадам Бонасье знала свое место. Однако понимала она – а теперь еще более отчетливо понимала – что если она хочет подняться, то должна стать нужной королеве. Именно по этой причине она просила д’Артаньяна раздобыть письмо. Констанция старалась не для общей интриги, не потому, что планы герцогини де Шеврез (о которых мадам Бонасье больше догадывалась, чем знала) могли не свершиться. Бывшая галантерейщица старалась для себя и гасконца. Узнав от него, что его друзья направились по дороге на Фонтенбло, Констанция призадумалась. Подробностей о готовящейся ловушке мадам не знала – д’Артаньяну их сообщать не спешили. Однако и того, что она знала, хватало, чтобы предположить – это направление отчего-то неверное. Не в силах сама решить эту задачу, Констанция поторопилась к герцогине. И здесь ее ожидало неприятное известие. Шеврез приняла ее холодно и надменно сообщила, что никаких новостей ей Констанция не принесла: - Милочка, король вовсе не в Фонтенбло – вот отчего вам все кажется странным. Это известие мне сообщили еще утром. А вы нерасторопны. Ступайте. Дальше справятся без вас, наши люди все сделают. Скрыв за низким поклоном досаду и выступившие слезы обиды, Констанция ушла. Нет, конечно же, никто ей ничего не должен был сообщать. И в ней, как и раньше, видят лишь ту, что может носить записочки… Но именно этого-то мадам Бонасье и не хотела, от этого своего положения и пыталась избавиться. В растерянности, не зная, что ей делать, Констанция вернулась к себе… Где ее вновь ожидал д’Артаньян. - И только?! – воскликнул он, выслушав возлюбленную. - «И только», говорите вы! – заломила руки женщина. – Д’Артаньян! Как вы не понимаете, они же тогда сами… - О нет! – рассмеялся гасконец. – Моя дорогая Констанс, наоборот! Поверьте, это наш шанс! Все складывается как нельзя лучше. - Я вас не понимаю. - Моя милая, неужели вы думаете, что д’Орбье безумец? Что мой друг Атос так глуп? Отчего вы полагаете, что они отдадут письмо короля в руки тем, кто собирается попросту вырвать его у них? Констанция задумчиво хмурилась. - Я уверен, что они получат пустышку! Настоящее же письмо позвольте добыть мне. Вы знаете, где король? - В Версале. - Значит, мне пора в путь! - Д’Артаньян… - Верьте мне, Констанс! - Я верю… берегите себя. *** Разговор с родителями складывался непросто. На их стороне был здравый смысл. На стороне Лизы – ее неоспоримое материнство: мама лично убедилась в том, что дочь действительно кормит малыша грудью. Были и другие детали, поначалу незаметные, но вместе друг с другом подтверждающие слова Лизы: девушка говорила на родном ей языке со слегка заметным легким акцентом, как человек, долго живший вне родины и отвыкший говорить на этом языке; ее манеры и движения изменились, так быстро не меняется поведение, нужно время, нельзя за пару дней из девчонки стать женщиной; изменилась длина волос – их дочь раньше никогда не носила такую шевелюру; изменилось даже лицо – пусть немного, но повзрослело. Конечно, разумнее, казалось, верить в то, что Лиза провела все это время под какими-то таблетками, искренне воображая себе все случившееся. Но в данный момент эта версия была столь же правдоподобна, как похищение их дочери инопланетянами. А возможно, последняя была даже правдоподобнее – у жителей иных планет могут быть технологии, позволяющие женщине выносить и родить за два дня. Чего нельзя сказать о пилюлях современности. Отец слушал рассказ дочери нервно, время от времени вскакивал с места и убегал курить на балкон. Мама в этом промежутке времени заваривала – в очередной раз – чай с мятой, который выпивался вместе с новой порцией истории дочери. Потом все повторялось. Сигареты – чай с мятой и странной историей. И вновь… Как бы ни хотелось им отыскать изъяны в рассказе Лизы, найти иное, логичное и понятное объяснение случившемуся… оно не находилось. И приходилось признать, что причин не верить дочери нет. - Лиза, ты же