Инквизитор и его сестра

Каллен вылетел наружу ровно в тот момент, когда прозвучал сигнал тревоги. Он даже сначала подумал, что это из-за Эвелин, что на эмоциях она решилась на нечто жутко безрассудное, и напряжённый вид подбежавшего солдата только уверил командора в этой мысли. – Разрешите доложить? Каллен кивнул, рассеянно глядя на засуетившися солдат. Те спешно уносили раненых в укрытия и готовили оружие – зачем? И почему Эвелин не в центре этого движения? – С северной стороны замечены силы неприятеля. Большое количество красных храмовников и венатори приближаются к нашей позиции. Моргнув, мужчина удивлённо посмотрел на подчинённого. Смысл услышанного с большим трудом пробивался сквозь гнев и обиду, оставленные Эвелин. А когда Каллен всё-таки осознал смысл доклада, их все затмил страх. Но лишь на миг – со следующим ударом сердца командор уже взял эмоции под контроль. – Закрыть ворота и сообщить нашим силам в соседних лагерях об атаке, – отчеканил он. – Здесь видели Эвелин? – Никак нет. Генерал Инквизиции проводил подчинённого мрачным взглядом, таким же встретил сменивших солдата капитанов. Он срочно нужен везде. Всем обязательно необходимо было получить приказ, узнать своё место в грядущей битве, а потому прямо сейчас у Каллена не было права на невнимательность, на тревогу за Эвелин, с которой они так невовремя повздорили. Оба были хороши и оба нашли не самое лучшее время для выяснения отношений. – Мы обойдём крепость, – прогудел Железный Бык. – Поищем её. Каллен благодарно кивнул товарищам. Многое бы он сейчас отдал, чтобы быть не во главе армии Инквизиции, не отвечать за то, чтобы они удержали базу врага, а стать вот таким свободным от формальностей товарищем Инквизитора и его сестры. Но не успела компания уйти далеко, как Коул резко обернулся к стенам, медленно поднял руку. – Она там, – указал он на север. Железный Бык и Дориан в унисон выругались, а Варрик вопросительно посмотрел на командора. Не приходилось сомневаться, что Эвелин была за пределами Храма Думата, а значит, там, откуда наступали силы врага. Вскинув руку, чтобы окружившие его подчинённые смолкли, командор колебался всего одно мгновение. – Подготовить отряд для контратаки, лично его возглавлю. Думал ли Каллен о риске, на который обрёк сейчас всех подчинённых, которых оставлял в руинах? Немного. Предполагал ли, что встретит Самсона? В какой-то мере. Но в первую очередь он тревожился только об Эвелин. Это жуткое, совершенно внезапное повторение истории Убежища ледяной водой отрезвило его. Но в этот раз командор не останется в стороне. Не пустит события на самотёк, на откуп судьбы, не вверит всё в руки и так уставшей от испытаний девушки. Убедившись, что все его указания были выполнены, Каллен вместе с товарищами и десятком добровольцев покинул Храм Думата. Они все знали, что идут почти на самоубийство, видели среди деревьев подступающие со всех сторон силы врага. Перехватив поудобнее меч, Каллен грозно смотрел вперёд исподлобья. Максвелл и Эвелин столько чудес совершили для Инквизиции. Неплохо бы и их последователям совершить хотя бы одно. Боевой клич Быка заглушал стук собственного сердца. Кровь обагрила землю. За звоном мечей приказы командиров лишь угадывались, но почему-то все верно исполняли их. Точно между подчинёнными и лидерами возникла незримая и прочная связь. Касалось это и красных храмовников, остервенело сражавшихся с силами Инквизиции. Каллен старался не смотреть на лица противников, не желал узнать в их рядах бывших товарищей. А скоро горячка боя скоро полностью захватила его, оставив из мыслей только одну – Эвелин. – Кудряшок, давай! – выкрикнул Варрик, когда Железный Бык, продавив ряды врагов, издал новый боевой клич. – Мы их задержим, – бросил через плечо Дориан и кивнул на Коула. – Она уже рядом. Как же на самом деле повезло, что у близнецов Тревельянов такие верные друзья. Подхватив Коула, Каллен преодолел строй врагов и скрылся в чаще. Несколько подчинённых прикрывали их спины, и бежали все так быстро, как бежали, наверное, только в Убежище от дракона. Почему-то командору вспомнилось, что и тогда рядом был Коул. Он появился из ниоткуда и, кажется, только критичная ситуация спасла парня от допросов Лелианы. А потом появилась Эвелин, которая выгородила полудуха, и всё завертелось... Между деревьями