Семейный ужин

      Это Джерард. И он приближается ко мне. На нем та же куртка, в которой он приехал домой после практики в Словакии. Он такой же худой, изможденный и бледный. Поднимает коленки и быстро пробирается сквозь сугробы. Неужели это все? Оно само нашло меня? Почему-то я стою на одном месте. Никакого страха и паники. Вот между нами всего несколько шагов. Он смотрит на меня и его лицо наполняется искренней, неподдельной радостью. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, а потом… — Чтоб тебя! — голос Вилсона звучит как раскат грома. И Джерард падает. А я в этот самый момент понимаю, почему я его все это время не боялся. Это была не та тварь, вернувшаяся вместо Джерарда из Словакии. Это был настоящий Джерард. Мой брат. * — Когда он теперь очнется? И зачем вы вообще выстрелили в него? — возмущаюсь я. — Скоро очнется, — говорит Вилсон без капли сожаления или смущения в голосе. — По крайней мере, должен. Давненько я не пользовался этими дротиками со снотворным… — Что значит «должен»? — переспрашиваю. — А ты точно уверен, что это твой брат? — вмешивается Фрэнк. И все мы смотрим на растянувшегося на полу Джерарда. Его лицо до сих пор сохраняет то радостное выражение, которое появилось тогда, когда он посмотрел на меня. За минуту до того, как в него выстрелил Вилсон. — Уверен, - говорю я. — На всякий случай, проведем некоторую проверку, когда он очнется, — сообщает Вилсон. Нет, он точно не сожалеет, что всадил в спину моего брата дротик. — Ты несколько дней считал то существо своим братом, — осторожно напоминает Фрэнк, — помнишь? — Это точно Джерард, — уверенно повторяю я. Фрэнк с Вилсоном переглядываются. Им не понять. Я ведь чувствую своего брата. И это он. Живой и почти здоровый. Значит, не все потеряно. Мы еще сможем дать отпор. Мы так и стоим над Джерардом около тридцати минут. Вилсон держит наготове ружье. Фрэнк сжимает в руках найденную в сторожке биту. Это все на тот случай, если Джерард окажется не Джерардом. Наконец, виновник этого утреннего собрания открывает глаза. То есть сначала он делает глубокий вздох, вздрагивает, а потом открывает глаза. — Г-где я? — глаза его фокусируются сначала на Вилсоне с ружьем, затем на Фрэнке, а потом уже на мне. — Майки? Ты жив! Он делает попытку обнять меня, но в дело вмешивается Вилсон. — Никаких резких движений, приятель, — предостерегающе хрипит он. Джерард застывает. Выглядит он растерянным. — Итак, кто ты? Отвечай, — требует Вилсон, направляя ружье на Джерарда. На моего брата, между прочим. — Эй, уберите ружье, — возмущаюсь я. Вилсон не собирается убирать его. — Эта хитрая тварь может искусно притворяться человеком, — произносит он хмуро. Его единственный глаз даже не моргает и зорко следит за каждым движением Джерарда. — Я знаю его гораздо дольше, чем ты, сынок. И я знаю на что он способен. И мне нечего возразить. Именно поэтому Вилсон заставляет порядком замерзшего и растерянного Джерарда сделать некоторые вещи. Сначала он долго смотрит ему в глаза, щупает лицо, принюхивается. Затем заставляет его выпить какую-то смесь, которая, судя по лицу Джерарда, не самого приятного вкуса. А напоследок выкладывает на полу круг из каких-то черных веточек, вытащенных по этому случаю из его многочисленных коробок. — Зайди в этот круг, — велит Вилсон. Джерард устало вздыхает и делает шаг вперед. — Что происходит? — спрашивает он меня. — Почему ты с Чесночным Роджером? — Его зовут Вилсон, — тихо поправляет его Фрэнк. — Погоди с вопросами, — говорит Вилсон и довольно кивает, когда Джерард