Меня зовут Эмма

05.02.2015 Джонатану очень понравилось на репетиции. Он увлечённо следил за действием и даже подал пару интересных идей. «Просто увлекаюсь театром и хожу на большинство премьер», — пояснил он. Мисс Эймс принесла уже почти готовые костюмы для некоторых персонажей, и мы устроили примерку. Она снова крутилась вокруг меня, когда я надела платье, и называла лапушкой. Я возвела глаза к небу, а когда кинула взгляд на Джонатана, заметила, что он едва сдерживает улыбку. — Ну как тебе понравилось? — спросила я, когда мы шли домой. — Очень неплохо для школьного театра. — Мы не простой школьный театр, у нас много известных выпускников, ты же видел портреты в коридоре. — Да, я знаю, эта школа довольно известна в городе. — Мистер Мортимер очень талантливый режиссёр, правда? — Правда, — согласился Джонатан. — Талантливый и требовательный. Но ваша костюмерша — это что-то! Очень смешно выглядит. — Точно, хоть кто-то разделяет моё мнение. Я не знаю, почему мисс Эймс ведёт себя так глупо. И сегодня она была занята костюмами, а иногда приходит с фотоаппаратом, которым не очень умеет пользоваться. — Я бы посмотрел на это зрелище, — с улыбкой ответил Джонатан. Что касается Натаниэля, то он нашёл меня во вторник у кабинета французского. Честно говоря, я не ожидала, что он захочет поговорить со мной после той встречи в декабре, но он целеустремлённо направился в мою сторону. Хорошо, что Кэт не ходит на французский. Или он специально пошёл тогда, когда её не было рядом? В любом случае, мне стало неловко. Я немедленно открыла тетрадь и сделала вид, что повторяю домашнее задание. — Эмма? — окликнул Натаниэль. Я подняла голову: — О, привет. Какие-то проблемы с пьесой? — Нет. То есть, да. То есть, проблемы не с пьесой. В общем, я хотел поговорить. — Уже говоришь. Если в этом была проблема, то она решилась, — не удержалась я. — Не знаю, из-за чего ты злишься на меня, но мне это не нравится. Я подумал, что нам лучше бы восстановить... прежние приятельские отношения. Может быть, я тебя обидел, когда мы виделись после Рождества, или обидел твою подругу, но я не хотел, честно. — Я не злюсь. И Кэт на тебя не злится. — Я был бы рад, окажись это правдой. Мы с тобой получили главные роли, наши персонажи очень тесно взаимодействуют на сцене, нам даже нужно играть любовь. Неудобно это делать, когда всё так сложно между нами в реальности. — Ты всё сам усложнил. И теперь ещё встречаешься с Лидией. Это, конечно, твоё дело, но иногда вы с ней себя так ведёте, будто нарочно хотите меня позлить. Мы оба знаем, что Лидия всегда умела меня злить. — Дело не в Лидии, Эмма. Дело в том, что в осенью мы хорошо могли играть вместе Бенедикта и Беатриче, а к концу зимы уже не можем. Ты не хочешь поступать в театральный, а я хочу, и для меня очень важна эта постановка. — Я играю точно так же, как и осенью. — Нет. Я на днях встретился с мистером Мортимером, у меня была пара предложений насчёт той сцены, где... Впрочем, сейчас неважно. Мы разговаривали, и он заметил, что между мной и тобой что-то не так. Я вздохнула. — Что ты предлагаешь? Менять актёров уже слишком поздно. — Предлагаю мир. Не задевать друг друга и не вспоминать прошлое. Идёт? — Идёт, — я пожала плечами. — Отлично. Ну ладно, мне пора, ещё увидимся, — сказал Натаниэль и быстро ушёл. К чему был этот разговор, я не очень поняла. Кстати, уже второй раз за учебный год я договариваюсь прилично вести себя с однокурсником. И нельзя сказать, что я очень конфликтная. А вот если мистер Мортимер решил, что мы с Натаниэлем смотримся не как раньше, это плохо. Но, по крайней мере, моменты, где Беатриче подкалывает Бенедикта, должны даваться мне легко. Осталось подтянуть всё остальное. 