мелькнула вспышка магии. Сердце пропустило удар. Не слышла предостережений Коула, Каллен вылетел на открытое пространство. – Эвелин!!! Замах красного храмовника так и не достиг цели. Магия поглотила его тело и отбросила к бездыханным сослуживцам. Кровь и красный лириум разлились по земле таким плотным покровом, что не осталось ни одного клочка зелени. По ручью бежала багряная вода. Держась за посох, чтобы не упасть, Эвелин медленно обернулась к Каллену. Усталая, измученная, вся одежда девушки была в крови, возможно, даже её собственной. Было видно, что ей уже трудно даже просто сфокусировать взгляд, но она почему-то улыбнулась командору. Просто, тепло, как всегда делала, видя его в Скайхолде. Так, без слов она сказала: «Я знала, что ты придёшь». А затем, будто кто-то оборвал нити у куклы, магесса повалилась на землю. Ровно посередине между ним и Самсоном. Генерал красных храмовников чуть склонил голову, рассматривая бездвижное тело девушки. С его меча стекала кровь. О Создатель, если это её кровь... – Она сдерживалась, – вдруг произнёс генерал красных храмовников и посмотрел на Каллена. – Обещала, что заберёт меня с собой к Создателю. Но пока отправила к нему лишь моих людей. Вокруг было столько мёртвых, что даже думать о случившейся здесь бойне было страшно. Бойню, центром которой было олицетворения мира и дружелюбия Инквизиции. – Что тебе нужно? – голос Каллена был больше похож на рык. Губы Самсона искривились в улыбке. Почти дикой и какой-то неправильной. – Как и тебе – победа. Но это место, – он обвёл руками лес, – не очень подходит для того, чтобы мы разобрались, чья правда сильнее. Ты нанёс мне удар, – мужчина указал мечом на Храм Думата. – Я ответил. В следующий раз ставки будут гораздо выше, можешь не сомневаться. С этими словами генерал Корифея сделал шаг назад. Ещё. Каллен хотел, страшно хотел нагнать его и атаковать, убить. Но вместо этого он жестом дал приказ своим людям не приближаться к врагу и подошёл к Эвелин. Она дышала, тяжело, редко, но была всё ещё жива. Жива. Под смех Самсона мужчина поднял девушку на руки и зло посмотрел на бывшего товарища. – Когда-то я завидовал тому, что человека в тебе больше, чем храмовника. Смех красного храмовника оборвался. Возможно, показалось, но на его лице даже мелькнуло сожаление, но затем он вновь криво усмехнулся. Только в глазах больше не было насмешки. – Когда-то я завидовал тому, что храмовника в тебе больше, чем человека. Генерал красных храмовников лично не участвовал в освобождении Храма Думата. Но одних его солдат хватило для того, чтобы проломить и без того полуразрушенные стены. В конце концов, это была их территория, красные храмовники знали её лучше остальных, и Инквизиция едва успела покинуть базу врага. А спустя пару часов, благодаря вовремя подсуетившимся Железному Быку, Варрику и Дориану, эльфийские руины вновь сотрясли взрывы. И на этот раз это было последним, что слышали древние святилища, навсегда похороненные в пепле. Сидя в палатке над разложенной на переносном столе картой, Каллен не мог отделаться от противного чувства поражения. Формально, конечно, между ними с Самсоном была ничья, но командор понимал, что проиграл. Не удержал базу врага, не нашёл средства, чтобы разрушить доспех генерала красных храмовников, потерял в этой битве немало людей. Он знал, что никто не укорит его за эти ошибки – вслух. Потому что командор и сам себе способен сказать достаточно, чтобы в следующий раз не допустить такого промаха. Время было позднее. Точнее, раннее. Через пару часов уже настанет рассвет, а Каллен всё не мог понять, станет ли Самсон преследовать их или нет. Отпустить недобитую добычу, вражеского генерала инеформального лидера Инквизиции – это глупо. Но разведчики не докладывали о том, чтобы кто-то вообще пытался нагнать их. В тишине ночи были хорошо слышны мягкие шаги. Не солдата. Вздохнув, Каллен устало провёл ладонью по волосам и поднял взгляд к появившейся на пороге палатки Эвелин. Всё ещё ужасно бледная, она даже как-то неуверенно держалась на ногах. А сколько сожаления в глазах – похоже, девушка уже в курсе всего, что случилось, пока она была без сознания. – Прости, – и голос дрожал, вот-вот она расплачется. – Я повела себя как дура, а теперь... – Храм Думата был обречён, – покачал головой Каллен. – У нас