***
Потекли скучные и серые будни. Юнги почти каждый день звонил и ныл о том, как он скучает. Вечерами и вовсе мог строчить длинные сообщения о том, как без неё плохо, и вообще бухать ему надоело, но без этого никак. Он даже умудрился ей стихи писать, чем немало удивив. Не было пафосных и привычных романтических фраз, были слегка грубые, непривычные, но тем не менее приятные, глубокие по смыслу сравнения, заставившие Хвами глупо улыбаться и едва ли не пищать от восторга, хотя раньше подобного поведения она за собой не замечала. Так же каждый день наяривали и младшие, и тоже ныли. Но уже о том, что без неё Юнги-хён стал ужасно ворчливым, всем недовольным и больно жестоким. Правда, это ему хорошо послужило, и в столице их восприняли вполне серьезно, хотя на первый взгляд назвали глупыми сопляками. Но в конечном итоге слава об ужасном Шуге стала разлетаться быстрее ветра, а о его кровожадном оскале уже какие только легенды не сочинили. Хвами молча слушала, тихо посмеивалась и всех успокаивала, словно мамочка, у которой целая толпа детей. И даже Джин выл, ибо он был там, с ними, и должен был утихомиривать по-быстрому, чтобы никто не натворил дел. И Чон ему искренне сочувствовала, жалела и обещала, что по приезду домой он хорошенько от них всех отдохнет, отправившись в отпуск. Хвами сама тоже по ребятам скучала. И если раньше вечные звонки и чье-то нытье её жутко бесило, то сейчас согревало душу. Она с первой встречи с Мин Юнги сильно изменилась, стала мягче, добрее и более открытой. Чон этого не особо замечала и не задумывалась вообще, пока Мун Лили об этом ей не сказала, когда они очередной вечер проводили за чаем и сладостями. В один из дней в магазине, где работала девушка, вошла Суран. Выглядела она слегка напугано, а черные мешки под глазами красноречиво говорили о том, что она давненько нормально не высыпалась. — Простите, — немного потоптавшись, начала школьница разговор. — Я одноклассница Чонгука, — на последнем слове её тихий голос дрогнул, вызывая у Хвами умиление. — Я знаю, Кан Суран, — кивнула Чон, продолжая любоваться милой куколкой. — Что-то случилось? — участливо поинтересовалась и протянула малышке шоколадку, которую ныкала под прилавком. Юнги всё так же доставал не пойми откуда различные дорогие вкусности и баловал её, не желая слышать о том, что она такими темпами скоро ни в одни двери не пролезет. Кан благодарно кивнула, отломила кусочек маленький и быстро съела. А потом в удивлении захлопала длинными ресницами. — Вкусно, — восхищенно прошептала, заставляя Хвами улыбнуться ещё шире. Ей с каждым мигом становилось всё более понятно, чем именно эта кроха привлекла их макнэ. — Я хотела бы спросить, всё ли с Чонгуком в порядке, — покраснев, опустила взгляд, но всё же решилась и спросила то, ради чего и пришла в столь недружелюбный район. — Всё хорошо, можешь не волноваться, там никакой угрозы нет, — протянула ещё шоколадку, чтобы вновь полюбоваться тем, как школьница схомячит. Кажется, Чон ещё и поняла, почему Джину так нравится их все кормить. — Но разве он сам тебе ничего не писал? — Нет, — тут же замотала головой и вновь, тихо поблагодарив, взяла ещё сладость. — А сама писать боялась, чтобы вдруг не помешать, — добавила очень тихо и посильнее вцепилась в свою сумку. — Всё с ним в полном порядке, думаю, скоро вернется, — не удержавшись, погладила прелесть по голове и, попрощавшись, тут же нахмурилась. Вечером, оказавшись дома, она вспомнила, как Тэхён, ехидно хихикая, рассказал о том, что Чонгук постоянно смотрит на телефон, словно ждет от кого-то весточки, но сам при этом жутко стесняется и боится сделать шаг первым. В отличие от этих детишек, Хвами и Юнги быстро раскрыли свои чувства друг другу, не став ничего скрывать или тянуть резину. Может от того, что постарше, а может ещё и их характеры сыграли в этом немаловажную роль. Но, так или иначе, нужно будет поговорить с мальцом, чтобы он вместо того, чтобы в тренажерном зале