Пряча голову в песок...

~~~ Малдер ~~~ Скиннер только что звонил. Шейла Венц исчезла. Мне не надо находиться внизу, чтобы слышать, о чем там шепчутся – я знаю, что они не правы. Шейла не имеет никакого отношения к исчезновению Марка О’Брайана – она не преступник, а очередная гребаная жертва. Черт побери, кто-то должен был понять, что к этому все ведет. Я должен был. Я слишком долго ждал. И я отдаю себе отчет в том, что не могу отправиться с этим к руководителю нашего командного центра. Того, что у меня есть, недостаточно, чтобы впечатлить любого федерала. Остается только надеяться, что Скиннер выслушает меня и найдет способ направить часть агентов на раскручивание этой ниточки. Они смогут отследить передвижения Списи за последние несколько дней или даже недель, и, если нам повезет, и Шейла Венц окажется достаточно удачливой, у нас не займет слишком много времени на установление ее местонахождения. Я стараюсь не прислушиваться к настойчивому голосу в голове, твердящему мне, что я должен был уже это выяснить. Что к настоящему времени я должен был уже выследить ублюдка до его норы. Мы со Скалли ворвались бы туда, куда остальные опасаются соваться, прямо как в случае с Юджином Тумсом. Ерунда, говорю я себе. Я не могу быть везде одновременно. Как там Скалли сказала прошлой ночью? Я не супермен. Она развила бурную деятельность, пока меня не было. Очевидно, она провела много времени в командном центре, контактируя с нью-йоркским бюро. Мне не нравится делить ее с кем-либо – можете называть меня эгоистом – но она и вправду способствует повышению уровня доверия к действиям Призрака Малдера. И, должен признать, что это неплохо. Некоторые из этих контактов могут быть предрасположены верить ей и, соответственно, мне. Я звоню Скиннеру. Он не особо доволен моей просьбой поговорить наедине, но соглашается достаточно охотно. Мы встречаемся с ним в номере Скалли. Похоже, он на взводе: сидя за столиком, нервно дергает галстук и постоянно поправляет его. Господи, Уолтер, хочется сказать мне, расслабься уже. Сильно больно не будет. Скалли находится в другом конце комнаты, перебирая какие-то бумаги. Она ведет себя немного отстраненно с самого утра, чем несколько выводит меня из равновесия. Я пытался узнать у нее, в чем дело, но она оборвала меня, заверив, что все в порядке. Я не ощущаю исходящего от нее гнева, что должно бы успокоить меня, но этого не происходит. С гневом я могу иметь дело, даже если это просто обычная женская стервозность. За последние семь лет я достаточно часто сталкивался с ней. Вероятность того, что проблема в чем-то другом – вроде того, что она больна и не говорит мне об этом – сводит меня с ума. Я просто не в силах больше выносить это ее «я в порядке». Я заставляю себя вернуться к насущной проблеме, быстро описывая то, что прислали мне Стрелки. Марк О’Брайан был членом отделения MUFON в Колумбийском университете. И нравится это кому-то или нет, хотелось указать мне, но это вполне легальная организация, что постоянно будет всплывать в процессе расследования. Я не стал этого делать. Нет нужды портить отношения со своим единственным известным союзником. Да, Майкл Списи также состоит в MUFON – вступил девять месяцев назад после того, как переехал сюда из Невады. Другой инцидент имел место в Университете Невады в Лас-Вегасе. Предполагаемая жертва в том деле сумела оставить случившееся с ней позади, вышла замуж и родила двоих детей. Она не желает говорить о любой возможной связи с Майклом Списи. Скиннер слушает меня, время от времени кивая, и порой задает вопросы, свидетельствующие о том, что он действительно