Семейный ужин

      После страха наступает неожиданное спокойствие. Поймали. Ну и пусть. Сколько раз меня уже за эту неделю ловили? Тело вдруг расслабляется, и я перестаю сопротивляться. Рядом со мной протестующе мычит Фрэнк. Он, видимо, сдаваться не собирается. — Тише ты, — шипит тот, кто нас поймал. У него хриплый, низкий голос и ладони с огрубевшей кожей. А несет от него похуже, чем от тех мешков с мусором, на которых мы сидим. Мне даже кажется, что этот тяжелый противный запах появился здесь именно благодаря ему. — Тише, болван, — снова рычит на Фрэнка незнакомец. — Они здесь. И страх возвращается. Понимаю, что пока мы возимся здесь втроем, что-то действительно рыскает снаружи. Отчетливые шаги и тяжелое дыхание совсем рядом. Может, в трех шагах от нас. Кто-то нарезает круги, шаркая ногами. Не нравится мне это. Кто бы это не был, помощи я у него просить не собираюсь. Фрэнк, наконец, замолкает. Понял, что бояться нужно того, кто снаружи, а не того, кто зажал нам, дуракам, рты, когда мы вдруг расшумелись на весь город. Кажется, этот незнакомец нас спас. Нет, не кажется. Спас. В напряжении проходит каждая секунда. Мы молчим, а там, в нескольких метрах от нас, кто-то останавливается и прислушивается. Неожиданно радуюсь тому факту, что мой рот зажимает чья-то ладонь. Если бы не она, я бы не выдержал. Дышал бы слишком громко, а может быть и вовсе закричал от нервного возбуждения. Я ведь могу. Ожидание становится невыносимым. Тот, кто снаружи, не падает никаких звуков несколько минут. Ушел? Или стоит возле мусорного контейнера, где мы спрятались, и сейчас нападет на нас? — Кажется, ушли, — хрипит незнакомец и убирает свою ладонь с моего лица. Я все еще боюсь заговорить и пошевелиться, но за меня это делает Фрэнк. — Кто вы? — тихо спрашивает он. — Тот, кто спас ваши задницы, — отвечают ему. Голос мне кажется знакомым. — Откуда нам знать, что вы не из этих? — допрашивает его Фрэнк. Я молчу. Пытаюсь вспомнить, где я раньше мог слышать его голос. Слышал ведь. И не один раз. Часто слышал… — Из-за вас меня чуть не нашли, — говорит он, — не могли спрятаться в другом месте, черт вас дери! Так еще хвост за собой приволокли. Продолжая осыпать нас проклятиями, незнакомец поднимает крышку контейнера и мы, наконец, видим его лицо. — Чесночный Роджер! — выдыхаем мы с Фрэнком одновременно. Неужели это тот самый Чесночный Роджер, который каждый день стоит на городской площади и кричит о том, что скоро конец света? Неужели это тот самый Чесночный Роджер, которого все прозвали сумасшедшим? И неужели этот городской сумасшедший действительно спас нас? — Глупая кличка, — ворчит он, — никогда не любил ее. — Так это не ваше имя? — спрашивает Фрэнк. — Вы знаете, что происходит? — добавляю я. Чесночный Роджер недовольно кривит рот, а затем, убедившись, что снаружи, правда, никого больше нет, открывает крышку до конца и выпрыгивает из контейнера. Он стоит перед нами в своей грязной, порванной местами зеленой куртке. Его сморщенное лицо в шрамах ничего не выражает. Черная повязка на левом глазу, как у отъявленного пирата, добавляет и без того хмурому виду старику еще большей грозности. Некоторое время он просто смотрит на нас, а мы сидим с Фрэнком в мусорке, как последние идиоты и смотрим на него в ответ. Глупо как-то. Даже рассмеяться хочется. — Значит так, парни, тут наши пути расходятся. Без обид. Ничего личного. Но из-за вас меня чуть не схватили, — медленно и внятно говорит Чесночный Роджер, будто мы совсем маленькие. — Так вы знаете, что происходит? Куда все подевались? Что за нами охотилось? — быстро спрашиваю я и тоже выпрыгиваю из контейнера. Фрэнк следует за мной. — Вас действительно зовут не Роджер? — спрашивает он. — Еще раз назовешь меня Роджером, и я свистну так громко, что набегут все те, кто вас ищет. Уж поверьте, им нужны дети, а не больной старик, — угрожает Чесночный Роджер. — А теперь идите в противоположную сторону от меня и не оборачивайтесь. Сказав это, он быстро, прихрамывая на левую ногу, направляется в