Меня зовут Эмма

07.03.2015 В последние дни была хорошая погода: достаточно тёплая для ранней весны, солнечная, сухая. Мы договорились погулять в каком-нибудь парке на выходных. Мы — это я, Кэт, Мэттью, Селина и Джонатан. Последний являлся вдохновителем и убедил нас после репетиции в среду в том, что сидеть дома в такие замечательные дни нехорошо. Я тут же его поддержала, потому что считаю, что прогулка — всегда хорошая идея. С нами пошёл бы и Себ, но у него появились дела, а без Себа не пошёл Эндрю. Лидия никогда с нами не гуляла и сказала, что они с Натаниэлем пойдут в кино. Селина в последнее время тянется к нашей компании, и, кажется, никто не против этого, она всем нравится. В последний момент, узнав о прогулке, с нами решил пойти и Джеймс. Конечно, такой большой компании невозможно идти всем вместе, поэтому я шла рядом с Джеймсом, Кэт — с Мэттом, а Селина — с Джонатаном. Она смущается в его присутствии, а он этого будто не замечает и болтает больше обычного. Забавная парочка. — Хорошая погода, правда? — спросила я Джеймса, подставляя лицо солнечным лучам почти впервые после зимы. — Да, погода что надо. Он хотел ещё что-то сказать, но тут Кэт громко сообщила, что нам нужно пойти в парк и кормить белок, которые отощали после зимы. — Ты думаешь, белок зимой не кормили? — удивился Мэтт. — Конечно, кормили, — сказал Джонатан. — Сколько туристов каждый день ходит и жалеет несчастных лондонских белочек! Я сам видел. — Пойдёмте тоже жалеть несчастных белочек, — сказала Кэт. — Это весело. Мы купили по кульку с орешками и прошли, похоже, весь парк. У меня уже гудели ноги, а мы так и не встретили ни одной белки, ни тощей, ни пухлой. Когда мы с Кэт объявили, что устали, кто-то из мальчиков предложил зайти в ближайшее кафе, отдохнуть и попить чаю. Вшестером мы еле умещались за столиком, но всё же кое-как уселись. Я грела руки о свою чашку, Кэт сидела и шмыгала носом. Мэтт сказал, что его родители всё ещё хотят уехать летом в Японию. — Это ужасно, — сказала я. — Ты ведь не знаешь языка. — На самом деле, знаю немного, — отозвался он. — Но этого всё равно недостаточно, японский сложный язык. — Точно, — подала голос Селина. — Мой старший брат как-то начинал учить, но сдался через полтора месяца. Эти иероглифы... — Почему бы тебе не поговорить с родителями на эту тему? — спросил Джонатан. — Мне кажется, они бы поняли, если бы ты остался тут. — Не думаю,— Мэтт покачал головой. — Мы уже обсуждали этот вопрос, и они стоят на своём. — Тогда тебе стоит начинать учить японский, — сказал Джеймс. — У меня дома есть почти полная коллекция мультфильмов Миядзаки, там можно настроить японские субтитры. Эмма так учила французский, только она, разумеется, смотрела французские фильмы. — Ну да, — подтвердила я. — «Амели», «Долгая помолвка», «Коко до Шанель» — в общем, почти все фильмы с Одри Тоту. — Тебе нравится Одри Тоту? — спросил Джонатан. — Я и не подозревал. — Да, она ей нравится, — заявил Джеймс, не дав мне и рта открыть. — И ты иногда о многом, что касается Эммы, можешь не подозревать. — На что это ты намекаешь? — сощурился Джонатан. — Ничего, что я тут сижу, между вами? — возмутилась я наконец. Джеймс тут же отвёл взгляд и ничего не ответил. Джонатан яростно насыпал себе сахара в чай и принялся размешивать, будто хотел провертеть в чашке дыру к центру Земли. Обстановку спасла Селина, сразу же переведя разговор на обсуждение «Амели», так что все сразу оживились и сделали вид, что ровно ничего не произошло. Что-то остановило меня от того, чтобы спросить у Джеймса об этой ситуации. А Джонатан сказал, что тот его с чего-то невзлюбил с самой их первой встречи, но мне не стоит волноваться. А по-моему, стоит. Между ними уже месяц происходит что-то странное, только я не пойму, что. Я упускаю какой-то важный момент, какую-то деталь, кусочек мозаики, который поможет увидеть всю картинку целиком. Я даже перечитала свои записи, начиная с января: вдруг, сама того не заметив, оставила зацепку? И ничего. Кэт считает, что Джеймс и Джонатан когда-то давно были знакомы и поссорились, а потом встретились через несколько лет, и теперь Джеймса злит, что я общаюсь с Джонатаном, и наоборот. Я сказала, что Кэт, должно быть, читала любовные романы вместо Оскара Уайльда, которого мы сейчас повторяем на литературе, и ей стоит серьёзнее отнестись к подготовке к экзамену. Вот и всё. Я зашла в своих рассуждениях в тупик. 