обращает внимание на то, что я говорю, а не просто делает вид. Скалли также вносит свою лепту, указывая на то, что улики в этом деле совпадают с деталями прошлого. Я наблюдаю за ней, пока она говорит. Она хорошо скрывает это, чем бы оно ни было. Никаких признаков стресса на ее лице. Никаких необычных движений рукой, осознанных или нет. Выражение ее лица не выдает никаких эмоций. Боже, она закрылась на все замки. Скиннер кивает, когда мы заканчиваем свои речи. - Так вы просите меня назначить кого-нибудь на розыски этого парня, - в конце концов произносит он. – Даже притом, что все внизу считают, что он не при чем. Я открываю рот, чтобы повторить основные тезисы своего доклада, но Скалли опережает меня. - Если вы не убеждены, сэр, тогда, возможно, вам стоит прочитать профиль агента Малдера целиком. Мы оба окидываем ее удивленными взглядами. Столь резкие замечания не в ее стиле, особенно в разговоре с нашим начальником. Он всматривается в нее, а потом качает головой. - Это необязательно, агент Скалли. Я не сомневаюсь в способности вашего напарника выполнять свою работу. – Он издает громкий многострадальный вздох. – Не могли бы вы ненадолго оставить нас наедине? На этот раз пришла пора удивиться ей. Мы обмениваемся долгим безмолвным взглядом, после чего она встает, целеустремленно приближается к двери в мой номер, открывает ее и исчезает из вида. Я нервно прочищаю горло и разворачиваюсь лицом к Скиннеру. Он внимательно наблюдает за мной. Очевидно, я что-то натворил. В чем же я провинился на этот раз? Увильнул от участия вместе со всеми остальными в расследовании, которое, как мне отлично известно, ведет в никуда? Технически он прав, конечно, но этого недостаточно для серьезного выговора. И его уж точно не нужно делать наедине. Он складывает руки на животе, и я вдруг осознаю, что он не разозлен – он нервничает. Что-то происходит. Он украдкой бросает взгляд на стену, у которой стоит кровать, и его лицо приобретает тот самый красноватый оттенок, который я наблюдал в своей квартире, когда он таращился на Скалли – и прежде чем он произносит хоть слово, я понимаю, в чем проблема. О черт. Мы же вели себя так тихо и думали, что всех провели. Господи, кто еще знает? Я ни с кем еще не встречался сегодня, так что не могу даже предположить, но Скалли… черт, что я сделал с ней на этот раз? - Прежде чем вы начнете… - говорю я, но он быстро прерывает меня. - Больше этого не делайте, - напряженно произносит он, и я закрываю рот. Он все еще выглядит расстроенным, но я по крайней мере не спорю с ним, а этот уже шаг в правильном направлении. Он проводит рукой по затылку и затем по подбородку. Когда он продолжает, его голос звучит тихо и предельно серьезно. – Это сделало прошлую ночь весьма интересной, надо признать. Я принял решение, агент Малдер. Я не намерен давать этому ход, и под этим я подразумеваю всю историю. – Он краснеет еще сильнее, но все же добавляет, тряхнув головой: - Никто больше не должен знать. Никто не может знать, и единственный способ этого добиться – это вам держать свои руки при себе в присутствии друг друга, пока дело не закрыто. Это понятно? И что, черт побери, на это ответишь? Тут уж технической стороной вопроса не отделаешься. Он мог бы сильно подпортить нам кровь, но все же готов закрыть глаза на наши «неуставные отношения». Господи, пойму ли я когда-нибудь этого парня? Напоследок кинув еще один взгляд на кровать, он встает. - Я бы предпочел, чтобы вы не передавали детали нашего разговора агенту Скалли. Ситуация и так довольно напряженная. Сделайте всем одолжение и просто… - он махнул рукой