понимаешь, что все это звучит… - Как лепет умалишенного, - кивнула та. – Мам, считайте меня кем угодно. Я только очень прошу… На некоторое время она запнулась. А чего она хочет? Нет, не остаться здесь. Но и как вернуться, она не знает. Тогда надо думать о другом. Не чего она желает, а что она может пока и что должна сделать. Кажется, надо начинать все сначала… - Я прошу позволить нам с Раулем остаться на какое-то время тут, - уже спокойно и решительно произнесла Лиза. – Я постараюсь поскорее найти работу и снять какое-нибудь жилье. - О чем ты говоришь?! – мама всплеснула руками, всем видом показывая обиду на дочь – разве они когда-нибудь упрекали ее в том, что она им обуза? - Мамочка, ну не надо, - Лиза старательно сглотнула комок слез. – Я… мне вас очень не хватало. Правда. Но… если я смогу когда-нибудь вернуться… В кухне стало тихо, только Рауль тихонько сопел на подушке, принесенной из спальни – графиня и тут не могла расстаться с сыном. Все трое взрослых старательно прятали глаза, понимая друг друга. Жизнь Лизы теперь была не здесь, не в этом мире. И она сама – родители получили новое подтверждение – сильно выросла. Она научилась решать свои проблемы, а не надеяться на помощь близких. Вернувшись, она давала понять, что дальше будет жить тоже сама… - Лизочка, неужели ничего нельзя… - Я не знаю, мам, - тоже шепотом отозвалась та. – Конечно, если будет можно и тут, и там… Но откуда я знаю, можно ли так?.. - Ладно, хватит, - оборвал их отец. Он покрутил в руках очередную сигарету, но на балкон не пошел, отложил в сторону всю пачку и зажигалку. - Что будет возможно, узнаем когда-нибудь. Лиз, не трепи матери нервы, она и так все глаза проплакала. С сегодняшнего дня ты живешь тут. Подработку… ну поищи, лишней не будет. А о работе и думать не смей – как ты ребенка кормить будешь? - Пап, я… - Помолчи, а! – он в последний момент приглушил голос, чтобы не разбудить малыша. – Живешь тут. А уж как тебе жить… Видно будет, Лиз. Отыщется проход туда – ну так благослови вас бог с ним. Если нет… Значит, тут воспитывать будешь. Дочь кивнула, опять сглатывая слезы. Если нет… Как же страшно думать об этом… - Ну, будет, - тихо добавил отец. – Заранее реветь нечего. Займись тем, что можешь. Вон… пеленки меняй и корми вовремя. Лиза вновь кивнула. Она и вправду не знала, как она может изменить случившееся. Двери в тот мир рядом не было. И если этот проход где-то есть, то его еще придется искать. Ей было немного стыдно перед родителями. Они боялись за нее, а она все это время загоняла свою тоску как можно дальше. Она вернулась – и ее приняли вновь, ее оставляли в родном доме вместе с сыном. Даже не беря денег и не отправляя на работу. Это было особенно стыдно – сейчас родители были готовы взять за себя траты на нее и на Рауля. А она, взрослая лошадь, только о себе и думает… В одном отец был прав – малышу следовало поменять пеленки. Уйдя в свою спальню, Лиза принялась за дело. И за возней с сыном, попутно превращая несколько старых простыней в пеленки, графиня все продолжала думать о своем возвращении. И о том, верно ли она поступает, оставаясь тут… С другой стороны, думалось ей, уйди она сейчас от родителей, она обидит их еще больнее, ведь они любят ее. Отказываться от помощи было неправильно. Так постепенно, взвешивая все «за» и «против», Лиза пришла к решению для себя. Когда-то она ушла в тот мир, не желая того. И все, что смогла сделать там, – это принять эту судьбу и подчиниться ей. Надо признать, что это обернулось для нее самым лучшим образом. Сейчас она вновь была не в силах что-то изменить. Значит… *** Арамис с прищуром оглядел девицу. Та хихикнула и чуть повела плечами, довольная таким неприкрытым вниманием симпатичного молодого господина. И не догадываясь, что это внимание вовсе не тот интерес, который был бы приятен ей, как женщине. Молодой человек оглядывал ее без греховных мыслей – возможно, впервые в