Инквизитор и его сестра

– Тебе нравится моя сестра. Каллену показалось, что он ослышался. Медленно-медленно переведя взгляд на Максвелла, командор пытался понять, а не плод ли это его воображения эта ситуация. Потому как если это галлюцинация, то ему срочно нужен отпуск. – Тебе нравится Эвелин, – усмехнувшись, повторил Инквизитор. Значит, не послышалось. – С чего ты взял? – мужчина попытался сосредоточиться на отчётах в его руках. Но буквы внезапно решили устроить забастовку, не желая выстраиваться в чёткие фразу. – Ты очень внимательно наблюдаешь за нею, когда думаешь, что на тебя не смотрят. «Спалился», – звенело в голове генерала. – Молодец, что не отрицаешь очевидного, – весело подбодрил его Максвелл. – Что скажешь о ней? Каллен задумался, благо, друг не торопил его и вообще довольно спокойно говорил на эту тему. Что настораживало. Конечно, его надежды, что это Нерия Сурана вернула им Вестника Андрасте из Убежища, были более чем глупы, но… осадок остался. Воспоминания разбередили старые раны, освежили образы, и потому невольно Каллен пытался разглядеть в Эвелин Тревельян хотя бы что-то похожее на его былую любовь. Но, как оказалось, кроме того, что она тоже маг, ничего общего между ними не было. В отличие от жизнерадостной девушки эльфийка всегда была спокойна, являлась полным отражением своей любимой стихии – льда. Она была замкнута, но верная друзьям верна до самого конца. Именно поэтому только-только прошедшая Истязания магесса была готова пожертвовать всем ради Йована. Который предал её. Эвелин же производила впечатление легкомысленного ребёнка, не способного относиться к чему бы то ни было серьёзно, что первое время отталкивало Каллена. Он чувствовал неприятный диссонанс, видя, как девушка хохочет от души, когда совсем рядом умирали и страдали. Но при этом другая его часть даже наслаждалась этим весельем, радовалась, что в этом мире ещё оставалось место жизнелюбию и беспечности. Так что, спроси Максвелл у него о том, как командор относится к его сестре, несколько месяцев назад, он бы ответил так: избалованная девчонка, привыкшая получать всё и сразу. Его мнение начало меняться с шахмат. Во время партий Эвелин удивительным образом преображалась в своего брата. А во время общения Максвелла с сестрой мужчина стал замечал в нём её черты. Он словно бы видел, как близнецы стягивали друг с друга маски, обнажая единый для обоих характер. А во время поездки в Ферелден Каллен увидел ещё одну сторону девушки. Пускай она даже в бою веселилась, в критический момент, когда появились лириумные дрэйки, Эвелин повела себя более чем серьёзно и точно исполняла все указания. И была действительно бесстрашна. Каллен никогда не забудет холода её глаз, с которым магесса поразила огнём прорвавшегося сквозь ряды бойцов монстра. Когда началась суматоха вокруг бала в Орлее, девушка стоически терпела посвящение в тайны этикета. Хотя, если быть до конца честным, ей удивительно шёл образ леди, и мужчина действительно порой засматривался, когда она развлекала аристократов. Но при этом когда Эвелин вела светские беседы, ему казалось, что она с гораздо большим удовольствием бы заморозила всех «напыщенных дворянчиков». Потому тот факт, что девушка начала избегать Жозефину, не особо удивлял. Удивительно было то, что наказание, назначенное Максвеллом за ведро со штукатуркой, Эвелин несла с поразительным прилежанием. Каллен был уверен, что она сбежит, ссылаясь на какие-то важные исследования, в которых просто обязана участвовать, или ещё что-нибудь в этом духе. Но девушка упорно сидела в его кабинете за принесёнными ею же складным столом и стулом, сортируя отчёты, или послушно бегала по Скайхолду за нужными бумагами или чтобы передать приказ. А после не раз предлагала свою помощь, и командор не без удовольствия – пускай редко – принимал предложения. – Эвелин, – наконец начал он, – довольно необычная девушка. Никогда не знаешь, что она сделает в следующее мгновение. За ней действительно интересно наблюдать. Максвелл испытующе глядел на него, ожидая продолжения. Каллену оставалось лишь мысленно надеяться, что не нарвётся на гнев Инквизитора – тот в отношении сестры он порой бывал не менее непредсказуем, чем сама Эвелин. – Она очень точно знает границы своего… легкомыслия. И, что удивительно, умеет быть серьёзной. – Действительно, удивительно, – согласился Максвелл. Командор внимательно поглядел на него и наконец задал вопрос, давно крутящийся на языке: – Мне как, уже готовиться к тираде на тему того, что я увлечён твоей сестрой? Или ты меня убьёшь прямо на месте? В ответ Инквизитор самым наглым