торчать, сводил бы Суран на свидания, а то такими темпами её кто-то обязательно уведет. Глянув на часы, отметила, что вскоре будет звонок от её личного мафиози, что порадовать не могло. Но не успела она расслабиться полностью, как к ней ввалилась Лили, безумно сверкая глазами. И как бы Чон не сопротивлялась, не брыкалась и не ругалась, с неё стащили почти всю одежду, а потом напялили одну единственную белую рубашку Юнги, в которой толком даже пуговицами не дали воспользоваться. Как раз в тот миг, когда Лили покинула комнату, чтобы избежать атаки подушками, поступил видео-звонок. Хвами на автомате быстро ответила, злясь на весь белый свет. — Что такое? — вскинула она брови, узрев замеревшего Мина на экране. А потом, вспомнив в каком она виде, покраснела и тут же натянула одеяло по самый нос. — Прости, Лили решила, что таким образом я тебя порадую. — О, она была чертовски права, — хищно облизнувшись, прохрипел студент. У Хвами от его взгляда мурашки по всему телу активно промаршировали, а внизу живота приятно потянуло. Ещё и его запах, исходящий от рубашки, просто сводил с ума. — Но дразнить меня не стоит, когда я так далеко, — недовольно цокнул языком. — Опусти одеяло, — потребовал, почти что приказал. И на её молчаливое отрицательно мотание головой, только согласно закивал сам. Жутко смущаясь и вообще не понимая, что она творит, всё же послушалась. Правда, понять, почему же блондину так нравится лицезреть её несуразную фигуру, никак не могла. Но, всё же, было приятно, что он любит её такой, какая она есть. — Скоро буду дома, и тогда ты пару дней не походишь в университет. На такое заявление она только фыркнула и показала язык, мол, ага, да, конечно же. Ночью она вся его, а днем учеба и ничего более. Попрощавшись, поленившись переодеваться, так и уснула, прижав к себе кота, ибо без Юнги было одиноко и холодно. Правда, она никак не ожидала, что под утро явится взбудораженный Мин, который едва ли не набросится на неё голодным зверем, не давая уснуть ещё долгое время, заставляя пропустить все пары.***
Увидев утром возле своего дома Чонгука, Суран, не отдавая себе отчета, бросилась к нему в объятия. Сжимая пальцами его рубашку, старалась успокоиться и не зарыдать. Хотя Хвами-онни, которая оказалась действительно чудесным человеком, и уверила её в безопасности одноклассника, не волноваться она не могла. — Прости, нужно было тебе время от времени писать, — поглаживая по волосам и легонько обнимая, чмокнул в макушку. Сам же себе мысленно дал пощечину, что ломался и не знал, что написать. Кан же потерлась об него, словно кошечка, и отпускать явно не была намерена. Чонгук только умилялся и бережно обнимал. Но, как только узрел из окна хитрый взгляд отца девушки, тут же вспыхнул, становясь помидором, и поднял руки вверх. Девушка, перестав ощущать приятно тепло на плечах, заинтересованно подняла голову. — Н-нам пора в школу, а то опоздаем, — заикаясь и едва не теряя сознание, Чон попытался отойти от одноклассницы хоть немного. — Хочу ещё так постоять, — сделав невероятно жалостливый взгляд, Суран заставила и без того взволнованного парня почувствовать наплыв сердечного приступа. Нельзя же такой очаровательной быть! — Я тебя потом ещё обниму, — ляпнул первое, что в голову пришло, а осознав, едва не запищал. Да что ж такое-то, а? Он ведь грозный и серьезный мафиози, силач и вообще в Сеуле победил во всех соревнованиях, показал, что их банда не лыком шита, а тут ведет себя, как глупая влюбленная девчонка. А Суран наоборот, словно опытный обольститель, что затянул, словно паук, в свою паутину. — Правда? — зеленые глаза оживленно засияли, а желания потискать её вновь загорелось с новой силой. Ну что ж, теперь он точно имеет возможность прикасаться к ней без опаски и страха в любое время. Кивнув, взял её маленькую ладошку в свою руку и потянул в сторону школы, всё ещё ощущая не только, как горят уши, но и взгляд господина Кана, что так и не позволил им побыть наедине.