сторону входной двери кафе Донаван. — Черт, он ведь нормальный! — удивленно произносит Фрэнк. — Никогда бы не подумал, что скажу это, но, похоже, Чесночный Роджер нормальнее моих родителей и твоих. Может быть, он даже единственный нормальный взрослый. Он не хочет нас съесть и глаза у него обычные. Ты ведь видел? Видел его глаза? — Видел, — отвечаю я. — Он может нам помочь. — Ну, дружелюбием он не отличается, — замечает Фрэнк. — Думаешь, он поможет? — Нам нужно пойти за ним, — говорю. И мы идем. Правда, недолго. Чесночный Роджер сразу же оборачивается всем телом и буравит нас своим единственным глазом. — Вот же щенки, — сплевывает он, — я же вам говорил не идти за мной. — Нас убьют, мистер… Роджер, — неуверенно начинаю я. — Вы же сами сказали, что они охотятся на детей. Меня мои родители чуть заживо не запекли в духовке. И мой брат… — Не твой брат, — резко обрывает меня Чесночный Роджер. — Вы не можете нас бросить здесь, — говорит Фрэнк, — мы ведь умрем. Кажется, это действует, и Чесночный Роджер задумывается. — Вы сказали, что это не мой брат. Значит, вы знаете, кто это? Кто притворяется моим братом? Откуда вы это знаете? — осторожно спрашиваю я. — Ладно, черт вас дери, — тяжело вздыхает старик, — идемте. Простоим здесь еще минут пять, и прибежит весь город. Это ведь, на первый взгляд, кажется, что их нигде нет. Но они рядом… рыскают, ищут. После этих слов он быстро разворачивается, а мы с Фрэнком, как щенки, благодарно следуем за ним. Не зря же он нас все-таки щенками обозвал. — Я вышел на разведку, а заодно запастись провизией, — говорит Чесночный Роджер, когда мы стоим у входа кафе, а он ковыряется в своих карманах. — Как ты думаешь, если я снова спрошу, какое его настоящее имя, он разозлится? — шепотом спрашивает меня Фрэнк. — Ну уж точно не Чесночный Роджер! — громко отвечает мужчина. Мне становится стыдно. С самого детства я знал его как Чесночного Роджера. Все в Колчестере его так называли. И я никогда не думал, что у него может быть другое имя. И тем более, не думал, что прозвище Чесночный Роджер ему не нравится. Он ведь был… городским сумасшедшим. Не знаю, откуда у мистера Роджера ключи от кафе Донаван, но, звякнув большой связкой, он вдруг открывает перед нами дверь. — Входите, — говорит, — только тихо. Хотя стойте… первым пойду. И входит первым. Сначала шарит рукой. Потом кидает в темноту свою правую ногу. А после исчезает сам. Только голос его остается, который сообщает нам, что все вроде как в порядке и мы можем заходить. Свет не включаем. Так и плетемся в темноте. А когда Фрэнк закрывает за собой дверь, становится совсем темно. Ничего не видно. Я даже останавливаюсь, хватаю Фрэнка за руку, и тот испуганно охает. — Свет не включать. Так нас сразу заметят, — шепчет Чесночный Роджер, — Сейчас я разбавлю темноту… Раздается щелчок, и появляется маленький тусклый луч от карманного фонарика. — Вы, парни, видимо, совсем не подготовлены, — говорит наш новый друг, разглядывая нас. — Не замерз? — меня спрашивает. Это ведь я в одной толстовке и джинсах стою. — Издеваетесь? — опережает меня возмущенный Фрэнк. — Майки чуть не поджарили в печи, а я сутки просидел в подвале. У нас, знаете, не было времени, чтобы собрать рюкзаки, запастись фонариками и едой и пуститься в славный путь в борьбе против нежити. Зря ты так, Фрэнк. Смотрю на каменное лицо Чесночного Роджера в ожидании, что он сейчас разозлится и пошлет нас куда подальше. Пошлет ведь. Мало того, что на хвост прицепились, доставили кучу неприятностей, так еще и истерики устраиваем. Нехорошо получается. Хочу извиниться, но неожиданно Чесночный Роджер смеется. Тихо, по-доброму и впервые за этот вечер. — А ты малой с характером, — говорит он после. Я выдыхаю. Обошлось. — Что это такое было? Он — наш единственный шанс, — шепчу Фрэнку на ухо. — Но нас действительно чуть не убили, — оправдывается Фрэнк, — мог бы нас пожалеть чуточку. — Пожалеть? — переспрашивает Чесночный Роджер и ухмыляется. — С таким подходом вы долго не продержитесь. Пожалеть. Ха! — Он