образом расхохотался. – Только не говори, что считаешь, будто считаешь, что сможешь меня одолеть. Тот факт, что ты Инквизитор, не мешает мне просто убежать, благо дверей здесь целых три, – проворчал Каллен, но его слова будто бы только больше развеселили Максвелла. Пожалуй, этот смех уже неплохо слышно за дверьми. – Кому-кому, а тебе это не грозит, – утирая слёзы, ответил он. – Я доверяю тебе. Просто хотел убедиться, что всё идёт в верном направлении. Командор устало вздохнул, почёсывая затылок. До появления Эвелин с Вестником Андрасте было проще. Хотя, вряд ли это правильно по отношению к самому Максвеллу: на новоявленного избранного слишком много свалилось, и не удивительно, что он холодно относился к окружающим. Тогда молодой человек и правда походил на усмирённого, который молча делал, что ему велели. – К тому же, – тем временем продолжил Максвелл, разглядывая левую руку, – мне хочется быть уверенным, что, если со мной что-то случится, Эви не останется одна. Смысл сказанных слов доходил несколько дольше, чем положено генералу Инквизиции. – О чём ты? Максвелл невесело улыбнулся. – Ты же видел магию. Знаешь, что чем сложнее заклинание, тем больше нужно сил. Я творю этой штукой, – он помахал Якорем, – удивительные вещи, вот только пока что кроме боли она ничем меня не беспокоила. Но где гарантии, что в один не очень прекрасный день «благословление» не убьёт меня? Инквизитор никогда не говорил с ним о метке. Да и вообще не любил распространяться на эту тему. Но он ведь тоже человек. Человек, который ходил по лезвию клинка. – Эвелин никогда не будет одна, – произнёс Каллен. – Мы все… – Ты же знаешь, что я не об этом. Она же маленькая слабая девочка, которая умеет бояться, плакать, которой снятся кошмары и видятся демоны. Но скажи мне, ты хоть раз видел тени её тревог? Он просто не знал, что сказать в ответ. Конечно, они не были близки, но, как упомянул Инквизитор, мужчина внимательно наблюдал за нею. Видел, как Эвелин проказничает с Сэрой, как подолгу засиживается с магами, изучая тонкости колдовства. Знал, с каким рвением она помогала каждому жителю Скайхолда, до кого только могла дотянуться. Слышал, как она порой злилась, когда кто-то нелестно отзывался об Инквизиции или Вестнике Андрасте. Но за время их знакомства единственное, чего Каллен не видел, это слёз. Да даже страх в её глазах он увидел лишь когда в Скайхолде прогремели взрывы! В тот момент мужчине показалось, что он, сам того не желая, заглянул ей в душу. И её последующая реакция – приказной тон, ярость в глазах, – это простая защита. Эвелин, возможно, не осознавала, что делала, оттолкнула, лишь бы никто не увидел, что она скрывает за улыбкой и легкомыслием. – Понимаю, – кивнул командор. – Но я не… я не думаю, что подхожу ей. И снова пристальный взгляд Инквизитора. – Расскажи же, почему. Ох, как же сложно об этом говорить! Не будь они такими хорошими друзьями, Каллен бы уже давно закончил этот разговор. – Потому что рядом… с ней должен быть кто-то вроде неё. Да, хотя бы Дориан! Они оба маги, проводят вмести очень много времени, им всегда есть о чём говорить и… – Дориан сошёл с дистанции ещё до старта, – скрестив руки, как бы между прочим заметил Максвелл. – Ещё кандидатуры? – Что, прости? – Дориана женщины не интересуют, – повторил Инквизитор, не сдерживая улыбки. Да, пожалуй, у командорасейчас было действительно смешное лицо. – Я сам видел, как он подбивал клинья к одному лейтенантику. Удивительно, что он к нам с тобой ещё не приставал, но, полагаю, здесь приложила руку Эви. А ты продолжай-продолжай, мне интересно послушать, кто ещё, по мнению генерала Инквизиции, подходит моей сестре. А упомянутый генерал стоял как вкопанный, вспоминая, как обычно общаются Эвелин и Дориан. Действительно, со стороны их отношения больше походили на скорее братские, но он не позволял себе даже надеяться на что-то... – Больше никого? – ехидно поинтересовался Максвелл. – А как же мнение самой Эвелин? – И как ты узнаешь о нём, не спросив? Несколько минут они сверлили друг друга взглядом: Каллен проиграл. – Что тебе ещё нужно? Благословление любящего братца? Или, нет. Лучше звучит: «благословление от всемогущего Инквизитора». – Н-нет, пожалуй, не стоит, – потирая шею, пробормотал мужчина. – Тогда пойду я, – неспешно направился Инквизитор к выходу, подхватив со стола бумаги, за которыми он, собственно говоря и заходил. Теперь оставалось надеяться на решительность Каллена. В конце концов, всё было предрешено, и это лишь другое развитие событий. Более счастливое развитие событий – Максвелл сделает ради этого даже невозможное.