жизни оглядывал вполне симпатичную девицу без подобных мыслей. Что ж, если тот, кто устроил засаду, не очень внимателен, то он ничего не заподозрит. Шляпа и плащ все спрячут… Так решил Арамис, отворачиваясь и переключая внимание на Базена, который выполнил отданный ему приказ и раздобыл все необходимое. Кроме дамского седла, в окрестностях отыскать подобное было непросто. Жаль, конечно, с ним было бы правдоподобнее… Но требовать от Базена невозможного Арамис не собирался. Хотя и скривился, показывая недовольство, – чтобы слуга помнил свое место и не думал, что господский приказ можно исполнять кое-как. Карьерные устремления Базена Арамису были хорошо известны. Пока, пожалуй, удача на их стороне – все необходимое у них уже было, как раз к концу обеда. Мушкетон справился со своей ролью обольстителя весьма успешно и скоро: девица, откликавшаяся на имя Сюзан, уже грезила о том, как заживет с ним в Париже в услужении у богатой и знатной госпожи. Откладывать далее Арамис не видел смысла. - Нам надо спешить, иначе совсем стемнеет, - бросил он, оставляя несколько монет трактирщику и направляясь к своей лошади. - Как же… а разве вы не здесь заночуете? – робко спросила девица, кажется, она не думала, что расстанется со своей деревушкой так скоро. - Мы не можем терять время, - отозвался Портос, поскольку его друг ничего объяснять не собирался. - Но тут… вблизи больше нет постоялых дворов… вроде бы, - пробормотала Сюзан, совершенно теряясь. Мушкетон, помня о возложенной на него миссии, что-то торопливо зашептал на ухо своей внезапно появившейся возлюбленной. Девушка покусала губы, бросила внимательный взгляд на Портоса и его перевязь. Видимо, роскошь последней убедила девушку в том, что дама сердца этого господина богата и щедра – а потому отказаться от подобного места было бы слишком глупо и недальновидно, подобными возможностями не раскидываются, не каждый день такое предлагают. Арамис терпеливо дождался, когда Сюзан окажется в седле, придирчиво проследил за тем, чтобы полы шляпы скрыли тенью ее лицо, юбки были уложены так, чтобы даже лодыжки не торчали, а плащ спрятал фигурку. После этого отвернулся, тронул поводья лошади, пуская ее шагом. - Итак? – громким шепотом спросил его Портос, заставляя свою лошадь идти рядом и решив, что пришло наконец время выяснить все их планы. - Итак, - пожал плечами Арамис. – Мы возвращаемся туда. И идем в тот дом, что был назван в письме. - А! Гигант некоторое время помолчал, затем задал мучающий его вопрос: - А почему мы раньше этого не сделали? Зачем вам эта девица? Кстати, я не уверен, что моя герцогиня согласится взять ее в услужение… - Ну и бог с ней, дорогой друг, - усмехнулся Арамис. – Как я говорил, мне безынтересно даже, доедет ли эта девушка с нами до Парижа или нет. - Тогда… - Ее примут за другую, - тихо пояснил Арамис. - Кто примет? - Да тот, кто написал письмо! Если бы мы приехали одни… - То ворвались бы в дом и вытряхнули из этого мерзавца… - Душу, да, - усмехнулся Арамис. – Но я не уверен, что мы получили бы признание, кто и для чего все это затеял. Сейчас же мы… то есть вы, дорогой друг. Вы отправитесь с… нашей графиней, как ее друг и сопровождающий. Вам откроют дверь, примут вас, принимая эту девушка за Луиз. - А дальше? - А дальше вас попытаются схватить, полагаю. Будьте осторожны. Я буду рядом и приду вам на помощь… - И все же мой план был проще. - Нет сомнений, дорогой друг. Но благодаря своему я надеюсь узнать больше. Если вы не против. - Как вам будет угодно, - вздохнул Портос. - Не обижайтесь. - Я не обижаюсь… - Поверьте, ваш план прекрасен. Я не придумывал своего, а лишь подправил ваш – чтобы устроитель ловушки не сбежал раньше времени и сам раскрыл нам свои намерения. Возможно, это лишь исполнитель, тогда нам надо узнать, кто его нанял. Портос кивнул, соглашаясь и довольный тем, что все же они реализуют им придуманный план… с дополнениями Арамиса. К