Самый удачный день в жизни Северуса Снейпа

      Аппарация прижимает нас с Петтигрю друг к другу, как пылких любовников. Едва я успеваю избавиться от столь сомнительного удовольствия и задвинуть Петтигрю себе за спину, как на нас вылетает Поттер с палочкой наперевес — реакция у этого гриффиндорского дуболома всегда была отменная, что служит несомненным доказательством полной автономности спинного мозга. Глаза у Поттера полезли на лоб, а волосы… ну, волосы у него и до этого считай что дыбом стояли.       Я прикрываю себя и Петтигрю щитовыми чарами, и вовремя.       — Ступефай! — Поттер отлетает от отражённого заклятия к противоположной стене, повалив высокую вазу с узким горлышком, но незамедлительно вскакивает на ноги.       — Лили, это Пожиратели! Лили, бери Гарри и беги, я их задержу! Инсендио!       Отличная скорость, только вот единственная мысль, перекатывающаяся в этой пустой голове, создаёт такой грохот, что блокировать оказывается не так уж и сложно.       — Лили, я один! Я только хочу сказать что-то важное!       Ещё одно заклятие отбито, и ещё одно:       — Остынь, Поттер! Ты заденешь своего приятеля.       На лестнице звучат торопливые шаги, я поднимаю глаза — и сердце пропускает удар, а я пропускаю Инсендио. Хорошо что верхняя мантия совершенно промокла и загорается только один рукав — наспех ставлю Щит, перехватываю палочку другой рукой и заливаю огонь (и заодно дорогой ковёр, но Поттер не обеднеет), стараясь не смотреть в её сторону.       — Лили, мне нужно сказать тебе что-то важное, прошу тебя, я один. Никто не знает, что я здесь.       — Не верь ему, Лилс (Лилс?! Как она это терпит?!), это ловушка, он тебе зубы заговаривает! Хвост, ты как? Что он тебе сделал?       Но Хвост, то бишь Петтигрю, молчит себе с отсутствующим видом, как и положено человеку под тяжёлым Империусом, а Лили спускается с лестницы практически бегом, и на лице у неё такая ненависть, что я пугаюсь. Пугаюсь того, что она убьёт меня прежде, чем я успею ей всё рассказать.       — Лили, ты что?! Отойди! Ты мне его загораживаешь. Лили! Он опасен! Что ты делаешь?!       Медленно развожу руки в стороны и выпускаю палочку.       Прости, ты никогда меня не подводила, боюсь, ты и сейчас меня не подведёшь — а защищаться мне нельзя.       — Выслушай меня, потом можешь убить. Лили, Петтигрю предатель, он перешёл на сторону Тёмного Лорда.       Но Лили стоит уже вплотную ко мне, и кончик её палочки упирается мне в горло. Она осунулась и повзрослела, исчезли детские ямочки на щеках, исчез особый свет, который всегда горел в ней и выплёскивался через край в каждом её жесте — какое горе её так измучило? Война?       — Где ты был пятого августа два года тому назад?       — Что? — теряюсь я.       — Где ты был пятого августа 79-го года? — Лили едва сдерживает ярость, а кончик её палочки впивается в моё горло. — Говори!       Судорожно соображаю — что произошло пятого августа и где я был? А, ну да, на переговорах с великанами я был. Варил им Веселящее зелье в чудовищной концентрации — а больше их ничто не берёт. А на это дело они подсели практически сразу, и переговоры пошли куда легче — Лорд был так доволен мной, что по возвращении усадил по правую руку на военном совете, а после пожаловал старинный свиток «О бестии предивном единороге и крови его животворящей» — такая тёмная магия, что что темнее не бывает.       — В горах.       — Где?       — Я не могу сказать.       — Сейчас он у меня всё скажет. — Поттер отшвыривает ногой мою палочку в сторону и накладывает Инкарцеро. — А что мне не скажет, то скажет Муди. Экспекто…       — Подожди, — останавливает его Лили. — Я ещё не всё спросила.       — Лили…       — Я. Сказала. Подожди! Поттер явно недоволен, но возразить не решается. Я не узнаю беспечного рыженького светлячка. Это она — её невозможно зелёные глаза, копна её тяжёлых медных волос, её голос — но теперь в нём звенит сталь. И такой она мне кажется ещё прекраснее.       — В каких горах, Северус? Где эти горы? Ну?!       — Я был… сопровождал Тёмного Лорда в одной… очень ответственной поездке. В горы.       — Как долго ты там был?       Хуже Дамблдора, честное слово. Дались ей эти горы, что происходит?       — Две недели. С конца июля где-то. Лили, послушай, Петтигрю предал тебя… вас. Он должен был встретиться с Тёмным Лордом и передать ему Фиделиус.       Но Лили не слушает. Она опускает палочку и вся как будто гаснет. Что-то странное происходит с её лицом — я вижу на нём горе, вижу боль и… облегчение.       — Тебя не было в стране. Тебя не было, когда они погибли…       — Лили, он врёт, он же Пожиратель смерти! Ты что, ему веришь? У него Хвост в заложниках!       — Ему — нет, Джеймс. Но я верю своим глазам. Он должен прикрываться заложником, а он прикрывает его собой. Развяжи его, пусть скажет, что хочет. Палочку не отдавай.       — Обойдётся. Хвост, что ты стоишь, иди сюда!       — Кто погиб, Лили?       — Мои родители, — слова даются ей с трудом. — В маггловских газетах написали, что поезд сошёл с рельс без видимых причин. Это были Пожиратели.       — Мои соболезнования.       — Ты их терпеть не мог!       — Но я никогда не желал им смерти! Это они меня терпеть не могли, если уж на то пошло.       Лили знает, что это правда — для них я всегда оставался «мальчишкой этих Снейпов», дурными новостями и крайне нежелательной компанией для их дочери. То ли дело красивый, обходительный и небедный Поттер!       — Твоя сестра в безопасности. Когда я её видел в последний раз, над её памятью уже поработали ваши.       — Ты видел Тунью? — вскрикивает Лили. — Что ты ей сделал?       — Наложил Империо и выслал в Австралию, — нелегко пожимать плечами, когда руки плотно прикручены к телу. — На всякий случай. Она всё равно тебя не помнит.       — Спасибо, — я ожидаю любой другой реакции, кроме этой попытки улыбнуться сквозь слёзы. — Это я поработала над её памятью. Лучше пусть она будет живой сиротой.       И этого я тоже не ожидаю — того, как война может за три года превратить солнечную гриффиндорскую девочку в ту, что может стереть себя из жизни сестры ради её спасения.       — Если вечер воспоминаний окончен, я вызываю Муди. — на смазливом лице Поттера проступают красные пятна. — Откуда тебе знать, Лилс, что он не убил твою сестру, и что не тянет сейчас время специально, пока его дружки вычисляют наш дом?       Встреча с Муди и неизбежные пытки в мои планы не входят, и я рассказываю им события последних нескольких часов, в общих чертах. Ей. Но этот самодовольный идиот тоже здесь, и я вижу, что он не верит ни единому моему слову.       — Он врёт, Лилс! Хвост никогда бы на такое не пошёл. Если он и выдал нас, то только потому, что этот гад слизеринский и его урод-хозяин его пытали. И насчёт августа тоже небось врёт, мерзавец, предатель!       — Лили, я тебе когда-нибудь врал?       — Прежде — никогда, Северус, но я не знаю, кем ты стал. Вернее, знаю. Я не знаю, на что ты теперь способен. Ты служишь Тому-кого-нельзя-называть, — она брезгливо передёргивает плечами.       — Поттер прав — я действительно предатель. Но я не служу Тёмному лорду.       — А кому же ты служишь, Северус?       Тебе. Всегда служил и буду служить только тебе. Правда, это «буду» будет недолгим.       — Дамблдору.       Поттер возмущённо фыркает.       — Неважно… спросишь у него сама, когда всё это закончится. А пока пообещай мне, что ты… вы не выпустите Петтигрю из дома и не оставите его без присмотра ни на секунду. И найдите нового Хранителя.       — Лилс, он врёт, и Хвост какой-то не такой, он с ним что-то сделал!       — Да ты сама наблюдательность, Поттер! Это «что-то» называется Империус, это то заклятие, под которым, должно быть, Лили вышла за тебя замуж, потому что ничем иным…       — Ступефай! — стремительный выпад Джеймса сделал бы честь квиддичному охотнику международного класса, но я тоже кое-чему научился за последние три года. Отбитое (без палочки и невербально) заклятие обрушивает угол камина, отправляя в небытие коллекцию антикварных фарфоровых статуэток, любовно расставленных на каминной полке.       — Делаешь перестановку в семейном гнёздышке, Поттер? Пытаешься как-то разнообразить пребывание под домашним арестом?       — Импедимента!       — Что, НАСТОЛЬКО надоело сидеть дома?       — Прекратите оба! Немедленно! Сев, заткнись — как был идиотом, так и остался. Джеймс, хватит, ты разбудишь Гарри!       — Этот урод, этот Пожиратель смерти…       — Я сказала, заткнитесь оба!       