в любом случае никак не получилось бы его удержать. Он не хотел говорить о том, что, если бы они не рассорились, жертв отступления было бы меньше, ведь магия девушки могла спасти многих. Тем более не собирался обвинять в том, что она вообще ушла. Потому что если бы Каллен сам был честнее с собой и с любимой, у Эвелин просто не было бы причин для тех слов, которые она ему сказала. Подойдя к мужчине, девушка осторожно, точно боясь, что он оттолкнёт её руки, обняла его за плечи. Но Каллен не оттолкнул, напротив, сам ближе к себе притянул Эвелин. Она ощутимо дрожала. То ли от слабости, то ли от слёз, с которыми она всё ещё пыталась совладать. – Как ты? – тихо спросил он. – Всё тело болит и хочется спать. Снова шаги. На этот раз уже быстрые, тяжёлые. Отстранившись, Эвелин присела на раскладной стул рядом и устало улыбнулась прибежавшему с очередным донесением лейтенанту. Девушка очнулась лишь час как, и для её усталого сознания стала настоящим испытанием история их спешного отступления, которую поведал Коул. И сейчас, слушая доклад солдата, Эвелин вновь с трудом могла сфокусировать внимание на словах. Очень хотелось спать. Но сильнее не хотелось оставлять Каллена сейчас одного. Когда они снова остались наедине, Каллен что-то ещё отметил на карте и свернул её. Задул единственную свечу, которая разгоняла мрак его палатки, да так и остался сидеть бездвижно. Снова молчание. В последнее время оно в равной степени могло звучать яснее любых слов – и разделять их непреодолимой стеной. – Я ведь и правда мог стать красным храмовником, – совсем тихо произнёс мужчина. Глаза скоро привыкли к полумраку, и Эвелин могла угадывать очертания профиля Каллена. – Я понял это после того, как увидел Самсона в Убежище. Он приходил ещё до того, как Кассандра предложила присоединиться к Инквизиции. Правда, он ничего не говорил ни о Корифее, ни о красном лириуме – лишь предложил послать всё к демонам и «построить новый мир, где не будет лириумных поводков и кошмаров Кругов»... Тогда я сам послал его к демонам. – Каллен по привычке потёр переносицу, как делал всегда, когда сильно уставал. – Когда я присоединился к Инквизиции, то не мог не задумываться о том, где он сейчас. Где строит свой лучший мир. И немного завидовал тому, что у него хватило сил порвать с прошлым. Возможно, это тоже причина, почему я отказался от лириума. Доказать, что я тоже способен отринуть прошлое и построить что-то новое. Так что ты права – мы с ним даже слишком похожи. Эвелин накрыла его ладони своими. Да, её тонкие руки были холодны и слабы, но оба знали, насколько сильными они могли быть. – Чем бы ты хотел заняться, когда всё закончится? Каллен невесело усмехнулся. «Когда всё закончится». А закончится ли? Порой ему казалось, что битвы будут длиться вечно. – Не хочу загадывать. Неизвестно, что будет с нами завтра, и когда всё закончится – неизвестно. Девушка устало рассмеялась. Почему-то она ожидала услышать что-то подобное. – А я вот думала. И знаешь – у меня нет никаких идей. – Не верю, – в голосе командора наконец-то промелькнула улыбка. – Сам подумай. Я почти всю жизнь провила в Оствике, ничего дальше нашего Круга и не видела. А как всё началось – жизнь пошла кувырком. Я объездила половину Тедаса, представлена во дворцах, дружу с наёмниками, видела всё лучшее и худшее в этом мире. И... уже очень устала от этого, – как-то обречённо признала Эвелин. – Веришь, я начала скучать по Кругу Магов!.. После смерти Гаррета мне всё сложнее улыбаться. До штурма Адаманта всё казалось, будто я стала героем какой-то невероятной истории, что у нас всё получится, что Создателю угодно то, что мы делаем, и потому он хранит нас от самых страшных потерь... Она всё же не смогла сдержать слёз. Холодные капли побежали по щекам, и девушка резким движением смахнула их. Хорошо, что Каллен задул свечку. Протянув руку, мужчина приобнял её за плечи и пододвинул ближе к себе. Ему бы хотелось сказать хоть что-то, чтобы облегчить муки Эвелин, но она заговорила вновь, не давая ему возможности остановить себя. – Ну вот, – немного горько рассмеялась она. – Хотела поддержать тебя, отвлечь, а сама стала ныть. В общем, я всё это к тому, что, кажется, только мысли о том, как спокойно мы заживём после победы, и поддерживают меня сейчас. Не хочешь разделить со мной эти грёзы?