14.02.2015 Я не ожидала, что мне кто-то сделает подарок в Валентинов день. Правда. Конечно, мне всегда приходила парочка открыток, может быть, шоколадка, да однажды парень, с которым мы вроде как тогда встречались, подарил мне букет. Я уже писала, что нечасто влюбляюсь, поэтому провожу День Валентина, как все остальные дни в году. Но на этот раз произошло кое-что исключительное. Прямо на дом мне доставили букет белых роз. Мама открыла дверь, а потом позвала меня. — Вы мисс Вудхаус? — спросил курьер. — Да, я. — Эти цветы для вас. Хорошего дня. — Спасибо, — ошарашено откликнулась я, изучая букет в поисках открытки, письма, записки, хоть какой-нибудь бумажки. — У тебя появился поклонник? — спросила мама. — Вроде нет, по крайней мере, я о нём не знаю, — сказала я. — И тут нет подписи, вообще ничего, кроме цветов и обёртки. — Я бы так не сказала, — улыбнулась мама. — Посмотри, к ленте прикреплён ярлык. — «Эмме», — прочитала я. — Тайный поклонник. Очень романтично. — Да ладно, мам, откуда у меня поклонник? — Эмма, если бы ты несколько раз в неделю не приходила домой в сопровождении одного высокого брюнета, который живёт в соседнем доме, я бы тоже удивилась, как ты. — Думаешь, это Джонатан? — Я бы не стала настаивать, но, думаю, это он, — ответила мама. Я поставила цветы в вазу на туалетный столик и сидела около него, обрадованная и потрясённая. Приятно получать подарки от тайного поклонника, да ещё в День Святого Валентина. Я сфотографировала букет и отправила Кэт. Она ответила через минуту: «Ого! День хорошо начинается». А потом день продолжился не менее хорошо, даже отлично, я бы сказала. Мы встретились с Кэт и пошли в наше любимое кафе пить чай. Мы давно не сидели с ней вместе, а сегодняшний праздник нужно проводить с близкими людьми. Я пила великолепный Эрл Грей, Кэт — зелёный чай с жасмином. Когда к нам подошёл официант, мы отвлеклись от разговора. — Простите за беспокойство. Вам просили передать это, — и с этими словами он поставил передо мной белую коробку, обвязанную широкой синей лентой. — Кто попросил? — уточнила я. — Не могу вам сказать, — улыбнулся официант и удалился. Кэт озиралась, пытаясь увидеть того, кто подарил этот сюрприз, но ни один из посетителей кафе даже не смотрел в нашу сторону. Я потянула за ленту. В коробке лежала открытка и томик сонетов Шекспира. — Шекспир! Как романтично! — воскликнула Кэт. — «Надеюсь, ты получишь удовольствие от прочтения. Я отмечал некоторые места, которые понравились мне, думаю, ты тоже найдёшь их интересными», — зачитала я текст, написанный в открытке. Кэт выхватила её у меня из рук. — Ты знаешь, чей это почерк? — Нет, никогда раньше не видела. Уже второй подарок от неизвестного отправителя за один день. — Да, Эмма, ты сегодня популярна. Может быть, вечером к тебе в руки попадёт третий сюрприз? Но мне больше ничего не прислали. Я пришла домой и изучила книгу, гадая, кто мог сделать мне такой подарок. Кто-то, кто меня хорошо знает, потому что я всегда любила поэзию Шекспира и сдаю экзамен по английской литературе не просто так. Кто-то, кто знает, что я предпочитаю маленькие книги, чтобы держать их на туалетном столике и читать на ночь. Или это просто совпадение, бывает же, что люди вдруг угадывают с подарком. Рассказала Джеймсу обо всех сегодняшних сюрпризах. — Сразу два? Может, они от одного человека? Сначала цветы, потом книга. — Не думаю. Почерк был разный. — Ну ладно. А какой больше понравился? — с любопытством спросил он. — Ты ещё спрашиваешь! Конечно, Шекспир, — засмеялась я. — Шекспир всегда вне конкуренции. Конечно, цветы тоже ничего, они хорошо вписались в интерьер. — Есть догадки насчёт отправителя? — Мама считает, что розы подарил Джонатан, Кэт считает, что в любом случае одно из двух подарил Джонатан. Но мы с ним вроде приятели, знакомы всего месяц. — Месяц — не так уж мало для цветов. Он же не замуж тебя зовёт. — Ну, может быть, и так, — ответила я. — Рано или поздно таинственные поклонники себя проявят, и я о них узнаю. Иначе зачем затевать эти сюрпризы? — Что ж, тогда будь внимательна, — усмехнулся Джеймс. — Не пропусти признание от своих поклонников. 