Ты веришь мне?

      Четыре дня прошло с происшествия в Ледовом дворце. За это время мало что изменилось. Разве что на душе у Лановой творился самый настоящий беспорядок, кавардак, одним словом.       К наброскам Соня так и не приступила, хотя идея Юрия Степановича пришлась девушке по душе. А почему бы и нет? Хоккей — известный вид спорта, да и многие являются его фанатами. Картины могли бы получиться очень успешными, живыми. Брюнетка задумывалась над тем, какие эмоции могли бы передать краски. Ей хотелось, чтобы молодые парни выглядели живыми, а в их глазах горел огонь и драйв. Это сложно, но очень интересно. А преодолевать трудности Соня любила. Вот только Егор… Образ голубоглазого хоккеиста категорически отказывался покидать её мысли.       — Что же мне делать? — в десятый раз спросила у себя брюнетка. — Просто так взять и заявиться туда, сказать: «Здравствуйте, я подруга Егора, пусть вы и меня ни разу не видели, можно к нему?» Господи, как глупо! — переворачиваясь на живот, пробубнила художница.       Ей очень сильно хотелось навестить его. Вздыхая от бессилия, Ланова взяла в руки дневник, который мирно покоился на прикроватной тумбочке. На его обложке девушка заметила несколько пылинок. Поднеся небольшого размера тетрадку ближе к лицу, она повнимательнее рассмотрела их. Белые, ничем не примечательные, маленькие, крошечные ниточки. Пользы от их разглядывания София не получила, поэтому ей ничего не оставалось, как набрать побольше воздуха в легкие и сдуть, отправить их в далекое путешествие по воздуху.       Когда Соня открыла дневник, сразу обратила внимание на дату последней её записи. День рождения отца.       «Я растеряна, — уверенно начала брюнетка. — Я не знаю, как себя вести и что делать в данной ситуации. Да кого я обманываю? Конечно, я знаю, просто боюсь. Я боюсь его реакции. Вдруг, Щукин накричит на меня или вообще не захочет видеть? Ведь именно из-за меня он получил травму, из-за того, что не смогла остановить его.       Возникает встречный вопрос — а кто-нибудь другой смог бы?       Я запуталась, я хочу навестить Егора… Я…       Как много этих „Я“, — горько хмыкнула брюнетка, сжимая в тонких пальцах синюю шариковую ручку. — Дорогой дневник, мне очень страшно признаться самой себе, да и остальным в том, что я струсила и не пошла в больницу к Егору, зато умудрилась съездить в другой, незнакомый город и заставить парня поверить мне на слово. Говоря откровенно, Соня, ты полная дура…» — оборвав запись, Ланова с хлопком закрыла дневник. Если она продолжит, то не остановится.       — Нет, я обязана сходить, и будь что будет…