проходит все эти странные испытания, — сначала ты расскажешь нам, что произошло в Словакии. *       Джерард выглядит другим. Нет, нет, не в этом смысле. Наверное, просто повзрослевшим. Сильно повзрослевшим. И глаза какие-то грустные. Я приношу ему плед, а Фрэнк разогревает ему курицу с макаронами. Мы непроизвольно образовываем вокруг него круг, пока он ест. — Оно ведь здесь? — спрашивает он после долгого молчания. — Здесь-здесь, — кивает Вилсон, — ты лучше расскажи про ваше с ним знакомство и как тебе удалось выжить. Джерард тяжело вздыхает, молчит, но потом все-таки рассказывает свою историю. Жуткую историю. И до ужаса похожую на историю Вилсона и ту, что произошла в Колчестере. Все началось в первую ночь. Их исследовательская группа из семи человек заселилась в небольшом домике у подножия гор Татры. На этом месте рассказа Вилсон многозначительно откашлялся и произнес: «Татры! Там находится одна из расщелин Дьявола». Увидев, что никого это замечание не удивило, он продолжил: «Неужели никто не знает? Расщелины Дьявола разбросаны по всей Земле. Всего их шесть. Одна из них находится в Словакии. Вообще-то, это обычные расколы между земляными пластами, но существует древнее поверье, что когда-то давно Земля разверзлась в шести разных местах и прямо из Ада наружу выползли ужасные монстры. Именно так они и появились в нашем мире. Из этих расщелин». — Довольно-таки интересная теория, — заметил Джерард. Вилсону его тон не понравился и он хотел было что-то сказать, но тот уже продолжил свой рассказ. Джерард стал первым, кто заподозрил неладное. Один из членов группы потерялся. Они искали его всю ночь, а на утро тот вернулся сам. Все облегченно вздохнули, но Джерард ощутил неясную тревогу. Что-то в Джеймсе изменилось. — Словно кто-то натянул кожу Джеймса на себя. Словно кто-то примерил его лицо как маску. Но глаза выдавали его… глаза были другими. Я видел это, — тихо прошептал Джерард. На третий день странными стали казаться все, не только Джеймс. Все вдруг сделались вечно голодными. — Они ели все. В основном, конечно, наш рацион состоял из консервов, поэтому меня это и удивило. Кто в здравом уме станет с таким аппетитом есть консервы? И с каждым часом, да, именно часом, становилось все хуже. Они будто озверели. Их взгляды, мимика, жесты… все начало отдавать звериной натурой. Единственным, кто не изменился был Джерард. А еще Джеймс. Да, он тоже был другим. Но его поведение отличалась от других. — Он просто наблюдал за нами, — вспоминал Джерард. — Да, эта его суть, — согласился Вилсон, — оно не убивает само. Нет. Оно делает это чужими руками. Родители убивают своих детей, брат убивает брата, а друг убивает своего лучшего друга. Вот его любимое развлечение. Сеять хаос и раздор. На пятый день началась настоящая бойня. Джерард на этом моменте своего рассказа часто останавливался, чтобы собраться с мыслями. И мне хотелось остановить его. И не зря хотелось. Дальше все было только хуже. Вся исследовательская группа будто сошла с ума, и Джерарду кое-как удалось сбежать. Он добрался до ближайшей деревни за помощью. И рассказав обо всем местной полиции в лице одного дряхлого старика, они отправились обратно к домику у подножия гор, но было поздно. — Они все были мертвы, — бесцветным голосом произнес Джерард. *       Вилсон уходит в разведку. Говорит нам, чтобы мы не вляпались в его отсутствие в неприятности и уходит. Фрэнк тут же начинает ковыряться в коробках Вилсона, поясняя это тем, что хочет найти какое-нибудь оружие против этой твари. А мы с Джерардом