18.02.2015 В середине весеннего семестра наступили каникулы. Мы с семьёй по традиции в это время едем за город на несколько дней и отдыхаем в коттедже. Он расположен на берегу озера, за которым стоит небольшой лес. Там можно гулять, пробираясь сквозь заросли папоротника и остролиста. Очень успокаивает, особенно в выпускной год, когда мне придётся напряжённо работать до пасхальных каникул. В этот раз с нами поехал ещё и Джеймс со своим отцом, друзья семьи, как-никак. Я просто отдыхала, читала сонеты Шекспира и любовалась пейзажами. Вечером мы поджаривали хлеб у камина, и Джеймс заметил, что я всюду таскаю с собой одну книгу. — Не всюду, — сказала я. — Просто взяла её сюда с собой, чтобы читать. — Ты перечитала все сонеты по пять раз, — возразил Джеймс. — Дело в том, что... — я замолчала, подбирая слова. — В этой книге выделены некоторые места, иногда даже встречаются пометки на полях. Человек, который мне её подарил, сам её внимательно перед этим прочёл. И когда я читаю уже знакомые стихи, мне кажется, что я будто говорю с ним, с этим человеком. Это глупо? — Нет, — ответил он. — Продолжай. Я раскрыла книгу и стала листать в поисках нужной страницы. — Он отметил, например, строки из двадцать третьего сонета: «Так я молчу, не зная, что сказать, Не оттого, что сердце охладело. Нет, на мои уста кладёт печать Моя любовь, которой нет предела. Так пусть же книга говорит с тобой» [1]. Джеймс внимательно слушал, но ничего не говорил. — Понимаешь, он говорит мне о любви через стихи Шекспира, — продолжила я. — Это так необычно. Но он прибегает к этому, потому что не может признаться мне открыто. Хотела бы я знать, что ему мешает. — Ты не думала, кто мог тебе такое прислать? — спросил Джеймс, глядя в огонь. — Знаешь, единственный мой знакомый, кто читает Шекспира и знает, что я люблю такие книги, это ты. Но это точно не ты, потому что никогда не стал бы мне дарить что-нибудь тайно. Может, это какой-то парень из школы, который боится со мной заговорить. Скорее всего, это кто-то из школы. — Да, Эмма, теперь у тебя достаточно пищи для размышлений об этом незнакомце, смотри не забудь из-за него про экзамены, — сказал он с усмешкой. — Вот ещё! Если он не может признаться мне, это его проблемы. Ты сам знаешь, я не откусываю людям головы и всегда довольно дружелюбно обхожусь со всеми. — Кроме Лидии. — Ну, может, кроме Лидии. Но подарок явно не от неё, так что этому поклоннику бояться нечего. Джеймс промолчал, задумавшись о своём. Я раскрыла книгу и перечитывала свои любимые места. Конечно, мне очень интересно, кто её подарил, но как самой найти этого человека, я не знала. В конце концов, я не Шерлок Холмс. А если ему не хватит смелости самому подойти ко мне, это будет только его ошибкой (хотя тогда мне будет жаль, этот человек определённо умён и любит поэзию). Кэт сказала, что услышала от Марты, что Тереза сообщила, что Селине тоже подарили цветы в Валентинов День. Небольшой букет тюльпанов с запиской, полной очень нежных слов. Кэт её сама не читала, но попыталась мне передать содержание, хотя после прохождения по такой цепочке любая информация должна была неминуемо исказиться. С другой стороны, большинство открыток, которые посылают вместе с цветами, удивительно похожи одна на другую. 