Опередить судьбу

Впервые Луиза чувствовала, как страшно находиться… в собственной спальне. Потому что эта комната была из прошлого… или будущего? Неважно! Ее прошлого – в другом времени, мире или измерении. Маленькая комнатка с раскладным креслом-кроватью – Лизе всегда было мало места, поэтому ставить нормальную кровать она отказывалась. Со столом, одновременно компьютерным и письменным, поэтому рядом с компьютером теснились стопки книг и тетрадей. Со стулом, на спинку которого были свалены повседневные тряпки: извечные узкие джинсы и футболка с глупым сердечком. С двустворчатым шкафом… Молодая женщина, все также крепко прижимая к себе сына, медленно потянула дверцу шкафа. Все ее вещи были на месте! Будто только час назад ушла! Лиза, чувствуя, что от страха сейчас может упасть, опустилась в кресло. Почему она тут? Почему… почему тут все такое? Какое сейчас время? Почему она с Раулем?.. Малыш завозился на руках и больно царапнул маму ногтем. «Надо обрезать! Уже вновь отросли…» Эта мысль родила другую. Ей больно. Опять больно, как когда-то, когда она пришла в тот мир… Все это опять не сон, не кома! Но почему?! Она не падала, не лишалась сознания, как в прошлый раз. Она ведь просто вошла в дверь! Самую обычную дверь! Через которую она проходила сотни тысяч раз в особняке! Кто и когда успел превратить ее дверь из простой двери между детской и спальней в дверь-проход между мирами?! Руки дрожали от страха, поэтому Лиза положила сына на колени, слегка придерживая, но положить его рядом в кресло боялась, даже на мгновение боялась разлучиться с Раулем. Что если его или ее перенесут обратно в одиночестве?! Сколько она так просидела, на месте и почти без движения, Лиза не знала. Мысли, крутящиеся в голове, были сумбурными, не связанными между собой и даже близко не приводящими ее хоть к какому-то решению. Почему она тут? Почему тут прошло так мало времени? А сколько прошло? Если много, год, как там? Тогда почему тут все как было? А если никакого времени не прошло? Или вовсе назад вернуло? Или прошло, но меньше? Ее ищут? Или для всех она пропала без вести? Или где-то тут есть ее «двойник»? И как тогда не столкнуться с ним? А это ее мир? Или иная реальность, так похожая на ту, знакомую ей? А тогда что в ней отличается? Почему она переместилась с сыном?.. Выходить за порог комнаты было… страшно. Вопросы теснились в голове, не приближая ее к решению. Самое простое же – открыть дверь и попытаться хоть что-то выяснить – казалось самым ужасным. Хотелось как в детстве: сидеть в своем домике из подушек и одеял, веря, что это надежная защита от любых невзгод. Пусть как-то все решится само. Придут большие взрослые и сами все сделают, все объяснят. Может быть, эта реальность поймет, что она не хочет тут быть – и вернет их с Раулем домой. Поэтому Лиза и сидела. Держала на руках сладко сопящего сына, бездумно обводила взглядом до боли знакомый интерьер, отмечая каждую деталь как новую – карандаши и ручки в пенале, наклейка со смешным утенком на внутренней стенке письменного стола, названия книг (вперемешку по иностранным языкам и художественные), «пальчиковые» батарейки для фотоаппарата рядом с самой «мыльницей»… В эту картину постепенно добавлялись и иные детали. Шум машин за окном, лай каких-то собак, мелодии телефонных звонков – все приглушенное, благодаря хорошим стеклопакетам… Наверное поэтому Рауль продолжал спокойно спать, хотя его мама различала все больше и больше звуков, которые не хотела слышать. Но вот в замочной скважине входной двери повернулся ключ, в коридоре послышались голоса… Малыш разразился плачем от неожиданного шума. А Лиза… она, как и прибывшие, стоявшие сейчас в коридоре и скрытые от глаз молодой графини дверью комнаты, резко потеряла дар речи. Как и способность двигаться. Время опять застыло. Рауль надрывался от слез, но его мама была не в силах его укачивать. Сидела и боялась двинуться. И чутко прислушивалась, понимая, что те, кто в коридоре, тоже не могут шелохнуться… Малыш как-то особенно жалостливо всхлипнул, на миг замолчал… И в коридоре наконец будто все