в сторону стены, - оставайтесь в своем номере, пока мы все не уберемся отсюда. Я молча киваю. Так вот почему он почти шепчет. Что ж, надо отдать ему должное, он щадит ее чувства. Он уходит, едва ли не захлопнув за собой дверь. Буквально через несколько секунд смежная дверь между номерами открывается, и на пороге возникает Скалли. Я бросаю на нее быстрый взгляд, но заметив, что что-то не так, присматриваюсь к ней повнимательнее. Черт, она плакала. Не сильно и не долго – у нее просто не было на это времени – но ее, очевидно, что-то беспокоит. Я чувствую, как внутри все сжимается от страха. Господи, я не смогу вынести ее болезнь во второй раз. Я просто слечу с катушек окончательно, и никто уже не сможет помочь мне прийти в себя. Она многозначительно глядит на дверь, а затем вновь смотрит на меня. - Что хотел Скиннер? – спрашивает она. Я хмыкаю и принимаюсь складывать свои записи. - У нас просто состоялся дружеский мужской разговор, - отвечаю я. Она обладает даром читать в моих глазах то, о чем я хочу умолчать, поэтому я не смотрю на нее. – Он не даст ход этому… этому личному делу. Очевидно, он пустит все на самотек. Мы просто не должны позволять нашим отношениям влиять на работу. Особенно на данное расследование. Она молча направляется ко мне. Я разворачиваюсь к ней, чтобы отпустить какую-нибудь шутку или что-нибудь, что помогло бы вызвать ее на откровенность и побудило бы рассказать, что ее беспокоит, но увиденное заставляет меня замереть. В ее глазах стоят слезы. Я выпускаю документы из рук и сгребаю ее в охапку. Моя порывистость, вероятно, пугает ее, но не могу ничего с собой поделать. Какое-то время мы не двигаемся и не разговариваем. Затем я ощущаю, как ее руки скользят вокруг моей талии и замирают там. Боже, меня мутит. Что-то не так. Скалли обращается ко мне за утешением, а она никогда этого не делает. Она снова заболела? Были ли какие-то указывающие на это знаки, которые я должен был заметить, но пропустил? Я не видел, чтобы у нее шла носом кровь. Боже, что если рак оккупировал какую-то другую часть ее тела? Эта мысль приводит меня в неистовство. Я пытаюсь отодвинуться от нее – мне нужно заглянуть ей в глаза – но она отказывается выпускать меня из объятий. - Я не больна, - говорит она приглушенным голосом, так как ее лицо прижато к моему плечу. У меня ноги подкашиваются от внезапного облегчения, и я снова прижимаю ее к себе. Я осмеливаюсь вновь заговорить, только достаточно совладав со своими эмоциями. - Тогда в чем дело? – наконец произношу я. Даже мне кажется, что мой голос похож на голос испуганного ребенка. Она трясет головой и пытается улыбнуться, глядя на меня снизу вверх. - Я в порядке. Просто чувствую себя немного… - Вздохнув, она смахивает слезы с глаз. – Со мной все хорошо, Малдер. Она наконец выпускает меня из объятий и отодвигается. Не знаю, стоит ли верить ей или нет. Разумеется, я хочу верить, но в то же самое время боюсь. Я боюсь столь многого, когда дело касается Скалли. Боюсь за нее, боюсь себя и проблем, которые, по-видимому, постоянно находят меня. Для нее это уже слишком? Черт, у нее возникают сомнения насчет нас? Когда она пришла ко мне утром… я был поражен, потому что она никогда не вела себя столь требовательно. Теперь она об этом сожалеет? Боже, это просто пытка. Не думаю, что было бы больнее, если бы она сейчас развернулась и пристрелила меня. Черт, у меня колени подгибаются. - Господи, Скалли, расскажи, в чем дело? Она встречает мой взгляд и кажется чертовски несчастной. Затем она медленно качает головой. - Малдер, выдохни. Я… да, кое-что меня беспокоит. Обычно это не