26.02.2015 Джонатан снова был на нашей репетиции. Пока я была сцене вместе с Натаниэлем, он сидел рядом с Селиной, которая в действии не участвовала, и, видимо, рассказывал ей шутки, потому что она смеялась. Когда в конце я спустилась к ним в зрительный зал и взяла вещи, Селина сразу же ушла. — Делились свежими анекдотами? — спросила я, глядя ей вслед. — Можно и так сказать, — ответил Джонатан. — Она скучала, и я просто её немного повеселил. Ты говорила, ей подошла бы роль Геро? — Ну да, — протянула я. — Знаешь, Геро — такая послушная и благонравная девушка на фоне Беатриче, что мы с Селиной прекрасно бы контрастировали. Но мистер Мортимер решил, что Геро будет играть Лидия. — Лидия неплохо вживается в роль. — Возможно и так. Со стороны виднее, — я пожала плечами. — Ты с ней не особо ладишь, верно? — У нас это уже давно, но в последнее время мы вроде научились сглаживать углы. — Совместная деятельность сближает, — заметил Джонатан. Я не стала его разубеждать, что дело не в совместной деятельности, а в одном давнем разговоре у зеркала в школьном туалете. Не думаю, чтобы он писал справочник про то, как девушки разрешают конфликты, так что об этом ему знать необязательно. Тем временем мы вышли из школы. Темнело уже не так поздно, поэтому на улице было светлее, чем обычно. — На днях розы, которые мне подарили на Валентинов день, совсем высохли, а я так и не узнала, кто их подарил. Я подозревала, что это всё-таки сделал Джонатан, поэтому решила намекнуть, что неплохо бы и признаться. Конечно, цветы без подписи — это романтично, но терпение и любопытство у меня долго не выдержат, хоть я и не знала, что делать дальше, когда признание будет получено. — А если бы узнала, что тогда? — спросил Джонатан. — Тогда... Поблагодарила бы, наверное, — протянула я и кинула на него взгляд. Он помолчал, и когда я уже подумала, что он не ответит совсем, он сказал: — Это был я. Хотел порадовать тебя. — Тебе удалось. «Ну вот, — подумала я. — Если сейчас последует какое-нибудь признание, будет неловко. И зачем я вообще это затеяла?» — Ты даже не удивлена? —Честно говоря, всё было очевидно с самого начала. Спасибо, розы были чудесные, — ответила я, решив быть хотя бы вежливой. Джонатан улыбнулся, но тут же серьёзно взглянул на меня: — Ты не думай, что это был романтический жест или что-то в этом духе. Я вижу, что ты относишься ко мне, как к другу, и не хотел бы ничего менять. У меня как гора с плеч свалилась. — Я бы тоже ничего не хотела менять, просто всё это выглядело так таинственно. Было любопытно. — Может быть, вся история выглядела немного странно, но я просто люблю делать сюрпризы своим друзьям. Я даже подумал, что смог бы тебя разыграть. Было бы весело, если бы ты подумала на кого-то другого. — Весело? Почему? — спросила я удивлённо. Я не понимала, что может быть весёлого в таком поступке, к тому же это немного напоминало то, чем я занималась в осеннем семестре и от чего зареклась в январе. — Ладно, забудь. В следующий раз буду подписываться. Ты достаточно сообразительна, и второй раз тебя не проведёшь. Это уж точно. Я достаточно умна, чтобы понять, что этот букет был неспроста, и меня не покидало ощущение, что Джонатан темнит. Странно: сказал самое главное, признался в том, что он послал этот подарок, но будто всё равно недоговаривает. Через минуту он медленно произнёс: — Если быть честным, то меня на мгновение посетила идея, что ты решишь, что розы от Джеймса. Но вы, видно, с ним настолько друзья, что ты даже не допустила такой мысли. — От Джеймса? — переспросила я. — Нет, мы всегда были с ним только друзьями, а это даже лучше всего остального. Но в тот момент меня посетила идея: что, если Шекспира подарил мне Джеймс? Он прекрасно знает, что мне нравится, но, с другой стороны, зачем такая таинственность? Джеймс всегда поступал со мной прямо и открыто, а когда мы говорили с ним об этом сборнике, он вёл себя так, что я поверила: не он мне его прислал. — Что ж, — усмехнулся Джонатан. — Тогда вашей крепкой дружбе можно позавидовать.