впервые остаемся почти одни. Сидим рядом и боимся заговорить. Я боюсь. Он ведь даже не спрашивал про родителей. Он вообще мало о чем меня спрашивал. Это Вилсон устроил ему допрос с пристрастиями, и тут уже было не до меня. — Ты как? — спрашиваю и толкаю его локтем. Джерард задумчиво переводит взгляд с левой руки на правую. — Нормально. Я киваю. — А ты? — спрашивает он. — В порядке. — Родители… — Ага. Как и все взрослые в Колчестере. Но они были одни из первых. Хотели меня убить. Зажарить в печи, — говорю я. Сейчас это кажется чем-то далеким. И даже не страшно вспоминать. Может, отчасти из-за того, что теперь я точно знаю, что Джерард жив. И родители живы. И может быть все закончится хорошо. Вилсон что-нибудь придумает. Обязательно придумает. — Зажарить в печи? — переспрашивает Джерард, а потом обнимает меня. Сильно. И я обнимаю его в ответ. Мы хоть и не лучшие братья, но все же… Как я рад, что он сейчас рядом. Вот такой вот археолог-неудачник, как любит называть его мама. Сутулый, с грязными волосами и раздражающей привычкой щелкать пальцами. И с это легкой долей пренебрежения в голосе, если дело касается меня. Раньше это злило, а сейчас я вдруг понял эту фишку. Это не пренебрежение. Это называется забота. Нашу семейную идиллию нарушает Фрэнк. — Смотрите! Мы поворачиваемся к нему. — Я тут кое-что нашел, — говорит он и подходит ближе. В его руках небольшая черно-белая фотография в деревянной рамке. — Это Вилсон и… На фотографии действительно Вилсон. Но он не один. Рядом с ним стоит молодая улыбающаяся брюнетка с маленьким ребенком на руках. — Не думал, что у него есть семья, — задумчиво произношу я. — Была. — В сторожку заходит сам Вилсон. Фрэнк виновато опускает глаза, а Вилсон тем временем забирает фотографию из его рук. — Моя жена Мэгги утопилась с нашим ребенком, — говорит он. Мы одновременно открываем от удивления рты. — Конечно, это была не она. Она была под его влиянием. Родители убивают своих детей, помните? Вот поэтому у меня с ним свои счета. — Это я виноват, — вдруг произносит Джерард. — Не бери на себя так много, — говорит Вилсон, — в этом виноват только я. Долгое время я преследовал его, чтобы убить. Вот оно меня и наказало. — Нет-нет, не в этом, — мотает головой Джерард. — Я виноват в том, что творится сейчас в городе. Это все из-за меня. Я должен все исправить. Вилсон громко смеется. Точнее, это больше похоже на болезненный кашель. — Слушай, один ты ничего не сможешь, — вдоволь насмеявшись, серьезно начинает он. — Даже я один не смогу ничего сделать. Дела плохи. Все дети и подростки сейчас находятся в школе. Они заперты в спортзале, охраняемые собственными же родителями. Я насчитал человек двадцать из взрослых. Где все остальные жители — неизвестно. Возможно, некоторые сидят дома и поедают все, что находят, как это делает миссис Донаван. Может, некоторые совсем озверели и убежали в лес. В общем, только эти двадцать человек находятся под полным влиянием. Они выполняют его поручения. — Что будет с детьми? — спрашивает Джерард. А я не спрашиваю. Знаю. Тут нетрудно догадаться. — Убьют, — выплевывает свой ответ Вилсон, — может, сожгут заживо, кто его знает. — Мы должны что-нибудь сделать. Как его остановить? Эту тварь ведь можно убить? — вновь спрашивает Джерард. — Все, что состоит из крови и плоти, можно убить. Это существо вылезло прямиком из Ада, и мы поможем вернуться ему домой. — И как мы это сделаем? — на этот раз вопрос задает Фрэнк. Вилсон поправляет повязку на лице, мрачно ухмыляется и отвечает: — У меня есть план.