проблема, но прямо сейчас, в данный момент, это трудно. Ты к этому не имеешь никакого отношения, так что избавь нас обоих от этих твоих приступов самобичевания. Не все плохое в моей жизни произошло по твоей вине. Ладно, не совсем то, что я хотел бы услышать, но по крайней мере она не винит меня за какие-то гипотетические проступки. Я неуверенно приближаюсь к ней. Она стоит у окна, скрестив руки на животе. Всего минуту назад она цеплялась за меня, а теперь отгораживается. Я не понимаю, в чем причина. Я поднимаю руку и глажу ее по плечу, надеясь, что этот жест выглядит успокаивающим, но, очевидно, он ее лишь раздражает. Она отодвигается, нетерпеливо вздохнув, и я начинаю по-настоящему нервничать. - Скалли, я хочу помочь. Да брось, это нелепо. Ты как сжатая пружина. Что происходит? Она отворачивается, но я успеваю увидеть гневный румянец на ее щеках. - Не смей, - очень тихо произносит она. Я окончательно перестаю что-либо понимать. Что я на этот раз сделал? - Не сметь что? – спрашиваю я. Я ведь не дурак, правда, не дурак. Просто сбит с толку. И чувствую себя так, словно я в некотором роде прыгнул выше головы. Она смотрит на меня, и ее глаза вспыхивают холодным светом. - Не профилируй меня. Я не один из твоих подозреваемых. А вот это уже проявление стервозности. Я отступаю на шаг назад, уперев руки в бедра, сместив вес на одну ногу и стиснув челюсти. Черт, защитная поза. Я быстро складываю руки. Нет, так еще хуже. Я заставляю себя опустить их, чтобы они свободно свисали по бокам. Голова начинает болеть, и вскоре сердце постигает та же участь. - Скалли, - тихо и практически умоляюще зову ее я, - расскажи, в чем дело. Достучался ли я до нее? Возможно. Она смотрит на меня, и, к своей радости, я замечаю, что гнев в ее глазах постепенно рассеивается. Но о чем она думает, до сих пор загадка для меня. Черт, почему она не может рассказать мне, в чем проблема? Зачем ей надо все держать в себе? Почему она не доверяет мне после стольких-то лет вместе? На миг мне хочется нанести удар, сказать что-нибудь иррациональное и обидное, просто чтобы добиться от нее реакции. В конце концов, это будет отнюдь не в первый раз. Я так сильно стискиваю зубы, что челюстные мышцы начинают болеть. Нет, я не стану. Я не могу заставить ее. Я знаю, что не могу. Она оставляет меня одного, когда понимает, что мне это необходимо, и я должен сделать то же самое для нее. Это один из таких случаев? Ей нужно, чтобы ее оставили в покое, или же на самом деле нужно, чтобы я настоял? Боже, я не знаю. Она всматривается в меня, а затем медленно разворачивается. - Я не могу, - говорит она так тихо, что я не совсем уверен, сказала ли она вообще что-то. Открыв дверь - на этот раз ту, что ведет в коридор - она уходит. Кто-то нанес мне удар в живот. Я медленно сгибаюсь пополам. Проклятье, проклятье, проклятье… ~~~ Скалли ~~~ Что со мной не так? Я просто оставила моего лучшего друга в таком состоянии, как будто пнула его в живот. Он не понимает. Он просто не… мне нужно… мне нужно что-то, и я не могу объяснить что именно, так что остаться там и видеть, что он смотрит на меня, как будто… Он и вправду верит, что в состоянии исправить то, что пошло не так? Это какая-то чисто мужская черта – полагать, что у каждой проблемы есть решение? В этом нет его вины. Ни в чем. Не его вина в том, что Мисси умерла вместо меня, или что я была похищена, или что моя жизнь изменилась навсегда, или что все дети, которых я могла бы иметь, никогда не появятся на свет… Никогда. Как я могу винить его за это? Он и так уже достаточно ненавидит себя. Я сделала все только хуже. Он не