Наступает звенящая тишина, в которой лишь бесшумно оседает пыль, да гулом отдаётся в ушах стремительный ток крови. Лили направляет на меня палочку, но накладывает только «Фините инкантатем», освобождая меня от дурацких верёвок.       — Северус, я так понимаю, тебе не очень нужна палочка, но я тебе её всё-таки верну.       — Лили, что ты делаешь?! — взвивается Джеймс.       — Ты не заметил, что до сих пор жив? Что Северус только защищается? И что он давно мог сделать нам обоим что-нибудь, потому что мы оба не ожидали, что он так владеет невербалкой. — Лили неожиданно всхлипывает. — Но я не могу поверить, что Хвостик оказался… способен на такое… как?! За что?!       Хвостик! Мерлиновы панталоны, она ведь и соплохвостов считает милыми животными.       — Это легко доказать. У меня кое-что с собой есть…       — А ну-ка спокойно, Снейп! Руки, я сказал! — рычит Джеймс. И безо всякой легилименции понятно, что он мечтает о любом, самом незначительном поводе, чтобы применить ко мне Непростительное.       — Уж не думаешь ли ты, что во внутреннем кармане мантии я ношу Тёмного лорда?       — Замолчите! — это уже Лили. — Северус, что у тебя там? Не доставай, только скажи.       — Веритасерум.       — Хорошо. Питер под Империо, верно?       — Да.       — Скажи ему достать Веритасерум из твоего кармана и подать его мне.       — Лили, нет! — кричит Джеймс, и на его лице написан такой страх за Лили, что я практически готов признать его право на жизнь. — Этот слизеринский ублюдок наверняка что-то задумал.       Да, будь уверен, Поттер, на то слизеринским ублюдкам и даны мозги. Безусловно, задумал. Задумал хоть как-то исправить то, что наделал. Задумал для Лили долгую и счастливую жизнь, и, если непременным условием таковой являешься ты — так тому и быть. А ещё задумал уйти из её жизни достойно.       Лили отвинчивает тяжёлую голубую пробку и недоверчиво принюхивается (какая беспечность, эх ты, боевой маг… но сердце будто обдаёт тёплым летним ветерком — верит!), потом поднимает на меня свои удивительные глаза, словно боится, что я могу её и впрямь отравить. — Пахнет вербеной, Северус. А Веритасерум…       — …не имеет ни вкуса, ни цвета, ни запаха. И человек под ним отвечает абсолютно искренне на любой заданный ему вопрос. Только на заданный. А это С-Веритасерум, модифицированная версия, человека надо просто иногда направлять — он расскажет всё.       — Твоя работа, сссволочь? — шипит Поттер на грани парселтанга. — Так и знал, это твои наработочки, гад, предатель… это ты пытаешь наших пленных авроров?       — Да, это мои наработочки, — киваю и вижу, как в глазах Лили появляется отвращение. Всё верно, заслужил, родная. Можешь ненавидеть меня, только живи. — До моих наработочек пользовались старым добрым Круциатусом. Ваш аврорат предпочёл бы, чтобы им пользовались и дальше.       — Да, потому что есть люди, которые и под Круциатусом молчат! Герои! Тебе не понять!       — Под Круциатусом никто не молчит, Поттер. Особенно, если его применяет кузина твоего лучшего друга — вот у кого талант. Некоторые, правда, успевают сойти с ума или умереть прежде, чем скажут всё, что знали и не знали, что устраивает аврорат…       — Не смей трогать Блека, Нюниус!       — О нет, эту честь наша Беллочка никому не уступит, Блек принадлежит ей — так ему и передай. Где он, кстати? Рискует собой, изображая Хранителя, пока ты наслаждаешься радостями семейной жизни?       — Северус! — никогда бы не подумал, что у Лили может быть такой голос. — Если ты не замолчишь сейчас же, я наложу на тебя Силенцио, вызову сюда Муди и пусть он разбирается. Ну?! Опустите палочки, оба! Всё. Прекратили. Северус, если ты ещё не понял, твой главный враг — это твой язык. Будь добр, заткнись. Только сначала скажи, — голос Лили начинает дрожать, но она справляется и твёрдо продолжает. — …скажи Питеру принять Веритасерум.       — Ага, он тебе под Империо наговорит! Милая, — Джеймс подходит к Лили и берёт её за руку, и смотрит, гад, на меня — наслаждается произведённым эффектом. — Ты права, давай вызовем сюда Муди, и пусть с этим Пожирателем разбираются там, где и должны это делать.       — Не раньше, чем я услышу правду. Когда он примет Веритасерум, Северус, сними с него Империо.