фыркает еще раз и идет вперед. Непривычно видеть кафе миссис Донован таким пустым. Обычно здесь всегда много людей, а сейчас все столы одиноко белеют в темноте и кажется, что они чего-то ждут. Чего ждут — непонятно. Однако есть в этом застывшем ожидании что-то зловещее. — Идем на кухню, берем консервы и то, что в удобной упаковке и не портится. Действуем тихо, осторожно, а главное — быстро. Очень быстро. Чую я, что скоро здесь будет много незваных гостей. Все понятно? — Так точно, сэр, — киваю я. Прямо как на войне: распоряжения получаем, на вражеской территории рыщем, а главное — в любую минуту можем умереть. Славно. Чем не война? Только на войне хотя бы знаешь, кто твой враг. А мы до сих пор ничего толкового не выяснили. В кухне тесно. Одного фонаря явно мало, и Чесночный Роджер, он же бывший городской сумасшедший и наш нынешний генерал, достает из своего рюкзака еще один. Отдает его Фрэнку и говорит: — А ты, малой, иди в кладовку. Там должны быть замороженные консервы. Справишься? — Справлюсь, — соглашается Фрэнк. Как мне кажется, говорит он это с напускной важностью. Берет фонарик, пакет и молча идет в сторону кладовки. — Айеро, — задумчиво говорит Чесночный Роджер, — тот еще хулиган, я слышал. — Бывает, — говорю я. Мы открываем шкафчики в поисках того, что в удобной упаковке и не портится. Огромный рюкзак Чесночного Роджера наполняется большой пачкой крекеров и такой же большой пачкой сладкого печенья, упаковкой макарон и хлебом. — А вы… — я вновь запинаюсь. Как же его называть? Имени он до сих своего не назвал, а прозвище Чесночный Роджер ему явно не по духу. Это мы уже выясняли. Знаем. И тут, будто прочитав мои мысли, старик произносит: — Меня зовут Вилсон. Никакой я не Роджер. Какое же глупое имя. Такое же, как и люди, что живут в этом городишке. И мне даже не становится обидно за свой город. — А вы… мистер Вилсон, не из Колчестера? — спрашиваю. К новому имени придется еще привыкнуть. — Просто Вилсон, — поправляет меня бывший Чесночный Роджер. — Конечно, нет. Я приехал в этот город восемь лет назад. — Зачем? И где вы жили раньше? — Слушай, парень, слишком много вопросов, — прерывает меня Вилсон. — Что я говорил в самом начале? Действуем тихо, осторожно и быстро. А ты все три пункта нарушил. — Простите, — извиняюсь я. — Но вы ведь знаете, что происходит? Вы поможете нам? Я вновь задаю вопросы. Наверняка, я ему надоел. Но больше терпеть я не могу. Мне нужны ответы. Вилсон пихает в рюкзак последнюю пачку китайской лапши и вздыхает. — Ты вроде умный парень, Майкл Уэй, — говорит он и поднимает на меня свой взгляд. От этого взгляда все вдруг холодеет. — Будут тебе ответы. Но не здесь. — Он оглядывается, направляя фонарик по сторонам. — Сходи за своим другом, и валим отсюда к чертовой матери. Мы и так здесь порядком задержались. Под внимательным взором Вилсона, который светит мне в спину, я направляюсь в кладовку. Кладовка оказывается морозильной камерой. Это я понимаю, когда вижу, как из приоткрытой двери валит пар. Открываю дверь, а там темно и тесно. Помещение совсем узкое, по обеим сторонам полки с замороженным мясом. Стоп. Замираю. А почему так темно-то? Вилсон вроде снабдил Фрэнка фонариком. — Фрэнк?  Шарю рукой по стенке в поисках выключателя. В кладовке окон нет. Значит, свет не должен привлечь внимания, так я решаю. В темноте тут ходить совсем не хочется. Щелк. От внезапного яркого света на мгновение слепит глаза. Слишком ярко. Слишком много. Я щурюсь. Надеюсь, Вилсон меня не поругает. Это были крайние меры, так и скажу ему. При свете помещение становится еще больше, а точнее, еще более вытянутым. Напоминает длинный узкий коридор. По бокам действительно, как я и разглядел в темноте, находятся полки с замороженным мясом. Прямо до потолка. Аккуратно так разложены. С подписями. Видимо, чтобы отличить, где курица, а где говядина. Смотрю на эти полки, а самое главное только потом замечаю. Фрэнка нет. Но зато есть миссис Донаван. Она почти голая, лохматая и сидит на полу. А еще она ест сырое мясо.