ожило. Послышались решительные мужские шаги, испуганный женский шепот. А Лиза крепко зажмурилась, боясь и одновременно желая увидеть их… Тех, кого так давно не видела. О ком старалась и не вспоминать, чтобы не рыдать от обиды и тоски. *** Дом как дом, вряд ли привлекший бы внимания проезжавшего мимо путника. Как и вся деревня, пожалуй. Несколько домов фермеров средней руки, остальные – домишки победнее с кое-где заросшими садами и огородами. Наверняка многие предпочитают промышлять в королевских лесах, считая браконьерство более выгодным, чем землепашество. Но привлекать к себе внимание не хотят, потому и постоялый двор не держат. Местный житель был прав, советуя господам мушкетерам проехать дальше и остановиться в другой деревушке. Обо всем этом Арамис размышлял, придержав коня в нескольких метрах от первого дома селения. И разглядывая тот, четвертый дом, указанный издали селянином, а попутно и все это место. Он остановился в самый последний момент, его конь уже почти переступил невидимую черту дороги, где начинался двор первого дома. Сам Арамис до этого мгновения уже был готов направиться к указанному дому, но… Вдруг остановился, заставив остановиться и своего спутника. Что-то смущало, что-то было не так… В записке, переданной графине де Ла Фер, значилось именно это место. Кто-то заманивал именно сюда. Несколько минут назад, перебросившись лишь парой фраз с селянином, Арамис понял, что вся ловушка сработана неумело, наспех. На что рассчитывал тот, кто ее писал? Неужели полагал, что Луиз отправится одна? Или на то, что ее спутник, кем бы он ни был – слугой или другом мужа, - не спросит, есть ли кто-то в доме, указанном в записке? Неужели расчет лишь на то, что графиня будет ослеплена страхом за мужа? Или им просто нужно было зачем-то выманить Луизу? Подальше от Парижа, подальше от мужа. Зачем? Чтобы что-то найти в ее доме? Достаточно ведь просто взглянуть на это место, переброситься парой слов вот с одним из жителей, чтобы узнать, что никого постороннего в деревне нет. И повернуть коней назад. А может, дело не в этом? Кто был этот селянин? И что он в действительности знает о доме Плута Жака? Кто пожелает, может проникнуть в дом и устроить «мышеловку» так, что его не заметят. Или же сделают вид, что не заметили. Или же этот деревенщина – один из банды и пытается заманить в дом, уверяя, что никого там нет. Глупо? Да, не очень умно, ведь там, по словам в записке, должен быть хотя бы один посторонний – раненый Атос. - Чего мы ждем? – пробурчал Портос. – Арамис! Черт возьми! Вы – в дверь, я в окно! Этому мерзавцу не скрыться! Мы схватим его, от неожиданности он никуда и деться не успеет! Скорее! Ну! - Какому мерзавцу? - Или мерзавке… Я уже не помню, о ком мы говорили. Разве это важно? Схватим и выясним! - Нет смысла, мой дорогой друг! Мы никого так не схватим. Если там вообще есть, кого хватать. С этими словами будущий аббат направил коня в объезд деревушки. - Что?! Портос, бурча ругательства, последовал за другом – ему просто не оставили выбора, не отправляться же на приступ в одиночку! Нет, он не боялся. Просто считал не по-товарищески брать всех противников себе, друзья ведь не меньше него хотят размяться! И разобраться с тем, кто желает зла их другу и его жене. Да и приехали они сюда вместе – не разделяться ведь теперь! Арамис же, потратив несколько мгновений на размышления, пока конь шел шагом, дал шпоры, посылая его рысью, приняв новое решение, отчетливое и ясное, как действовать. Теперь его нужно было осуществить. И быстро… - Да черт бы вас побрал! – вспылил Портос. – Куда вы собрались? - В соседнее село! Вы же слышали, там есть трактир! - Вы шутите? - Ничуть. - Что вам вздумалось? - Выпить и пообедать. Что скажете? - Это хорошая мысль. Но почему сейчас? - Разве предчувствие драки не пробуждает в вас аппетит? – не удержался от иронии Арамис. – А здесь его утолить нечем. - Что за шутки?! - После, Портос, после! Некогда объяснять. Надеюсь, этот собиратель хвороста никому о нас не скажет. И еще надеюсь, что нас никто не заметил. - Можно вернуться и заставить