***

      Серебристая машина затормозила перед сероватым зданием больницы. Если присмотреться, то можно заметить темноволосую девушку, сидящую внутри. Её пальцы нервно сжимали руль машины, а взгляд был направлен на парадный вход. Соня пыталась собраться с мыслями.       — Я должна, — шептала девушка.       Сделав последний глубокий вздох, художница распахнула зеленые глаза, в которых, впервые за долгое время, промелькнули искры уверенности. Да, она готова. София из страны чудес, как называл её Кисляк, покинула машину, не забыв взять любимый рюкзак, в котором, кстати, по-прежнему покоилась та самая папка с рисунками. Те самые, с изображением Щукина. После того, как Андрей чуть не разоблачил девушку, Соня решила больше не рисковать. Наверное, не стоило их брать с собой, но ей казалось, что они непременно должны быть под рукой.       — Извините, не подскажите, в какой палате лежит Егор Щукин? — Перед ней сидела полная женщина, лениво листающая журнал. Видимо, ей нравилось действовать людям на нервы.       — Егор, Егор… — пробормотала медсестра, и через пару бесконечно тянущихся минут назвала номер.       — Спасибо, — коротко ответила художница.       Насколько бы сильно её не раздражало поведение медицинского работника, Соня знала одно: больница — не место для разборок.       Палата Щукина находилась на третьем этаже, куда девушка взлетела с небывалой скоростью. Белые двери ничем не отличались друг от друга, разве что номерами. Стены были выкрашены в бежевый цвет, вдоль них стояли потертые сидения. В воздухе витал запах медикаментов.       — Давно я не появлялась в таких местах, — мысленно отметила девушка, останавливаясь перед нужной дверью.       Задержав дыхание на несколько секунд, она практически в плотную подошла к двери, пытаясь что-то расслышать, но стук собственного сердца заглушал любые другие звуки. Например, шаги, которые раздались за её спиной.       — Девушка, всё хорошо? — на плечо брюнетки легла женская рука.       От неожиданности Соня вздрогнула.       — А, да? — пытаясь скрыть волнение в голосе, прощебетала Соня.       — Вы в эту палату? — Женщина с интересом смотрела на неё своими тёмными глазами.       — Да.       Ланова ощущала всю нелепость этой ситуации.       — А почему не заходите? — На губах женщины заиграла улыбка.       — Я… — замялась София.       «Господи, выступать перед преподавателем в институте, презентовать свои картины, — и никакого ступора, а здесь!» — в голове у Сони воцарился полнейший хаос.       — Как он? — пытаясь хоть как-то сгладить неловкость, осторожно поинтересовалась девушка.       Глаза женщины наполнились печалью, в уголках выступили прозрачные слезинки.       «Такая реакция может быть только у матери» — невольно подумала Соня и все встало на свои места. — «Это мама Егора». Брюнетка была уверена практически на сто процентов.       — Врачи пока ничего не говорят. А вы собственно кем Егору приходитесь? — Ланова ждала этого вопроса, долго над ним размышляла. Подруга? Нет. Просто сумасшедшая знакомая. Уголки её губ дрогнули в улыбке.       — Мы недавно начали общаться и то, близким общением это не назовешь. Я просто знакомая, которая пришла его навестить, — искренне проговорила брюнетка.       — Ну хорошо, — тепло и немного грустно улыбнулась собеседница Сони. — Пошли, просто знакомая.       И её ладонь мягко легла на дверную ручку.       Послышался щелчок, оповещающий о том, что дверь открыта. Сначала зашла мама Егора, затем Ланова.       — Егор… — тихонько произнесла женщина, присаживаясь на стоящий рядом стул.       Художница перевела взгляд на парня и тут же в ужасе зажмурилась. Перед ней предстали бледная кожа, круги под глазами, полностью забинтованное тело.       «Если бы я успела!» — Её ладони сжались в кулачки.       Его веки приподнялись, открывая всем столь прекрасные голубые глаза, которыми девушка восхищалась с первой встречи. Сколько раз Соня пыталась получить этот цвет, смешивая различные оттенки красок, ничего подобного не выходило.       — К тебе пришли, — сообщила женщина, и взгляд Егора переместился на брюнетку.       Соня не знала, что сказать, как себя повести. Они просто смотрели друг на друга.       — Ну, я вас оставлю, — чувствуя неловкость этих двоих произнесла мать уже на пороге палаты.       Накинутый на плечи, халат, все время пытался слететь с хрупким девичьих плеч.       — Привет, — раздался хриплый, но мягкий голос, и Соня вздрогнула.       Она осторожно подошла к стулу, где некогда сидела его мама, и плавно опустилась на него.       — Здравствуй, как ты? — Она не могла не задать этот вопрос.       «Только не обманывай, пожалуйста!» — мысленно взмолилась девушка. Её мальцы машинально потянулись к его руке, но на половине пути, остановились. «Нет, я ему никто…» — Соня закусила нижнюю губу от раздирающего её душу отчаяния.       — Нормально, — прошептал парень.       Внутри что-то оборвалось и с треском разлетелось на тысячи осколков.       — Хорошо. — Она сделала вид, что поверила, помолчала немного и пролепетала. — Слушай, прости меня…       — За что? — нахмурившись, произнёс Щукин.       Ланова с удивлением всмотрелась в его лицо.       — Как за что?! Если бы я настояла, то с тобой бы ничего не произошло. Если была бы ещё пара дней в запасе, я бы что-нибудь придумала… — Брюнетка не заметила, как на щеках появились солёные дорожки. Она не хотела показывать слабость перед ним, но увидев Егора в больничной палате, лежащим неподвижно, не выдержала.       — Тише, успокойся. — Его пальцы сжали руку девушки.       Хоккеист не любил слёз, потому что не знал, как можно помочь. Он знал, что Соня будет винить себя, хотя виноватых здесь нет, за исключением его самого и Антипова. Парень до сих пор не мог понять, за что некогда близкий друг лишил его мечты быть замечательным хоккеистом.       — Чем я могу помочь? — немного придя в себя, задала новый вопрос София, отвлекая парня от собственных мыслей.       Егор наблюдал за действиями художницы и дивился её порывам помочь незнакомому человеку. Он встречал людей, со многими общался, но таких искренних и бескорыстных не встречал никогда.       — Расскажи что-нибудь. — Её холодная ладошка по-прежнему находилась в его теплой.       Сонино лицо приобрело задумчивое выражение, а зелёные глаза устремились в окно.       — Ну, я учусь на художественном факультете и сейчас мне нужно готовить зачётную работу, а я ничего не могу придумать, — немного взъерошив чуть растрепавшиеся волосы, поведала Ланова. — Хотя профессор подкинул мне одну хорошую идею, — добавила она через несколько секунд.       — Что за работа?       — Нам нужно нарисовать три картины на любую тематику, затем представить их. В период сдачи будет присутствовать один знаменитый художник. Он выберет одного человека, и его или её работы будут представлены на выставке, которая пройдет в Москве. — Брюнетка высвободила свою ладонь, переплетая собственные пальцы. — Вот так.       Щукин улыбнулся, стараясь скрыть за этой улыбкой гримасу боли. Спина снова начинала ныть. Это означало, что действие обезболивающего проходит. Скоро должен был прийти врач. Художница вдруг словно ощутила, что парень неважно себя чувствует. «Господи, Егор.» — она сожалеюще посмотрела на его правую руку, сжимающую простынь.       — Я пойду, тебе нужно отдыхать, — едва уловимо коснувшись пальцами его плеча, проговорила Ланова.       — Спасибо, что пришла, — искренне произнес парень, почувствовав, как боль отступает. Вздох облегчения, тело расслабилось.       Кивнув, девушка направилась к выходу.       — Постой! — не долго думая, окликнул её бывший капитан команды «Медведи». — Я знаю, чем ты можешь помочь.       София вопросительно на него посмотрела.       — Приходи завтра, — попросил Щукин и послал ей по-настоящему теплую улыбку.       — Хорошо, — шепнула она так, словно кто-то ещё присутствовал в помещении, но парень услышал.