своей цели они приблизились уже почти в ночи. - Ну вот, господа, - вступила Сюзан, - я же говорила, никуда мы не успеем. А эту деревушку я знаю, тут и переночевать негде! - В том доме переночуете, - отрезал Арамис. Его приказ звучал так, что девушка в испуге прикрыла рот и сочла за лучшее просто подчиниться. - Портос, ступайте с Сюзан туда, - продолжил молодой человек. – Мы с Базеном и Мушкетоном следуем за вами… привяжем лошадей. Последние слова были произнесены специально, как оправдание их задержки перед девушкой, не подозревавшей до сих пор, куда ее ведут. *** Напряжение, царившее дома, Атос ощутил всей кожей. И сразу понял – случилось что-то ужасное. - Графиня у себя? – хрипло спросил он. Слуги прятали глаза… и молчали! По правде сказать, и слуг-то не было, все будто попрятались, лишь мажордом и горничная супруги – не осмелились никуда уйти, встречали господина, как полагается, в холле особняка. Но не отвечали! - Я задал вопрос! – Атос хотел выкрикнуть эти слова, но осознание беды не дало, получилось лишь выдохнуть их, чуть громче, чем шепотом. - Графини нет… - Мишель наконец набралась сил ответить, правда, ее ответ прозвучал едва ли громче вопроса господина. – Ее… ее нигде нет… и… господина… виконта… Они исчезли… вдруг… Атос пошатнулся, как от удара. И упал бы, если б д’Артаньян вовремя не придержал друга под локоть. - Что значит – их нет? – выдохнул гасконец, видя, что друг бледен, как полотно и вряд ли в силах вымолвить хоть слово. – Куда они уехали?! - Никуда… не знаю… - дрожащим голосом отозвался мажордом. - Какого дьявола?! Вы что, не можете доложить, что происходит?! Где графиня? Кто к ней приходил?! - Никто не приходил, месье! Никто! - Как утром ваши друзья побывали, так она ушла в детскую. - Была сначала у себя, а потом все время с господином виконтом. Слова буквально посыпались из слуг, они говорили, перебивая друг дружку и дополняя, правда, пока это ничего не объясняло. - Господин виконт долго плакал, госпожа графиня его укачивала… - То кормила, то играла с ним… - А потом и слезы прошли… но госпожа там с ним тихонько говорила… - Шагала по комнате… нет, я не подслушивала… - Сегодня портниха приходила, да я не пустил, мы уже обнаружили, что графини нет, но никому не сообщали… - Тихо! – прикрикнул Атос, несколько приходя в себя. И слуги разом замолчали. - Графиня утром собиралась уехать, так? - Да, - кивнула Мишель. – Только она вернулась, господин Арамис ее вернул. И она с тех пор только дома была… - Вы уверены, что она не покидала особняк? - Как можно, господин граф! – выдохнули оба. - Месье, ну я же слышала! – со слезами запричитала Мишель. – Я вещи мадам убирала, я слышала, как она по комнате ходит, как говорит с господином виконтом! Потом она будто бы к себе хотела войти… ну за дверь взялась… и все, тишина! Я-то через некоторое время заглянула спросить, когда обед подавать – а мадам и нет! И крохи нашего… Атос устало прикрыл глаза. Детская не была проходной, туда можно было попасть лишь через комнату Луиз, иных дверей там не было. - А вещи? – с нажимом спросил д’Артаньян. - Все на месте, месье, только то, что было на мадам… - Следы борьбы? - Нет, что вы, месье! - Вы уверены? Д’Артаньян в общем-то и сам понимал, что это неразумно. Если графиню с ребенком кто-то решил похитить, то сделал бы это не среди дня, карабкаясь на второй этаж дома в самом центре Парижа. Поэтому вопрос он задал только для того, чтобы что-то сказать. В то время как его мозг лихорадочно пытался понять, как это возможно. - Вы не заметили, как она вышла, - бросил он горничной, сам нервно покусывая ус, никакого иного объяснения он не видел. - Но, месье, это не так! - Это так! – зло выдохнул гасконец, сердясь на себя, что не понимает этой загадки, вдруг вставшей перед ним. - Но, месье… - Это так! - Даже если так, месье, - осмелился вставить мажордом. – Простите, месье… Но дом мадам не покидала. Кто-то из прислуги