10.03.2015 Вчера и сегодня Кэт не было в школе, она сообщила, что, кажется, простудилась после субботней прогулки. Поэтому оба дня я провела без неё и, конечно, чтобы не скучать на ланче, подсаживалась за другие столики. В понедельник я сидела с Себом, Мэттом, Эндрю и Райаном, и они делали вид, что я им ничуть не мешаю, но я чувствую себя лишней в обществе людей, которые увлечённо обсуждают спортивные соревнования, размахивая вилками с кусочками овощей на зубцах. Видимо, когда в обед они собираются такой компанией, им не терпится поговорить о футболе. Во вторник я заметила, что Селина сидит совсем одна, и отправилась прямо к ней. Теперь мне не грозят вилки, летающие перед носом. — Привет, — поздоровалась я. Мы с Селиной ходим вместе только на английскую литературу, и сегодня у нас не было общих занятий. — Привет. Некоторое время мы ели в молчании. Это нормально, Селина не всегда любит беседовать, хотя я знала, что она рада моему обществу. — Здорово погуляли в субботу, да? — наконец спросила я. — Да, — улыбнулась она. — Я давно никуда не выбиралась. Жаль только, что нам не попалась ни одна белка. Мне кажется, мы вели себя так шумно, что они все попрятались. — Может быть. Кстати, хотела тебя поблагодарить за то, что тогда, в кафе, замяла неловкий момент с мальчиками. Они что-то не поделили и вели себя некрасиво, я даже сообразить не успела, что делать, а ты вовремя пришла на помощь. — О, да ничего особенного, — произнесла Селина. — Я просто не люблю, когда ссорятся. — Как ты думаешь, из-за чего они так? — Из-за тебя. — Что значит «из-за меня»? — Видно, что они оба дорожат отношениями с тобой, — попыталась объяснить Селина, — и в то же время не выносят друг друга. Джеймс знает тебя намного дольше, потому считает, что Джонатан... Ну, слишком задаётся, что ли. Не знаю, как объяснить. А Джонатан, в свою очередь, не придаёт большого значения сроку знакомства и недоумевает, почему Джеймса его поведение выводит из себя. Я даже замерла, не донеся до рта тост с ветчиной. — Как ты обо всём этом догадалась? — спросила я с изумлением. — Много наблюдаю за людьми. Я, конечно, могу ошибаться, Эмма, не воспринимай всё, что я наговорила, всерьёз. — Это очень похоже на правду, — сказала я. — Они оба очень хорошие, — продолжила Селина. — Умные. И весёлые, особенно Джонатан. — Да, я видела, как он развлекал тебя на репетиции, — вставила я. — Знаешь, в душе он очень серьёзный, — возразила Селина. — Он не такой, каким показывает себя на людях. — Откуда ты знаешь? — Мы... Я как-то разговаривала с ним немного. Это, в общем, неважно. Если Селина не хочет об этом говорить, я не буду настаивать, просто интересно, что это значит: они говорили с Джонатаном наедине? По нему не скажешь, что он вообще обращал на неё внимание. — Тогда мне нужно, чтобы Джеймс с ним не пересекался? — спросила я, чтобы сменить тему. — Наверное, хоть это и сложно. Мы ещё немного сидели молча. Я обдумывала слова Селины; о чём думала она сама, я не знаю. Через несколько минут я убрала остатки еды на поднос, попрощалась и поспешила на урок истории. Мы обсуждали эпоху Великих географических открытий, даже устроили дебаты насчёт значения путешествий Кука, так что домой я пришла совершенно уставшая. А мне ещё нужно сделать упражнения по французскому и подготовить доклад о любой пьесе Оскара Уайльда. 24.03.2015 Незаметно подступают пасхальные каникулы. Поверить не могу, что до экзаменов остаётся всего ничего, каких-то два месяца. Конечно, я уверена в том, что не провалюсь, я очень тщательно готовлюсь и всё чаще подхожу к учителям, чтобы прояснить некоторые вопросы по материалу. Но я хочу сдать все предметы как можно лучше, поэтому нужно максимально выложиться. За французский язык я почти не волнуюсь, я начала его учить ещё в детстве, поэтому с ним у меня не было особых проблем (какие могут проблемы у человека, который читает «Трёх мушкетёров» в оригинале?) В английской литературе чувствую себя как рыба в воде: сказывается то, что я всегда много читала и любила рассуждать над книгами. Эссе у меня всегда хорошо выходят, миссис Литтон согласна с тем, что у меня хорошее воображение и меткие описания. С историей дела чуть хуже, но это в основном потому, что слишком много дат: сражения, перемирия, годы правления, годы рождения, годы смерти. Я честно стараюсь их заучивать, но какая-нибудь обязательно да вылетит из головы. В общем, над историей стоит ещё попотеть. Репетиции становятся всё более долгими, но мы все понимаем, что совсем скоро нам предстоят генеральные, а помимо них мистер Мортимер устроит парочку репетиций, открытых для всех желающих. Примчатся те, кто пробовался на роль, но его не взяли; те, кто хотел попасть в театральный кружок, но ему отказали; поклонницы Мэттью; любители театра; знакомые актёров, знакомые знакомых актёров. Это значит, что так спокойно, как сейчас, репетировать уже не удастся, зрители будут болтать и шуршать, парочка девчонок обязательно будет скакать по залу и пересаживаться с места на место, кто-то будет хихикать над теми, кто забыл слова. Мистер Мортимер, конечно, произнесёт монолог на тему уважения друг друга, правил поведения и так далее, и так далее, но он считает, если мы привыкнем к такой обстановке, на премьере нам будет проще. В чём-то он прав, но я таких репетиций не люблю. Мне больше по душе свободная атмосфера, когда я могу забыть слова, сымпровизировать, уточнить что-то у ребят, не вызывая при этом волну шёпота. Чем ближе весна, тем больше волнуются мои остальные однокурсники. Это заметно, хотя ещё только конец марта. Но вот после Пасхи схватятся за голову те, кто особенно и не готовился в течение остального года. На пасхальных каникулах я собираюсь больше времени провести с Джеймсом, потому что нам удалось встретиться в марте всего раза три. Я чувствую, что выдыхаюсь, и только Джеймс умеет меня успокаивать и настраивать на рабочий лад.