его замолчать! - Нет, нас никто не должен видеть. И время дорого. - Арамис… - Если они хотели выманить графиню, их план не осуществился. Если же хотели заманить в ловушку… то мы войдем в нее. И она тоже. - Что?! Арамис, вы собрались вернуться за графиней?! - Если только она прибыла в ту соседнюю деревушку. - Ничего не понимаю. - Я после вам объясню, черт возьми! – не выдержал Арамис, поминутно оборачивающийся, чтобы ответить другу. - Опять после! - Да, после. Поспешим! Пришлось смириться и последовать примеру спутника, подгоняя лошадь. После так после. Портос уже привык слепо доверять друзьям. Почти как слуги – только Базен тихо бубнил себе что-то под нос. *** Как и предполагал Рошфор, гасконец покинул город – об этом графу сообщил один из его шпионов. Что ж, примерный маршрут д’Артаньяна был ясен, хотя для верности за ним было бы неплохо проследить. Но соглядатай не решился в открытую следовать за гвардейцем, боясь быть обнаруженным. Это на парижских улицах много народу, на дороге к городу тоже, но если свернуть… Рошфор, обдумав все, решил, что гасконец никуда не денется. Когда вернется, тогда и будет ясно, куда он ездил. Если он вернется вместе с другом, значит, он знал, где того искать – в случайности граф не верил. А сейчас совпадений было слишком много, чтобы считать это просто случайностями. Д’Артаньян не торопился из города, но уехал, получив сообщение. Какое? Вероятно о том, где на самом деле следует искать его друга. И вот туда он и направился. Пожалуй, даже нет смысла гадать, зачем. Но в исчезновении супруги Атоса ищейки не продвинулись ни на шаг. Ну разве что убедились, что графиня де Ла Фер в самом деле исчезла. Слуги нервно бегали по комнатам, служанки истерили и справедливо ожидали жестокой расправы господина. В доме уже не очень-то пытались скрыть исчезновение хозяйки. Да и как это утаить? Если дом графиня не покидала, но нигде в доме нет ни ее, ни ее дитя. Однако у Рошфора были и иные дела, поэтому тратить время на поиски Луизы ему было жаль. Хотя подобное исчезновение и было совершенно необъяснимо, а потому уже требовало внимания к себе. Но встреча с агентом за городом была гораздо важнее, не зря он получил срочное сообщение этим утром. Потому граф отдал приказ шпионам пока лишь наблюдать и докладывать, ни во что не вмешиваясь. И обо всем докладывать – лишь ему, никого больше из господ не беспокоить. Сам же поспешил в небольшой трактирчик под Парижем. У этой забегаловки не было оснований, как казалось, стать особенно популярной. Те, кто ехал в столицу, предпочитали въехать в город и уже непосредственно в нем искать для себя трактир – в соответствии со вкусами и возможностями кошелька. Те, кто покидал Париж, не видел смысла останавливаться в трактире неподалеку от ворот города, едва выехав из столицы и почти не приблизившись к своей цели. Но это место пустынным не было. Хозяин, открывая свое заведение, понимал все недостатки своего положения. Но знал и о достоинствах. Налоги тут были ниже, жадность столичных начальников сюда не добралась, а потому и с покупателей он брал меньше. Очень скоро о трактирчике узнали незажиточные парижане и, желая пропустить несколько стаканчиков в хорошей компании, часто были согласны наведаться за черту города. Немало здесь бывало и драчунов, из любых сословий. Бретеры, назначавшие «свидания» противникам за городом, захаживали с друзьями или бывшими врагами (если те выживали), чтобы отдохнуть и выпить, а может и затянуть раны, послать за лекарем. Здесь городской стражи не было, а потому сообщать о нарушении эдикта о дуэлях не торопились. Гвардейцы никого не хватали, а если раны были серьезными, можно было успеть их зашить, отдохнуть и вернуться в город, не вызывая излишних подозрений. Простой народ, предпочитавший помахать кулаками, а не выделывать пассы рапирами, тоже был рад этому месту, где вошедших в раж ждало лишь то, что слуга-вышибала выбросит за дверь. Но вновь – никто не побежит за городской стражей, никого не бросят в тюрьму и прочих последствий не будет. Вот так и вышло, что в небольшом трактире под вывеской «Столичный забияка» в любое время дня хватало народу. С недавних пор это место приметил для себя и Рошфор. Его самого тут никто не знал, не тот люд здесь был, среди дворян, вхожих в высокие круги, сюда никто не заглядывал. Гвардейцы его преосвященства тут и вправду не бывали – драчунов и в Париже хватает ловить на нарушении эдиктов. Прочие же посетители трактира вовсе были незнатны и даже близко не знали доверенное лицо кардинала. Его шпионы и слуги же тут были вовсе незаметны – мало ли захожих неприметных путников бывает? Граф и сам был в неприметном черном камзоле, без украшений и дорогого кружева. Но осанка и манера поведения всегда выдавала в нем человека благородного. Что было только на руку, отгоняло оборванцев. Впрочем, он уже не первый раз сюда заходил. Потому трактирщик, завидев знакомую фигуру господина, всегда щедро платившего за стакан посредственного вина, поспешил навстречу. - Добро пожаловать, добро пожаловать, месье! – кланялся он. – Что желаете сегодня? У меня отличное луарское! Самое лучшее, месье! А еще моя Мадлен приготовила перепелов! Ах, просто чудо каких перепелов, месье! - Рад видеть вас, мэтр Пошэ, - кивнул Рошфор, не обращая внимания на расхваливания трактирщиком посредственных вин и закусок. – Подавайте ваше вино и вашу перепелку! Я сяду… Пожалуй, вон к тому господину. Граф бывал тут иногда и один, чтобы трактирщик не болтал друзьям, будто этот господин всегда приходит, чтобы с кем-то здесь переговорить. Однако на этот раз Рошфор сразу заметил своего шпиона – одетого словно обедневший дворянин, прибывший в столицу в надежде найти здесь неплохую службу и покровителей. Как и полагалось провинциалу, он глазел на всех вокруг, якобы пытаясь при этом делать вид, что все происходящее вокруг для него привычно и безынтересно. Сейчас все складывалось вдвойне удачно – все прочие столы были заняты, а потому решение графа казалось естественным: он выбрал вроде бы того, кто более всего подходил ему, как человеку благородному. - А паштет, мой господин! – заливался соловьем трактирщик, уже дав знак служке готовить заказанное, но провожая гостя до стола и стараясь уговорить и на другие блюда. – Ох, какой у меня паштет! Сочный, тающий во рту… - Полно! – скривился Рошфор. – Мне довольно и перепелки, я сегодня успел плотно пообедать. Догадавшись по тону, что больше из гостя ничего не вытрясти, мэтр Пошэ низко поклонился и убежал на кухню, распорядиться, чтобы на птицу не пожалели специй да блюдо соусом полили. Граф же, громко осведомившись у своего агента, не против ли господин его компании, и получив любезное согласие и вежливый поклон, устроился напротив с самым скучающим видом, будто бы ожидая только свой заказ. - Держите путь в столицу, месье? – по-прежнему довольно громко спросил он, незаметно оглядывая зал трактира – интересует ли их разговор кого-то здесь? На вновь пришедших всегда оборачиваются. - Да, сударь, - его человек, как и полагается нищему провинциалу хорошего происхождения, немедленно затараторил, словно радуясь возможности завязать первое знакомство со столичным дворянином, пусть и не похожим на придворного, но, возможно, обладающего знакомствами, которые приведут к этому двору. – Да! А вы из Парижа? Я из Лотарингии. Я очень рад знакомству, месье! Их разговор не слушали. Если в первые мгновения кое-кто из посетителей трактира и обратил внимание на вновь прибывшего, то теперь вынес вердикт: парижский бретер поджидает встречи с другом или соперником, а пока заговорил с провинциалом, который по робости остановился перед самым въездом в столицу. Теперь он или подружится с новым знакомым, или разругается. В последнем случае, конечно, будет любопытно подсмотреть за дракой, но пока интересного ничего не предвиделось. И потому посетители вернулись к своим блюдами и разговорам, не слушая больше чужие. - Вы долго, - тихо заметил агент. – Я уж начал бояться, что напрасно жду вас, граф. Что-то случилось? - Нет. Просто неудобные мелочи. У вас что-то важное? Рошфор не собирался извиняться за свое опоздание – извинений от него и кардинал не мог