увидел бы ее! - Она не взяла ни плаща, ни шляпы! – всхлипнула Мишель. – И вещи господина виконта на месте… она не ушла бы так! - Почему вы вообще оставили их одних? – продолжал напирать д’Артаньян. – Где кормилица или нянька?! - Не надо, - мягко прервал его Атос. - Что? - Прежде надо разобраться, д’Артаньян, - граф потер виски. – После я накажу виновных. Сначала же мне надо понять, что произошло. - Ее наверняка похитили! - Возможно… Атос кивнул, отпуская слуг. И те, не веря своему счастью – их не только не казнили на месте, но даже не поколотили – поспешили убраться с господских глаз. - Вы поможете мне добраться до моей комнаты? – обернулся Атос к другу. – Простите, но слугам не следует видеть этой слабости… - Конечно! И вы еще спрашиваете?! Гасконец немедленно подал руку. Так, поддерживаемый другом, граф направился на второй этаж. - Атос, надо что-то делать! - Разумеется, - усмехнулся тот. – А что? - Слуги… - Они ничего не знают. - Они виноваты… - Возможно. - Возможно?! - Дорогой друг, если они виноваты, я клянусь, они будут наказаны. Неужели вы сомневаетесь в этом? Не это волнует меня. - Да, я понимаю, - пробормотал д’Артаньян. И вправду, наказать виновных они успеют еще. Вот только понять, где графиня и что с ней и ребенком, это не поможет. Друзья добрались до спальни Атоса. Здесь д’Артаньян помог графу раздеться, памятуя отсутствие Гримо и понимая, что друг по-прежнему не желает при ком-либо показывать свою слабость. Плащ, камзол и перевязь отправились на спинку стула. Сам хозяин дома, оставшись в штанах и сорочке, устроился на кровати. - Благодарю, д’Артаньян… Сейчас простите, я хотел бы остаться один. - Атос, вы же не собираетесь?.. - Пить? – граф усмехнулся. – Нет, пока нет… Но я прошу вас, оставьте меня. - Хорошо. Я… приду утром. Атос лишь кивнул в ответ, откидывая голову на подушку и закрывая глаза. Д’Артаньян уже почти вышел из комнаты… когда заметил на полу лист. Выпавший, видимо, из камзола друга. Несколько коротких мгновений, несколько вздохов… Юноша глянул на хозяина спальни – убедился, что тот не смотрит на него и погружен в свои мысли и потери… Послание так и манило к себе. Еще мгновение, еще вздох – и гасконец покинул спальню. Атос по-прежнему не обратил на это внимания. *** - Вот! – Лиза выложила на стол перед родителями драгоценности, которые были при ней, все, кроме кольца с сапфиром и обручального. И усмехнулась сама себе – когда-то она похожим жестом выкладывала украшения, прося мушкетеров их продать, чтобы ей было на что жить в другом мире. Она тогда думала о том, что начинается ее взрослая жизнь. И вот – вновь начало, вновь с нуля. Это странно, конечно, вернуться домой и начать с нуля. Но именно это ей теперь предстоит. - Что это значит? – нахмурился отец. - Это надо продать… или заложить. Не спорьте! – покачала головой Лиза, заметив желание родителей возразить и обидеться – опять она говорит о своей самостоятельности. – Раулю надо очень много всякого детского – от одежки и игрушек до кроватки и коляски. Я не отказываюсь от вашей помощи. Я очень вам признательна за нее, поверьте! И приму, что можно. Но… это же огромные деньги. - Что ты решила? - Мы будем тут… дома, - уже увереннее произнесла она. – Мне хорошо тут. И Раулю тоже будет… Я подыщу что-то… подработку. Может, учителем французского… Но мы будем тут… И я буду искать… выход туда… - Хорошо, - мама отвела взгляд, но кивнула. Кажется, пока Лиза возилась с малышом, родители тоже переговорили. И пришли к выводу, что в этом им следует уступить дочери. В конце концов, когда-нибудь она ушла бы из дома, чтобы жить своей жизнью. Правда, никто не мог предположить, что ушла бы так далеко, возможно, безвозвратно. - Только… ты ведь можешь никогда… - тихо начала мама. – Что если выхода… входа туда… если его нет… - Я знаю, - графиня отозвалась спокойно. – Но я буду искать. Сколько понадобится, буду. Если понадобится, всю жизнь…