понимает. Я говорю ему не профилировать меня, как будто я какая-то преступница, и при этом не даю ему никакой подсказки. Что же еще ему делать? Мне надо вернуться. Мне надо ненадолго уйти. Я сама не знаю, чего хочу. Господи, что со мной не так? Я успеваю сделать лишь пару шагов по коридору, прежде чем разворачиваюсь назад. Скиннер отправился к руководителю расследованием. Мне нечего делать в командном центре внизу. Вернись обратно и поговори с ним. Дай ему то, что он хочет, и то, что тебе нужно. Черт, ты предоставила ему свободный доступ к своему телу. Почему же ты не можешь рассказать ему, что у тебя на сердце? Сила привычки останавливает меня. Он заберет все, опасается какая-то часть меня. Он такой требовательный, такой взвинченный и обиженный, что готов сорваться при малейшей провокации. Он уже обладает моим телом, я не могу позволить ему проникнуть еще и мне в голову… Я стою в нерешительности, не зная, как поступить, и чувствуя, как на глаза снова наворачиваются слезы. Я вспоминаю его взгляд в отражении в зеркале ванной комнаты, устремленный прямо мне в душу. Никаких барьеров. У него нет никакой защиты, когда дело касается меня – ничего, кроме этого его насмешливого юмора, но я научилась читать скрывающиеся за ним эмоции, как будто сквозь стеклянную стену. Никаких секретов. Он снова и снова обнажает передо мной свою душу. Я прикусываю губы, когда они начинают дрожать. Черт, я снова плачу. Вернись назад. Поговори с ним. Впусти его. Приняв решение, я разворачиваюсь на пятках… … сжатая пружина, вспоминаю я его слова. … и я поспешно направляюсь к двери в номер. Хватаюсь за дверную ручку, вставляю ключ в замочную скважину, толкая дверь плечом. - Малдер… Комната пуста. Мгновение я стою, озираясь по сторонам в некотором недоумении. Как, черт побери… Затем я вижу, что смежная дверь открыта. Он ушел через нее в свой номер. Черт, это значит, что он меня видел. Он стоял там в тени и ждал, пока я отвернусь. Он бросил меня. Снова. Черт. ~~~ Скиннер ~~~ Встреча с Карлсоном и Штуцнегером прошла так, как и следовало ожидать, полагаю. Репутация Малдера опережает его даже здесь, в Нью-Йорке. Ладно, никто не упомянул маленьких зелененьких человечков, но без ехидных усмешек не обошлось. Мне все равно, что вы думаете о моем профайлере, хотелось мне сказать этим ублюдкам. Он мастер своего дела, и пока он демонстрирует результаты, мне плевать, даже если он считает, что Санта Клаусу надо баллотироваться в президенты. Штуцнегер полагает, что это пустая трата времени, но Карлсон соглашается выделить две группы - четверых человек. Я предполагаю дополнить их Малдером и Скалли, но будь я проклят, если могу найти их. Я только что говорил со Скалли, но она не видела его с нашей последней встречи в ее номере. На мобильный он не отвечает. Проклятье. Если он ринулся в бой, как обычно не обдумав последствия своих действий, я его прикончу. Если кое-кто не доберется до него раньше. ~~~ Малдер ~~~ Я вне себя. Знаю, что не должен позволять этому достать меня, но, как обычно, все не так просто. Я выключил телефон: устал от его постоянного названивания. Потом мне за это здорово влетит: она ненавидит, когда я так поступаю. Грубый ход, доктор Скалли. Вы не позволили мне до вас достучаться – я лишь оказываю ответную услугу. Я поехал к кампусу - полагаю, в надежде увидеть Списи. Бессмысленно, я и сам это понимаю, рассчитывать на случайную встречу, но порой происходят и более странные вещи. Уж мне ли не знать – я лично был тому свидетелем. Сейчас четверг, полагаю. Не уверен на все сто – вся неделя пошла наперекосяк с тех пор, как мы заявились на