Ты веришь мне?

      Новый день, как правило, несёт в себе и хорошие, и плохие события. Но впервые за период пребывания в больнице Щукину захотелось верить в то, что сегодня всё будет по-другому, всё будет хорошо.       Перебирая пальцами плотные белые страницы блокнота, Егор боролся с искушением открыть его. Он осознавал, что там могут быть личные записи или рисунки, которыми девушка не хотела бы делиться. Но, представляя, как она осторожно водила карандашом по этим страницам, растушевывая пальчиком грифель и создавая неописуемой красоты пейзажи, портреты, он ощущал, что сердце начинало биться чаще. Наступал новый этап борьбы, на этот раз, именно с ним, с собственным сердцем. И это его пугало. Парень не мог признать того, что Ланова привлекла его внимание своей неординарностью, непохожестью. Если бы его спросили, что он испытывает к ней, Егор бы ответил: «Ничего…», — а потом бы задумался над собственными ощущениями.       Брюнет тяжело вздохнул и отложил в сторону предмет. Голубые глаза начали блуждать по приевшейся комнате. Та же самая кровать, стены, одинокий и пустующий стул. Буквально вчера он занимался любимым делом, а сейчас? Нет, он решил для себя, что это день будет другим. Нельзя отступать, хотя бы ради матери. Елена Константиновна проводила всё свое свободное время рядом с сыном, но ей тоже нужен отдых, и Щукин это понимал.       Сейчас он был один в этой жуткой палате. Почему жуткой? Да потому, что вся ситуация представляет собой какую-то неудачную злую шутку. Чем он, парень, которые грезил о карьере хоккеиста, провинился? Брюнет не понимал, и от этого становилось ещё больнее.       Желая отвлечься от неприятных ощущений, Егор переключил внимание на блокнот и открыл его на первой попавшейся странице и… замер. На него смотрел его же собственный портрет, только незаконченный. Не доставало на рисунке второго глаза, точнее, цвета на нём. Уголки мужских губ дрогнули. Переворачивая страницу он наткнулся на пару глаз, выполненных простым карандашом. На следующей были они же, но уже с добавлением синих оттенков. Рядом находились цветные штрихи и разводы. «Видимо, Соня экспериментировала», — решил Щукин.       Следующие полчаса парень провёл за разглядыванием работ художницы и их анализом. Он и не мог представить, что когда-нибудь встретит столь неординарного и творческого человека. Егор знал немного об искусстве и понимал, что, рисуя, художник вкладывает в свои работы частичку себя, поэтому картины и несут в себе смысл, чувства. Бездумные картины никому не интересны. И вот сейчас, он вглядывался в женский силуэт на фоне заходящего солнца. Рисунок не был наполнен особыми красками, лишь оттенками черного и желтого. Но, если приглядеться, то можно было увидеть, как героиня тянет руки вверх, к солнцу — это на первый взгляд. На самом деле, она давала волю кусочкам порванной в клочья бумаги, с которыми задорно играл ветер. Щукин обратил внимание на дату: 29.08.15. Конец лета, но почему же такой рисунок? Может она поругалась с близким человеком? Брюнет не смог ответить на этот вопрос, а гадать не было смысла. Спросит потом, когда-нибудь…       Для Сони этот день начался не менее радужно, чем для Егора. Во-первых, брюнетка начала рисовать одну из трех картин для выставки. На белом полотне виднелись первые очертания молодого хоккеиста в сине-красной форме. Во-вторых, её ожидала встреча с лучшей подругой, с которой она неделю не виделась. Третьим пунктом в её списке была хорошая погода. Тепло, которое дарило солнце согревало душу и это делало день по истине волшебным.       Сейчас девушка сидела на полу своей мини-студии, катая по нему розовую ручку и сжимая в руках дневник.       «Я чувствовала его руки на своих волосах…», — зеленые глаза бегали по этой строчке в десятый раз. «Я не знаю, поеду ли к нему сегодня, тем более Марина…», — предложения получались бессвязными. Тяжело вздохнув, Ланова захлопнула дневник и отложила его в сторону. Девушка решила, что не стоит перегружать его бездумными мыслями.       Время клонилось к обеду, а это означало, что приближается встреча с Инной. Девушки хотели сначала погулять, а потом зайти в какое-нибудь уютное кафе, чтобы спокойно пообщаться на свои девчачьи темы. В последний раз, когда Соне звонила подруга, вторая потребовала выложить все подробности их встречи с Щукиным, да и вообще всё, что было связано с молодым парнем. Сначала Соня пыталась свести эту тему разговора на «нет», но потом поняла, что такой трюк провернуть не получится, да и сама она была не против поделиться.       Вот и сейчас Ланова стояла возле окна, вглядываясь в горизонт и сжимая в ладонях чашку зеленого чая. Девушка не могла разобраться в себе. Она осознавала, что всё в порядке и идёт своим чередом, но в то же время в душе творился такой сильный кавардак. Создавалось ощущение, что внутри неё поселились маленькие чертята, громящие всё на своем пути, вовлекая и головных тараканов. Две эти группировки, сдружившись, строили коварные планы, о которых Соня узнавала в самый неподходящий момент.       Инна ждала художницу в парке, как говорили девушки: «В нашем обычном месте». Это была их договоренность ещё с самого детства. Все их походы в кино или кафе, по городу, просто встречи начинались именно оттуда. Даже если они не могли дозвониться друг до друга, то шли в этот парк. Так и сейчас. Соня опаздывала… Что было на неё крайне непохоже. Сколько Инна себя помнила — эта роль принадлежала ей.       — Привет, прости, пожалуйста. — Сбившиеся волосы в пучке, тяжёлое дыхание — всё это довелось увидеть подруге Лановой.       — Так, дорогая моя, идём в кафе. У меня вопросы удвоились. — И схватив Соню под руку, она потащила девушку в кофейню.       Брюнетка немного опешила от столь резкого поведения Инны, но ничего не сказала, ибо, да, вопросов накопилось очень много, а вот ответов…