получить, но понимал, что агент, намекнувший на такую неточность господина, осмелился на это лишь потому, что считал принесенные им известия крайне срочными. А ценность своих сведений он оценить мог и всегда был точен. *** Удивленное молчание длилось долго. Лиза сидела, по-прежнему зажмурив глаза, только сильнее прижала к себе сына, стараясь успокоить. Рауль и вправду утих, испуг прошел, слезы просыхали. Он еще тихо всхлипывал, попутно пытаясь вытащить ручонки из пеленок. А вот родители… после всех своих бесполезных поисков они ожидали увидеть многое. Даже, наверное, избитую и изнасилованную дочь, обколотую наркоманскими иглами. Но не такое. Лиза была жива и здорова. Но в каком-то старинном костюме, чепце поверх странной прически и с младенцем на руках. Малыш тихо плакал, из-под ресниц девушки тоже появились слезы. - Скажите же хоть что-то, - прошептала она на языке, уже звучавшем для нее странно непривычно. Как это странно – отвыкнуть говорить на языке детства. Даже губы, кажется, не повинуются ей… Подступившие слезы мешали видеть, хотя она уже открыла глаза. Все размывалось – и комната, и такие родные силуэты… - Где ты была?! Возглас мамы стал тем самым, что ей было нужно. В нем были боль и упрек, которые Лиза сама так долго прятала в себе. Она ушла туда, оставив все прошлое тут. Она считала себя слишком взрослой, чтобы оглядываться на родителей. Она была уверена, что у нее уже своя жизнь. Так ведь случается со всеми, все взрослеют. Порой в ее воспоминаниях появлялись они. Но Лиза обрывала себя жестко: она ничего не может исправить. Не она выбрала этот путь, не она открыла дверь в тот мир. Если бы она когда-то знала, как вернуться обратно, непременно сделала бы это. А потом… да, потом в той ее жизни появился Оливье. И тоска о прошлой жизни сменилась страхом вернуться сюда. А еще потом появился Рауль. И, пожалуй, именно тогда к ней вновь начали возвращаться упреки. Сама став матерью, Лиза ловила себя на мысли о том, каково было бы ей, если бы ее сын вот так исчез однажды? Ей всегда хотелось думать, что все как-то само исправилось в том мире. Например, та сила, что перебросила ее, стерла из памяти родителей ее существование. Или даже пусть заменило ее на кого-то другого. В любом случае ничего изменить она была не в силах. Да и не хотела, не согласилась бы уйти сама от графа. Там у нее уже была семья, другая семья… Взрослая жизнь, в которую этот мир никак было не вписать. Но вот сейчас этот упрек мамы всколыхнул всю боль в ее сердце – уже тоже материнском. И вправду, ну как она могла без них?! И неважно, что исправить она ничего не была в силах. Сейчас стало стыдно, что она не позволяла себе о них думать и давила в себе тоску, не разрешала скучать. Будто пыталась вычеркнуть их вовсе. Лиза разрыдалась. Объятия, упреки, поцелуи… Она не могла ничего объяснять, но пока это было и не нужно. Мама тоже плакала, упрекала ее, но шептала о любви. Отец что-то тоже говорил о том, что у них безответственная дочь… Никто из них толком и не понимал слов друг друга. Лишь спустя какое-то время, несколько успокоившись, они смогли слышать. - Лиза, кто это? Чей это малыш? – это был первый вопрос, дошедший до сознания молодой графини. - Это? Это мой сын… - Сын? Родители непонимающе переглядывались, пока их дочь с немалой гордостью демонстрировала младенца. - Лиза, какой сын? – нахмурился отец. – Ты когда успела?! Кто из пи… оболтусов твоего курса тебя… тебе сделал его?! - Как когда успела? – сглотнула дочь, сама забывая свои недавние размышления о том, сколько тут прошло времени. – Меня… меня же два года не было. Они вновь переглянулись. - Лиза, тебя не было три дня, - строго проговорила мама. – Три дня! Куда ты отправилась и с кем после выпускного? И где отыскала этого младенца? Графиня охнула. Три дня! Лучше бы ее не было два года. Тогда появление ребенка родители восприняли бы проще. - В какую секту тебя затащили? Что ты принимала? – допытывался отец. – Ты пила какие-нибудь таблетки? - Стоп! – Лиза торопливо затрясла головой. Так, правда. Только правда спасет ее. Хотя и может показаться