эту вечеринку. Округа, где я припарковался, сейчас довольно немноголюдная. Пока я сижу там, ниже по улице останавливается машина, и ее пассажир принимается сверлить меня взглядом. Я никогда не встречал ни его, ни водителя, но и так понятно, что они тут забыли. Интересно, а что бы они сделали, если бы я опустил стекло и помахал им? Черт, а они придумали кое-что получше. Водитель выруливает обратно на дорогу, не спеша подъезжает ко мне и опускает стекло. Я неохотно делаю то же самое. Он просто идеально подходит для наблюдений: невыразительные и ничем не примечательные черты лица, но готов поспорить, что его глаза ничего не пропускали с тех пор, как я сдавал экзамен на поступление в Академию. - Вы Малдер? – спрашивает он. Я щелкаю семечку. - Зависит от того, кто спрашивает. Он указывает на меня подбородком. - Ваш помощник директора ищет вас. Сказал, что вы, возможно, будете тут. Рыжая – она ваша напарница? Не рискуя обдумывать возможные подоплеки этого вопроса, я отвожу взгляд. - Ее зовут Скалли. Он отрывисто кивает. - Ну, как бы ее ни звали, она тоже вас ищет. Просила напомнить, если мы увидим вас, что ваш телефон будет работать лучше, если его включить. Я выдавливаю из себя фальшивую улыбку. - Точно. Он снова указывает подбородком, на этот раз в направлении здания. - Видели что-нибудь? – Я медленно качаю головой, и его нос подергивается. – Ну, мы тут сами справимся. А вам лучше отозваться. Вам полагается работать со своей напарницей. Приказ помощника директора Карлсона. Я пару раз склоняю голову в знак согласия. Отлично, как угодно. Именно так я и хочу провести день: запертым в машине с тем, с кем не разговариваю. Нет, не совсем так, верно? Как насчет запертым в машине с тем, кто не разговаривает со мной? Да, это уже ближе к истине. Выругавшись про себя, я завожу машину и тянусь за сотовым. Он на сиденье рядом со мной – я не прикасался к нему в течение часа. Довольно приятно сидеть тут только лишь со своими мыслями за компанию. Никаких неловких пауз. Никаких споров. Молчание на моих условиях. «Передышке пришел конец», - думаю я, набирая ее номер. Она отвечает после второго звонка. - Скалли. Несмотря на свое раздражение, я невольно трепещу при звуке ее голоса. Черт, ей даже не надо пытаться проникнуть мне под кожу. Черт побери. Черт побери эту власть, что она имеет надо мной. Я заставляю себя казаться непринужденным. - Эй, до меня дошел слух, что ты меня ищешь. Ее собственное раздражение более чем очевидно, хотя помимо него в ее голосе слышится беспокойство. Мне бы надо чувствовать себя польщенным. Я и чувствую, но будь я проклят, если признаюсь ей в этом. - Малдер, ты где вообще? Я пыталась связаться с тобой уже – сколько сейчас времени? - больше часа. Я решаю не отвечать на этот вопрос. - Бэтмен и Робин сообщили мне, что нам поручили наблюдение за объектом. Ты готова? Я буду через полчаса. - Тебе нужно будет сделать кое-что получше, вундеркинд. Нам только что поступил звонок от другой группы – Списи видели, когда он выходил из бара в пятнадцати кварталах от кампуса. Они не знают, заметил ли он их, или ему просто повезло, но он ушел от хвоста. Парни в командном центре накопали для нас пару адресов. Нам следует отправиться туда как можно скорее. При ее словах меня охватывает легкое волнение – возбуждение от охоты, надо полагать. Пришло время закончить работу. Она отлично знает, как вывести меня из себя, но когда дело доходит до серьезной игры, ее место рядом со мной. А мое – рядом с ней. Слабая улыбка трогает уголки моих губ – первая с тех самых пор, как она открыла дверцу душа этим утром. - Я уже в пути.