***

      — Значит, он так сказал? — мешая тонкой ложечкой крепкий кофе без сахара, переспросила Инна. Соня никогда не понимала, как подруга может такое пить.       — Да, именно так и сказал, — закивала головой художница, вспоминая встречу с Касаткиной в больничной палате.       — Интересно… — пробубнила себе под нос девушка.       Соня так и видела, как в голове подруги работают шестеренки, а если быть точнее, то её фантазия.       — Инн, давай ты себе придумывать ничего не будешь? Потому что это не имеет смысла, — попыталась пояснить свою точку зрения Ланова. Она — девушка, которая попыталась предотвратить неминуемое. Он — парень, который чуть ли не счёл её сумасшедшей. А в итоге она не успела его переубедить, и он лежит с тяжёлой травмой. Так себе история… О какой симпатии может идти речь? И зачем она вообще согласилась на этот разговор?       — Окей, я не буду, но и ты говорить так не будешь. — Уголки губ подруги дрогнули. — Ты ведь понимаешь, насколько бредовы твои слова? Если он так говорит, и без внимания нельзя оставить его действия — нежность, заботу, — то тут уж, sorry, ты ему симпатична. Да и сколько можно? Сонь, попытайся побороться за своё счастье. Он тебе нравится? — А вот этого Ланова не знала. Девушка просто пожала плечами, на что её подруга фыркнула. — Ладно, о таких чувствах рано говорить. Ответь тогда на такой вопрос: как ты себя ощущаешь рядом с ним?       — Комфортно. — Инна ждала немного другого ответа, но начало положено. Это уже что-то.       — Пусть будет так.       Распрощались девушки спустя три часа. Теперь Соня медленно брела домой, внимательно рассматривая дорогу и проходящих мимо людей. Её взгляд остановился на молодой паре. Парень увлеченно что-то рассказывал своей спутнице, которая, в свою очередь, заливисто смеялась и осторожно поправляла выбившиеся волосы. В одно мгновение молодой человек приблизился к возлюбленной и что-то прошептал. Девушка смущенно заулыбалась, а на щеках выступил легкий румянец.       Ланова тяжело вздохнула, понимая, что затрагивает личное пространство других. Коря себя за такую вольность, брюнетка отвернулась, переключая внимание на трёх пожилых дам, которые рассеянно смотрели по сторонам. Одна держала в руках фотоаппарат.       — Вам помочь? — решила спасти нерешительных подружек зеленоглазая.       — Если тебе не будет сложно. — Соня кивнула головой и в руках девушки оказался небольшой серебристый фотоаппарат.       Старушки подошли к фонтану и обнялись.       — Так, встаньте немного ближе, — давала указания Ланова, внимательно всматриваясь в объектив. — а теперь улыбнитесь. Вот так! Снимаю. — Послышался щелчок, и сработала вспышка. — Держите.       — Большое спасибо, удачи тебе! — Женщины помахали рукой на прощание и пошли вперед, оставив брюнетку позади.       Соня внимательно вглядывалась им в след, осознавая насколько крепка эта дружба и сколько сил было потрачено, чтобы её сохранить. Интересно, а они с Инной тоже так будут гулять? Держаться под руку? Вспоминать молодость?       Девушка не замечала, как за всем происходившим наблюдала мама Егора Щукина. Когда брюнетка осталась наедине с собой, то она решила подойти, чтобы поздороваться и сказать ей про блокнот, который та успешно оставила в палате.       — Здравствуй! — На губах Елены Константиновны заиграла улыбка. Женщина выглядела отдохнувшей. От неожиданности художница вздрогнула и нервно начала оглядываться по сторонам, пока не встретилась глазами с заинтересованным взглядом мамы бывшего капитана «Медведей».       — Добрый день. — Соня немного растерялась. Что-что, а встретить маму Егора Соня сегодня не планировала. Но, ведь не всегда всё идет по плану, ведь так? Может, что-то произошло? — Как Егор, с ним всё в порядке? — напористо начала девушка и осеклась.       — Да, с ним всё в порядке. А я к Егору шла и думала, ты — не ты. — Щукина заметила смущение Сони за свой порыв. — Не хочешь со мной? — Она видела, как эта девушка переживает за её сына, и ей стала интересна причина этих переживаний, потому что раньше она не видела Соню в окружении Егора.       — Ну… — Лановой стало неловко от этого предложения.       — Пошли, составишь мне компанию, да и Егора порадуешь, что-то он сегодня хмурый. Тем более, ты оставила в палате свой блокнот, — решила добавить женщина, чтобы Соня не смогла отказаться. Отчего-то девушка ей симпатизировала, да и Егор с её присутствием становился более радостным.