безумной. Но доказательства она подберет. - Мам, пап, я ничего не принимала. Ничего не пила. Я все объясню. Мне только надо покормить Рауля. И мы поговорим, да? Они подумали и кивнули. Отец вышел. Мать же осталась – хотела посмотреть, как дочь будет кормить ребенка. Что ж, тем лучше – она убедится, что Лиза в самом деле мать. Хотя бы это будет сразу доказано. *** Местечко тут было гораздо приятнее, в этом селянин точно не соврал. И домов больше, и постоялый двор при въезде. - Нам сюда, Портос! Мушкетон и Базен подхватили поводья лошадей, господа направились в таверну, на пороге которой под грубо намалеванной вывеской, в которой вряд ли можно было что-то опознать, их уже приветливо встречала хозяйка – пухлая улыбчивая дама средних лет, торопливо отирая руки о фартук, кланялась и тараторила: - Доброго дня, господа! Устали, поди, путь из столицы держать? Вам комнату? Обед подать внизу или наверх? - Милая хозяюшка, ночлег нам не нужен, - отозвался Арамис. – Найдется у тебя пристойного вина? - Ну как же, господин! – закивала та. – У нас знатные господа часто останавливаются! Для них и держим. Бордоское подать? - Подавай бордо, - вмешался Портос, уже и вправду проголодавшийся. – А также что у тебя на обед? Арамис, со спокойной душой доверив выбор блюд другу, прошел к столу у окна, оглядывая зал таверны. И радостно отметил – удача! Он боялся, что придется потратить время на долгие поиски. Но им повезло! В трактире никого кроме них самих не было. Только молоденькая расторопная служанка ворошила угли в камине – видимо, заметила, что прибыли гости и спешила хоть немного нагреть обеденный зал. И не обращала внимания на то, что один из посетителей очень внимательно ее рассматривает. Чуть ниже ростом, полнее да и волосы темнее. Но это неважно, решил Арамис. Вернутся они в ту деревушку уже когда стемнеет, в сумерках различить сложно, а если надеть шляпу и плащ, то вовсе никто не различит. - Нам придется раскошелиться, - проговорил он, когда Портос сел напротив друга. – У вас много с собой? - О да! Я на этот раз при деньгах. И я заказал нам отличный обед! - Да, и на обед тоже, - пробормотал Арамис. Затем переключился на появившегося в дверях слугу: - Базен, идите-ка сюда! Постарайтесь-ка кое-что раздобыть… - Может, расскажете наконец, что вы задумали? – громким шепотом осведомился Портос, услышав, что друг велел слуге отыскать плащ, шляпу и спокойную кобылку. Если возможно, то еще и дамское седло. - О, вы скоро сами все поймете! Однако, дорогой друг, вы позволите отдать распоряжения и Мушкетону? - Пожалуйста! Располагайте им! Тем более, что вот и он явился, чувствует, что обед сейчас подадут! - Благодарю! Мушкетон, вы нужны мне, - Арамис понизил голос. – Скажите, как вам вон та девушка? Мила, не так ли? - Разумеется, сударь! - Я рад, что она вам нравится. Вы можете уговорить ее поехать… с вами? Не обязательно до столицы, если по дороге она передумает, то так тому и быть. - Господин Арамис! Как можно! - А! – мушкетер поморщился. – Я прошу вас! С меня довольно и укоризненных взглядов Базена! Нашлись праведники! Арамис, заметив, что в зале появилась трактирщица, дождался, когда хозяйка поставит перед ними бутылку вина и стаканы, а затем уйдет – хотелось верить, что за самим обедом. И лишь после продолжил: - Я не прошу вас обещать более, чем следует. И делать более, чем нужно. Но вы же не откажетесь помочь мне? - О нет, сударь! - И вашему господину? - Как можно, сударь! - И господину Атосу! - Но, сударь… - А его супруга! Ее надо спасти! - О, если так, сударь… - Отлично. Лошадь, плащ и шляпа для вашей спутницы будут – возьмете после обеда у Базена. - Так скоро?! Арамис лишь пожал плечами – ну а сколько нужно времени, чтобы уговорить милую служаночку бросить деревенский постоялый двор и отправиться в столицу? Ну или не в столицу, если ухажер быстро надоест. - Ага! – пробормотал Портос, начиная догадываться о плане друга. Хотя по-прежнему не понимал, отчего нельзя просто ворваться в дом. Но вновь появилась хозяйка – с подносом кушаний. И все внимание теперь было направлено на них.